Пусть все дети достанутся своим родителям

Проснулся Джафар, чувствуя себя основательно озябшим. Сперва даже испугался в полусне, — не оказался ли на улице? — но нет, просто камин в отсутствие колдуна догорел, а где бы ни стоял этот Тёмный замок, здесь было значительно холоднее, чем в Аграбе. Стоило сесть и потянуться ногой к полу — коврик спустился пониже, позволяя мягко сойти с себя. Книгу Джафар оставил на ворсе. Осмотрелся, разминаясь. Хозяина замка нигде не было. Это не значило, что его нет совсем нигде в замке. А вот скромное угощение, недвусмысленно оставленное на огромном дубовом столе, и ведро, полное золотых нитей, говорили, что тот прял всю ночь, а потом куда-то отправился. Спать? Или по делам? Мальчик не стал зря гадать. Разрыл золу, подбросил поленьев, подул на угли. Когда пламя занялось, некоторое время постоял рядом, греясь, и вернулся к столу. Быстро съел предложенную пищу — с куда большим аппетитом, чем накануне жаркое. В ней, по крайней мере, не было мяса. Видимо, колдун после взрыва чайника решил поумерить магическую энергию воспитанника. К слову, чайник был тут как тут — целый, дразнящий круглыми боками, полный травяного напитка — другого, бодрящего, с ароматными сушёными ягодами. Чайных дух коснулся ноздрей, по телу пробежало тепло — будто мама погладила. Джафар сглотнул. Если бы она только знала, что с ним будет, наверное, никогда бы не дала ему серебряный перстень отца. Придумала что-то другое. Стерев краем рукава навернувшиеся слёзы, он допил чай и, чувствуя себя гораздо лучше, подошёл к окну, собираясь сделать то, что не успел — да и не смог бы — ночью: осмотреться. Замок стоял среди гор, высоких, словно подпиравших макушками облака. Где-то недалеко бежала тёмная река, в ближайшем лесу уже давно проснулись обитатели и оповещали о своём присутствии кукованьем, деловитым стуком и пением. Выйдя из замка, можно было попасть в сад, где, на первый взгляд, не было ничего примечательного: растения, деревья, даже цветы, которым предоставили отдельный участок. Вот только внимательный человек, прислушавшись и присмотревшись, уловил бы нечто странное. Ему показалось бы, что цветы шепчутся между собой, а иные деревья чем-то похожи на силуэты застывших в ужасе людей. Впрочем, это можно было и посчитать за игру воображения, кому как. Любой обитатель Волшебного леса счёл бы это место довольно заурядным (насколько могут быть заурядными владения Тёмного), но мальчик, видевший за свою короткую жизнь только пустыню, Аграбу и пару крохотных островков зелени, пышно раскинувшихся возле источников воды, застыл у окна с открытым ртом. Он неверяще коснулся стекла пальцем и обвёл очертания горного хребта, проследил кривую, изломанную линию реки. Чудесно! Сердце наполнилось восторгом. Он должен был посмотреть на это всё поближе, убедиться, что картина за прохладной прозрачной поверхностью не иллюзорна. Ноги сами понесли к высоким дверям. Те распахнулись — на диво легко. За ними открылся тёмный, без источников света, коридор, уводящий вправо и влево. Напротив оказались ещё двери. Выяснилось также, что зал, где находился Джафар, был ещё довольно тёплым, хоть мальчику так и не казалось — сквозняки в новом помещении гуляли те ещё, и каменный пол неприятно леденил ступни. Джафар заколебался. Потом обернулся к ковру. Он ведь способен перемещаться не только в пределах этой комнаты! — Лети сюда, — позвал узорное полотно. То послушно скользнуло к нему с места, не роняя книгу. Джафар взобрался на него снова и скомандовал: — Вперёд! Коврик проплыл в коридор и подлетел к следующим дверям. Джафар понимал, что нужно спуститься на этаж, а то и на два, чтобы найти выход, но поскольку лестницы не видел, решил проверить, не скрывается ли она за этими