Дикие

      Фестиваль «Анималия» должен был пройти в следующие пятницу, субботу и воскресенье, а в четверг Барашкис собиралась на встречу с мэром соседнего города, который наверняка разозлится, узнав, что Свинтон не смогла прийти. С ее стороны это вообще было крайне невежливо и непрофессионально. Розалинда болела, и с каждым днем ей становилось все хуже. Свинка все же превозмогала слабость и после принятия лекарств всегда возвращалась к исполнению своих обязанностей.       Болезнь мэра позволила Барашкис взять подготовку к фестивалю в свои копыта. Ей совсем не было сложно. Наоборот, она с энтузиазмом посещала все объекты, где планировалось провести выставки достижений науки и искусства. Ежегодный фестиваль проводился в последние выходные июля и был самым нелюбимым праздником хищников, потому что в эти дни всеобщего веселья они чувствовали себя особенно обделенными. Но в этот раз все было по-другому: в день открытия на стадионе всем хищным животным заместитель мэра пообещала возможность на время снять ошейники. Многие проигнорировали новость: билеты стоили слишком дорого, но некоторые бегом отправились в пункты продажи, чтобы на последние деньги зарезервировать себе несколько часов свободы.       Тем временем хищные животные, которые все чаще видели в новостях вместо мэра Барашкис, прослышали о недуге Свинтон и шепотом желали ей скорейшей кончины. Овечке они благоволили, она нравилась всем намного больше мэра. Объявив о снятии ошейников, Барашкис обеспечила себе любовь многих недалеких хищников.       Этим ранним утром в ее дверь постучали. Посмотрев в глазок, овечка открыла дверь. В дом прошел некто в бежевом пальто и шляпе с широкими полями.       — Я подстрелил последнего. Думаю, этот прикид мне уже не нужен, — сказал он, с облегчением сбросив с себя верхнюю одежду, волчью маску и корсет. Ранний гость оказался крупным бараном, который наверняка задыхался в своем шпионском обмундировании. — Я уже не могу совмещать работу в полиции с твоими заказами, Доун.       — Это лишнее, ты все сделал отлично, Вули, а большего и не нужно, — ответила Доун. Оба прошли на кухню и сели за стол, овечка заварила кофе. — Эксперимент удался, от вашего концентрата дичают животные любого вида и размера. Врачи действительно верят, что это природа. Остался последний шаг, но его необходимо проделать с ювелирной аккуратностью, понимаешь?       — Для этого нужно маскироваться? — спросил Вули.       — Не обязательно. В пятницу на центральном стадионе состоится открытие фестиваля. Я хочу, чтобы ты и весь зеленый клуб были там вооруженными. Сколько активных членов он насчитывает?       — Около шести тысяч. Еще около тысячи числятся в клубе, но почти не посещают собрания.       — Они нам не нужны, шести тысяч фанатиков достаточно. Собери всех в главной аудитории, а потом пускай им пришлют билеты, заряженное оружие и письма с подробной инструкцией.       — Надо будет зарядить шесть тысяч пушек?       — Так безопаснее. Пусть в четверг все будут готовы, ты все понял?       Баран вздохнул.       — Ясно.       — Потом дай мне список тех, кто участвовал в операции, — Барашкис улыбнулась. — Новый мэр наградит их после фестиваля.       Баран и овечка еще долго беседовали о чем-то совсем другом. Когда Вули собрался уходить, Доун будто что-то вспомнила.       — Вули! — окликнула она барана, который уже открывал входную дверь. — Надень костюм.       — Зачем? — он посмотрел умоляющим взглядом, который яснее всего говорил о том, как сильно баран не хотел снова надевать корсет.       — Ты пришел сюда худым, а вышел толстым. Подозрительно, не правда ли? Моим соседям это может показаться странным.       Вздохнув еще раз, Вули все-таки надел свой костюм тощего волка и, попрощавшись, поспешил вернуться к себе, чтобы переодеться снова.       Жилище Барашкис представляло собой небольшое одноэтажное здание. Сверху оно походило на букву «Т», на короткой части ее и располагался вход. Левое крыло служило кухней, правое — спальней, в центре был зал, а сзади — небольшая кладовка. Дом окружал газон, а вдоль тропинки с двух сторон тянулась живая изгородь. Как только баран вышел на дорогу и скрылся за поворотом, кусты слева зашуршали и над изгородью показалась черная голова тасманского дьявола в темных очках. Оглядевшись по сторонам, он снова нырнул в кусты и исчез.       Вскоре в окне показалась хозяйка дома. Несколько секунд она смотрела на дорогу, после чего прошла в спальню и стала собираться, но прямо на пороге чуть не споткнулась об ящик, о котором она совсем забыла. Барашкис вытащила этот ящик из-под кровати до того, как пришел Вули. Внутри лежали разноцветные мотки пряжи и несколько спиц. Пока оставалось время до начала рабочего дня, овечка собиралась немного повязать — это ее успокаивало, но баран не дал ей заняться любимым делом. Барашкис вздохнула.       «Ничего, — подумала она. — Совсем скоро эта суматоха пройдет, а я свяжу маме новый шарф к осени».

