Пусть все дети достанутся своим родителям

Тёмный Замок только по названию мог показаться зловещим, — изнутри он был неожиданно уютным. В обширной зале на стенах были развешаны гобелены, окно украшали золотистые шторы, а посредине стоял деревянный стол с лакированной поверхностью. С него явно давно не смахивали пыль. В дальнем углу можно было заметить древнюю прялку, рядом ведёрко с золотой пряжей, и прямо на полу валялась катушка с ней же. Всяческие волшебные артефакты стояли на подставках то здесь, то там. Румпельштильцхен отпустил Джафара, которого перенёс вместе с ковром, и широким жестом обвёл залу: — Вот здесь я и живу. По мановению его руки в очаге зажёгся огонь и весело побежал по заранее заготовленным дровам. Джафар огляделся, приоткрыв рот. Ему, успевшему вкусить жизни в султанском дворце, обстановка показалась довольно скромной, но сколько же здесь было диковинок! Просто глаза разбегались. Мальчик медленно прошёл по залу, задерживаясь перед каждым постаментом и любопытно разглядывая оружие. Не обошёл вниманием и прялку — так и не понял, что это за устройство, но время для расспросов явно ещё не пришло. Наконец приблизился к камину и вытянул руки к теплу. На смуглые щёки от жара очага начал возвращаться румянец. Джафар повернул голову и улыбнулся колдуну с искренним восторгом: — Здорово! И ты один здесь живешь? В сказках, которые рассказывала ему мама, у колдунов часто оказывалось по семь братьев — один другого сильнее. Если так, надо узнать про них заранее. — Один, — на лицо Румпельштильцхена набежала тень, взгляд упал на постамент с надбитой фарфоровой чашкой. Тут же отвернувшись, стремясь переменить тему, маг заговорил, бесцельно пройдясь по зале за спиной Джафара: — Ты голоден? — Ааа… немного, — осторожно ответил тот, почувствовав перемену в тоне хозяина замка. Наверное, всё идёт правильно. В тех же сказках предупреждали: съешь что-нибудь — навсегда останешься во власти нечистой силы. Но это-то ему и было нужно. Джафар уверил себя, что съест угощение, даже если колдун предложит человеческую плоть. — Каких младенцев предпочтёшь — жареных или на пару? — невозмутимо поинтересовался Румпельштильцхен, резко остановившись у стола и перебирая пальцами в воздухе. — Жаль, свежей кровушки нет, чтоб запить. Шутки эти приелись даже ему самому, а ронять на пол от ужаса Джафару было нечего. Но хотелось увидеть реакцию мальчика, изображавшего доселе готовность ко всему, и Румпельштильцхен, развернувшись на каблуках, продемонстрировал тому ухмылочку типично чудовищного образца. Джафар моргнул пару раз; мгновение его лицо было растерянным. Но почти сразу поджал губы, вздёрнул подбородок и тоном заправского колдуна (по крайней мере, в своём представлении!) деловито ответствовал: — Жареных. С пряностями и специями, — про себя подумав, что в жареном виде будет проще поверить, будто ешь кролика или барашка. А потом…. потом привыкнет. Махнул рукой; снисходительно и стараясь, чтобы голос не дрожал, добавил: — А без крови я могу обойтись. Я не привередливый. Или… тебе моя нужна? — Ну, — скорчил гримасу Румпельштильцхен и развёл руками, — ты слишком… взрослый. Младенческая кровушка — вот оно, самое расчудесное! Столь приятное детям «ты взрослый» и жуткая фраза вслед за этим — забавное сочетание, что и говорить. Недолго думая, Румпельштильцхен сделал эффектный жест и материализовал на столе тарелку с жарким (вчерашние дары спасённой от огров деревни пришлись в самый раз). Небрежно придвинул кресло, стоявшее чуть поодаль, и задушевно пригласил Джафара покушать. Лицо мальчика слегка вытянулось. Он отошёл от камина, приблизился к столу и посмотрел на предложенное угощение, ожидая увидеть крохотные пальцы или иные признаки человечины. Однако колдун, видимо, питался только вырезкой — в мясных кусочках ни косточки было не различить. Что ж, это и к лучшему. Выглядело и пахло даже… вкусно. Джафар сглотнул, чувствуя, что голод от дразнящих запахов