створками. Протянул руку и толкнул их. Комната, открывшаяся взору, была небольшой, очень пыльной и скудно обставленной. Похоже, здесь кто-то жил, но давно и недолго, и не успел придать этой комнате отпечаток своей индивидуальности. С тех пор вряд ли кто-то заходил в неё и прибирался хоть раз. На столе стояла узкая вазочка со склонившейся набок розой внутри. Живой, алый цветок, чьё существование не поддерживалось ничем, поскольку в вазе не было воды. И тем удивительнее, что роза и не думала увядать, будто… заколдованная. Этот цветок посреди пыльного затхлого помещения очень удивил Джафара. Он потянул ковёр за кисточку, чтобы тот приблизился, и принялся разглядывать растение. Мальчик не трогал оружие в зале — с ним всё было понятно: кто знает, какие заклятья наложены на лезвия. А можно ли коснуться безобидных лепестков? Не стоит, решил Джафар. Цветок явно колдовской. Если даже чары, его окутывающие, не перекинутся на новую цель; если цветок не окажется ядовитым, не окружит сонным облаком; если не опадёт в один момент — всё равно хозяину замка наверняка не понравится, что его вещи без спроса трогают. Не коснувшись ногой пола, не шелохнув ни единой пылинки, он развернул ковёр и вылетел из помещения, притворив за собой двери. Кто здесь жил? Куда исчез? Не в цветок ли его обратил колдун? Нужно будет спросить, чтобы знать, как избежать подобной судьбы. Джафар покрутил головой и направил ковёр налево. Оттуда тянуло сквозняком. Следующая комната была пустой, нежилой и пыльной, а небольшое помещение за ней служило, вероятно, чуланом. По крайней мере, там было свалено множество хлама, на полу лежала метла — самая обыкновенная, — а у двери стояло ведро. Пустое, грязное и тоже самое что ни на есть обыкновенное. Дальше любопытствующему ещё предстояло наткнуться на кухню и кладовую рядом, где был весьма умеренный запас продуктов — кое-кто рассчитался с Тёмным не самым дорогим, что у него было. Чулан Джафара не заинтересовал. А вот кладовая… заглядывая в неё, он испытал некоторый трепет. Воображение рисовало тела детей, подвешенных за ноги на крючья, целиком закопченных, а может, даже ещё живых. Однако на полках нашлось несколько колечек колбасы, корзинка, наполовину заполненная яйцами, головка сыра и несколько мешочков с крупой и морковью. Обратно в коридор мальчик вышел в некотором недоумении. Впрочем, кто знает. Может, это не единственная кладовая. Как он успел понять, замок был большим. Ковёр наконец вынес мальчика к лестнице. Вот только она вела вверх, а не вниз. Что ж. Колдун ведь не сказал, когда вернётся. Наружу он Джафара наверняка выпустит, а вот когда ещё представится шанс посмотреть на замок своими глазами? Подниматься по лестнице на ковре было намного удобнее, чем пешком. Джафар украдкой погладил мягкий ворс. Без волшебного спутника замок казался бы куда больше и страшнее. А так — даже заскучать не успел, а уже оказался… …в самой странной комнате из тех, что видел. Крутая винтовая лестница вела прямо в лабораторию Румпельштильцхена, однако маг был достаточно предусмотрителен, чтобы оградить все свои зелья и магические артефакты защитой — не один султан заботился о своих сокровищах. Джафар мог разглядывать обстановку сколько угодно, но отравиться каким-нибудь ядом или неосторожно пролить на себя кислоту никак бы не сумел. Он бы и дотронуться до склянок с зельями не смог. Отчасти это напоминало мастерскую матери. Во всяком случае, ступку с пестиком мальчик узнал. Несколько десятков трав тоже. Но стеклянные сосуды самых причудливых форм и непонятного назначения, огромные — до потолка! — книжные шкафы, полностью заставленные, диковинные инструменты. И широкая рама с множеством гнёзд для зелий. Джафар подлетел поближе и принялся разглядывать