Пусть все дети достанутся своим родителям

Утро было пасмурным и весьма прохладным. Румпельштильцхен, так и встретивший его за прялкой, отставил очередное ведёрко, полное сияющей золотой нити. И засобирался в Аграбу, чтобы попытаться проникнуть в сокровищницу султана и унести оттуда нужный магический артефакт. Джафара, спавшего чуть ли не в обнимку с книгой на ковре, Тёмный будить не стал — только приготовил ему немудрёный завтрак в виде каши и яиц. Чайник поставил рядом, надеясь, что взрывов больше не последует. Вид мирно сопящего мальчишки пробудил какое-то болезненное чувство внутри, и Румпельштильцхен, отвернувшись от Джафара, бесшумно прошагал к двери. А затем исчез, будто и не было — безо всякого тёмного дыма и театральности. Султан Аграбы обладал несметными сокровищами и не скрывал этого — напротив! Любой живущий во дворце мог беспрепятственно войти в богато украшенные, усыпанные горами золота, полные раскрытых сундуков, прекрасных статуй и всевозможных диковинок залы и бродить там хоть целый день. Сокровищница не была скрыта за тяжёлыми дверьми и кордонами стражи. Зачем? Когда дед султана только занял дворец, он призвал десятки чародеев из разных стран и испытывал их в состязании, в котором победителей ждали почести и золото, а проигравших — смерть. Награду и богатый кров в Аграбе с предложением остаться навсегда и помогать народу получили все, владеющие хоть какой-то подлинной силой; даже слабый маг способен защитить зерно от грызунов или заговорить зубы, чтобы те не ныли. Но действительно могучим чародеям было предложено место при дворе — и куда более сложное задание. Десятки лет они бились над тем, чтобы покрыть треть дворца — пустых каменных комнат — защитными заклятьями, накладывая магическую вязь слой за слоем, заговаривая её кровью султана. На деде правителя живого места не было от шрамов, но сокровищница, которую каждый мог увидеть и к которой никто, кроме правителя и его потомков, не мог прикоснуться, была готова. Один за другим маги умерли при неизвестных обстоятельствах; одному или двум удалось сбежать, но они больше никогда не появлялись в здешних пустынных краях. Таким образом к настоящему времени в Аграбе не осталось мужчин, обладающих сколько бы то ни было серьёзной магией. Румпельштильцхен недолго бродил по сокровищнице. Ему не нужен был блеск драгоценных камней или груды золотых монет. Он хотел одного — и, когда взгляд зацепился за нужное, маг нетерпеливо подошёл и, затаив дыхание, какое-то время смотрел на красивый резной шкафчик из дерева. Внутри, подсказывало чутьё, находится то, что он искал. Пальцы Тёмного дрожали от возбуждения; ему припомнились насмешки Коры, утверждавшей, что он никогда не найдёт способ попасть, куда надо. Улыбка искривила губы Румпельштильцхена; представив себе в красках, как посмеётся над Королевой Червей и, торжествующе распахнув портал, войдёт в него, маг щелчком пальцев открыл шкафчик, мимолётно удивляясь отсутствию на нём охраняющих заклятий; нервно облизал губы, поняв, что не ошибся, протянул руку к небольшому стеклянному фиалу… …только для того, чтобы обнаружить, что магия крови надёжно охраняет Пески Времени от чужих посягательств. Пока он стоял, глядя на вожделенный артефакт и понимая, что добыть тот будет несколько… сложнее, чем сперва казалось, в одном из соседних помещений раздались шаги двух человек и послышались приглушённые голоса: — …представляешь? Тут он открывает рот и говорит то, что должен был сказать принц! А тот стоит и глазами хлопает. Так ни слова и не вымолвил! — А султан что? — Храни его Аллах! Побледнел, но нашёлся: «У нас, мол, даже слуги образованы!» — Выходит, слуги образованы, а принцы нет? — рассмеялся один из говоривших. Второй на него шикнул: — Осторожней! За такие речи, если кто услышит, тебе язык отрежут. И правильно сделают! Но это-то ладно, а вот что дальше было… — Так что? Что было-то? — Да выгнал его султан. «Ты, мальчик, — говорит, — уволен!» А этот чертёнок не растерялся, и так при всех: «Как скажешь, отец!» — При всех?! — ахнул собеседник. — Демоны пустыни! Надо бежать в чайхану, рассказать Хасиму. Завтра об этом вся Аграба говорить будет! — Об таком не только вся Аграба заговорит, — мрачно посулил рассказчик. — Купцы эти своего не упустят. Шаги начали удаляться. Румпельштильцхен, который несколько насторожился, когда заговорили стражники, был готов в любую минуту исчезнуть из сокровищницы. Ни