стал сильнее. Перевёл взгляд на хозяина замка: — А ты? Где твоя тарелка? — Я не голоден, — Румпельштильцхен материализовал в клубах дыма поднос с чайными принадлежностями. Подумал, что мальчишка, возможно, предпочёл бы кофе. Переменился в лице на миг, — будто что-то вспомнил, — но тут же вновь стал невозмутимым. — А выпьем мы тогда уж, — сделал паузу, — чаю. Простого травяного чайку! Решив, что колдуну лучше знать, когда он хочет есть, а когда нет, и увидев, с какой лёгкостью тот создаёт пищу и напитки, Джафар решил не настаивать. В конце концов, это его испытание. Занял предложенное кресло. Вздохнул, решаясь — и вонзил зубы в кусок мяса. Плоть была нежной. Намного мягче баранины. И сочной — куда там козлёнку или курице! Так что хоть это неизвестное дитя и было жалко, но становилось понятно, почему маги считали такую пищу деликатесом. Ещё, по преданиям, оно должно было давать огромную силу. Тщательно прожевав и проглотив первый кусочек, Джафар прислушался к себе: стал ли сильнее? Непонятно. Но ведь он и не знает, сколько нужно съесть человеческих младенцев и где именно должна чувствоваться магия! Опустил глаза в тарелку. Внезапно она показалась очень большой. С решительным видом продолжил трапезу, время от времени поглядывая на колдуна: как, теперь убедился? Теперь уже настал черёд Румпельштильцхена растеряться. Он ожидал, что в последний момент Джафар либо откажется, либо попытается увильнуть от эдакого испытания. И теперь, когда мальчик не сделал ни того, ни другого, шутка перестала быть шуткой. Сообразив, что его инстинктивная реакция несколько отличается от той, что хотел увидеть Джафар, Румпельштильцхен поспешно взял себя в руки, щёлкнул пальцами, материализуя рядом с первым креслом второе. Сел туда, взглянул на чайник — тот поднялся и самостоятельно разлил бледную жидкость по чашкам, после чего плавно опустился обратно. — Тебе сахар класть? — Румпельштильцхен бросил коричневый кусочек в свою чашку. Голос его прозвучал на удивление обыденно — магу вдруг пришло в голову, что Джафар «раскусил» его фокус и ловко притворяется. Некоторые дети это умеют мастерски. Хорошая мысль — наверное, так и есть. Джафар кивнул, мужественно запихивая в себя кусок за куском. От него не укрылось недоумение хозяина замка: видимо, раньше никто из людей не выдерживал проверки. Это подстегнуло решимость, подогрело внутреннюю злость. Отец сильно пожалеет о том, что сделал. Из-за него теперь приходилось переступать через… через свою человечность и способность сострадать. Джафар никогда не станет целителем, как хотела мама. Но не умрёт, нет, он не доставит такого удовольствия отцу! Коврик, смирно лежавший после перемещения на полу, подполз к ноге мальчика и приластился, как собака. Джафар погладил его босой ступнёй. Несомненно, притворяется. Лукавый мальчишка! Румпельштильцхен хмыкнул, вновь обретая подобие душевного равновесия, — нет, конечно, «разоблачать» Джафара он не будет. — Смею думать, ты больше расположен к тёмной магии, нежели к светлой или нейтральной, — глубокомысленно заявил Румпельштильцхен, попивая чай и намекая на то, что с таким умением притворяться и таким стремлением отомстить Джафар далеко пойдёт. — Это нелёгкий путь… но интересный. Столько всего узнаёшь о себе, чего и не подозревал. Он полагал, что долго учить Джафара не будет. Чтобы отомстить отцу, — простому смертному, — мальчишке много знать не понадобится. А у самого Румпельштильцхена была цель, которая, возможно, осуществится довольно скоро, и тогда ему будет не до Джафара. Быстро покончив с жарким, последний отодвинул тарелку и взял чашку с напитком. — А если бы было иначе, ты бы взялся меня учить? — ответил вопросом. Как ему казалось, выбор перед ним и не стоял. Принюхался. Посмотрел на плавающие в воде кусочки листьев. Чуть-чуть попробовал. С удивлением глянул на колдуна: — Тебя что-то… беспокоит? Или это тоже для меня? Поймав встречный взгляд и, не дожидаясь вопроса «с чего ты взял?», пояснил: — Валериана, мята, хмель и пустырник. И что-то ещё, что у нас не растёт. Успокаивающие травы. После них хочется спать. Моя мама была травницей. Так что кое-что я уже знаю. Румпельштильцхен хмуро отвёл взгляд. Его много что беспокоило, но не будет же он изливать душу мальчишке, наверняка уверенному, что тёмные маги неуязвимы, бесстрашны… лишены слабостей? — Стал бы я учить тебя… А толку рассуждать о том, чего не произошло? — уклонился он от ответа на первый вопрос. — А то, что ты разбираешься в травах, тебе только на пользу. Чтобы успокоить его самого, понадобилось бы целое ведро подобного чая, не иначе. А спать Тёмный не хотел — те времена, когда он не видел кошмары по ночам, уже сами по себе казались чудесным сном. Стиснув челюсти, Румпельштильцхен отогнал воспоминания. — Ты, наверное, и отдохнуть желаешь? — Нет, — Джафар с некоторым напряжением мотнул головой и отодвинул чашку. Он не был честен: от тепла и плотной еды его действительно начало клонить в сон, да и время было уже позднее. Но воображение тут же нарисовало, как, уснув, он просыпается на той же помойке — один. — Давай лучше начнём заниматься! Например — где внутри прячется магия? Как её ощутить? — Магия — это эмоции. Если в тебе заложены способности, рано или поздно магия проявит себя. А потом ты научишься чувствовать себя с ней одним целым, — Румпельштильцхен задумчиво смотрел в свою, почти полную чашку, обхватив её узкими, покрытыми золотой чешуёй пальцами. — В тебе есть потенциал, главное — учиться новому, но не торопить события. Он говорил банальные вещи. Те, что повторял Регине и Коре. Случайным ученицам вроде той, чьё сердце Регина когда-то раздавила в прах, показав, что может продолжить обучение. Из Регины, с её разбитым сердцем и озлобленностью на весь мир, Румпельштильцхен сделал чудовище, потратив на это немало сил и времени. А Джафар сам хотел стать чудовищем, едва ли понимая, что это такое. От гладких слов, лишённых конкретики, мальчишка начал зевать. Первый раз сумел победить себя, стиснув челюсти, но на словах «не торопить события» зевота снова коварно подкралась. Почесал нос, пытаясь за этим жестом спрятать приоткрывшийся в глубоком вдохе рот. Бросил быстрый взгляд на колдуна: не сочтёт ли неуважением к себе и своей науке? — Так эмоции испытываешь каждый раз, когда колдуешь? И что ты чувствовал… — огляделся; про жаркое спрашивать не хотелось; взгляд упал на поднос с сервизом, — когда создавал чайник? — Чайник не моё творенье, я его выменял. У человека, живущего в стране узкоглазых, — объяснил Румпельштильцхен, не будучи уверенным, что Джафар о ней слышал. — Я оказал этому человеку небольшую услугу, взял взамен фарфоровый сервиз и узнал нечто ещё более ценное — особый секрет изготовления этого фарфора. Что касается того, что чувствуешь… это зависит от волшебства, которое творишь. Однако тебе лучше воззвать к своим, — Румпельштильцхен усмехнулся и значительно закончил, — тёмным эмоциям. Жажде мести. Джафар выслушал историю появления посуды вполуха, неотрывно глядя на чайник. Ему куда интересней было попробовать повторить увиденное. Неважно, откуда сервиз в доме, важно, что его можно переместить желанием! Вернее — чувством. Следуя совету, Джафар попробовал разозлиться. Труда это не составило. Стоило лишь представить себе отца и Мирзу, мирно пьющих чай среди расшитых подушек. Представил, как подходит и выдёргивает поднос. Представил вытянувшиеся лица, гневные — и испуганные — взгляды. Чайник остался стоять на месте. Должно быть, решил с досадой мальчик, колдун решил умолчать о чём-то важном. Волшебных словах. Или жестах! Да, жестах — он же делал этак рукой… и наверняка специально опустил это, чтобы посмеяться над ним! Думает, Джафар такой невнимательный и глупый?! Переполнившись злой обидой, мальчик повторил движение Румпельштильцхена… и пузатый чайничек просто разорвало изнутри на мелкие осколки. Успокаивающий отвар