причудливые значки, пытаясь запомнить их и и разгадать. С некоторыми было относительно просто: жёлудь и дубовый лист, сердечко — место над ним было пусто, не иначе, готовилось под приворотное зелье. Некоторые же, как змея, кусающая свой хвост, были совершенно непонятны. — А ты, я гляжу, времени даром не терял, — прозвучал сзади голос хозяина замка. Румпельштильцхен совершенно бесшумно переместился в лабораторию и стоял у Джафара за спиной, сплетя пальцы рук перед собой. Сейчас внешность Тёмного производила куда больше впечатления, чем ночью, при свечах — особенно если учесть, что шторы на окне были отдёрнуты. Мальчишка вздрогнул и обернулся. Лицо его вытянулось, глаза сделались большими, рот приоткрылся. Вчера колдун предстал ему сперва в полной темноте, а после — в полумраке. Не будь Джафар подготовлен этим — мог бы всерьёз испугаться золотой чешуйчатой кожи и неестественно широких радужек. Теперь же он быстро взял себя в руки. Невежливо было указывать хозяину этого места, что с ним что-то не так. Может, с точки зрения колдуна это с ним, Джафаром, что-то не так, и со всеми людьми. — Я ничего не трогал, — тут же ответил он на замечание. — Только смотрел. Ты не запрещал мне покидать комнату. Слез с ковра на холодный пол, слегка поклонился, приветствуя. Распрямившись: — Здесь так много книг! Ты их все прочитал? Вопросы о том, где был колдун и успешны ли были его дела, мальчик задать не решился. Если ему можно будет знать — тот сам расскажет. — Не запрещал, но и не разрешал, — ухмыльнулся в ответ Румпельштильцхен. Он оценил тактичность мальчишки и мысленно сравнил любознательного найдёныша с султанским отпрыском — явно не в пользу последнего. Посмотрел в сторону вышеупомянутых книг, слегка кивнул в ответ на вопрос. — Кстати… Если тебя интересует чтение, у меня есть целая библиотека на втором этаже. Хотя тебе бы недурно сперва изучить ту книгу, что я тебе вчера давал. Джафар смутился. Получалось, что он действительно потратил утро не на чтение, а впустую — на осмотр дома. — Я хотел попасть наружу, — объяснил он. — Но так и не нашёл выхода. А там… там такое! — он обернулся к окну, чтобы убедиться: чудная картина не пропала. — Камни до небес, белые, как молоко! Ты позволишь мне как-нибудь выйти и посмотреть на них вблизи? Он глянул на колдуна снизу вверх. Потом обернулся к ковру и взял в руки переплёт, показывая, что сейчас готов заниматься. Мысли его вернулись к сказанному тёмным магом. Библиотека… неужели там ещё больше книг, чем здесь? Страшно подумать, сколько времени провёл за чтением хозяин дома. Неудивительно, что он такой могущественный. Я тоже стану таким, решил Джафар. Начну прямо сейчас. Румпельштильцхен слегка приподнял брови, продолжая глядеть на мальчишку. Горы! В горы ему не терпится, видите ли. Изгнав воспоминание о том, что сам тоже был охочим до всего нового — в частности, и до путешествий, — в детстве, указал на книгу: — Будешь заниматься усердно — сможешь очутиться там, где хочешь, не только с помощью ожившего ковра. Даже так далеко, как в горах. Для начала, я хотел бы посмотреть, сможешь ли сделать простейшее задание по книге. Румпельштильцхен был сух и мрачен — его попытка сразу завладеть Песками Времени не удалась, и теперь надо было заново продумать план и прикинуть перспективы. А тут ещё Джафар вертелся под ногами. И ведь пообещал вчера его обучить, хотя никто за язык не тянул — лишь потому, что показалось, будто бы мальчик окажется полезным в будущем. Как ни странно, это чувство и сейчас никуда не делось, хотя какая может быть польза от простого мальчишки? Вот был бы он родственником султану… Румпельштильцхен даже хмыкнул при этой нелепой мысли. «Далеко?» — растерялся Джафар. Из окна казалось, что гигантские