***

      «Лейтенант Овис Шиндлер прошлым вечером был замечен на закрытом объекте с посторонним. Как говорят очевидцы, это был фенек. По некоторым данным Шиндлер помог ему пробраться внутрь на короткое время, после чего стал отвлекать охрану. Один из работников успел заснять Шиндлера с неизвестным лисом, когда тот уже уходил. Лейтенант свою причастность к преступлению не отрицает…»       — К какому еще преступлению? — Финник почти что ударил радио, и выключить его удалось лишь со второго раза.       — Незаконное проникновение на охраняемый объект, — ответил Буйволсон, спокойно хлебнув кофе. — В вашем случае еще и совершенное группой лиц по предварительному сговору. Шиндлера уволят и оштрафуют. А может и посадят.       Финник нервно схватился за уши.       — Нельзя сажать его! Он такой же преступник, как я травоядный. Почему в эту больницу вообще не разрешают входить?       — Заметь, они не говорят, что это была именно больница. Факт одичания граждан держат в тайне, чтобы не устраивать панику. Об этом знает только полиция и те, кому она сболтнула. Ты, например. Уайлд… Впрочем, скоро будет знать каждый.       В этот момент в дверях столовой появился хозяин мотеля. Это был бурый медведь средних лет по имени Норман Бертс. Он уже много лет жил здесь один, клиентов почти не было. Луговые поляны когда-то были чуть ли не самым густонаселенным районом города, но потом центр переместился на юг, а про поля все потихоньку стали забывать. Несмотря на это, Норман не покинул дом и мотель и остался доживать здесь свои дни в одиночестве, время от времени завтракая с редкими посетителями.       — Спасибо, что согласились составить мне компанию, — тихо сказал он, сев за стол.       — Это тебе спасибо за завтрак, — ответил буйвол.       — Я надеюсь, вы наелись. — Финнику показалось, что медведь смотрит куда-то в сторону, но он списал это на плохое зрение хозяина.       — Мы ждали тебя, — учтиво сказал Буйволсон.       — А это зря, надо было поесть.       Финник и Буйволсон не успели удивиться. Их прижало к стульям веревками практически в одно мгновение. В следующее оба сидели связанными.       — Зачем лиса-то? — услышал Буйволсон за спиной. — Он же хищник.       — Я же сказал, лиса не обязательно, — заметил Бертс.       — Какого черта здесь происходит?! — хором воскликнули буйвол и лис, пытаясь наклониться так, чтобы разглядеть говорившего. Голос замолк. Бертс ответил:       — Это всего лишь мера предосторожности, друзья. Прошу простить нас за нашу бестактность. — Медведь поправил очки — не потому, что ему это было нужно, но, видимо, потому, что он сам немного нервничал.       — Кого «нас»? — снова хором спросили связанные.       — Выходите уже, — сказал Бертс в сторону. Через пару секунд со стульев с противоположного конца на стол запрыгнули сурикат в грязной серой рубашке и красной бандане и такая же грязная белая ласка в рабочем комбинезоне. У обоих через плечи были перекинуты сумки, и ни у кого из них не было ошейников.       — Я слышал о вас! — приветливо воскликнул сурикат. — Бьюсь об заклад, это о тебе сегодня радио трещит, — он подошел к Финнику и похлопал его по голове. — А тебя, капитан, ищут уже пару дней! Знаешь, это не дело. Если бы Норман не был одним из наших, он бы вас уже давно сдал.       — Ты слишком болтлив, — процедил Буйволсон. — Думаешь, я такой тупой? Я знаю Нормана много лет, он даже радио не включает, разве что послушать музыку воскресным вечером. А даже если бы он знал новости, он бы вряд ли стал сдавать меня без суда и следствия. Я, кстати, удивлен, что теперь старина Бертс держит меня и моего приятеля как каких-то заложников. — Он грозно посмотрел на медведя.       — Мы знаем, что ты не тупой, — плавным движением обеих лап сурикат повернул голову буйвола на себя. — Иначе бы мы не стали лишний раз показываться на глаза. Кстати, позвольте представить вам мою подругу. Ласкарина де Лепи, можете звать ее просто Риной.       Ласка молча принялась обыскивать лиса и буйвола.       — Отлично, теперь нам известно, как зовут твою подружку, — язвительно сказал фенек сурикату. — Разумеется, это с ней нам надо говорить?       — Она не любит разговаривать, — живо ответил тот. — Точно не так, как я. Однажды ей пришлось трое суток подряд сидеть в вентиляционной трубе совсем одной. Я б не смог!       — Меня уже начинает бесить твой голос! — В последнее время лис как мог старался сдерживать свои эмоции, но ошейник все равно бил его чаще, чем окружающих.       — Аккуратнее, — сурикат потрепал лиса по ушам. — Попробуй медитировать, некоторым моим знакомым помогает. — Он взял кружку Буйволсона и сделал несколько больших глотков, а затем вытер рот рукавом и продолжил: — Говоришь, мой голос бесит? Могу поменять, если хочешь. Твой мобильник, кэп? — он достал из кармана телефон Буйволсона — тот посмотрел на него не то злобно, не то удивленно, но ни слова говорить не стал. Безымянный зверек достал из сумки еще один телефон и, найдя у Буйволсона номер Джуди Хоппс, стал его набирать. Гудки шли еще долго, пока крольчиха не взяла трубку.       — Джудит Хоппс? — сказал сурикат низким и хриплым голосом, который совсем не был похож на его громкий тенор. Лис и буйвол переглянулись. — Николас Уайлд с тобой?.. Не бойся, Джуди, я доброжелатель. Мне надо встретиться с вами в Зверополисе. Место можешь назначить сама… Меня зовут Джозеф. Джозеф Мангусто…       От этой фамилии Буйволсона с Финником даже передернуло. Они взглянули на Рину, которая как раз в этот момент снова залезла на стол, но она лишь загадочно улыбнулась.       Мангусто, который еще долго разговаривал с Джуди, наконец выключил свой сотовый и отдал капитану его телефон.       — Спасибо, я сказал все, что хотел, — поблагодарил он капитана своим обычным высоким голосом.       — Специально взял его фамилию или реально какой-нибудь внучек Мангусто? — насмешливым тоном спросил фенек.       — Тебе интересна моя родословная? — улыбнулся Джозеф, обнажив свои маленькие белые клыки. — Что ж, нет, я не внучек того Мангусто, о котором, надо полагать, ты говоришь. Нельсон — Нельсон же? — был кузеном моего дедушки. Так что я… кто я? Внучатый племянник? Вроде нет. Не знаю!       — Мангусто — кузен твоего дедули?.. — проговорил лис. — Звучит как дешевая сказочка.       — Хочешь верь, хочешь нет, ничего от этого не изменится, — спокойно ответил сурикат. — Не очень понимаю, кем я ему прихожусь, но я всегда звал его просто дедом. Дед не знал меня, я не знал его, и мне не нравится, когда меня с ним сравнивают, но его фамилия мне очень помогает.       — Помогает разыгрывать животных по телефону? — спросил Буйволсон. — Ты звонил Хоппс. Зачем?       — Рина, можно их отпускать? Если да — отпусти, мне они нравятся.       Молчаливая ласка кивнула и развязала веревки, но Мангусто тут же направил на обоих два пистолета, которые он достал из-за пояса.       — Вы видите, какой я мелкий, — он снова понизил голос и сурово предупредил: — Из этих пистолетиков убить можно только мышек, но они стреляют иглами со снотворным, так что если вы дернетесь и сделаете что-нибудь со мной или с Риной, я усыплю вас и сдам полиции. Теперь скажи, капитан, как ты собираешься поступить?       — Я первый задал вопрос…       — Мой вопрос важнее! — прервал Буйволсона сурикат. — Городу грозит опасность, тебе, Хоппс и Шиндлеру грозит опасность. У меня есть предложение. — Джозеф сощурил свои и без того маленькие глазки. — Присоединяйся ко мне, капитан Буйволсон, и мы вам поможем. Наших единомышленников много, они разбросаны по всему городу. Группа Звермайера давно следит за Свинтон. Все, о чем вы догадались путем проб и ошибок, нам стало известно практически сразу. Группа Клыкадо помогла отыскать вас. Они работают здесь и в районе Тропического леса. Не смотри так удивленно. Думал, за столько лет среди хищников не может сформироваться хоть какая-нибудь недобанда? Но у нас она настоящая, я бы даже сказал, масштабная. Среди нас есть и травоядные — их немного, но они есть. А нас не так мало, как кажется. Все это время я ждал, ждал подходящего момента, и вот он наконец настал. Наши враги не хотят по-хорошему, они хотят войны, бесчестной войны. Что ж, мы такие же хитрые, как они. Думаю, тебе ничего объяснять не надо, но ты еще многого не знаешь. И я расскажу интересную историю, если ты будешь работать со мной. Согласны ли вы, — Мангусто взглянул на Финника, — присоединиться ко мне и моей команде по защите хищников, перед которой возникла невероятно сложная проблема в виде неизвестного химического оружия и которой в это трудное время необходимы талантливые животные ресурсы? Если согласны — поклянитесь!       Речь Джозефа Мангусто была настолько пылкой и торжественной, что можно было подумать, будто он приглашал Буйволсона и Финника вступить не в обыкновенную уличную шайку, а в настоящую политическую партию. Еще раз изумленно переглянувшись и кивнув друг другу, оба слегка неуверенным вопросительным тоном ответили:       — Клянемся…       Сурикат разразился громким и довольно противным смехом:       — Ха-ха-ха! Рина, слышала? — Ласка улыбнулась, Бертс тоже тихонько усмехнулся. — Обожаю эти «клятвы»! У всех в этот момент такие забавные лица! — Мангусто смахнул слезы, положил пистолеты и протянул лису и буйволу обе лапы, которые те одновременно пожали. — «Дикие» рады видеть вас в своих рядах!