Весеннее обострение. Орлей

— Мадам. — Железный Бык. Вы, дорогой мой, рискуете-таки снести притолоку в моем новом доме. Что привело вас в Вал Руайо? — Может быть, то. Может быть — это. На базарной площади птичка нашептала, что вы теперь обосновались здесь, мадам. А я вспомнил, что вы как-то пытались мне что-то рассказать про мундир, но нам, вроде как, тут же пришлось прерваться на очередную компанию демонов. — Но я ведь защитила вас тогда, цветик мой? — О, да. Я могу войти? Вивьен и впрямь обосновалась в Вал Руайо не так давно. Правила нового Круга, созданного в пику политике Верховной Жрицы Виктории, вполне позволяли Великой Чародейке Вивьен квартировать там, где она сама пожелает. Наследства, оставленного Бастьеном, с лихвой хватило на прелестный особняк в аристократическом квартале, с окнами, выходящими на Мируар де ля мер. И до Верхнего рынка было рукой подать, что тоже не могло не радовать. Железный Бык прошел внутрь, осторожно пригибая голову и присвистнул, оглядев лепнину на потолке. Вивьен мягко опустилась в обитое нежно-голубым шелком кресло и расправила на коленях платье. — Что-нибудь выпьете, цветик мой? Кунари, после разрешающего жеста занявший низкий резной диван, тряхнул головой: — Не знаю, найдется ли у вас здесь что-нибудь, что удовлетворит мой грубый вкус, мадам. Но из ваших рук я готов принять, что угодно. — Помнится, вы и так изрядно приняли из моих рук лечебных зелий в былые времена, — по-кошачьи улыбнулась Вивьен. — Вот потому и говорю — что из ваших рук хоть какую гадость, — ответил Бык и откинулся на спинку. — Вы неплохо обжились, мадам. — Благодарю, — кивнула Вивьен. — Что, скольких вы сегодня уже успели напугать? Бык громко расхохотался. Кристаллы в люстре обиженно звякнули. — Увы, мадам, мы с ребятами прибыли в город засветло. Все еще спали. Но мне кажется, что пока я здесь прохлаждаюсь, Крэм и Глыба наведут шороху в ближайшей таверне. Вивьен поморщилась. — Какое неприятное выражение, мой дорогой. — Хорошо, мадам, — вздохнул Бык. — Слишком громко позабавятся. Думаю, многим посетителям той таверны это не понравится. — Вот видите, совсем не сложно, — улыбнулась Вивьен. — Но вы так и не рассказали, что делаете в столице. — Я же сказал, — хмыкнул Бык, опираясь локтем на колено. — Вы обещали мне какой-то мундир. — Вы собираетесь в свет? — переспросила Вивьен с усмешкой. — Может быть. — А если я попрошу вас все же сказать правду? — Для вас — что угодно, мадам, — ответил Бык. — Что вы там говорили про то, что поводок можно тянуть с любой из сторон?

