Охотник ночи

Утро ворвалось вместе с голосом Марины – не самое лучшее начало, а потом, позавтракав, мы подхватили сумки и отправились в аэропорт. Такси проносилось мимо мест, в которых я побывала и тех, которые еще не успела посетить, и грусть всколыхнулась во мне. Но самый большой всплеск чувств вызвал дом, где живет Марк, Анна и Виктор. Увидев его, я упрямо сжала зубы и, не желая показывать своих истинных чувств, отвернулась. Но Лиана все равно заметила мою внезапную перемену в настроении и насторожилась. - Ник, с тобой все в порядке? – повторила она вопрос, порядком надоевший вчера. - Да, - со злостью ответила я, а Марина с отцом недоуменно покосились на меня, не ожидав такой реакции. Лиана испуганно отшатнулась. К моему удивлению, ситуацию сгладила именно Марина, сказав, что не нужно ко мне приставать. Этим она поразила меня до глубины души! Неужели она раньше не могла быть такой хорошей, как сейчас – я бы поменяла свое мнение о ней на несколько лет раньше, хоть сейчас уже чувствовала, что не могу ее ненавидеть, как раньше. Лиана открыла рот и замолкла, когда Марина бросила на нее уничтожающий взгляд. Похоже, она о чем-то догадалась или видела, как Марк донес меня до гостиницы. Может, она думает, будто я жалею о том, что мы уезжаем? Это предположение вызвало нервный смешок, а на меня снова уставились три пары глаз, две из которых были удивленными. Знала бы Марина на самом деле, почему я вчера плакала, она бы не была такой снисходительной. Ну как же! Она была бы вне себя от ярости, естественно, на Марка, а мне этого не хотелось: Марк ни в чем не виноват. Это ведь я возомнила о себе невесть что! Подумала, что между нами возможно не просто общение, а нечто большее… Правильно он сделал, что отшил меня – нечего забываться, у меня же есть Артем! С удивлением я осознала, что злюсь вовсе не на Марка, а на себя. Раз я ему не нужна, стоит выбросить его из головы, а вместо этого я сижу и только и делаю, что думаю о нем, донимая себя воспоминаниями! Как я могу думать о другом парне, когда у меня есть Темка, который столько ждал меня и страдал, скучал… Он ведь самый лучший, самый преданный. Тем более что бы он сказал, узнав, что на отдыхе я познакомилась с двумя парнями, один из которых сногсшибательно красив? Ревность была единственным недостатком Темки, в котором обычно меня все устраивало, правда, этот самый недостаток его не давал мне спокойно жить. Началась регистрация на наш рейс, и мы пошли внутрь здания. Провожать нас так никто и не приехал. Видимо, девчонки на меня обиделись за вчерашнюю выходку Марка и вообще больше не захотят знать, но почему-то меня это не особо заботило. С недавнего времени я не скрывала, что хочу переехать к маме, не мешать отцу и Марине. Учеба в лицее теперь стала бы невыносимой: пошли бы разговоры обо мне и Марке, девчонки бы отпускали язвительные замечания. Только представив, как подруги превратятся во врагов, я не смогла справиться с собой и едва не расплакалась. Что-то в последнее время я какая-то особенно сентиментальная! Раньше такого не было… В самолете я вела себя тихо, но как только мы сели на свои места, мой телефон зажужжал, оповестив меня, а заодно и весь салон самолета, о получении сообщения. Покраснев до корней волос, я быстро открыла телефон и удивленно застыла: смс-ка была от Юли. - Никуська, прости, что не пришли проводить – не успели приехать. Оксанка передает привет! Счастливого пути! Улыбка тут же расплылась по моим губам – подруги меня не бросили, хоть и Самохина еще вчера доказала свою преданность, я сомневалась в ней, а сейчас все сомнения улетучились, будто их и не было. Но желание уехать из Москвы и учиться в школе, находящейся в Ленинградской области только крепло – скоро я перестану вспоминать мамино лицо, да и черты Леры забуду, а это не дело, все-таки они мне роднее, чем Марина и папа, как это ни печально. Настроение тут же улучшилось, и мы с Лианой вместе расхохотались над анекдотом, прочитанным в журнале, который купила Марина перед вылетом. Через несколько часов самолет приземлился в Москве, и мы, возбужденно болтая, спустились по трапу. Тут нас тоже никто не встречал, что приятно порадовало меня – не хотелось никого видеть, даже Темку, который не вспомнил обо мне за все время отдыха, с горечью признала я. Правда, я быстро нашла ему оправдание: звонки в Крым стоят дорого, а Тема не миллионер, чтобы звонить мне. Тем более мы еще наговоримся. Наверное. Прощание с Лианой стало самым неудобным в моей жизни. Мы переминались с ноги на ногу, не зная, как вести себя, но вдруг она порывисто привлекла меня к себе, обняв за талию, и я с удивлением обнаружила, что девушка ниже меня на целую голову! Раньше эта разница была незаметна. - Надеюсь, мы еще увидимся! – В ее голосе звучали слезы. Я тоже была готова расплакаться, но сдерживалась из последних сил. - Конечно! Напиши мне письмо, я обязательно отвечу. Лиана удивленно отпрянула. - Почему письмо? Почему мы не сможем встретиться? – возмутилась она. - Я уезжаю, - призналась я, - может быть, завтра, - поспешно добавила, предупреждая следующий вопрос Лианы. – Ты можешь прийти, меня проводить, если хочешь. - Еще спрашиваешь! Я приду, - пообещала она. - Лиан, это все не точно, - предупредила я, - я тебе позвоню, если правда соберусь уехать, хорошо. - Да, - кивнула она. - Пока? - Пока, - согласилась я, целуя ее в щеку и махая. Лиана поймала такси и быстро села в автомобиль, садясь, она обернулась, улыбнулась и помахала мне. Я активно отвечала ей, пока папа не напомнил, что нам нужно ехать домой. - Ну как, - повернулась ко мне Марина, сидевшая на переднем сиденье, - не жалеешь, что познакомилась с Лианой? - Нет, конечно! Марина загадочно улыбнулась и отвернулась, смотря в окно. А меня витрины и дома за окном не привлекали, я читала книжку и не собиралась от нее отрываться до прибытия к дому. - Давайте закатим пир по случаю успешного окончания нашего отдыха? – сияя, предложила Марина, когда мы закинули сумки по комнатам и устало повалились на диван. На сей раз, что-то подсказывало мне, что она радуется вовсе не моему отъезду. - Давай! – согласился папа, закрывая глаза и располагая голову у меня на коленях. Марина негодующе фыркнула, а я тепло улыбнулась ей – сейчас не хотелось ни на кого злиться, даже на себя. - Я тебе помогу приготовить, - вызвалась я, аккуратно убирая папину голову на подушку – он тут же захрапел, но мы поняли, что он притворяется, лишь бы нам не помогать! Мы вошли в кухню. Я помогала Марине, чем могла, стараясь не мешаться. Она не любила готовить, а мне готовка приносила истинный кайф, так что когда нужно было потушить картошку, именно я вызвалась это сделать, а Марина с радостью поручила мне это дело. Кажется, мы неплохо справляемся в четыре руки! - Кстати, звонила