Пусть все дети достанутся своим родителям

Вечер не задался. Бедные пернатые никак Джафару не давались, хотя нельзя сказать, что мальчик отлынивал. Первая перемещённая курица годилась разве что в суп — если отмыть куски от крови и содержимого внутренностей. Зато перьев на ней уже не было — они полностью остались в руках Джафара, откуда он начал перемещение — чистые, хоть подушку набивай. Вид изломанной туши несколько отрезвил ученика Тёмного, он начал сосредотачиваться с большим усердием. Следующий цыплёнок получился почти целым. Но увы, со свёрнутой и вытянутой шеей. Джафар расстроился. Убивать всех птиц ему не хотелось. Но переносить живое, напротив, хотелось. Себя же он перенёс! Кстати, ведь мог же и себя перенести в таком же виде, подумал он внезапно, доставая из корзины следующего мелкого петушка. Лежал бы там рядом с ковром сейчас — нога направо, рука налево… что бы на это сказал Румпельштильцхен? Джафар серьёзно посмотрел на петушка. Петушок так же серьёзно посмотрел на него. — Ну, давай без глупостей! — сказал ему мальчик и, зажмурившись, заставил птицу исчезнуть из своих рук и появиться на полу. Истошный кокот огласил залу. Цыплёнок, живой, только материализовавшись, бросился прочь. Из видимых повреждений у него наблюдалось лишь вывернутое крыло. Румпельштильцхен наблюдал за всем этим, сидя в кресле и время от времени сопровождая действо уместными комментариями. На седьмом цыплёнке маг обронил: — Это последний, — и с усмешкой: — что ж, по крайней мере, большая часть живы, чего не сказать о той женщине, ради которой затевалась сделка. Но я ведь не виноват, что от неё остался лишь полуразложившийся труп, — сказав это нарочито пренебрежительным тоном, Румпельштильцхен прибавил: — Завтра я опять отлучусь с утра. А сейчас отдохнём, выпьем… куриного бульону и спать. Ночь Джафар проворочался на своём ковре, не в силах сомкнуть глаз. Сомнения и страхи — не лучшее снотворное. Мог ли он ошибиться в том, кто спас его, и даже не один раз? Кто заботится и учит? Может ли это всё быть лишь забавой, игрой, развлечением, способом скоротать время для вечно живущего колдуна? А почему нет? — тут же сам себе отвечал мальчик. Румпельштильцхен уже сделал для него больше, чем кто-либо. Он дал ему силы, которых уже должно хватить для мести — а о большем они не договаривались. Разве Тёмный ещё чем-то обязан найденному на помойке оборванцу? И есть ли у него, Джафара, право на разочарование? «Он лишь использует тебя для своих целей. А когда ты станешь ему не нужен — выбросит за порог». «Ты, должно быть, скучаешь по Аграбе. У нас будет много времени для разговоров». «Я скоро найду тебя, Бэй». Джафар перевернулся на другой бок. Учитель не пожелал открыть ему правды. И имел на это право. Но если он отправится за тем мальчиком один — что будет с другим, который уже обитает в замке? Он уже большой, мог бы справиться хозяйством и поберечь секреты Тёмного. Да, Джафар поверил бы, что так и будет, что учитель уйдёт на какое-то время и оставит его за главного, а потом вернётся… если бы не Амара, которая так ясно дала понять, что ждёт следующей встречи. И что встреча эта затянется на очень, очень долго. Может, они договорились, чтобы колдунья присмотрела за ним, пока Румпельштильцхена не будет? Ну… ну не может же могучий Тёмный заплатить учеником, как тот крестьянин — цыплятами? Мысль была обидной, и обиднее всего, что где-то в глубине себя Джафар допускал, что Румпельштильцхен — мог. Так сказала бы Регина, Злая Королева, расскажи он ей. И добавила бы, что она сама — не такая. Мальчик лёг на живот, подложил под голову руки и посмотрел на прялку, стоявшую в углу. Так и не набрался смелости попросить научить и его прясть золото. Искусство, которое передаётся от отца к сыну… интересно, владеет ли им тот, Бэй?.. Эта мысль была последней осознанной, завершившей насыщенный, полный радости и огорчения день.