камни совсем рядом, руку протяни. Он послушно открыл книгу и принялся перечитывать первую страницу. Если в прошлый раз читал про себя, то теперь делал это вслух. — Перемещать неодушевлённый предмет намного легче, чем имеющий волю и разум. Он не сопротивляется. Это можно сравнить с попыткой взять камень и переложить в другое место — и проделать то же самое с живой вёрткой рыбой. Только вместо руки используется следующая формула… Джафар поднял взгляд от книги и поискал мел или уголь — что-то, чем можно чертить на каменном полу. Заметил кусок на краю стола, потянулся, уже почти коснувшись пальцами, обернулся к колдуну: — Можно мне?.. — Конечно, можно, — кивнул Румпельштильцхен, внимательно наблюдая за действиями ученика. Взял мелок. Без колебаний, лишь иногда поглядывая на страницу, начертил на каменных плитах пола знак, указанный в книге. Дальше следовало представить лежащим поверх рисунка предмет, который требовалось перенести. Важным условием было знать, где этот предмет находится. Джафар задумался. Он отчётливо запомнил два предмета в этом замке: розу в пыльной комнате и прялку. Но у последней было столько мелких деталей, да и просто перемещать её сюда, такую громоздкую… мальчик определился с выбором и закрыл глаза. Мысленно проговорил про себя заклятье, чтобы не сбиться. Потом поднял ресницы и повторил: вслух, чётко и громко, по вчерашнему совету вызывая в себе злость, связанную с этим цветком. Кто-то бросил его умирать без воды, запер в обстановке, явно не подходящей такому красивому растению! Призванный его голосом, алый цветок упал на каменные плиты. Выдохнув, Джафар гордо посмотрел на Румпельштильцхена, слегка вскинув подбородок. Тёмный на мгновение застыл, а потом вдруг порывисто склонился к цветку, коснулся его рукой. Вихрем закружились воспоминания, старательно до того забиваемые в угол памяти. Нелепый вызов на честный поединок. Взмах руки, щелчок пальцев, бордовый дым, заклубившийся вокруг статной фигуры несчастного рыцаря. Полудетское, почти озорное кокетство, с которым Белль приняла розу, её сияющие голубые глаза… Если бы этот пустоголовый глупец не явился в тот день к замку, ничего бы не случилось. Всё было бы иначе. Лучше. Отчего-то Румпельштильцхен был уверен, что лучше — и от этой мысли его мрачное настроение перевоплотилось в злобу к этой проклятой розе. Будто нашлась виновница всех несчастий. Точнее… — Это не простая роза, дружок, — наконец, заговорил Румпельштильцхен, отступая и глядя на Джафара. — Достанет ли твоих способностей увидеть её истинный облик? Я не слишком утруждался с заклинанием. Уверенность в себе, вызванная получившимся волшебством, испарилась из взгляда мальчишки. Похоже, он выбрал не самый удачный предмет для занятия. Он перевёл взгляд с лица учителя на розу. Пристально вгляделся. Попробовал прищуриться. Та лежала, не шелохнувшись. Самая обыкновенная, пусть невянущая роза. Конечно, ясно, что она не совсем простая… — Как именно я должен смотреть, чтобы увидеть? — тихо поинтересовался, не поднимая взгляда. В конце концов, учение подразумевает вопросы и ответы. Не выгонит же его колдун за то, что он чего-то не знает? Откуда бы — Джафар ведь первый день занимается. Румпельштильцхен криво улыбнулся. — В этом учебнике, на пятой странице, есть Заклинание Подлинной Сущности. Попробуй его осуществить. Но должен предупредить, это действует только с неодушевлёнными предметами. С живыми существами куда сложнее. В определённых условиях можно и вовсе не понять, кем оно было раньше. Джафар перевернул лист, потом другой. Со страницы посмотрел схематично нарисованный глаз. — Чтобы увидеть истинную сущность предмета, — прочитал вслух, — можно воспользоваться этим символом. Нанеся его на стекло, начертив пальцем