твоя мама, - мимоходом сообщила Марина. – Она просила спросить тебя, захочешь ли ты снова вернуться к ним, а то им нужно договориться со школой и получить учебники, так что позвони маме до того, как захочешь туда поехать. - Хорошо, - кивнула я, удивляясь тому, что мама вообще разговаривала с Мариной. – Она больше ничего не говорила? Ну… Ничего, вроде. Хотя… - Марина закусила губу, задумавшись. – Ну, они хотят подобрать тебе машину и спрашивают, какую, но я не знала, что ответить, так что… - Ладно. А картошку сейчас снимать или еще подождать? Через час мы уже сидели за столом и дружно уплетали все, что успели наготовить мы с Мариной. Папа постоянно сетовал, что ему не удалось нам помочь, ведь он заснул так неожиданно! Мы с Мариной переглянулись и понимающе улыбнулись друг другу. - Пап, ты еще можешь нам помочь, - начала я безразличным тоном, будто разговаривая сама с собой. - Да, Сереж, - поспешила согласиться Марина. – Видишь ли, посуды осталась целая куча, а мы с Никой очень устали! – Впервые Марина назвала меня не «Вероника», а так, как привыкла я – «Ника», и это обрадовало больше всего, даже больше нашей внезапной дружбы. - Э! Я не это имел в виду! – запротестовал папа, а мы расхохотались. - Пап, я что-то подзабыла: мне нельзя еще водить машину? Просто мама хочет мне купить, а я не знаю… - У тебя нет прав, - ответил папа. – Да даже если бы и были, ты не будешь ездить, пока тебе не исполнится двадцать пять! Я нахмурилась. - Это еще почему? Думаешь, я маленькая? - Нет. Но… - Если я получу права, а я их получу, я буду ездить на машине. Иначе, для чего я буду сдавать на права? Это глупая трата денег, если ты не разрешишь мне… - Хватит! – оборвал меня отец. – Разговор закончен. Тебе еще не восемнадцать, и ты должна мне подчиняться, так что… В общем, подождем твоего совершеннолетия или чуть позже, и продолжим разговор на эту тему. Согласна? Я буквально дышала злостью, но нашла в себе силы выдавить: - Да! - Ну что, тебе понравился отдых с нами? Что ты расскажешь маме? А оценки твои уже пришли? Вопросы сыпались с губ папы, как из рога изобилия. - Ник, так ты хочешь прогуляться по Москве? – повторил вопрос уже слегка захмелевший папа. Я прислушалась к себе. - Нет, ты знаешь, я, наверное, сегодня вечером на самолет и к маме. Не возражаешь? - Возражаю! Я завтра тебя сам отвезу, - возразил он. - Нет, - твердо сказала я. – Я полечу на самолете. Пап, до завтра я останусь, но утром ты отвезешь меня в аэропорт, договорились? – Он молчал. – Пап, ну это же Ленинградская область, какая на фиг машина?! - Договорились, - проворчал он. После «пира» я сидела в своей комнате и думала, хочу ли я уехать из Москвы в Ленинградскую область и жить вместе с мамой, Павлом Константиновичем и Лерой? Что-то подсказывало мне, что не стоит принимать решение так скоро, тем более отношения с Мариной более-менее начали налаживаться, не хочется в первый же день после негласного примирения уехать к черту на куличики. Здесь нужно рассказать о причинах, по которым я каждое лето уезжала к папе в Москву. Дело не в том, что я слишком самостоятельная или мне очень хочется увидеть столицу и папу, хоть и это тоже. Во-первых, к лету я начинала скучать по папе. Хоть он и приезжал примерно за две недели до конца мая, поддержать меня перед экзаменами, навестить и одновременно с этим напомнить, что наш договор насчет совместного отдыха до сих пор в силе. Во-вторых, мама с Павлом Константиновичем поженились сравнительно недавно, поэтому не хотелось мешать им, все-таки молодожены. Выйти замуж за русского с иностранными корнями мама не соглашалась. Она считала, что изменяет своей Родине, потому что воспитывалась в семье, где дух патриотизма присутствовал практически во всем. Хоть и дядя Паша выглядел вполне по-русски, он говорил, что у него есть родственники где-то в Северной Америке, в Сиэтле, поэтому мама сначала сомневалась, и только через несколько лет решилась выйти за него. Кстати, официально жить вместе они стали уже после моего отъезда, но Павла Константиновича я знала неплохо, поэтому не возражала. В-третьих, я надеялась наладить добрые отношения с Мариной, или хотя бы терпимые, чтобы не ссориться с отцом из-за нее. Я давно поняла: наше соперничество возникает из-за любви к папе, поэтому нужно постараться хоть чуть-чуть подружиться с ней, чтобы не расстраивать отца. Ну, а если ничего не выйдет, есть четвертый фактор, который, естественно, я предпочитала больше третьего. В-четвертых, я не хотела упускать возможность насолить Марине – за годы, проведенные в Ленинградской области вместе с мамой, я поняла, что мачеха вконец распоясалась и забыла, как это бывает, когда в доме появляется настоящая хозяйка. Тем более они хотели уехать куда-нибудь в Швейцарию или Австрию, лишь бы подальше от меня, поэтому способов испортить Марине настроение становилось все меньше, да и время поджимало. Несомненно, последние две причины были настолько противоречивы, что я мучилась, пытаясь найти альтернативный вариант, который бы устроил и меня, и мою совесть. В-пятых, я не хотела, чтобы мое присутствие стеснило Леру, ей и так несладко приходится. Она работает по дому, выслушивает мамины причитания, так что если я свалюсь им на голову, никто за это мне спасибо не скажет. Вспомнив эти причины, по которым я не хотела оставаться у мамы на лето после окончания девятого класса, мне на ум опять пришла Лера. А так ли будет рада мне сестренка, как мне бы того хотелось? Судя по маминым рассказам о ней, за последнее время Лера очень сильно изменилась: стала ходить по барам и дискотекам, никого не слушалась, училась плохо, в общем, совсем от рук отбилась. Постепенно в голове зрело решение. Что если немного облегчить жизнь маме и отчиму? Я хотела пригласить Леру сюда, чтобы уже здесь перевоспитать ее. Не думаю, что папа будет против, а вот Марина… Словно откликаясь на мои слова, в дверь постучалась мачеха. Войдите, - разрешила я и резко встала с кровати, но, увидев зашедшего, машинально опустилась, хоть и большого удивления не испытывала. - Можно? – Марина мило улыбнулась и присела на стоящий рядом со столом стул. – Я хотела с тобой поговорить о… твоей младшей сестре. Я совсем не ожидала такого поворота событий, поэтому рот непроизвольно слегка приоткрылся, а я, выпучив глаза, уставилась на Марину, в последнее время открывшуюся в совершенно незнакомом мне цвете. - И что ты хочешь о ней сказать? – насторожилась я. – Мама сказала что-то еще, кроме того, что ты мне сказала, так? Марина кивнула, причем весь ее вид говорил о том, что она жалеет о несказанном. - Даша просила сначала обсудить все это с Сережей, а уже потом посоветоваться с тобой, но я… - она сделала глубокий вдох, - я сделала по-другому. – Наверное, у меня был слишком изумленный