Пусть все дети достанутся своим родителям

Пять дней. Ничего, он терпел два столетия и потерпит ещё чуть-чуть; Румпельштильцхен постоял на месте, припоминая только что увиденный отрывок из будущего, нахмурился и, выйдя из библиотеки, пересёк длинный коридор и стал спускаться по винтовой лестнице. Не успел маг преодолеть и половину пути, как почувствовал головокружительный запах почти готовой горячей еды. Гречневая каша и пряности — не укроп или лук, а целая палитра трав и семян, от которой непроизвольно выделялась слюна. — Я не нашёл мяса, поэтому положил в кашу специи, — не прекращая помешивать в котелке большой деревянной ложкой, Джафар повернул голову на звук чужих шагов. — 30 штук, как мама учила. И тут же добавил: — Что было нужно той женщине? — Сделка, — кратко ответил Румпельштильцхен, всем своим видом давая понять, что не намерен говорить об этом, и подошёл поближе. Запахи ему понравились — от стряпни, которую Тёмному доводилось есть раньше, никогда так вкусно не пахло. — А ты, я гляжу, на все руки мастер, и готовить умеешь? — Румпельштильцхен постарался придать своему голосу беззаботность. Джафар даже покраснел от такой похвалы — этого, правда, не было видно на смуглой коже — и заулыбался: — Немного. Приходилось, когда мама была занята. Попробуешь? — он подхватил на ложку рассыпчатой каши. Неуверенно: — У тебя так много соли, я не знал, сколько класть. Бросил щепотку. Как взрослый, который кормит ребёнка, сосредоточенно подул на разбухшие зёрна и протянул ложку Тёмному. — Хорошо, что эта женщина наконец ушла! — поделился. В голосе зазвучало облегчение: — Я боялся, ты оставишь её жить с нами. Напряжение, державшее Румпельштильцхена во время разговора с Амарой, отпустило, но смех, которым он ответил на слова Джафара, получился немного нервным. Удержаться, впрочем, было невозможно. — Да зачем она мне? Склонившись над ложкой и вытянув губы, словно для поцелуя, Румпельштильцхен попробовал кашу и, выпрямившись, кивнул: — Достаточно соли. Подавать тоже сам будешь? — Сам! — подтвердил мальчик, гордый собой, обхватил ручку котелка тряпкой и, поднатужившись, снял с огня. Принялся раскладывать кашу по тарелкам. Посыпал рублеными сыром и яйцами. — Ну. Она была такая… такая… настырная! — от последнего слова даже скривился, выражая всё, чему не мог подобрать слов, в гримасе. Потом, как бы закрывая тему Амары, любопытно спросил, ставя тарелки на стол: — А если я не знаю, где лежит то, что перемещаю — откуда оно берётся? В его тоне и взгляде не было ни следа недавней обиды — будто сон унёс её, всю без остатка. — Из тех мест, которые ты себе представил, откуда же ещё? — Румпельштильцхен понимал, отчего Амара так хочет заполучить мальчишку. Тот учился буквально на лету. — Вижу, что для тебя никакие расстояния не помеха, раз ты откуда-то издалека раздобыл воду. Что представлял себе? — Он вопросительно взглянул на Джафара, помешивая кашу в своей тарелке. — Оооо! — Тот забрался на стул рядом. — Я придумал ручей и взял воду оттуда. То есть мне казалось, что я его придумал. А оказывается, он где-то существует на самом деле? — мальчик зачерпнул ложкой и покачал ею, наполненной, в воздухе. — Здорово! А почему ты не мог переместить к себе фиал с песком? Ведь ты знал, где он находится и как выглядит. И скажи, кого-то живого тоже так можно переместить? — Тут же представил, как перемещает Мирзу в Тёмный замок и запирает в какой-то из пустых холодных комнат! Уж здесь-то ему точно никто не придёт на помощь! С мечтательным видом сунул кашу в рот. — Да, такой ручей наверняка существует. Их ведь много в мире, — невольная улыбка скользнула по губам Румпельштильцхена. — А вот с живым, боюсь, окажется сложнее, чем с неживым, — он выразительно покачал головой. — Видишь ли, живое будет сопротивляться, об этом ведь и в твоей книжке упомянуто. Поскольку Джафар задал не один вопрос, Румпельштильцхену оказалось удобно «забыть» ответить насчёт