Дикие

      Шел дождь. В Тропический лес капитан Буйволсон приехал довольно поздно. На дороге он был один, так что наверняка никто и не заметил, как что-то черно-белое резко пролетело прямо перед капотом его автомобиля и скрылось в кустах. Выйдя из машины, буйвол осторожно подошел к обочине и взглянул из-за дерева в ту сторону, куда убежал этот неизвестный. Зрение всегда было слабой стороной капитана, так что увидел он только какие-то серые пятна в темноте, да и те исчезли вскоре. Но судя по всему это было очередное одичавшее животное. Крики «Медоед! На перекрестке улиц Львиной и Оцелотов!» заставили Буйволсона так решить. Вздохнув с облегчением (ведь это полицейские ловили одичавших), он направился дальше.       Сам лес заканчивался уже через триста метров, и начинался опасный путь над рекой. Случаи аварий здесь были наиболее частыми, водители не могли справиться с управлением, машины с высоты падали в воду, а власти ничего не собирались с этим делать. Неподалеку, прямо у дороги, находился мотель, в котором капитан рассчитывал переночевать, потому что он пока еще понятия не имел, как искать Джуди в Тропическом лесу. За весь день он и по новостям ничего о ней не слышал, да и просто осмотрев район, не нашел никаких свидетельств пребывания крольчихи в лесу. Так или иначе, она точно была здесь, и не одна, а с лисом Уайлдом, о котором тоже ничего не было слышно. Но до трассы Буйволсон так и не доехал: прямо у поворота — а ехал он очень медленно — из кустов выскочил неизвестный маленький зверек, который, резво вскочив на капот, принялся стучать по стеклу кулачками, от чего его периодически било током. Сперва испугавшись от неожиданности, буйвол чуть не потерял управление, резко затормозил и только выйдя снова из машины увидел, что нарушителем спокойствия оказался фенек, причем довольно приличного вида — не дикий, как подумал сначала капитан.       — Какого черта?! — взревел он, раздув ноздри и грубо схватив лиса за шиворот.       — Полицию! — сказал тот хриплым голосом, задыхаясь. — Вызови полицию!       При упоминании полиции Буйволсону стало не по себе. По спине пробежал мерзкий холодок.       — Что… что случилось?! — быстро спросил он и, не дожидаясь ответа, закинул фенека в автомобиль.       — К реке. Туда минут пять назад упал фургон. Внутри был мой друг и одна крольчиха, — протараторил лис. Капитану тут же все стало ясно. Свернув направо, он поехал безопасной дорогой к реке, одним копытом держа руль, а вторым — телефон.       — Хоппс! — воскликнул Буйволсон, выскочив из машины.       — Капитан! — вытерев слезы, крикнула Джуди в ответ. Она не поверила своим ушам, услышав знакомый голос, и обернулась, в свете фар увидев капитана, но с места так и не сдвинулась. Буйволсон и Финник подбежали к самому берегу. Сильный дождь мешал разговаривать, и поэтому всем троим приходилось кричать.       — Капитан, Ник Уайлд ранен! — Джуди указала на лежащего лиса. Буйвол, тем не менее, не разглядел раны.       — В город нельзя.       — Но как…       — Нельзя, я сказал!       — Что же мне делать?       — Эй, ты, — наклонился Буйволсон к Финнику. — Я вызвал скорую помощь, встреть ее у дороги. — Он поднял Уайлда и жестом позвал Джуди в машину.       — Когда приедет скорая, — сказал он ей наедине, — направляйся с лисом в больницу, а оттуда — к семье. Побудь там какое-то время, пока я не скажу, что делать дальше. Не звони на мой старый номер. — Буйвол достал из бардачка блокнот и ручку и наскоро написал на нем какие-то цифры. Вырвав листок, Буйволсон протянул его крольчихе, которая молча положила бумагу в карман. Кивнув, капитан продолжил: — Это новый. Как приедешь домой — позвони немедленно. И еще: постарайся, чтобы в вашем городке этого лиса заметило как можно меньше народу. Виноват он или нет — решим позже. Но сейчас полицейским Зверополиса нельзя доверять ни-че-го.       Карета скорой помощи подоспела быстро, и Джуди Хоппс уехала с Ником в небольшую клинику в Тропическом лесу. Финник разозлился, что с его другом поедет не он, а крольчиха, но Буйволсон снова закинул лиса в автомобиль и увез с собой.       — Не будь у меня этого ошейника, — пробасил фенек, — я бы хорошенько треснул тебе по морде битой!       — Это еще почему?       — Если бы не полиция, ничего бы этого не было.       Буйвол вздохнул.       — Я не полицейский. И Хоппс тоже… Да, Уайлд действительно считался и до сих пор считается подозреваемым, но я предполагаю, что все, что произошло после его ареста, просто чей-то план.       — Он сбежал.       — Он не сбежал. Он не сбежал бы из департамента так легко. Да за последние лет пятьдесят оттуда никто не сбегал, — капитан усмехнулся. — Его побег был подстроен, чтобы заманить какого-нибудь полицейского к Борису Козлову. Кому-то, стоящему выше меня, захотелось арестовать его. Дела с мафией так легко не решаются. Даже если бы с Джуди что-нибудь случилось по вине медведей, засудить их было бы очень сложно. Но мэру это, видимо, невдомек.       — Мэру?       — Мэру. Может, мэру. Но серый кардинал в этом деле — ее секретарь. Об этом несложно было догадаться, ведь в последнее время все чаще должности в правительстве и в полиции стали занимать бараны. Может, она хотела устранить мафию из лучших побуждений, но я не думаю, что все настолько просто. Впрочем, ты все равно едва понимаешь, что я тут говорю.       — Погоди-ка, все я понимаю! То есть, кто-то специально устроил побег преступника, чтобы полицейский, погнавшись за ним, угодил к мафии?       — И не случайный полицейский. Хоппс выбрали, и все об этом знали. Покамест это только теория, но я почти уверен в ней. Единственное, что мне все еще не понятно — это то, как они все устроили. Водитель Козлова встретил Уайлда на улице буквально через пятнадцать минут после побега. Как он появился в такой удобный момент? Это не может быть случайностью или удачей.       Вдруг фенек вспомнил о сумке, которую он прихватил с собой еще из дома Хани, и о бумагах, которые ему отдали на хранение.       — Письма! — воскликнул он. — Ник говорил, что Козлов обвинил его в похищении сына, а решил он так, потому что кто-то подослал ему дурацкую записку. Ник такой глупости никогда бы не стал делать.       Порывшись в сумке, Финник достал оттуда изрядно помятый листочек и сунул его буйволу. Остановив машину, Буйволсон надел очки и, прочитав содержимое записки, пробормотал:       — Интересно…       — Это и правда почерк Ника. Раньше я не думал об этом, но теперь начинаю вспоминать. Перед облавой на парк Хани говорила, что кто-то следил за ней, пока она отправляла на почту какие-то письма Ника. Теперь мне кажется, что этот кто-то просто украл их, чтобы подделать почерк!       Услышав это, Буйволсон прислушался еще внимательнее.       — И это не единственная странная бумажка за последнее время, — продолжал фенек. — Бену Когтяузеру прислали конверт якобы от родителей Хани, чтобы он пришел к ней домой «передать его». Внутри ничего не было, но я и его оставил на всякий случай. — Он показал Буйволсону пустой распечатанный конверт с адресом Хани Баджер и записку Когтяузера.       — Кто-то прислал тому, кто знает ваш адрес, письмо, чтобы он раскрыл ваше место нахождения.       — Именно.       — Кто это был?       — Мы так и не узнали. Мы вышли через черный ход и уехали, а по дороге Хани внезапно озверела и напала на меня. Я потерял управление, но успел вылететь из фургона за секунду до его падения. Ник не успел. Теперь он ранен, а Хани пропала, — голос фенека становился все тише и тише, а выражение морды вдруг стало каким-то даже печальным, хоть и не менее мрачным, чем обычно. Услышав об озверевшем животном, Буйволсон вспомнил, что он увидел неподалеку от дороги.       — Она озверела неспроста… Хани — это медоед?       — Да, — буркнул Финник, отвернувшись к окну.       — Она не пропала.       — Где она?       — Там, куда отправляют всех одичавших…       Капитан нажал на газ и двинулся дальше, на север. Дождь к тому времени уже почти закончился.       — Куда мы едем? За город?       — На Луговые поля, остановимся там и в спокойной обстановке решим, как поступать дальше.       — Как зовут-то хоть тебя?       — Зови меня Буйволсоном.       — Меня все называют Финником.       — Отдыхай, Финник.       Но Финник не мог. Всю дорогу он сидел как на иголках, напряженный и растерянный. А еще мокрый и замерзший. Увидев Ника Уайлда на берегу реки без сознания, он уже было подумал о худшем. А возвращаясь в мыслях к подруге, он не мог представить ее, обычно улыбчивую и добродушную, где-то в ремнях или за решеткой. Но клыки и когти то и дело возникали в памяти, он ясно видел обезумевшие глаза, слышал жуткий визг.       — Слушай, — Финник заколебался. — Мне надо ее увидеть.       — Кого?       — Хани. Ты знаешь, куда отправляют всех одичавших? Я буду помогать тебе, если отвезешь меня туда.       