вид, то есть еще более удивленный, чем раньше, потому что Марина улыбнулась и кивнула, словно признавая свою неправоту. – Понимаю, ты не совсем понимаешь перемены во мне. Просто за время отдыха я многое переосмыслила и поняла. Ты больше для меня не просто избалованная девчонка, которая не знает, чего еще ей надо, а личность. То, как ты общалась с Лианой, хоть она из не совсем обеспеченной семьи, меня удивило и… ты достойна уважения. От этих слов я чуть не упала с кровати. - В общем, вернемся к тому, что я хотела тебе сказать, - Марина продолжала монолог, как ни в чем не бывало. – Я не стала говорить Сереже о том, что твоя мама хочет, чтобы Лера – так, кажется, её зовут – переехала в Москву. Решила посоветоваться с тобой, а уже потом поставить твоего папу перед фактом. Я засмеялась. - Что? – не поняла Марина. - Просто я только что размышляла над тем, что делать с Лерой, чтобы она изменилась, и не нашла ничего, кроме того, чтобы она переехала сюда или я – к ним. - Я не хочу, чтобы ты уезжала, - внезапно призналась Марина. – Очень не хочу. - Я тоже не хочу уезжать, - прошептала я, глядя на нее. - Оставайся, - предложила Марина. - Не могу, - прошептала я. – Хоть и не хочу уезжать, я не смогу остаться. - Почему? – огорчилась Марина. - Там Лера, мама, Тёма. – Я слегка покраснела, когда упомянула его, и Марина понимающе улыбнулась. – Тем более я не хочу мешать вам с папой. - Я думала, ты ненавидишь меня. Я помялась. - Раньше думала, что ненавижу. – Признание далось нелегко, но я все равно сказала это, хоть и понимала, что от этого могут испортиться только начинавшие налаживаться отношения с Мариной. – А теперь – нет. - Правда? – не поверила Марина. - Правда. Я сжала ее руку и улыбнулась. - Правда, - повторила я. Неожиданно вспомнился весь наш отдых. Я медленно прокручивала в голове воспоминания, словно кадры фильма, и на этот раз воспринимала все до последней детали – выражение лица или глаз, отдельные движения, улыбки. Почему так бывает: когда вспоминаешь о прошлом, почему-то всегда становится грустно. Ты уверен, что ничего того, что было, уже не будет. Не повторятся счастливые моменты, не вернется то веселое настроение, никогда уже не будет душа отделяться от тела, взлетая от счастья к небесам. Прошлое – та стена, через которую нельзя пробиться. Человек научился проходить через пространство, во всяком случае, сейчас очень многое об этом пишут. Человек научился видеть будущее, но он не может посмотреть то, что было в прошлом. Естественно, отдельные наиболее запомнившиеся моменты всплывут в памяти, но не более. Большая часть воспоминаний потеряется со временем, хотя все уверены, что этого никогда не произойдет. Человеческая память – такая штука, которая имеет свойство забывать. Забывать болезненные воспоминания, терять хорошие моменты, стирать эмоции людей, лица, настроения. Кажется, что это ужасный процесс, но на самом деле… он довольно привычен и в нем нет ничего сверхъестественного, хотя сейчас люди борются с памятью. Гипнотизеры или парапсихологи пытаются заставить людей вспомнить все. Не знаю, насколько у них это получается. Наверное, никто не знает, кроме самих испытуемых. Когда обдумываешь настоящее, появляется чувство пресности. Все надоело, кажется, что вот за этим поворотом скрывается что-то непривычное, что-то сногсшибательное, новое, интересное. Поворачиваешь и видишь… обычный город, обычные улицы, обычные старушки, обычные дети, обычные детские площадки, обычные копошащиеся малыши в колясках, обычные люди – все обыденно. Чувствуешь, что уже ничего не произойдет. Понимаешь, что все ушло в прошлое и никогда не повторится, задумываешься о том, как бы это все самое интересное и красивое вернуть. Приходишь к выводу, что никак. Снова все возвращается в прошлое. Сколько бы мы не задумывались о настоящем, кажется, что вчера или позавчера, месяц или год назад было лучше, интереснее, смешнее, красивее, радостнее, счастливее. Никто не задумывается о том, почему так происходит. Мне тоже не особо хочется… - Ника, - папа тронул меня за плечо, отвлекая от неприятных мыслей. – Может, все же останешься? Я позвоню Даше, она поймет. - Нет, я уже все решила, - слабо улыбнулась я. – Знаешь, мама уже несколько недель уговаривает меня переехать к ней, так что… меня там ждут, и я буду рада, если вы не будете ссориться, - покривила я душой. - Правда? – недоверчиво переспросил папа. За последнее время он очень изменился. Стал подтянутым, ходит теперь энергичной походкой, нет ни следа того ханжества, которое сопровождало его все время без мамы. Не хочется признавать, но факт – Марина хорошо влияет на него, даже блеск в глазах появился. - Тебе хорошо с ней, а я люблю тебя. – С папой сентиментальничать было сложно, но сейчас я уезжала, и эти слова просто необходимо произнести. – Я хочу, чтобы у вас было все хорошо, чтобы ты был в порядке. - Ника, какая же ты у меня мудрая! – засмеялся папа. Он неловко притянул меня к себе, приобняв за талию. – Я рад, что у меня есть такая дочь. Такую картину и увидела вошедшая Марина – дочь с отцом обнимаются, и слезы еле заметно выступили на ее глазах. Сначала я не поверила, что ее глаза блестят от слез, но когда пригляделась, поняла – она действительно сдерживала слезы. Я улыбнулась Марине, впервые за несколько лет по-настоящему искренне. В аэропорт мы приехали через два часа, а потом я узнала, что мой рейс задерживается. Дружной гурьбой мы отправились в кафе рядом с аэропортом, через минут пять к нам присоединился Ванька, племянник Марины, с которым мы изредка перезванивались и думали, что являемся друг для друга лучшими друзьями. Я радостно встретила его, ведь он мой самый лучший друг, а папа понимающе прищурился. Не знаю, с чего он это взял, но папа придерживался мнения, будто мы влюблены друг в друга. Вот чушь, не правда ли?! - А почему ты вообще уезжаешь? – недоумевал Ваня, переводя взгляд с папы на Марину и снова на меня. Понимаешь, - начала я, еще не зная, как объяснить ситуацию, сложившуюся в нашей семье. - Просто Ника – лягушка-путешественница, - засмеялся отец. Он улыбнулся мне, и я почувствовала, что он действительно рад за меня. Не тому, что я переезжаю, оставляя их одних, а тому, что я увижу новые города, ведь раньше мама жила в Москве, а сейчас переехала. - Да уж, и придется с этим смириться, - закивала я. Почему-то Марина всю дорогу до аэропорта и в кафе молчала. Почему она не радуется, что я сваливаю? Она же этого так хотела! - Ну что, пойдемте? – предложил папа, но я была против – не попрощавшись с Лианой, никуда не поеду! Мы ждали ее уже пятнадцать минут, а ее все не было! Тут объявили начало посадки на мой рейс. Я сдала багаж и снова подошла к родным. Обнялась с Ванькой, поцеловала в щеку папу, а вот с Мариной вышла заминка. Я