Mr. Apocalypse

Влюбляться полезно! © Просыпаться не хочется совсем, и пусть сегодня не понедельник и нет никакой необходимости спешить на работу или же по другим делам, однако… Неугомонное существо, именуемое в простонародье Крисом, уже полчаса как что-то мурлычет Чунмену на ухо. Говорит, напевает, щекочет кожу на шее и упирается чем-то в бедро. "Упирается, ну, и фиг с ним", - думает младший, пытаясь вывернуться из цепких объятий и плавно перевалиться на другой бок, желательно зарывшись с головой под одеялом. Упирается... У-П-И-Р-А-Е-Т-С-Я! Догадка приводит в замешательство, с одной стороны ужасно стыдно, а с другой – с какой такой стати ему вообще должно быть стыдно, ведь утренние физиологические проблемы не у него, а у Его Величества! Но все же это безумно смущает, потому что… смущает. Чунмен предпринимает еще одну попытку высвободиться, но тут же оказывается нос к носу со старшим. - Ты чего так раскраснелся? Жарко? – дыхание Криса опаляет настолько, что Чунмен забывает дышать. - Дай мне вылезти, пожалуйста, - жалобно ноет архитектор, барахтаясь в руках блондина, подобно рыбешке на мелководье. - Мне и так хорошо, а тебе не хорошо? Я даже возбудился… - от вязкого шепота, пронесшегося по венам, прямо к солнечному сплетению, младший протяжно стонет и утыкается блондину в шею. – Только не говори мне, что ты из-за этого такой красный, малыш! Это всего лишь стояк обыкновенный! Чунмен совершенно четко различает под ухом вибрации веселого смеха, от этого он еще больше смущается и краснеет, но куда больше ему хочется заткнуть уши, чтобы не слышать несусветного бреда, слетающего с губ Криса. У этого человека воистину нет ни стыда ни совести! - Прекрати смущаться. Это же естественно, а вот если бы стояка не было, вот тогда я бы призадумался, ну, знаешь, спать с человеком, которого хочешь и не возбудиться – очень странно, тогда нужно срочно бежать по врачам и тратить все мыслимые и немыслимые деньги на лечение от импотенции! - Прекрати, не хочу слушать твой бред! Мне плевать что у тебя там встало, а что не встало, дай мне вылезти, мне нужно в ванную. - Послушай, Чунмен-а, у тебя ведь должно быть точно так же, как и у меня, давай проверю, если все соответствует физиологии, значит, я на полпути к цели, – менеджер с кошачьей улыбкой на губах плотнее прижимается к Чунмену, одновременно пытаясь распознать степень изменений в хрупком организме, но явственных признаков нет, тогда он, без стеснения, проворными пальцами проводит по паху младшего и разочарованно мямлит. – Не может быть! Ты точно здоров? Как можно проснуться рядом со мной и ничего не почувствовать. Покажи мне его, может, все же есть мизерная, но надежда? Ну, покажи! - Совсем охренел? Ты мне не нравишься, поэтому я тебя не хочу! Видишь логику? Как вообще можно было уродиться таким идиотом, как ты? – архитектор, наконец, в бешенстве вскакивает с постели и несется, сломя голову, в ванную комнату. Из-за прикрытых дверей он слышит назойливое может, на самом деле к врачу пойдем? На меня просто нереально никак не отреагировать! и еще какое-то эй, зануда, ты только не переживай, со всяким может случиться… я в шоке! рядом со мной и чтоб не встал? Парень, удрученно мотает распухшей от крисовского шума головой, безвольно опускается на ободок белоснежной ванны и включает горячую воду. Через несколько минут, когда вода теплыми волнами растекается по акриловой поверхности, приглашая к себе, он медленно раздевается и опускается в приятное море, которое тот час же окутывает его, заставляя немного расслабиться и разрешить, наконец, голове думать. О том, о чем он старался не думать вообще. Чунмен расстроен и злится, потому что позволил себе уснуть в одной постели с Крисом, потому что позволил себе, пусть и на несколько часов, но поверить, что шефский сынок умеет быть заботливым, но еще больше он расстроен из-за того, что