выплеснулся во все стороны. Джафар вздрогнул от неожиданности, испуганно вскочил, широко распахивая глаза. — Прости! Я… не хотел. Я думал только подвинуть… и никогда раньше не… — сглотнул. Внезапно радостно: — Так я всё же могу! Жаль, вчера не знал. Румпельштильцхен дёрнулся от неожиданности, охнул, когда одновременно на него брызнуло и осколками, и чаем — сидел ведь куда ближе к чайнику, чем Джафар. Сдавленно и гневно выдал: — Тренируйся на чём-нибудь более… прочном! «Значит, не ошибся», — подумал, отряхивая рукава и вытирая крошечную капельку крови — один осколок едва не угодил ему в глаз. У мальчишки действительно весьма недурные способности, вот только с таким применением они могли вызвать скорее раздражение, чем восхищение. Однако, как быстро сориентировался!.. — На чём, например? — деловито поинтересовался Джафар. Однако, заметив кровь, поугас и подошёл поближе. Осторожно спросил, с сочувствием, но и с любопытством: — А… тебе больно? Вместо ответа Тёмный повёл рукой, уничтожая следы «взрыва»: осколки вновь собрались вместе и в клубах сиреневого дыма превратились обратно в чайник. Правда, пустой. Убрав капли и лужицы разлитого чая, Румпельштильцхен поднялся с кресла и, наконец, повернулся к Джафару. Обронил: — Для начала, мы будем заниматься систематично. Есть у меня пара книжек, с которых ты и начнёшь. И самое важное, — он посмотрел мальчику в глаза, пристально и строго, чтобы тот не смел лукавить, — как именно ты хочешь отомстить? Просиявший при упоминании книг Джафар собрался было рассказать, что умеет читать и любит это делать: всегда зачитывал матери письма, записки от благородных пациентов, пока она перетирала порошки, — но стушевался от последнего вопроса. Он пока не знал. Чувствовал жгучее желание, но не мог выбрать, как его выплеснуть. . — Я хочу… — начал он, видя, что колдун ждёт ответа. — Хочу, чтобы он почувствовал, каково это. Когда тебя убивает тот, кого ты любишь. Кому ты веришь, — тёмные глаза зло блеснули, увлажняясь. Зрачки расширились, почти заняв собой радужку, как бывает от сильной боли. — Я хочу, чтобы он полюбил меня так сильно, как только это возможно для него, и умер, захлёбываясь от этой любви! Весь подался вперёд и требовательно посмотрел в лицо Румпельштильцхена, без слов вопрошая — поможет ли? — Заставить кого-то полюбить нельзя, — нахмурился Тёмный, вспоминая другую просьбу о невозможном, — магия даст тебе многое, но не это. Любовь сама по себе является сильнейшим волшебством в мире. Управлять ею — столь же нереально, как воскресить мертвеца! — Но ты же оживил меня! — Джафар порывисто схватил его за руку. — Должен быть способ! Я верю. И я найду его! Время есть. А пока — научи меня всему, что знаешь! — Ты не был мёртв, потому я и смог тебя вернуть, — Румпельштильцхен аккуратно высвободил свою руку. Он был ещё сердит, но это чувство постепенно шло на убыль: Джафар не виноват, что пока не умеет контролировать свои способности. Однако от иллюзий его следует избавить, чтобы потом не обвинял своего учителя в обмане — это ведь не то, что игра с Региной. Взмах рукой — и перед мальчиком оказалась тонкая книжка в простой коричневой обложке. — По ней можно учиться самостоятельно, — объяснил Тёмный маг. — А можно и в моём присутствии, это уж как пожелаешь. Джафар ни на миг не поверил в то, что магия может быть на что-то не способна. Он, мальчишка, может об этом не знать, сам колдун может об этом не знать, но способ наверняка есть, надо только его найти. А если не отыщется — придумать! При виде книги мысли о будущем отошли на второй план. Сейчас, в настоящем, ему вручали сокровище! — Благодарю! — Джафар прерывисто выдохнул и потянулся к переплёту. Взял так бережно, будто боялся тоже разбить. Склонил голову, любуясь. Помедлил — и раскрыл. Книга была полна слов, но… их вид был совершенно непривычен. Вместо линий и красивых завитков — угловатые, вытянутые вверх символы. И рисунки, схемы, все испещрённые теми