неуверенно остановилась перед ней, Марина тоже ничего не делала, а лишь вглядывалась в мое лицо. Неожиданно она порывисто привлекла меня к себе. С минуту мы стояли, обнявшись, и это было странное ощущение. Я всегда ненавидела Марину, а сейчас испытывала чуть ли не любовь к ней! - Приезжай скорее, Ника! – прерывающимся голосом попросила она и отстранилась от меня. - Хорошо, - я кивнула, смутившись. – Передайте Лиане, что… я буду скучать. Я развернулась и направилась к трапу самолета, но меня остановил крик, меня звали по имени. - Ника! Ник! Обернувшись, я увидела запыхавшуюся от бега Лианку, быстро приближавшуюся к компании из Марины, папы и Ваньки, тоже смотрящих на нее с неприкрытым удивлением. - Ника! – Лиана чуть не сбила меня с ног, ураганом налетев и быстро обняв так, что даже ребра затрещали! И откуда в таком тщедушном, на первый взгляд, человечке столько силы?! – Ты что, думала уехать, не попрощавшись со мной?! – На ее милом маленьком личике отразилась деланная обида. Лиана надула пухленькие губки и сделала вид, что сейчас заплачет, а потом расхохоталась и чмокнула меня в щеку. – Пиши мне, хорошо? - Конечно, - я улыбнулась. Она наклонилась ко мне. Пушистая копна волос щекотала щеку. - Что за парень стоит рядом с твоим папой? – прошептала она. Я засмеялась, а Лиана смутилась. - Это Ванька, - отсмеявшись, ответила я. – Мой друг, самый лучший друг на свете. – Ванька, словно понимая, что его обсуждают, приосанился и улыбнулся нам, задержав взгляд на Лиане. – Кстати, свободный! – фыркнула я, поцеловала ее в щеку и взошла по трапу в салон. Самолет взмыл в небо. Милая стюардесса проверила, пристегнулась ли я и отошла, проверяя следующего пассажира. Летать мне очень нравилось; наблюдать за городами с вышины птичьего полета – в этом было что-то прикольное. Я буквально прилипла к иллюминатору и не отрывалась от него на протяжении нескольких часов. Все замечания сидящего рядом пожилого мужчины я оставляла без внимания. Наконец моего соседа сморил сон, а я все наблюдала за облаками. Облака, проползавшие мимо иллюминатора, навеяли мысли о проходившем лете. Конечно, конец лета всегда радует, но только не сейчас. Я не скрывала свое желание уехать из Москвы и мама не особо возражала, а даже обрадовалась тому, что я решила опять переехать к ней. Этот вариант меня не совсем устраивал – решение не мешать Павлу Константиновичу и маме все еще крепло в душе, но Даша категорически не хотела оставлять меня у отца. Объявили посадку. У трапа я увидела Павла и маму, а рядом – высокую стройную девушку, с легким любопытством рассматривавшую самолет. В ней я с трудом узнала Лерку, свою младшую сестренку. Она была всего на год моложе меня, но выглядела примерно одного возраста со мной. К тому же, ее похожесть на маму сразу бросалась в глаза, не то что я. Как и мама, Лера была блондинкой с очаровательными голубыми глазками и румяными щечками. Она вызывала умиление у всех прохожих, даже моего соседа – он улыбнулся, увидев красивую девушку. У меня не было той ангельской внешности, как у Леры. Я не была блондинкой, а мои глаза вовсе не голубые! Мама за последние месяцы, что я ее не видела очень изменилась. Стала более уверенной в себе, не то, что в те времена, когда жила с папой. Приходится признаться, что развод на них обоих повлиял в лучшую сторону. А вот Павел Константинович остался собой: молодым, подтянутым симпатичным мужчиной. Его улыбка была настолько теплой, что я почувствовала, как волны непередаваемого счастья разливаются по телу. - Ника! – Мама заключила меня в теплые объятия. – Как же я по тебе скучала! – Она с трудом сохраняла взрослый вид, на самом-то деле я знала, что маме хочется скакать и прыгать, как маленькой девочкой, но пассажиры и встречающие могут неправильно ее понять. - Я тоже скучала, - призналась я, чмокая ее в щеку. Мама выпустила меня из объятий и широко улыбнулась, принявшись рассказывать все последние новости. - Как Сережа? В порядке? А Марина? Все такая же стерва? – Мама привыкла слышать такое описание новой папиной жены, но на этот раз я ни слова не сказала о Марине – плохого, во всяком случае. - Лучше всех! Он с Мариной очень счастлив. – На мгновение мама прищурилась, но тут же улыбнулась. – Павел! – Его я называла на «ты». – Отлично выглядишь! - Спасибо, - улыбнулся дядя Паша. – Ты, наверное, думала, что я успел состариться, пока тебя не было? - Привет, сестричка! – Лера наконец подала голос и подошла ко мне походкой топ-модели. – Надо думать, теперь ты от нас никуда не уедешь? Хотя бы ненадолго останешься с нами? – Она явно издевалась, но я привыкла к этому, поэтому весело рассмеялась и прижала сестру к себе, притянув ее за талию. Лерка послушно стиснула меня в объятиях и через мгновение отпустила, ухмыльнувшись. Когда закончились все «охи-вздохи», мама распорядилась загружать мои вещи в машину. Я с удовлетворением оглядела новенький «джип» - Павел Константинович никогда не жалел денег на автомобили. По дороге мы болтали о всякой всячине, в основном, мама и Павел в один голос укоряли меня за то, что я так долго не приезжала к ним. Лера молча смотрела в окно и не принимала участия в разговоре. Иногда я смотрела на нее, не отрываясь, и не могла думать ни о чем, кроме своей маленькой сестренки. Какая же она красавица! Настоящий ангелочек! Не то, что я. Рядом с маленькой прелестницей я кажусь какой-то ведьмой из старой страшной сказки! Мы ехали в небольшой поселок под названием Врата, которое ему дали местные жители из-за въезда, достопримечательностью которого были ворота. Поселок очень тихий, есть памятники архитектуры. Большое значение здесь составляет полиция – охранная система предотвращает проникновение в дом воров, а закрытая территория не дозволяет появляться в поселке преступникам. От нечего делать я взяла один из буклетов, лежавших в кармашке маминого сидения и стала рассматривать картинки – красоты Врат. Вот изображено небольшое озеро со свисающими на него ветвями плакучей ивы. Между деревьями уютно устроилась небольшая скамеечка, выкрашенная в красивый шоколадный цвет, гармонирующий с природой вокруг. Это наше любимое место с Тёмкой, именно туда чаще всего мы приходим. Я там была недавно – в основном из-за Темы, и успела познакомиться со многими девчонками, но там многое изменилось за то время, пока меня не было. На другой картинке изображено огромное здание музея: монументальные формы, тяжелые колонны… Мне стало не по себе, казалось, будто это здание способно задавить человека. - Мы должны тебя предупредить, - взволнованно начала мама. – Понимаешь, недавно здесь задержали серийного убийцу, он сбежал из тюрьмы и укрывался в одном из пустых домов у озера. Так что было решено усилить охрану. Наш банк помог ну, чем мог. Да и Павел оказал возможную