фиала и сделать вид, что очень занят кашей. Джафар тоже увлёкся пищей на некоторое время, довольный, что получилось вкусно - колдун вон ест, не кривится. — А как это чувствуется? — поинтересовался, проглотив, чтобы не говорить с набитым ртом. — Как вообще можно сопротивляться магии, если сам не умеешь колдовать? И ты же меня перемещал! Я тоже сопротивлялся? — Как сопротивляться? — Румпельштильцхен оторвался от тарелки и пошевелил пальцами в воздухе. — Силой воли, всем своим существом, сознанием или даже подсознанием! Что касается меня, я в достаточной степени владею магией, чтобы перемещать, невзирая на любое сопротивление. К тому же, — снизошёл он до более подробных объяснений, — приходится гораздо ювелирнее работать над перемещением живого: чтобы переместить целиком. Чтобы не пострадало. Много разных нюансов, — значительно завершил Румпельштильцхен, подняв вверх указательный палец. Важность момента, впрочем, несколько портили коричневые отметины гречневой крупы у него на зубах. — Ага-ага! — тут же торжествующе отозвался Джафар, взмахнув в воздухе ложкой. — Значит, заклятье, которое ты используешь, перемещаясь, то же самое? С крайне самодовольным видом сделав этот вывод, мальчик проглотил, почти не жуя, остатки каши и снова посмотрел на Тёмного: — Мы займёмся им после завтрака? — Кого тебе так не терпится переместить с места на место? — хмыкнул Румпельштильцхен, который ел куда медленнее. — Себя! — ответил Джафар почти сразу, открыто глядя Тёмному прямо в глаза, и лишь очень опытное ухо могло бы различить небольшую заминку в этом ответе. — Разумеется, кого же ещё, — насмешливо ухмыльнулся Румпельштильцхен, не отводя взгляда; закончив есть, он подумал о Песках Времени, которые надо заряжать магической энергией. Что ж, даже учитывая обучение Джафара, времени ещё полно. И на Пески, и на то, чтобы добыть Белого Кролика… — А попрактиковаться можно на Мирзе. Это тот мальчик, которого я ударил твоим фиалом. Другой сын моего отца. Его не жалко! — продолжил Джафар как ни в чем не бывало — и тут же заботливо поинтересовался: — Ты будешь чай пить? Я не стал перемещать чайник, боюсь снова разбить и обрызгать тебя кипятком. — Попробуй переместить, только осторожно, — Румпельштильцхен отодвинул пустую тарелку. Он думал о том, в какое время лучше заключить сделку с Корой насчёт Кролика: с одной стороны, чем раньше, тем лучше, и тем меньше вероятность, что какая-нибудь случайность помешает; с другой — вдруг дело с компасом закончится неудачей и снова придётся вернуться к Проклятью? И что тогда — искать себе другую ведьму, которая осуществит Проклятье, потому что насчёт Регины будет уже заключена сделка? Или постараться обхитрить Кору? Регина в мыслях Тёмного фигурировала лишь как марионетка, которую будут дёргать за ниточки либо он, либо её же мать — и поделом Злой Королеве: если бы не она, Белль была бы жива… Занятый своими мыслями, Румпельштильцхен слушал Джафара невнимательно, но сейчас будто бы очнулся: — Практиковаться на Мирзе? Джафар, который вовсе не спрашивал разрешения переместить чайник, а намекал, что им неплохо было бы заняться самому магу, приуныл. Он почему-то был уверен, что стоит направить свои эмоции на этот предмет — последует неизбежный взрыв. Однако повторять уже как просьбу? Ну нет. Подойдя к дальнему концу стола, мальчик нарисовал в вездесущей пыли символ, — для надёжности, — отошёл подальше, к Тёмному, и призвал предмет. Чайник оказался тут как тут и даже целый. Джафар осторожно приблизился к нему. Каждое успешное колдовство пробирало его ощущением чуда; чуда, источником которого был он сам. Переполняло радостью и гордостью. Но когда поднял крышку, почувствовал, что снова краснеет. Чайник оказался пустым. Джафар живо представил себе лужу, оставшуюся на кухонном столе. Жар с щёк охватил лоб и уши. Да ну его, этот чай! На то, чтобы переместить глиняный кувшин козьего молока, у мальчишки него ушло