к чему лишний шум. Однако сюда явно никто не собирался заходить. Сердце колотилось часто и зло, а в уме маг перебирал способы решения проблемы. Разговор стражи он слушал вполуха, занятый размышлениями. Какой-то дерзкий слуга, назвавший султана отцом… дворцовые сплетни. Магия крови… Непростая, заклятье явно составлялось сложнейшим образом и в течение долгого времени — коснувшись невидимого барьера, Румпельштильцхен будто бы окунулся в смутные далёкие видения, ощутил, как когда-то множество колдунов трудилось над созданием этой защиты. Вновь отдёрнув руку, Тёмный криво усмехнулся. Нельзя обойти давнее волшебство, только поранив султана и воспользовавшись его кровью, — слишком оно мудрёное. Принц, сын султана? То же самое. Можно попробовать вырвать сердце и приказать… но тут уже вопрос насчёт каких-либо чар, не позволяющих это сделать. В случае с султаном Румпельштильцхен чуял нечто похожее на магию ещё во время первого разговора — а с принцем? Позволил бы отец колдунам экспериментировать над мальчишкой, накладывая чары, пусть и защитные? Ведь у любой магии бывает если не цена, то определённые последствия. А что, если и вовсе нужно добровольное согласие человека, способного открыть сокровищницу? Что ж, в любом случае, стоит посмотреть на этого Мирзу, недостаточно образованного для принца. Подумав об этом, Тёмный словно испарился из помещения — только что тут был, а теперь уж нет. Единственный сын и наследник могущественного и великого султана сияющей Аграбы Мирза утро проводил в саду с учителем. Ковёр, на котором восседал принц, был усыпан доброй сотней подушек. Двое рабов держали над мальчиком в золотых одеждах красочные опахала, а молоденькая рабыня кормила принца крупными виноградинами. Пожилой учитель тщетно пытался добиться внимания наследника — семилетнему мальчишке куда более интересными казались ручные павлины, пришедшие полакомиться виноградными косточками. Можно было заметить, что умиротворённое настроение Мирзы то и дело сменяется приступами раздражения. Он давно бы приказал наставнику пойти прочь, но после недавнего происшествия отец настоял на занятиях и выразил своё неудовольствие. Утешало Мирзу одно: тот, кто так его опозорил, поплатился за свои дерзкие речи. Едва ли принц подозревал, что один из ручных павлинов, подобравшийся чуть поближе, чем остальные, является не совсем обычной птицей. Капризный мальчишка, по мнению этого павлина, нуждался в хорошей розге, а не учении. Впрочем, сейчас всё виделось в мрачных тонах, поскольку худшие опасения Румпельштильцхена оправдались: защитные чары на Мирзе были. Султан позаботился о том, чтобы и через его наследника никто не мог получить доступ к магическим сокровищам. — Девочка! Хочу вот это перо! — бесцеремонно заявил Мирза, отпихнув руку рабыни с виноградиной и указав на хвост самого красивого павлина, который вертелся рядом, смотрел чёрными бусинками глаз, но, как назло, всё никак не подходил приласкаться или взять с рук косточек. Дерзкую птицу стоило наказать. Рабыня, не поднимая глаз, вскочила на ноги и резво бросилась к Румпельштильцхену в его пернатом обличье. — Мой принц! — с осуждением начал учитель. — Раз уж вам так интересны эти… создания, может быть, мы с вами займёмся счётом? Сколько, по-вашему, перьев в этом чудесном хвосте? — Сколько бы ни было — скоро станет на одно меньше! — высокомерно заявил Мирза, задирая подбородок характерным движением. — Тогда я попрошу вас сосчитать пушинки в этом пере, — предупредил учёный. Наследник султана задумался, наблюдая за тем, как смуглая девочка пытается изловить всполошённую птицу. Её золотые с зеленью перья были редкого тёплого оттенка и отличались от других, холодных, сине-зелёных. Но считать каждую пушинку? Оно того не стоило. — Девочка, я передумал! — скомандовал Мирза и, когда рабыня вернулась, влепил ей пощёчину, вымещая злость. — Ты распугала всех моих птиц! В следующий раз будешь расторопней! — Да, мой господин, — прошептала та, прижав ладонь к щеке. Из-за спины рабыни павлин пристально поглядел на Мирзу, будто запоминая. Избалован, жесток и явно ленив, либо глуп — или и то, и другое. Если бы не кое-какие обстоятельства, Румпельштильцхен, пожалуй, открыто проучил бы его. Но сейчас он лишь деловито направился в сторону, улучил момент, когда принц отвернулся, и продемонстрировал девочке-рабыне распушенный чудесный хвост, сияющий золотом. А затем скрылся за кустом.