помощь. В общем, здесь многое изменилось. - А зачем вы это все мне рассказываете? – не поняла я. - Мы хотели показать тебе, что ты будешь в безопасности рядом с нами, - улыбнулась мама. – Правда, теперь во Врата стало сложно попасть. - Как и выбраться оттуда, - глубокомысленно добавил Павел Константинович. Он выглядел нервным – по дороге успел несколько раз чертыхнуться, когда колеса машины попадали в небольшие выбоины на дороге. - Звучит зловеще, - поежилась я. – А почему сложно туда попасть? – Я чувствовала себя, как маленькая девчонка, которой все интересно. Нужно было помолчать, потому что Павел Константинович явно нервничал, а мама выглядела все менее беззаботной, но фонтан вопросов никак не хотел иссякнуть. - Видишь ли, поселок назвали Врата только потому, что попасть туда можно через кованые ворота. Это единственный путь, там нас ждет проверка по полной программе. Хорошо, что я работаю в полиции, и мы сможем быстрее туда попасть, а вот тем, кто туда переезжает, сложно договориться. На самом деле сложно, - серьезным тоном объяснял Павел. Краска смущения окропила мои щеки. Я доставляю столько сложностей! Нужно было не соглашаться на этот дурацкий переезд – могла бы спокойно пожить у отца, с Мариной общий язык был найден. - Простите, что доставляю вам столько хлопот! – извинилась я, вконец смутившись. Мама удивленно обернулась и с каким-то потрясением посмотрела на меня. Выражение лица Павла в точности повторяло мамино, все-таки они действительно замечательная пара. - Ника, - взволнованным тоном начала мама. От волнения ее голос звучал на целую октаву выше. – Неужели ты думаешь, что нам это в тягость?! Да мы с Пашей и Лерой только рады, что ты приехала к нам! Ты разве этого не видишь? - Да, Ника, не обижай нас, - поддержал маму Павел Константинович. – Тем более, нам не доставит хлопот твое оформление, я же сказал, что остальным куда хуже. - Ладно, - еще больше покраснела я. – Если это действительно просто… - Даже не сомневайся! – улыбнулась мама. Мы ехали еще минут пять, и мама снова вернулась к прежней теме. - Правда, о новых людях в поселке давно не слышали. Вообще никто не хочет сюда ехать! Конечно, никому не охота бегать по инстанциям и подписывать бумажки, - злилась мама. - Ты не права, Даша, - мягко поправил ее дядя Паша. – Совсем недавно в участок приходила милая барышня и просила дать ей разрешение на свободный въезд и выезд из Врат, а ее я раньше не видел. Видимо, новая ученица в школе. - Почему ты об этом не рассказал раньше? – неожиданно насторожилась Даша. – И вообще, почему девочка пришла сама, а не с родителями? Тебя это не… - Она все объяснила, - примирительным тоном заверил отчим маму. – Ее родители живут пока в Москве, а она переехала сюда с тетей. Кажется, то ли на класс младше тебя, Ника, то ли в одном классе с тобой. - То есть будет учиться со мной? – встрепенулась Лера. – Она красивая? - Господи! – застонал Павел. – Сама все увидишь! - Ну расскажи! – взмолилась Лера. - Перестань! – Мама строго посмотрела на младшую дочь, и та неохотно замолчала, пробормотав себе под нос что-то невнятное и нечленораздельное. Я едва не рассмеялась: перепалки мамы и Леры были так привычны, что мне их не хватало у папы; теперь я почувствовала, что вернулась домой. Через десять минут автомобиль остановился у кованых ворот, украшенных различными абстрактными завитушками и увитым плющом. Я ахнула, увидев такое великолепие. Это действительно выглядело красиво, если тут только обычные ворота так красиво оформлены, что уж тут говорить об остальных зданиях?! - Ты, наверное, удивлена? – усмехнулась мама. - Не то слово! – выдохнула я. – Почему вы мне не рассказали, что, и эта часть врат изменилась?! – Раньше въезд в город представлял собой обычные деревянные ворота, а теперь их заменили, да еще и украсили! Никогда в своей жизни такого не видела! Кстати, вокруг тоже довольно красиво. Пока ехали на машине, вся красота меркла, возможно, из-за выбоин, а может, из-за того, что я еще не свыклась с мыслью о жизни в новых Вратах. Много зелени: замшелые деревья казались сказочными, а вдалеке виднелись верхушки сосен, таких же таинственных, как и все вокруг. Неожиданно всё мне показалось совершенно другим. Наверное, из-за сообщения мамы о радикальных переменах в устройстве поселка. Ворота так украсили, потому что это начало поселка, можно сказать, его лицо, - поспешил объяснить Павел Константинович. Вообще мне кажется, что об истории Врат он знает больше, чем все вместе взятые, больше чем мама, даже больше чем старожилы. Интересно, откуда? Очередное увлечение? - Понятно, - протянула я. Тут к нашей машине подошел молодой мужчина, одетый в полицейскую форму, только на его груди горделиво бросалась в глаза: «ОХРАНА». Видимо, это и есть «охранная система Врат», я с трудом подавила смешок. Павел и мама покосились на меня, но оба промолчали. - Здравствуйте. – Павел Константинович опустил окно и приветливо улыбнулся охраннику. – Ваш пропуск, пожалуйста. – Лицо охранника оставалось бесстрастным, будто у робота. Я поежилась: если здесь у всех такие официальные лица, зачем я снова сюда приехала?! Перемены в поселке нравились мне все меньше. Отчим быстро отдал пластиковую карточку. Я с любопытством следила за этой процедурой, удивляясь, почему никто не считает это унизительным. - Ваш пропуск, мадам, - охранник кивнул маме, одновременно отдавая карточку Павлу Константиновичу. - Да, конечно. - Возьмите, - он протянул карточку, заглядывая в автомобиль. – А это кто? – Охранник с подозрительным видом оглядел меня. Я тут же почувствовала себя какой-то преступницей, находящейся в бегах. - Это наша дочь, - вставил Павел, а я улыбнулась. Все-таки приятно, когда отчим называет меня дочерью. - А у нее пропуск есть? – И чего он так привязался к этому пропуску?! Я же не перевожу оружие или наркотики! - Простите, мы не успели сделать, - вмешалась мама. – Просто дочка уезжала отдыхать на лето в Крым с отцом, а сейчас снова возвращается сюда, поэтому… - Видимо, все не так уж просто, как уверяли меня Павел Константинович с мамой. Охранник нахмурился, напряженно думая о чем-то. - Знаете, будь на вашем месте кто-то другой, я бы не пропустил, - неуверенным тоном заговорил мужчина. – Но вы… Вы помогли мне, поэтому я не могу не пропустить вас. Завтра зайдете, я отдам пропуск вашей дочери, только принесите ее паспорт и страховой полис, хорошо? Интересно, какую такую помощь оказал охраннику Павел, что тот согласился на должностное преступление, чтобы пропустить его? И почему правила во Вратах стали такими строгими? Ведь в остальных же городах всё, как обычно – люди могут спокойно приезжать и уезжать, за ними никто не следит, а тут делают из этого целое событие! Странно… И задержание серийного убийцы меня тоже