Буйволсон опустил взгляд на фенека, чей вид в тот момент вызывал довольно-таки сильную жалость. А неподалеку над лесами возвышались башни лечебницы Клиффсайд. Дорога к ней пролегала через Луговые поля, а сама она находилась посреди бурного широкого водопада. К госпиталю через реку был построен мост длиной почти в четыреста метров. К нему и поехал Буйволсон, не опасаясь в такой поздний час попасться кому-либо на глаза. Пока.       — Вас как раз, вроде как, искали, — сказал постовой, когда буйвол подъехал к шлагбауму. Им оказался усталый с виду и действительно серый волк в старом поношенном пальто. Равнодушным взглядом он заглянул в салон. — Он же не дикий.       — Послушай, Гарри, — сказал буйвол, — я не хочу, чтобы кто-либо узнал о том, что я здесь. Этому лису, — он кивнул в сторону Финника, — надо пройти в больницу тайно.       — В чем дело, капитан? — волк слегка заволновался.       — Неважно. Где Ларри, кстати?       — Выгнали, — коротко ответил Гарри.       — За что выгнали?       — Проносил больным еду.       Буйволсон мрачно взглянул на лиса, а затем снова на волка.       — Ты можешь устроить встречу?       — Я здесь единственный хищник, — развел лапами Гарри, — я ничего не могу. Но есть тот, кто сможет. Мой старый приятель.       Покинув пост, Гарри побежал к входу и уже через десять минут вернулся вместе с Овисом Шиндлером. Это был молодой архар, друг детства Гарри и его брата Ларри. Он уже давно работал в районной полиции Луговых полей, и в его верности идеалам не сомневался никто. Постоянного члена Зеленого клуба Овиса уважали за его активную позицию, старого Овви любили за безмерное благородство. У многих офицеров его рога вызывали страх, но на самом деле баран он был простой и добродушный. Благодаря Шиндлеру Гарри и Ларри стали работать при лечебнице на Луговых полях, а сам он с недавних пор стал оставаться в Клиффсайде на ночную смену и следить за одичавшими, которым не полагалось больше сорока процентов от нормы пищи и воды в сутки. Овису удавалось проносить и подкидывать в клетки одичавшим лишнюю еду, но ее заметил кто-то из проверяющих. Вину на себя тогда взял Ларри, не дав архару и слова сказать. Его уволили, а Гарри с тех пор улыбался еще реже, чем обычно. Все это Овис рассказывал Финнику, пока шел через мост. Лиса он, по просьбе Гарри, положил к себе за пазуху, и тому пришлось молча выслушивать его историю. Приблизившись к дверям, архар замолчал.       — Кто приехал, лейтенант? — спросил его один из охранников, тоже горный баран.       — Мой знакомый. Хотел, чтобы я съездил с ним кое-куда.       — Мне показалось, это был буйвол, — вмешался второй охранник — этот олень не очень-то доверял лейтенанту, особенно после скандала с Ларри. — Я знаю одного буйвола, шефа полиции, который сейчас в розыске. Удивлюсь, если это и есть ваш знакомый.       — То, что буйволов в Зверополисе не так много, не значит, что я знаю именно того, кого знаете вы, мистер Чаррингтон, — сурово проговорил Овис и спокойно прошел внутрь.       Буйволсон приезжал сюда еще задолго до эпидемии. В Клиффсайде, который до недавних пор был обыкновенной больницей, долгое время лечилась его сестра. С волками буйвол часто разговаривал, пока ждал окончания тихого часа — с этим все было строго. Братья оказались интересными собеседниками, и капитан даже не замечал, как проходили минуты ожидания. Волки говорили о своем детстве в небольшой деревне близ Тундратауна. В зимнее время года небо в горах становилось особенно чистым, а их очертания напоминали о том, что есть нечто большее, чем климатическая стена. «Ларри мечтал пересечь эти горы, — рассказывал Гарри. — Мы все детство готовились к великому путешествию. Днем учились, а вечером тренировались. Хотели уйти отсюда». Конечно, постепенно мечта забылась, но друзья детства оставались друзьями. О Шиндлере Буйволсон знал, но близко не общался с этим, как ему казалось, фанатиком. Однако волку буйвол доверял. Оставшись у поста и спрятав машину в кустах, он зашел в будку к Гарри и достал из кармана записки Козлова и Когтяузера.       — Смотри, — стал рассуждать он вслух, — почерк разный.       Волк кивнул.       — Но приглядись к букве «n», — продолжал буйвол. — И там, и там можно заметить нехарактерный для этой буквы виток, в самом конце.       Кажется, Гарри это заинтересовало. Он наконец поменялся в лице и с искренним удивлением заметил:       — И правда! Да вы, капитан, настоящий Шерлось Холмс.       — Я сразу решил, что это писал один и тот же зверь, причем тот зверь, который украл — если он действительно украл — письма Уайлда. Надо было подделать его почерк, чтобы в содержимое записки поверил Козлов, но в случае с конвертом Баджер это было не обязательно. Тогда можно предполагать, что это, — он поднял конверт с письмом Когтяузеру, — и есть настоящий почерк того, кто все это устроил.       — Что устроил?       — То, из-за чего я сейчас здесь, — процедил Буйволсон. — Они хотели устранить мафию, но зачем?       — Это самые влиятельные животные в Тундратауне, огромном районе, — предположил Гарри, который легко подстраивался под любые разговоры, даже когда не понимал, о чем шла речь.       — И они — хищники, — закончил мысль буйвол.       Тем временем Овис Шиндлер шел по коридору полупустой больницы по направлению к лифту. Он молчал, вокруг не было почти никого, кроме лифтера да трех охранников на самом верхнем этаже, где и находились больничные боксы. В само отделение они не заходили. Пройдя мимо охраны, архар закрыл за собой дверь и вытряхнул из куртки вспотевшего лиса.       — Слушай внимательно, — шепотом проговорил Шиндлер, всучив Финнику свой фонарь. — У тебя есть десять минут — ровно за столько я обыграю этих олухов в карты. Найди свою подружку и передай, что собирался, только тихо. Затем включай кнопку сигнализации и прячься за дверью. Я выведу тебя наружу, а по мосту побежишь сам. Все ясно?       — Ясно.       Шиндлер уже собирался уйти, как вдруг Финник окликнул его:       — Стой!       Архар вопросительно взглянул на лиса.       — Ты не такой, как остальные… травоядные.       — Не я один, — ответил Овис и вышел за дверь. — Эй, ребята, кто хочет сыграть со мной?       Фенек остался один. Хотя это не совсем точно, ведь за стеклом с обеих сторон слышалось зловещее рычание дюжины одичавших животных, которые в тот момент, казалось, готовы были клыками разодрать непрошеного гостя. Лис чувствовал это, но не видел их. Он включил фонарик. Медленно ступая по холодному полу, Финник всякий раз вздрагивал от резких движений его собратьев-хищников. Самым маленьким из них был белый медвежонок. Заметив его, фенек вспомнил сцену из далекого детства и того медведя. Медведя, которого уже, скорее всего, и в живых-то не было. Одного из животных лис даже узнал. Гепард часто посещал «Дикие времена», но в последнее время ни Финник, ни остальные не видели его. Волнение, хоть и тщательно скрываемое, почувствовал всезнающий ошейник — индикатор его горел желтым. Нельзя было позволять эмоциям брать над собой верх, иначе его раскроют, а вместе с ним и лейтенанта Шиндлера, который так помог Финнику в его дурацкой затее. И лис старался изо всех сил.       Ни на ком из одичавших не было ошейника, а свою одежду почти все разорвали в клочья. Зрелище открывалось даже в какой-то степени завораживающее: словно далекое прошлое вернулось в эти больничные палаты. Наконец Финник увидел в одной из них знакомые зеленые глаза, сверкнувшие в темноте безумным блеском.       — Хани! — позвал он. — Это я!       Медоед по ту сторону оскалилась.       — Хани, — проговорил лис, стараясь не думать о том, что его не понимают, — вас не станут держать здесь долго. Я знаю, что это не природа. Я знаю, что это чья-то игра. Когда те, кто ее устроил, добьются своего, дикие никому не станут нужны.       Одичавшая приблизилась к стеклу. Она медленно поскребла по нему когтями.       — Не дай что-либо сделать с собой, — продолжал лис громким шепотом. — Я знаю, что ты слышишь меня. Ты же слышишь меня? Тебя считают опасной, но ты ведь не такая? Я знаю, что ты все понимаешь. Не позволяй инстинктам брать верх над собой. Вас не должны усыпить! — Помолчав, Финник добавил: — Ты во всем была права. Я виноват, что не слушал. Но мы найдем тех, кто это сделал, а ты жди лекарства. Надеюсь, ты простишь меня? — Лис сделал еще одну большую паузу, сжав кулаки и отведя взгляд. — Я пошел.       Медоед заскребла когтями еще сильнее. Кое-как лис заставил себя повернуться. По пути к двери он услышал скулеж. Пронзительный скулеж того, кто не мог объясниться словами. Он звучал в ушах даже тогда, когда лис нажал на кнопку сигнализации. На странный вызов сбежались все охранники, даже те, кто дежурил у входа, а Овис Шиндлер в суматохе спрятал фенека за пазуху и, выбежав с ним на улицу, выпустил его. Не обернувшись, Финник перебежал через мост и вскочил в машину, где его ждал капитан Буйволсон. Оба поспешили покинуть мрачный утес, над которым уже поднимались первые лучи восходящего солнца.