может влюбиться в него. В такого ненормального и теплого одновременно. Ведь тогда – это полный крах. Крах Чунмена… Неприступного, холодного, озлобленного, занудного. Ведь именно тогда начнутся бесконечные ожидание и томление, учащенное сердцебиение, сбитое напрочь дыхание, уничтожающая ревность и долгие бессонные ночи… При одной мысли об этом становится невыносимо страшно. Пока он моется, спасительные мысли больно кусаются и впрыскивают в вены необходимую порцию здравого смысла, не давая сердцу ни малейшего шанса на победу. Да, так нельзя! Этого не должно случиться, ему вполне нравится жить одному, ни на кого не рассчитывая, ничего не отдавая и не требуя взамен! Поэтому нужно сейчас же взять себя в руки, с высоко поднятой головой выйти к Крису и закончить, наконец, поиск участка. А дальше дело за малым: в Сеуле Чунмен запрется с другими архитекторами в четырех стенах, и они начнут разработку вожделенного проекта. Блондина нужно будет всего лишь (всеми возможными способами) избегать и на всяческие провокации с его стороны не отвечать. Игнорирование - лучшее средство против ненормальных, хоть и красивых, китайцев. А еще нужно будет вернуть волосам натуральный цвет и забыть о времени, проведенном с менеджером. Чунмен, бросает последний, унылый, взгляд в зеркало и одобрительно кивает себе головой, принимаясь сушить влажные волосы. Более получаса занимает дорога до понравившегося земельного участка, и все эти полчаса Крис пытается вывести младшего из стойкого состояния ступора, шутит удачно и не очень, дурачится в привычной манере, однако не получает никакой необходимой реакции. В конце концов, ему просто надоедает развлекать притихшего и индифферентного Чунмена, и он уже спокойно ведет машину, изредка, в такт плавно растекающейся по салону музыке, подушечками пальцев выстукивая по рулю привязавшийся музыкальный ритм. Доезжают они ровно в половине 2-го, когда высокое солнце, затерявшись в ветвях деревьев, распускает лучи, подобно мягким лепесткам огромного лотоса. А затем игриво, на пару с ветром проявляется в листве косыми преломленными прядями и падает на землю, прогревая ее до будоражащего тепла. Место идеальное. Даже обсуждать не приходится, обоим парням все понятно без слов и выяснения других малозначительных деталей, поэтому Чунмен достает свой фотоаппарат и начинает фотографировать, заодно вымеряя шагами площадь участка и на ходу занося пометки в блокнот. Архитектор, старается не обращать никакого внимания на блондина, который исходив своими длинными ногами все вдоль и поперек, сейчас присел на землю, покрытую уже успевшей опасть красной листвой, и подставил бледную кожу под согревающие волны осеннего солнца. Они вообще не разговаривают, предпочитая перекидываться неловкими взглядами исподтишка, на телепатическом уровне осознавая, что слова сейчас могут испортить и так неудачно складывающиеся отношения. Блондин иногда хмурится, всячески борясь с желанием все-таки раскрыть рот и произнести несколько слов, но они на самом деле сейчас, не помогут: Чунмен успел за несколько утренних часов воздвигнуть новую стену отчужденности, и сейчас ее никак не проломить, она даже трещинами не пойдет… Обидно. *** Вернувшись в Сеул, младший, не церемонясь, высаживает Криса на ближайшей автобусной остановке и, не попрощавшись, срывается с места, мечтая поскорее добраться домой и забыться… Через зеркало заднего вида виден высокий стройный силуэт, неподвижно застывший в свете тускло горящих ночных фонарей. Чунмену не грустно, ему по определению не должно быть грустно, в конце концов, он с самого начала не собирался идти на поводу у огромного троглодита, который, не прилагая особых усилий, одной своей ладонью способен задушить его, оставляя на шее болезненные разводы синего цвета. Он корит себя за то, что оказался чертовски падким - атакующие маневры Криса не продлились