не убедило: мало ли где ловят преступников, но нигде не делают из этого таких выводов! - Спасибо, Витя, - от души поблагодарила мама. – Правда, спасибо, а то если бы дежурил Миша, мы бы тут до вечера просидели. - Да ладно, чего там. Проезжайте. – Охранник махнул, и ворота гостеприимно распахнулись. Почему-то они мне напомнили пасть акулы, раскрывавшуюся, чтобы заглотить крупную рыбу. Мама обернулась ко мне и нахмурилась, увидев выражение моего лица. - Ник, ты в порядке? – встревожилась она. - Да, наверное, - кивнула я. На самом деле я успела понервничать, пока охранник проверял нас. А вдруг бы он не пропустил меня? Что бы я тогда сделала? Перед глазами возникали странные картины: Павел Константинович и мама с Лерой стоят за закрытыми воротами и тянут ко мне руки, а я стою одна, в окружении деревьев и не могу к ним прорваться, а противный женский голос говорит мне: «Без пропуска – не пущу!». - Паша, посмотри. Она же вся зеленая! – не переставала мама. – Может, ее отвезти к врачу? – Она говорила так, будто меня уже здесь нет, словно я ничего не решала. - Даш, перестань. Ника проходит эту процедуру в первый раз, естественно, она нервничала, а мы с тобой сглупили. Нужно было сразу Витьке сказать, чтобы пропустил, а не строил из себя суперохранника! Вообще-то насчет зелени, это можно исправить. - Точно! – обрадовалась мама. – Ник, мы тебе говорили? - О чем? – испугалась я. - Значит, нет, - сделал вывод Павел Константинович. - Здесь теперь есть небольшой курорт на речке, правда, только для местных жителей – другие сюда не приезжают, заморочек боятся. Но ты можешь позагорать и отдохнуть перед школой… - Да я и не… Мам, я уже достаточно отдохнула, можно мне поработать?! – возмутилась я, еще не придя в себя. Павел со странным выражением уставился на маму. Та смутилась и стала выводить что-то наманикюренным пальчиком на своей ноге. Она выглядела полностью отстраненной, я уже знала это поведение: мама так вела себя, когда забывала что-нибудь сделать. - Ну что?! – подняла мама голову. – Ну да, забыла. А тебе нужно было мне напомнить, ты же меня знаешь, - насупилась она. Павел засмеялся и кивнул. - Да ладно вам, не ссорьтесь! – успокаивала их я. – Так как насчет работы? Если честно, я не прочь… Мама фыркнула. - Ну, естественно! - Даша! – Павел Константинович строго посмотрел на нее. - Паша, если Ника хочет работать, я не стану возражать. Я довольно улыбнулась и посмотрела в окошко. - Слушайте, а где обещанный поселок? - Ты что, совсем все забыла?! Нам еще минут двадцать ехать по лесу, - ухмыльнулся Павел. Меня передернуло: я абсолютно городской житель, и всякие там зверушки-лягушки меня пугают, а не вызывают умиление, как это бывает у некоторых дачников. А тут еще и лес, глухой и страшный, с посторонними звуками, скрипами, голосами. По коже пробежали мурашки. – Не бойся, трусишка! – ласково успокоил отчим. – Здесь совсем не страшно, оглянись вокруг: какая красотища! Сюда ходят на экскурсии, собирают грибы, а лесные животные живут в глубине, они не выходят сюда. Сама понимаешь: автомобили, выхлопные газы, лес здесь просто необходим! - Конечно, - кивнула я и отвернулась к окну. Было немного неловко за свою слабость, поэтому я постаралась сдерживаться, когда слышала смешную перекличку птиц или стрекот насекомых. Тем более что Лера выглядела безмятежной, даже пыталась подпевать птицам, мурлыча что-то под нос. А мне здесь становилось неуютно. Я ничего не понимала, и лавина информации, которую на меня обрушила мама, не способствовала ясной работе мыслей. Почему границы поселка перенесли? А может, я действительно подзабыла, что этот лес всегда был здесь? Но не за три же месяца! Раньше я гуляла в этом лесу, и совершенно ничего не боялась: ни животных, ни насекомых. Выходит, Москва плохо на меня влияет; сделала из обычной девчонки изнеженную боязливую барышню. Значит, действительно забыла. Как это получилось?… - А почему ты не спрашиваешь, куда мы едем? – лукаво улыбнулась мама, обернувшись ко мне. - Как «куда»? – нахмурилась я. – Домой, конечно же! Лера хмыкнула. - Жди больше! - В смысле? - Мы переехали! – с ликованием в голосе сообщила мама. Почему… то есть… как?! Когда успели? – Возмущению не было предела. Фигушки я больше уеду отсюда – ни за какие коврижки! Так мои дорогие родственнички на Марс успеют слетать, а я обо всем узнаю в последнюю очередь. - Наш дом слишком мал для большой семьи, поэтому мы купили другой. Немного дальше от школы, но гораздо больше и красивее. Ты не рада? У тебя будет своя комната, и даже своя ванная комната! – описывала мама радужные перспективы. - Рада. Раньше мы жили в маленькой двухкомнатной квартире по соседству с тихой старушкой, которая не соглашалась продавать свой домик, чтобы мы могли объединить два дома в один. Нам с Леркой приходилось делить одну комнату на двоих, а другую, поменьше – отдать маме с Павлом Константиновичем. Тогда меня бесило, что Лера раскидывает свои вещи и отказывается их убирать, но сейчас я со страхом ждала нового дома, переезда и комнаты. Новой комнаты. Чужой комнаты. - Что-то ты грустная, - вдруг проявила заботливость Лера, внимательно посмотрев мне в лицо. – Не беспокойся, дом действительно хороший. Очень большой, и теперь мы спим в разных комнатах! – Вдруг в голосе зазвучала обида. – Мама самая первая выбрала комнату тебе, а мне сказала, чтобы я не смела ее занимать. И где справедливость?! Я перестала обращать внимания на сетования Леры, а уже через пять минут полностью освоилась и стала узнавать породы деревьев. Это оказалось увлекательным занятием, после того как я три раза подряд назвала дерево березой, мама возмутилась и сказала, что это осина, а потом к спору подключился Павел, утверждая, что дерево вовсе не береза и не осина, а ясень. В конце концов, мы пришли к выводу, что это была сосна. Вот так дружно и бесцельно провели остатки времени до дома. Автомобиль остановился у небольшого трехэтажного коттеджа. Он был покрашен в белый цвет. Ни одного пятна на фасаде не наблюдалось. Лишь рамы окон были светло-голубыми. Газон окружал дом, аккуратно подстриженный и ухоженный. Позади коттеджа шумел лес. Кроны деревьев, казалось, доставали до неба. Я улыбнулась, оглядывая обширную территорию, окружавшую этот дом. Не этот дом. Мой. Мой дом. - Как тут красиво! – выдохнула я. - Ты бы видела лес возле дома… - мечтательно возвела глаза к небу мама. – Он просто сказочный! Так и ждешь, что из-за деревьев выйдет Леший или русалки появятся на ветвях деревьев… И ты еще говоришь, что из тебя неудачная рассказчица? – Павел подошел сзади к маме, и его руки обвились вокруг талии. Он нежно чмокнул ее в макушку и отстранился, заметив, что я пристально за ними наблюдаю. – Прости, тебя что-то интересует? – Он нисколько не смутился того, что я