куда меньше душевных сил и времени. Его-то он и принёс Тёмному. — Ну да. Даже если Мирза умрёт, я смогу взять его кровь и превратиться в него, — разливая молоко по чашкам, Джафар решил рассказать про свой план. Раз уж колдун не бросил его во дворце. Вдруг поможет? — Тогда смогу отомстить. Мирзу отец любит. А потом… я вернусь к тебе — учиться дальше! Решение пришло внезапно и неожиданно для самого Джафара. Но почему-то при этой мысли ему стало тепло. Румпельштильцхен не стал комментировать неудачу с чаем. Вместо этого он заговорил, как можно убедительней: — Послушай, Джафар. Ты не должен торопиться, иначе промахи и ошибки будут следовать одна за другой. В учении важно соблюдать некую систематичность; для того и требуется наставник, чтобы указать, как действовать, чтобы направить по верному пути. Он придвинул к себе чашку, продолжил — всё так же умудрённо: — Тебе следует сначала научиться как следует перемещать неживое. Чтобы это получалось быстро и хорошо. Чтобы ничего не терять по дороге, не увеличить размеры предметов. А потом уже переходить к живому, но людей ты сразу перемещать не сможешь. Тебе придётся тренироваться на… животных. Переместишь сюда ягнёнка и зажаришь на вертеле для своего учителя. — Румпельштильцхен хихикнул, представив себе эту занятную картину, и стал пить молоко. На самом деле, весело ему, конечно, не было. — Ты прав, — неохотно согласился Джафар, отходя к своему месту, и тут же спросил с некоторым подозрением: — А сколько это займёт времени? Не думай, будто я тороплю тебя, наставник, просто я должен знать, что мой отец не умрёт от старости раньше! Сосредоточившись, он переместил к себе султанский кубок. Усмехнулся торжествующе, наполнил его молоком и поднёс к губам. Волшебный ковёр под столом пощекотал пятку. Не отпив, мальчик наклонился, провёл рукой по ворсу, погладив предмет, как гладят питомца. — Только ягнёнка мне будет жаль, — признался, выпрямившись. — Может, лучше я зажарю тебе курицу, когда придёт время? А потом и за Мирзу можно приняться! — Вот Мирзу мне жарить не надо. Я детей не ем, как ты уже понял. — Румпельштильцхен криво улыбнулся, вспомнив недавнюю тяжёлую сцену; новоявленный кубок он с интересом осмотрел, но, опять же, воздержался от комментариев. — Не беспокойся насчёт времени, — и мысленно прибавил: «За пять дней успеешь научиться». Джафар так и прыснул в молоко, представив себе Мирзу на вертеле. Жадно осушил сосуд. — А ты не ешь детей, потому что невкусно, потому что уже достаточно сильный или потому что это всё байки? — поинтересовался, уже догадываясь, какой последует ответ. — То есть мне их всё-таки нужно будет есть или нет, чтобы стать могучим колдуном? Только брата я бы не стал тебе жарить — мне нужна его кровь. Я сделал зелье с последней страницы книги, вот отсюда, — уже не задумываясь, переместил том на стол и раскрыл, показывая. — Представляешь, как было бы славно, займи я его место? Нет никого, кто был бы ближе к отцу, кому бы… он… Речь мальчика ощутимо замедлилась. Он потянулся к вороту, расстегнул — удалось не с первого раза. — …доверял, — тряхнул головой, провёл по волосам пятернёй, будто хотел стряхнуть дремоту. И закончил с какой-то обидой: — Как же всё-таки тут холодно! Вытянул руку в сторону камина, заставляя огонь вспыхнуть жарче. Поднял взгляд: — Так что у нас… дальше? — Байки, — поморщился Румпельштильцхен, выслушав ученика. Побарабанил без особого смысла пальцами по уже пустой чашке, задумался, не расставить ли в комнате, например, металлические жаровни с раскалёнными углями — чтобы теплее было. Снова поморщился, отметя эту мысль, щёлкнул пальцами — и в дело вступила магия, сделав то, на что не был способен камин. Погибель Тёмного Джафар или не погибель, а застужать его до смерти сейчас ни к чему. Сделав это, Румпельштильцхен глянул на книгу, изобразив внимание. К счастью, Джафар будет осуществлять свою месть без него, Румпельштильцхена: ему-то