и недели, а он, Чунмен, уже готов сдаться, лишь бы вновь получить дозу маленького удовольствия в виде извечного бреда, которым его одаривал менеджер на протяжении нескольких дней. Оказавшись дома, архитектор раздраженно закидывает пропитавшуюся запахом блондина одежду в стиральную машину, а сам залезает под душ, твердо решив, завтра же отправиться в парикмахерскую… Утро застает Чунмена на диване, с опухшими от бессонной ночи глазами, на протяжении которой он умудрился пересмотреть все шоу и сериалы по надоедливому ящику, именуемому телевизором. Он попеременно бросает усталый взгляд с настенных часов на свой телефон и чего-то ждет. А если точнее, то его гнетет чувство недосказанности, в конце концов, нужно было хотя бы попрощаться с Крисом, или же сказать пару слов, а с другой стороны… о чем им вообще разговаривать, если тот то и дело выставлял его откровенным идиотом, всячески измывался и подшучивал над ним и его нежной психикой. Нужно выкинуть все из головы, сейчас же! Залезть под приводящий в чувство душ и попытаться уснуть, хотя бы на несколько часов. В салон красоты он сегодня точно не поедет - нет сил, совсем. Воскресенье оказывается непривычно холодным, небо, затянутое серым одеялом туч с проблесками молний, выводит из себя и даже хрустящий тост с апельсиновым конфитюром, не может приподнять упрямые уголки губ в прежнюю улыбку. Чунмен за весь день не произносит ни слова, на телефонные звонки родителей и Чанни тоже не отвечает, волосы, вопреки принятому вчера решению, не перекрашивает, а к концу дня смело вычеркивает воскресенье из своих любимых дней недели. Крису он не звонит, да и сам блондин никаких признаков жизни тоже не подает. Понедельник встречает все тем же мерзопакостным дождем, с маниакальным упорством бьющимся в лобовое стекло. Машины стекаются в деловой центр, образуя бесконечные пробки и раздражая и без того нервных работников фирм, офисов, бирж… Чунмен один из них, и он самым настойчивым образом пытается вразумить себя, что нервничает из-за возможного опоздания на работу, а не потому что он совсем скоро увидит Криса и не будет знать как себя вести в его присутствии. Нужно ли здороваться или же пройти мимо, сделав вид, что не заметил… А может, просто кивнуть головой? Ну, конечно! Только так в утреннем приветствии можно показать незаинтересованность и заодно не прослыть грубияном, не здоровающимся с коллегами… Лифт переполнен, с зонтов и дождевиков текут реки мутной воды; несколько человек, прикрывая носы платками, заставляют из-за громкого чихания вздрагивать бесчисленное количество раз; другие без умолку трещат по телефону, Чунмен же забившись в дальний угол, сторожит зеленые цифры на табло, с замиранием сердца ожидая, когда дверь закроется и кабинка повезет его на 7-ой этаж. Как назло последним в лифт вбегает Крис, встряхивает светлыми прядями волос, с которых капают огромные капли, но он, не обращая на это никакого внимания, по обыкновению улыбается всем и вся, озаряя теплой, приветливой улыбкой. Оказывается она приветливая, а не пафосная… Архитектора он не замечает совсем, вместо этого вдается в непродолжительной спор с одним из PR-менеджеров, пытаясь убедить последнего в явных преимуществах Porsche Panamera, которому AUDI А7 и в подметки не годится. Чунмен решает обязательно выяснить, в чем разница между этими машинами и почему старший считает одну лучше другой. И вообще Крису нужно сейчас же переодеться и высушить волосы, потому что он вполне может простудиться… Не успевает Чунмен подумать об этом, как двери лифта расходятся в стороны, выпуская на волю поток измученных дождем людей. Архитектор несколько минут мнется в проходе, делая вид, что разглядывает на доске последние объявления, но, понимает, что Крис давно скрылся в своем кабинете, и разочарованно плетется в сторону своего. За весь день не происходит ничего