же незнакомыми письменами. Лицо Джафара вытянулось; похолодев, он вскинул растерянный взгляд на колдуна. Вновь перевёл на страницы — и что-то вдруг изменилось. Стоило моргнуть, как чернила, которыми были выведены фразы, поплыли — и застыли снова, приняв узнаваемые очертания. Теперь он мог их читать. Мог попробовать их читать. Он коснулся верхней строки кончиком пальца — так легче было следить за текстом. Однако одного абзаца хватило, чтобы понять: помощь всё-таки потребуется. Слова «элементарные», «гримуар» и «урбатка» ему ничего не говорили. — В ней много непонятного, — поделился Джафар впечатлениями. Уважительно добавил: — И я буду рад, если ты мне её объяснишь. Румпельштильцхен мысленно усмехнулся: конечно, его помощь понадобится. Будто он сомневался в этом! Кивнув в знак согласия, произнёс: — Но пока тебе лучше отдохнуть и поспать. К колдовству нужно приступать со свежими силами и ясным умом, чтобы ничего не напутать, — и маг закончил, осенённый внезапной мыслью: — Не бойся, наутро ты не обнаружишь, что всё это был лишь сон! Джафар тяжело вздохнул, подумав, что случись иначе, колдун ему бы ни за что в этом не признался. — Ты прав. Я не могу не спать вовсе, — он закрыл книгу и прижал её к груди. — Но может, ты позволишь мне лечь в ногах твоей постели? Или… Оглянулся почувствовав шевеление под столом и осторожное прикосновение кисточки к босой пятке. — …устроиться на ковре — он волшебный и не будет шуметь, — на этот раз не рискнул повторить, что не хотел бы оставаться в одиночестве, опасаясь показаться чересчур навязчивым; сказанное и так изрядно царапало его гордость. Впрочем, прошлый день мало что от неё оставил, как и от самого Джафара. Вот утром он встанет совсем другим: учеником чародея, которого все будут бояться и уважать. Румпельштильцхен задумался. Ему и самому следовало отдохнуть: весь этот день был посвящён выяснению того, у кого сейчас находится нужный магический артефакт. В итоге пришлось выслушать грубый отказ от сделки, да ещё нежданно-негаданно заполучил ученика. Но очередные недобрые сны отдыха не принесут. — Устраивайся на ковре, — наконец, разрешил он, — но я, пожалуй, предпочту бодрствовать. Джафар кивнул; позвал волшебный коврик. Тот послушно выбрался из-под стола и завис перед мальчиком, позволяя тому забраться на мягкий ворс. — Прямо здесь устраиваться? — поинтересовался Джафар у колдуна. Шуткой предположение было лишь частично — кто знает, может, по мнению хозяина замка, найдёнышу пока рано показывать другие помещения. Немного помедлил, укладываясь вместе с книгой, но всё же спросил, не в силах победить любопытство: — А чем ты будешь заниматься? — Прясть, — кратко ответил Румпельштильцхен, думая о том, что для мальчишки надо бы обустроить комнату. Проще всего немного изменить обстановку в той, куда после темницы переселилась Белль, но Тёмный никогда не заходил в её спальню — ни в присутствии девушки, ни после её… гибели. Есть ещё время над этим подумать, мысленно решил Румпельштильцхен, усаживаясь к прялке. Лучший способ отдохнуть и забыться — это превратить очередную корзину соломы в драгоценный металл — золото. Короткий ответ колдуна поразил мальчишку — даже сонливость прогнал на время. Прясть? Руками? Странное занятие для тёмного мага. Улёгшись, Джафар раскрыл книгу и принялся листать её, ища знакомые слова, картинки, время от времени негромко интересуясь, что значит то или иное выражение — и всё вскидывал глаза, чтобы посмотреть на непривычные движения Румпельштильцхена, оценить, много ли тот напрял. Вращение спиц колеса, катушки, ремней незнакомого механизма действовало гипнотически. Будто чувствуя, что приковывает внимание седока, коврик подплыл ближе. Золотые нити взблескивали в золотых пальцах, ловких, как лапки паука. Спустя некоторое время, когда Тёмный вдруг понял, что давно не слышал вопросов, и в свою очередь поднял взгляд, Джафар уже спал — так и не выпустив из рук драгоценный фолиант.