в воздухе или представив мысленно, позволь силе течь сквозь тебя в него. Отложил учебник и снова посмотрел на розу, вспоминая вчерашние события. Почувствовав, как щёки вспыхнули от обиды и боли, от жажды мести, начертил в воздухе знак. Отступил, вскрикнув и бледнея. Вскинул взгляд на Румпельштильцхена: — Это… человек! Без ног. В доспехе, — потрясённо. Звук собственного голоса, однако, немного привёл в чувство, заставил соображать. Воин в доспехе. В замке колдуна. Джафара осенило: — Он напал на тебя? И ты превратил его в цветок? Здорово! — восхитился. Воображение уже рисовало, как мальчик идёт по султанскому дворцу, и каждый замахнувшийся на него падает цветком к ногам. — Научи меня! — Научу, — теперь в улыбке Румпельштильцхена промелькнуло нечто хищное. — Попробуй снова переместить розу. На сей раз… туда, — ткнул пальцем в холодный, ещё не разожжённый камин. Джафар перевёл взгляд с цветка на слой пепла. Жуткий чёрный зев каменного очага голодно скалился. После того, как роза — считай, рыцарь — окажется там, колдуну довольно будет щелчка пальцев. Он уже проделывал так вчера, когда забрал их с ковриком со свалки. «Спаси его! — шепнул мальчику внутренний голос. — Перемести куда подальше, ты сможешь! А нет — просто скажи, что не станешь этого делать!» «И что тогда? — мысленно же возразил Джафар. — Да, я поступлю как герой! И колдун выгонит меня. Тогда я не смогу отомстить. Стоит ли этого один безногий заколдованный человек?» «Ты совершишь хороший поступок. Спасёшь жизнь», — неуверенно возразил голос. «Я уже ел мясо младенца!» — выкрикнул внутрь себя Джафар и, охваченный яростью, представил символ внутри камина и переместил розу, куда было указано. — Молодец, — Румпельштильцхен на каблуках развернулся к камину. Мысленно он уже видел, как роза корчится в пламени, будто от боли, и скручиваются, опадают пеплом доселе красивые бархатные лепестки. Внезапно в сознание, разрушая всю картину, вторглась непрошеная мысль о ещё одном испытании, которому Румпельштильцхен только что подверг мальчишку. Ведь тот наверняка понимает, чем всё это закончится. Но приказ исполнил. Побоялся не послушаться? Горечь воспоминаний, злость и желание уничтожить отступили перед иным чувством. Помедлив, Румпельштильцхен бросил через плечо: — За каждый успех полагается поощрение, — внутренний голос напомнил, что с юной Региной было… не совсем так, — поэтому предоставлю тебе слово: как бы ты поступил с этим цветком? Ученик замер, глядя туда же, куда и маг. Он не обманывался: ему не сказали «решай». Ему предложили говорить. Высказать своё мнение. Повлияет оно на что-то или нет — зависит от того, что и как он скажет. И от того, что связывает с розой этого колдуна с непроизносимым именем. — Будь у меня власть распоряжаться его судьбой, я поступил бы с ним по справедливости, — наконец заговорил Джафар. — Слишком часто имеющие силу подчиняются сиюминутным желаниям. Я бы смотрел по делам. Если… цветок заслуживал бы смерти — убил. Если наказания — наказал. Если прощения — отпустил. Он перевёл взгляд с камина на спину Румпельштильцхена и закончил полувопросительно: — Но ведь ты уже когда-то принял решение, чего он заслуживает? Всё ещё не оборачиваясь, Румпельштильцхен ответил вопросом на вопрос: — А какого наказания заслуживает человек, хотевший отнять у другого то, что ему дороже всего в этом мире… и кто одним своим появлением так и повлёк за собой цепочку событий, которая привела к потере этого самого дорогого? — Смерти, — кивнул Джафар, подходя и заглядывая магу в лицо. — Если он знал, что делает и к чему это приведёт. Не требовалось большего, чтобы понять — колдун потерял кого-то важного. С кем делил этот огромный замок. Этот рыцарь убил кого-то из его близких? Тогда