***

Спальня пахла древесными маслами, белыми цветами и тонким мылом для белья. Шелк скользил под телом, ласкал прохладой, заставляя жмуриться от удовольствия оставшимся глазом. Сегодня Железный Бык позволил мадам Вивьен все: отмыть его в ванной с душистым мылом, заставив слуг больно выскрести темную кожу мочалкой; отполировать с ароматным маслом рога; вместо жареного мяса накормить фруктами, чтобы тело приятно пахло. Этой женщине он позволил надеть на себя поводок с радостью — и все-таки она была очень похожа на тамассран. Поводок был из мягкой, тонкой кожи — стоило только захотеть, и Бык с легкостью порвал бы его двумя пальцами. Но он не хотел. Ошейник мягко облегал шею. Длинные ноги, блестящие от масел, вызывали желание провести языком от колена к бедру, но мадам пока ему этого не позволила. Что ж… Сегодня игра была за ней. Мадам осторожно потянула за поводок, и Бык с готовностью приподнялся на локтях. Ее тело поблескивало в дрожащем золотом свете свечей, и кунари дико хотелось схватить ее за округлые бока, стиснуть пальцами упругую кожу, но… сегодня он отдал право решать ей. Это было непривычно, интересно, волнующе. И нет, с тамассран все происходило бы совершенно иначе. Мадам с наслаждением играла со своей новой игрушкой. Завязав ему глаза шелковым платком прямо поверх наглазника, она превратилась в его сознании в средоточие едва слышных звуков и влекущих ароматов, легких и более острых касаний, вздохов, дуновений воздуха, скрипов, дразнящих поцелуев. — Вас ведь ничем не удивить, цветик мой, — внезапно произнесла она, заставив Быка вздрогнуть от неожиданности. — Плети, кандалы… — Ножи, топоры, яды… — нехотя продолжил он, но на его губы легла прохладная ладонь. — Молчите, — шепнула Вивьен. — К чему издавать столько шума? Никаких ножей, мой дорогой. Никаких плетей и шипов. Шелк и перья? Бык поморщился. Это уже было — с одной орлейской аристократочкой, у которой они должны были выгнать демона из винного погреба. Демона там, ясное дело, не было — но аристократочке знать о том было необязательно. Она заплатила щедро — и монетой, и утехами. — Хм, — раздался снова голос мадам. — Не удивила? Хотя… Пожалуй, я поняла. Когда по телу Быка от самых пальцев ног до шеи пробежал колючий импульс, он понял, что она имела в виду. Конечно же. Магия. — Только не морозьте мне ничего ценного, мадам, — снова рискнул сказать он, но губы тут же свело чем-то наподобие паралича. Вот, наверное, как чувствуют себя саирабазы? «Поводок, — подумалось. — Зашитый рот. Похоже, и впрямь надо было меньше болтать». По ступням пробежал огонь — горячий ровно настолько, чтобы не обжечь. Бык хрипло вздохнул. — Наверное, мало, цветик мой? — раздался голос Вивьен где-то совсем вблизи. — Драконье пламя обжигает сильнее, не так ли? Бык что-то согласно промычал. Невидимое пламя — пламя ли? — поднялось выше, поползло по икрам, охватило бедра и осторожно коснулось уже давно окаменевшего члена. Ощущение было странным, отчасти пугающим, но безумно приятным. Выше. Будто чья-то невесомая горячая рука скользит по стволу от головки до основания и обратно. Бык невольно подался бедрами вверх, но его будто бы прижало к постели. Превосходно. Кажется, даже с саирабазами так никто не поступает. По губам скользнул холод — будто поднесли кусочек льда. Ощущение спустилось ниже, по шее, по ключицам, раздвоилось, касаясь сразу обоих сосков. Третий ледяной осколок будто бы оказался возле пупка и двинулся вниз — туда, где призрачная огненная ладонь ни на секунду не останавливала свое тягучее ритмичное движение. Ледяное прикосновение к обнаженной головке заставило бесплодно дернуться в магических путах и застонать — слишком остро это чувствовалось, слишком необычно. По пальцам на руках заструились колючие заряды — такое свойство, кажется, имели кое-какие руны, которые доводилось носить на оружии, но они «стреляли» в ладони куда слабее. Сознание Быка не успевало за ощущениями, оно пыталось уловить сменяющиеся горячие и холодные импульсы в паху, острые покалывания в пальцах, прохладу шелка под разгоряченной спиной, давление ошейника. Этого было слишком много даже для него. Когда, наконец, все странные, созданные магией, воздействия внезапно иссякли, Бык на мгновение почувствовал себя обманутым. Член требовал, чтобы игру довели до конца. Кожа на теле отчаянно желала продолжения прикосновений. Он снова мог шевелиться, снова мог разомкнуть губы — но медлил. Бык был почти готов вскочить, сорвать ко всем демонам ошейник и повязку с глаз и… Ему не дали. По тяжело вздымавшейся груди пробежали тонкие прохладные пальцы с острыми ногтями. Упругие широкие бедра оседлали его пах, а рука Вивьен уверенно направила его член внутрь. Влажность и жар ее лона после только что пережитого показались тоже чем-то необычным. Она уверенно вошла в небыстрый, совершенно правильный ритм, и Бык снова блаженно обмяк. Не забывать. Это ее игра. Все, что он себе позволил — сдернуть с лица платок и посмотреть на нее открыто, нахально, вызывающе. Увидеть, как приоткрыты ее влажные пухлые губы, как подпрыгивают в ритме толчков небольшие груди, как струится между ними пот. Похоже, предшествующая игра распалила не только его самого — постепенно ускоряясь, Вивьен зажмурила глаза и вскоре, гортанно застонав, сильно сжала его внутренними мышцами. Он привстал, схватил ее под ягодицы и перевернул, взяв на этот раз ему необходимый темп. Она не сопротивлялась, подавалась в его сторону бедрами, стонала, царапая ногтями его плечи. Сдернутый резким движением ошейник улетел под кровать. Даже если ты силен сам, иногда приятно почувствовать и чужую силу тоже. Слишком приятно, чтобы этому сопротивляться.