наблюдала их личные отношения, наверное, этого и не стоит смущаться… - Просто мне кажется, что теперь все здесь имеет свою историю. Этот дом – тоже? - Конечно. – Мама положила голову Павлу Константиновичу на плечо. Они выглядели так счастливо, будто были единым целым. Я уже с трудом представляла Павла без мамы и наоборот. – В шестидесятых годах двадцатого века этот дом горел, но его удалось спасти. Только не весь, лишь часть дома осталась в первозданном виде. Вообще сгорел дотла весь первый этаж, пламя затронуло часть второго и лестницу, ведущую наверх. Ты, кстати, будешь жить в той части, где огонь не успел ничего испортить. - Там ничего не менялось? – Я с трудом представляла себе эту картину – снаружи дом выглядел вполне современно: пластиковые окна, спутниковая антенна, «тарелка» и прочие прелести цивилизованной жизни. - Паша не это имел в виду! – улыбнулась мама, поворачиваясь ко мне и беря мужа за руку. – Естественно, мебель мы поменяли и половое покрытие, просто некоторые атрибуты остались. - Понятно. Изнутри коттедж выглядел еще лучше: современное оборудование на кухне, огромный жидкокристаллический телевизор, находящийся в стене напротив большого кожаного дивана спокойного белого цвета. Мягкие кресла располагали к мирному общению, а очаровательные чайные сервизы и маленькие чашки так и просились, чтобы в них налили чай и завели душевную беседу. Я ходила по всему дому, отмечая вещи, которые мне понравились. Витражи на третьем этаже оказались просто восхитительны! Теперь я поняла значение слов: «некоторые атрибуты остались». Мама с Леркой устроили мне экскурсию по полной программе, пока Павел готовил ужин. Она открывала каждую дверь и предлагала войти, осмотреться. Почти каждый раз я отказывалась, а личную комнату Леры, спальню Павла Константиновича и мамы, а также кабинет Павла вообще попросила не открывать. Не хотелось лезть в чужую личную жизнь. Но Лера не послушалась и открыла дверь своей комнаты, запихнув меня туда. Она опередила меня на несколько шагов и перевернула фотографию на письменном столе лицом вниз, а я не успела заметить, что там изображено. Мы обменялись взглядами, только в моем читалось любопытство, а в Лерином – жалость. - Нравится? – спросила сестра. - Да, конечно. На мой вкус в комнате было темновато, но Лера любила, когда солнце не светит в окна, поэтому ее тут все устроило. Она решила пока остаться у себя, а мама продолжила мне показывать дом. Теперь я радовалась, что мы переехали из старой квартиры сюда – тут гораздо лучше. Наконец мне показали мою комнату с большими окнами, выходящими во двор. Мне сразу понравилось, что комната очень светлая даже в сумерки, а подоконники широкие, и на них удобно сидеть. - Кстати, здесь есть один сюрприз! – Мама подвела меня к двери нейтрального белого цвета, которую я раньше не заметила. – Открой. Я потянула дверь на себя и удивленно выдохнула. За дверью скрывалась маленькая комнатка, в которую с легкостью умещались два кронштейна, увешанные вешалками. - Ух ты! – только и смогла выдавить я. - Теперь у тебя есть своя гардеробная, - с ликованием в голосе оповестила меня мама. – Ты рада? - Не то слово! Вещи мы оставили те, которые были в твоей прошлой комнате, но тут есть новый ноутбук и письменный стол. – Мама фыркнула. – Старый развалился при перевозке, а все Паша! Он строил из себя самого умного, вот и допрыгался. Я засмеялась. Их отношения остаются загадкой для меня до сих пор: они ведут себя, как молодожены, а иногда, будто люди, прожившие лет сто друг с другом, они предугадывают желания друг друга, двигаются в одном ритме. Хотела бы я тоже так влюбиться, чтобы у меня было все также: красивый дом, ребенок, умный сильный муж, готовый прийти на помощь. Я встряхнула головой, что-то в последнее время глупые мечты прямо-таки преследуют меня! Тем более, как сказал папа, любовь все равно пройдет, а появится привычка. Я поежилась. Наверное, из-за этих слов я ни за что не выйду замуж. А все родители! Мне тут же вспомнился этот разговор. Мы говорили о том, что смена пар происходит из-за нежелания принять привычку,… Я погрузилась в эту атмосферу, ушла в воспоминания, но из них меня выдернул веселый мамин голос. - Мы пойдем вниз, а ты осмотрись, привыкни! – улыбнулась мама, гладя меня по плечу. – Кстати, именно из-за гардеробной Лера хотела поселиться здесь, но я знала, что тебе эта комната понравилась бы больше, чем ей, поэтому и не разрешила. - Спасибо, - кивнула я, усаживаясь на кровать, как только она вышла. Мои чемоданы уже были здесь – «добрый дядя» Павел успел поднять их наверх. Комната, в которой мне теперь полагалось жить, была на редкость просторной и светлой. Как утверждала мама, солнце в первую очередь заглядывало сюда, меня это только радовало. Я не любила спать. Я знала, что заставлять ждать себя невежливо, но после долгой поездки чувствовала себя настолько грязной, что не смогла удержаться от того, чтобы помыться. Приготовив все туалетные принадлежности, я прихватила полотенце и отправилась в ванную. Хорошо, что на сей раз в моем распоряжении будет своя ванная. Я так этому радовалась, что Павел удивился: «А разве в том доме у тебя не было своей ванной?!». Наполнив ванну водой, я добавила туда ароматические масла и погрузилась в горячую воду, с удовольствием закрыла глаза и расслабилась. Я чувствовала, как каждая клеточка моего тела раскрывается и становится мягкой, по-детски чистой. Завернувшись в полотенце, я вошла в комнату, распустила мокрые волосы, быстро переоделась в длинное шелковое кимоно и спустилась вниз. Ужин накрыли в столовой, видимо, в этой семье все цивилизованно: готовят – на кухне, едят – в столовой. Лера сидела в огромном кресле и слегка прищурилась, словно оценивая, когда увидела меня, спускавшуюся по лестнице. - Простите, что опоздала, - смущенно извинилась я, - просто… - Мы понимаем! Давай быстрее садись за стол, Павел столько всякой вкуснятинки наготовил… - Все диетическое, - скривился отчим. – Так что можешь не переживать за свою фигуру. - Спасибо. Некоторое время за столом раздавался лишь звон вилок. - А ты всегда готовишь вместо мамы? – Уж я-то знала мамины кулинарные способности, поэтому удивлялась, как они с папой так долго прожили вместе, ведь ни папа, ни мама не умеют готовить! Конечно, после их спасала я, но, видимо, пища, приготовленная мной, им не очень нравилась, потому что мама стала заказывать пиццу, а потом они и вовсе развелись… Печальный конец. - Приходится, - притворно скорбным тоном ответил Павел, а потом оглушительно рассмеялся. – Даша вообще не умеет готовить, так что когда мы возвращаемся с работы, я надеваю фартук и отправляюсь на кухню. - Хотите, я буду готовить, пока вы на работе? И Лере с уроками я помогать тоже могу? – предложила я. Мне хотелось