сверхъестественного, парень лишь долго и нудно рассказывает команде об участке, иногда выслушивает лестные комплименты про новый цвет своих волос и показывает фотографии, делясь при этом впечатлениями. К вечеру команда принимает решение, сделать несколько приближенных к желаемому набросков и если все окончательно сойдутся во мнении, завтра с утра они должны начать детальную проработку проекта. А дальше… долгие часы над чертежами. Чунмен ждет, что Крис зайдет к нему хотя бы перед окончанием рабочего дня, однако его секретарь извещает о том, что господин Ву уехал несколько часов назад и попросил перекинуть ему всю накопленную информацию по внутренней сети. Пока Чунмен говорит с ней по телефону, он несколько раз порывается спросить, не простыл ли Крис или, возможно, у него случилось что-то серьезное, но каждое слово тяжелым камнем застревает в глотке и не собирается никак озвучиваться. В конце концов, архитектор сдается на милость своей робости и глупости и дает себе слово больше не беспокоиться о менеджере и его делах. На самом деле сколько можно? Он ведь еще несколько дней назад принял решение свести все контакты с блондином до необходимого минимума, а тут удача сама плывет ему в руки, и он не должен ее упускать ни при каких обстоятельствах. Вторник, среда и четверг ознаменовываются яркими солнечными лучами и отсутствием проклятых пробок, потому что Чунмен решается в кои-то веки начать ездить на работу в метро. Если намеренно пропустить момент, что за трое суток парень почти не сомкнул глаз, то просыпается он довольно рано, и в половине 9-го уже сидит в своем кабинете с горячим кофе из аппарата и морщится от его горечи вперемешку со стойким запахом пластикового стаканчика. В пятницу он в очередной раз обещает себе непременно купить удобную чайную кружку, но цепляется взглядом за ярко-красный автомобиль, паркующийся на стоянке, по правую сторону от их здания. Крис выходит из машины, посылая во все чунменовское окно яркие цвета светло-желтого, и проходит в здание. Чунмен настойчиво убеждает себя думать не о шефском сынке, а о чем-нибудь другом, однако упрямое сердце выдает его с потрохами, ходит в грудной клетке, словно по тюремной камере, превращая нежные стенки в кровавое месиво, и хочется со скоростью света броситься через пролеты, на первый этаж, чтобы взглядом зацепиться хотя бы за высокую тень, распластавшуюся на мраморном полу прямо у входа. Но он медлит и по обыкновению ничего не предпринимает. Трус... он и в Африке трус. Спустя час Чунмен уже увлеченно возится с ватманами и перебирает старые чертежи, которые остались у него еще со времен обучения в университете. Он аккуратно выкладывает их на стол и долго рассматривает, по кирпичику собирая в голове не построенные детские сады и больницы, разглядывает, надеясь, в старом найти интересные находки для нового… В дверь неожиданно стучат, архитектор, не отрываясь от очередного чертежа, произносит: - Да… - Привет, можно к тебе? - Крис неуверенно топчется на пороге, не поднимая глаз на Чунмена и, конечно, не замечая, как губы младшего расползаются в предательски радостной улыбке, а сам он подрывается с кресла. - Как ты? Мы столько дней не общались… - тяжело выдыхает архитектор, понимая, что сейчас он просто не в состоянии бороться с собственным голосом. - Все в порядке, надеюсь, у тебя тоже… Знаешь, я тут подумал, - Чунмен различает кривую улыбку на красивом родном, чужом, знакомом, незнакомом лице. - Не нужно сарказма - я тоже умею думать, представь себе… Мне надоело сутками избегать тебя, поэтому скажу все как есть. Я не стану тебя впредь доставать, завершим проект и перестанем общаться, тебе хорошо, мне хорошо. Можешь быть спокоен, больше тревожить я тебя не стану. Ничем, - Крис в ту же секунду разворачивается на носках и уходит, заметая свои следы тяжелым шлейфом неприсущей ему холодности и отрешенности.