смотреть на издевательства над Мирзой не слишком хотелось. — Здесь сказано, что зелье будет действовать пол дня, если добавить кровь, — снова заговорил Джафар, водя пальцем по строкам. — А если кусочек печени — то может держаться несколько дней. Ты так уже пробовал? Он вопросительно глянул на мага. Несмотря на тепло, мальчик казался бледным. — Вот, посмотри, — он сунул руку за пояс и с осторожностью достал пузырёк. — Всё ли я сделал?.. Моргнул, глядя на сомкнутые пальцы. Ногти их посинели. — …правильно, — пробормотал — и сглотнул, чувствуя подступающее удушье. — Помоги! Я… яд… Уронив на столешницу руку с сосудом, второй снова потянулся к вороту. Румпельштильцхен как очнулся — увидел всё то, чего сейчас не замечал; забыв ответить, вмиг очутился на ногах, шагнул к Джафару и склонился над ним. С пальцев Тёмного потекли синие ручейки магии, значительно замедляя действие яда, чтобы успеть определить его природу и понять, как с ним бороться. — Не… ненавижу, — выдавил Джафар, чувствуя, как отпускает слабость, позволяя вдохнуть. Показал глазами на кубок. — Снова он! За что? — прозвучало совершенно несчастно. Выпрямился — под действием чар сбросить сонливость было куда легче. — У меня ничего не болит. Значит, снадобье обездвиживает, а не жжёт. Не отвечая, Румпельштильцхен приложил ладонь ко лбу мальчишки, дотронулся до его рук, задумался на пару мгновений, а затем взмахнул рукой и материализовал в пальцах небольшую колбочку с густой, как желе, субстанцией фиолетового цвета. Осмотрев и брезгливо отодвинув кубок, Румпельштильцхен вынул из воздуха чашку с водой, поставил на стол и тщательно размешал в ней фиолетовое «желе». — Ты-то явно не при чём, — соизволил он наконец отозваться. — А вот обладатель этого кубка был в опасности. Сказав это, Румпельштильцхен повёл рукой над чашкой, в спешке едва не обмакнув в жидкость тёмно-голубую манжету рубашки. И затем, увидев пену на поверхности зелья, удовлетворённо кивнув сам себе, поднёс чашку к губам Джафара. — Придётся мне тебя кое-чем напоить, дружок. Вкус этого снадобья, признаться, не слишком приятен, но зато действие быстрое и эффективное. Джафар кивнул, сделал глубокий вдох и, стараясь больше не дышать (так ведь куда меньше чувствуется вкус), поскорее проглотил жидкость. Язык защипало, глаза заслезились, захотелось выплюнуть всё обратно — содержимое чашки куда больше было похоже на яд, чем выпитое молоко. Но дышать почти сразу стало легче, и пальцы начало покалывать, будто с холода зашёл в тепло. Поймав руку Тёмного, мальчишка без слов прижался к ней щекой, благодаря. — Тогда хорошо, что я выпил из этого кубка, — пробурчал он, когда наконец почувствовал, что может говорить. И, не оставляя шансов подумать о себе хорошо, закончил: — Ведь это я должен убить султана, а не кто-то ещё! Румпельштильцхен мягко отнял руку. Отвёл пустую чашку от губ мальчика и поставил обратно на стол. Дважды. Дважды уже спас, не считая случая в ванной. Разумеется — ведь сначала он, Румпельштильцхен, должен найти и вернуть домой Бэя; до тех пор Джафар будет жить. Всё правильно. Потому и бросился на помощь, не раздумывая. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Тёмный, при помощи магии обезвредив султанский кубок. Теперь из него можно было пить спокойно. Колбочку с оставшимся противоядием Румпельштильцхен переместил обратно в лабораторию. — Я в порядке, — ответил Джафар, приподнимая подбородок. Словно в опровержение, живот скрутило, будто внутренности ожили и превратились в змею, которая вцепилась в свой хвост. Мальчик поморщился, выжидая, пока отпустит. Он не собирался позволить какой-то отраве отнять у него целый день занятий. Нет-нет, ни за что! — Благодарю. Ты так добр ко мне, как никто не был. — Глянул смущённо и тут же сменил тему: — А книжка кончилась. В ней ещё сонный порошок, левитация и, — запнулся, — дыхание под водой, но это… как-нибудь потом. Могу ли я тебе чем-то помочь?