быть как можно полезнее семье, ведь теперь я тоже считаюсь ее членом. - Это просто замечательно! – возликовала мама! – Паша, ты бы пробовал ее борщ или пирожки! Она просто восхитительно готовит! Интересно, в кого бы это? – задумчиво отозвался Павел Константинович. - В соседа, - пошутила мама, и все рассмеялись. – Кстати, у нас на завтра планы. Ника, ты не против сходить по магазинам в центр и там посетить кафе-мороженое? В этом районе оно здесь единственное приличное место для молодежи. Хотя открыли еще и бар, но я не думаю, что он тебе понравится. – Мама уже не могла замолчать. - Нет, - с сожалением отозвалась я. – Я не смогу, просто… к школе я совсем не готова и вещи нужно разобрать. Еще и стирка. В общем, вы не обидитесь, если я не пойду? - Будет жаль, конечно, - протянула мама. – Но… - Но мы купим тебе много всяких вещей, чтобы подсластить пилюлю, - быстро продолжил Павел. - Кстати, Ник, тебе придется записаться в другую школу, - мимоходом обронила мама, унося грязные тарелки на кухню. - ЧТО?! - А что? Мы переехали в другой район, а твоя школа находится слишком далеко. - Но ведь Лера… - А Лера сама так решила – она будет ездить со своими знакомыми, они живут рядом. Им тоже пришлось переехать, но сейчас они нисколько не жалеют. – Мама пыталась меня отвлечь, но ей это никак не удавалось. Я возмущенно смотрела на нее, на Павла Константиновича, на Леру, словно ожидала услышать, что все это просто шутка. - Нет, это не шутка, - говорили выражения их лиц. Чуть отстраненные и немного виноватые. - Почему я не могу ездить вместе со знакомыми Леры? – прошептала я, сдаваясь. - Ника! Имей совесть! Это мои друзья, и я не хочу, чтобы обо мне ходили всякие слухи насчет старшей сестры и всего такого. - Понятно. - Ник! - Все нормально. – Неожиданно для себя я несильно огорчилась еще одной перемене в своей жизни. Подумаешь, новая школа. Теме это не очень понравится, но надеюсь, он сможет меня понять. А если нет? Что же, посмотрим. - Да и к тому же: та школа рассчитана только на девять классов. Даже при всем желании мы просто не могли оставить тебя там! - Но как же мои старые одноклассники? – убитая горем, прошептала я. – Они тоже перешли в ту школу? Я не ожидала услышать положительный ответ, но все равно с ожиданием посмотрела на маму, удрученно глядящую себе на руки. - Насколько я знаю, большая часть твоего класса уехала в Санкт-Петербург. Некоторые собрались там поступать в техникумы, а остальные – записываться в школу. Ты же знаешь, городское образование ценится больше. - Неужели… - комок в горле мешал говорить. Пришлось его проглотить и продолжить: - Неужели я буду совсем одна в школе? В смысле… в новой компании? - А что в этом плохого?! Я медленно поднималась по лестнице на второй этаж, апатично разглядывая деревянные дощечки, выкрашенные в цвет красного дерева, на которые наступала. Как же я счастлива. Решив заглянуть к Лере, которую ушла спать уже два часа назад, когда Павел Константинович решил посмотреть телевизор – он являлся страстным болельщиком футбола, я на цыпочках пошла до ее комнаты и осторожно открыла дверь. В комнату просочилась узкая полоска света от двери. Лера, мирное маленькое создание спала, повернувшись на бок и положив руки под голову, на манер подушки. Боже, какая же она хорошенькая. Я могла бы вечность стоять и смотреть на маленькую сестренку. Нежность захлестывала волнами. Я подошла к Лере и чмокнула ее в макушку. Она во сне улыбнулась и повернулась на спину. Улыбнувшись, я вспомнила о том, что Лерка спит чутко и может проснуться. Пришлось быстро уходить. На выходе я немного постояла, еще раз рассматривая хорошенькое личико сестры: эти бледное лицо, пухлые маленькие губы, круглое лицо, кудрявые волосы, словно у ангелочка. Улыбка появилась на лице. Не та, которую приходилось из себя выдавливать, а искренняя, непроизвольная. Та, которая появляется, когда человеку действительно хорошо. Вздохнув, я напомнила себе, что нужно уходить и так же на цыпочках покинула комнату. Дверь закрылась осторожно, без скрипа. Быстро перейдя коридор, я остановилась возле своей комнаты. Открыв дверь, я замерла, дожидаясь, пока глаза привыкнут к причудливому свету, который отбрасывала ярко-оранжевая лампа. Я оглядывалась так, словно впервые попала сюда. Большая кровать, застеленная маминым любимым покрывалом – синим, с очаровательными золотистыми щенятами, рядом небольшая тумбочка, на ней лежит расческа с резинками, в углу – письменный стол; на нем свалены учебники и тетради, которые я не успела разобрать и для удобства кинула в одну кучу. Это уже через несколько недель я буду кропотливо раскладывать каждую книгу на свое место, а сейчас можно позволить себе небрежность. Шкафов в комнате было два, и то не для одежды, а для книг – несколько полок, а второй – для постельного белья. Ковер насыщенного синего цвета лежал на полу. Я прикидывала, можно на него упасть и не ушибиться. Кажется, лучше не рисковать. Раньше, когда мне было лет пять, а родители еще жили вместе, мы с мамой всегда садились у зеркала, и она расчесывала мои волосы. Ради нее, ради таких вечеров я их и растила. Мы подолгу разговаривали о всякой всячине, а потом мама делала мне какую-нибудь замысловатую прическу и отправляла гулять, чтобы похвастаться и показать подругам. Зеркало, висевшее в комнате, находилось напротив кресла. Я быстро прошла и остановилась у него, внимательно разглядывая себя и примечая малейшие изменения. Длинные красновато-коричневые волосы, казавшиеся в пасмурную погоду каштановыми, были предметом моей гордости, они рассыпались мягкими волнами по плечам, когда я не затягивала их в хвост или не заплетала косичку. Когда на них попадал солнечный луч, в волосах загорались огненные искры, и они отливали красным цветом. Волосы на концах немного завивались, а сверху, у корней и дальше были абсолютно прямыми. Черты лица тонкие, мягкие. Я взяла расческу и медленно провела по волосам: расческа отлично проходила сквозь густые прядки. Я зачесала волосы назад и собрала их в высокий хвост. Картина, появившаяся в зеркале, не очень мне понравилась, поэтому я опустила волосы, как были, и улыбнулась своему отражению. Улыбка вышла неуверенной, словно я недавно научилась улыбаться и сейчас сдавала экзамен. Медленно плетя косичку, я не отрывала взгляд от зеркала. Рассматривала себя, замечая, что морщинка между бровями все чаще появляется и медленнее исчезает. Поддавшись минутному порыву, я подняла руку и пальцем разгладила морщинку – стало легче. Итак, косичка заплетена, ночная рубашка одета, я полностью готова ко сну. Закрыв глаза, я пыталась сосредоточиться на том, что должна заснуть. В конце концов, могу я помечтать?! Представив, что мне приснится самое прекрасное место на всей планете, я довольно улыбнулась.