***

Зато утром Джафар проснулся с ясной головой. Мысли были чёткими и острыми. Чтобы ни случилось, это произойдёт послезавтра, когда Тёмный получит от восточной колдуньи компас. Скорее всего, завтра он будет готовиться к путешествию и не покинет замок. А значит, если Джафар хочет сам решить свою судьбу — у него есть только эти несколько часов. Он спустил ноги, обулся. Прошёл мимо ожидавшего на столе завтрака. И, решившись, направился прямо в комнату, посвящённую незнакомому, почти ненавистному мальчишке. Если Румпельштильцхен не хочет рассказывать о нём — что ж, Джафар попробует догадаться обо всём сам! Нужную комнату он нашёл не сразу. Она была тёмной — с порога и не разглядишь, что внутри, — так что Джафар едва не прошёл мимо. Но что-то позвало вернуться, показалось знакомым — не то дверь, за которой стоял, не смея дышать, не то стена, к которой прижимался лопатками. Шагнул внутрь — и словно бы разом прозрел. Не так уж тут было и темно — скорее всего, видеть мешало какое-нибудь заклятье. Мальчик зажёг свечи, расставленные на столе, и прямо перед собой увидел карандашный рисунок. Юноша вполовину старше Джафара смотрел с портрета с лёгкой улыбкой, странно знакомой. Волосы слегка вились по концам. Если покрасить его в золотой цвет, подумал Джафар, то, пожалуй… всё-таки сын. Странное огорчение накатило при этой мысли. Он отвёл взгляд от рисунка, принявшись рассматривать предметы. Ближе всего к кусочку бумаги лежало несколько соломенных игрушек — конь и, кажется, лисица. Или волк — сложно было разобрать. Сбоку к столу была прислонена деревянная палка, истёртая сверху и оббитая снизу. Как странно. Кому из двоих требовалась опора? Шерстяная шаль лежала с другой стороны стола. Джафар, не сдержавшись, провёл по ней ладонью — и откинул мягкую ткань. Под ней обнаружилась сфера зеленоватого стекла. Та самая, о которой говорила Регина! Внутри плавал свиток, туго скрученный. Интересно, что в нём? Путь в лучший мир? Как-то неубедительно звучит. Джафар продолжил осматривать вещи. Бэй смотрел на него, казалось, осуждающе. Аптечка с высохшими пузырьками. Может быть, мальчик болел и умер, и теперь Румпельштильцхен собирается рискнуть всем, чтобы вернуть сына оттуда, откуда не возвращаются? Книги про порталы и другие миры. Множество. Сперва Джафар и не заметил, но потом разглядел — целый шкаф у стены! Он осторожно взял одну свечу и подошёл, затаив дыхание. Роста хватало только достать до пятой полки, и ещё столько же уходило ввысь. Он собирался уже вернуться к столу, как заметил странность. Повсюду в воздухе в ореоле горящего фитилька кружились пылинки. Вернее — почти везде. Он торопливо подвигал свечу. Так и есть — ровный квадрат где-то на уровне его лица, в котором не было ни пылинки. Опять магия? Ещё что-то, спрятанное от чужих глаз? Готовясь к любому сюрпризу, Джафар осторожно протянул руку, концентрируя в ней магию (он полагал, что это защитит, если последует магический же удар) — и та, не встретив сопротивления, прошла сквозь массивные книги. В ладонь упало нечто. Джафар тут же вытащил руку — посмотреть. В пальцах оказался свиток, который тут же развернулся. Высокие письмена послушно расплылись и приняли знакомый вид. И почти сразу Джафар разобрал среди них своё имя.

***

Он шёл по коридору, прижимая к груди сферу и задыхаясь от обиды. Как цыплёнка! Как того цыплёнка! Выменял у ведьмы на драгоценный компас ради своего проклятого Бэя! Конечно, заботился — кто купит порченый товар? Потому и мыл, и обувь дал, и от яда змеиного берёг. Права была Регина, права! А он — купился! С потрохами! Отцом звал… нет у него отца и никогда не будет! Остановился, всхлипнув. Знание было болезненным. Может, и лучше было не искать и не читать ничего. Тогда ещё целый день был бы счастлив. Любил и верил, что его любят. Да, любят! Потому что как это ещё иначе назвать? Он сел на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей к залу, где его дожидалось занавешенное зеркало. Вгляделся в зелень стекла в руке. Злая Королева готова была пойти на всё ради этого шарика. Но можно ли верить ей, если оказалось, что верить нельзя даже Румпельштильцхену? Чем она лучше Амары? Сглотнул. Да ничем. Даже если она сдержит слово — о мести можно забыть. Сможет ли он дотянуться в этом «новом мире» до султана? А у Амары — сможет. К тому же, — он прикрыл сферу пальцами, опустил веки и постарался заглянуть в себя, — побег к Регине — месть не султану, а Румпельштильцхену. Месть за то, что Тёмный не обещал, не мог обещать, да и не должен был. Месть за собственную глупость, низкая и подлая. Ведь если подумать, если вспомнить, с чего всё началось — Джафар сам сказал, что принадлежит ему. За спасение. И теперь, получается, предаёт? За всё то тепло, которым грелся эти дни, за уроки магии, за силу — забирает то, что, возможно, нужно для поиска самого ценного, что может быть у родителя, для поиска Бэя? Да чем Джафар будет лучше своего родного отца?! Чувствуя, как горят щёки, мальчик поднялся и медленно пошёл назад.