он, Джафар, и не подумает останавливать возмездие. — О, он знал, что делает, — недобро усмехнулся Румпельштильцхен, вспоминая твёрдый взгляд и решительное: «Я — сэр Гастон! А ты, Чудовище, украл мою невесту!» — Он хотел нарушить честную сделку, убить меня и забрать… то, что я любил, — Румпельштильцхен одним щелчком пальцев зажёг в камине пламя. Сжав губы, понаблюдал, велел ученику: — Прочитай-ка задание на второй странице. Разожги огонь сильнее! Что-то в его сердце слабо воспротивилось. Это же всего лишь ребёнок. Он говорит то, что хочется услышать, но вовлекать его в убийство… Говорить — не действовать. Джафар не сможет. Джафар сжал губы и повернулся к каминной решётке. Пока что пламя лишь подбиралось к заколдованной розе, лизало листья. Моргнув, он поднял книгу, осторожно перелистнул назад. На озвученной странице было сразу два заклятья: первое рассказывало о том, как зажечь огонь, второе — как подпитать уже горящее пламя. «Вдохни в него свою боль, свой гнев, — учили слова неизвестного чародея, — своё счастье или свою страсть. Огонь — самая отзывчивая из стихий». Мальчик поднял взгляд от страниц. При мыслях о мучениях человека, снедаемого пламенем, сглотнул. Тут же напомнил себе, что не все достойны жалости. Этот рыцарь хотел убить приютившего Джафара колдуна. Из-за него тот потерял что-то дорогое и до сих пор чувствовал боль. Стал бы Джафар жалеть, будь это кто-то из пришедших закончить начатое людей отца? Не стал бы. К тому же это не человек. Всего лишь цветок. Голова чуть склонилась, взгляд тёмно-карих глаз под веками стал острым, ноздри раздулись. Мальчишка сжал кулаки — и доселе ленивое пламя взвилось стеной, едва не выплёскиваясь наружу. Миг — и розы уже не было видно. Но вместе с ней как будто бы сгорела часть самого Джафара — уверенность, что нет ничего важнее человеческой жизни. Душным едким дымом поднялась изнутри к горлу, стиснула; перед глазами всё расплылось. Стараясь не показать подступающих слёз, Джафар повернулся спиной к очагу, глубоко вдохнул и заверил: — Не сомневайся: я сумею пойти до конца. Что дальше? Сопротивление в груди переросло в тяжёлое, неуютное чувство, когда Джафар справился с делом. Румпельштильцхен видел, как остатки розы пожирает огонь, но почему-то не чувствовал ни облегчения, ни удовлетворения. И это вызвало новый прилив злости. Будто ему есть дело до переживаний чужого мальчишки! Вызвался учиться — учись, будь готов ко всему. И ведь старается, ни в чём не упрекнуть… не прогнать! — Роза стала пеплом, — на волне ещё не ушедшей злости, но никак не показав её внешне, ответил Румпельштильцхен. — Отправь этот пепел в окно взглядом, чтобы по ветру развеяло! И на этом будет пока достаточно. Ты очень способный, дружок, но это не значит, что ты не можешь устать! — Хорошо… учитель. На самом деле «хорошо» не было. Джафар чувствовал себя опустошённым, и даже похвала не могла этого исправить. Может, и в самом деле устал. Радуясь возможности оказаться вне поля зрения колдуна, он отошёл к окну, и раскрывая ставни, успел незаметно собрать рукавом влагу из глаз. Даже если наставник увидит это — пусть решит, что виноват ветер, непривычный, холодный, колючий. Сделав пару шагов назад, мальчик устремил взгляд на белые вершины громадных камней и представил, как их отроги складываются в знак, способствующий перемещению предмета. И как возникает — и почти сразу тает в воздухе серая взвесь. Скорее почувствовал, чем увидел, что получилось. Рвано вдохнул. Притворил окно и обернулся к хозяину замка: — Там снаружи ужасно холодно. Румпельштильцхен помолчал, отозвавшись не сразу: — Ничего. В замке-то мы затопим. Ничего… не значащие слова. Но что-то надо было сказать. Даже если — почему-то — надо было говорить совсем другое.