Спи сладко, Лидия

Дом, который семья Олдрин купила в тихом Уорренсбруке, производил впечатление типичного уютного дома, и самое большое несчастье, которое могло тут случиться, - подгоревшие тосты или разбитая чашка. Впрочем, всё, что могло отравить им жизнь, семейство привезло с собой. Уорренсбрук был тихим городком, сводка преступлений за год здесь была короче списка покупок миссис Олдрин, однако никто не станет отрицать наличие чертей в спокойных омутах маленьких городков. - Итак, милая, что насчет учебы? Ты готова идти в школу? – Спросила Джоан у дочери, намазывая джем на хлеб. Семейные посиделки за завтраком были своеобразной традицией. - Да, думаю, это будет интересно, - улыбаясь, ответила Лидия. – Я познакомилась с нашей соседкой, Вэнди. Она в моем классе. - О, это прекрасно. Как думаешь, Чарльз, может, нам стоит пригласить ее семью на ужин? – уставилась Джоан на мужа, взгляд ее выражал нетерпеливость и немой упрек. Глава семейства сидел, уткнувшись в свежую газету и без энтузиазма жевал тост. После слов жены мистер Олдрин недоуменно взглянул сначала на нее, а затем на дочь, и неуверенно проговорил: - Если Лидия не против этого, я думаю, стоит познакомиться с соседями поближе. Передай мне сахар, пожалуйста. - Нет, пап, ты что. Мы же не можем жить отшельниками, в самом деле. И мне полезно найти друзей перед школой, и маме будет с кем пить чай, пока ты на работе, - весело проговорила девушка. Через мгновенье она виновато замолкла, поймав расстроенный взгляд отца. – Пап, я… - Ты же знаешь, мне очень жаль, что приходится так долго задерживаться в офисе. Я не думал, что в таком маленьком городе найдется столько дел. Но наша контора здесь единственная, поэтому работы очень много. Думаю, через пару недель я смогу немного разгрузить график. Лидия кивнула со слабой улыбкой, и уткнулась в свою чашку. Повисло неловкое молчание. Дело в том, что мистеру Олдрину в самом деле приходилось надолго задерживаться в офисе по причине большой занятости всего отдела важными иском против фармакологической компании, завод которой расположен поблизости. Нужно было собрать большое количество документов и подписей, укрепить доказательную базу. Именно так Чарльз оправдывался перед самим собой. На самом деле, он просто не мог находиться дома, бездельничая, поэтому старался уйти с головой в работу, взваливая на себя как можно больше дел в конторе. Разумеется, об этом жене и дочери знать было совсем не обязательно. После завтрака каждый отправился по своим делам. Миссис Олдрин пошла приглашать семью новой знакомой Лидии в гости, мистер Олдрин отправился собираться на работу, а Лидия – наверх, разбирать коробки с одеждой и другими вещами. До сих пор коробки кучей лежали на полу в ее комнате, она каждый раз спотыкалась о них, но боялась взяться за уборку. Среди ее вещей были некоторые вещи Ханны, та часть, которую они не стали раздавать. И каждая из них вызывала четкое воспоминание, а вместе с этим грусть и желание разрыдаться, обхватив коленки руками. Такого Лидия допустить не могла, ведь в какой степени родители боялись ее ранить воспоминаниями о Ханне, в такой же степени Лидии не хотелось их еще больше расстраивать. Она понимала, что папа не просто так задерживается на работе, но очень надеялась, что мама ему верит. Девушка не осуждала отца, она очень даже понимала, как ему трудно пережить потерю дочери. Каждый переживает несчастье как может. Комната Лидии ей почему-то сразу понравилась. Она не ждала много от этого дома, он просто был убежищем, убежищем от страданий прошлого и кошмаров настоящего. Тем не менее, дом произвел хорошее впечатление на всех членов семьи. Самое большое открытие сделала Лидия. Через пару дней после переезда она обнаружила в гостевой спальне наверху выход на крышу, что очень обрадовало девушку. С тех пор она каждый вечер забиралась на свое любимое место, смотрела в небо и разговаривала с сестрой. Сначала ей показалось, что это чертовски глупая затея, но позже она поняла, что после этих разговоров она чувствует себя намного лучше. «В конце концов, чем это не способ пережить потерю?», думала про себя Лидия. Теперь же пришло время разобрать коробки, которые неделю путались под ногами. Лидия подошла к ним, уперев руки в бока. - Ну что, приступим? – без особого энтузиазма произнесла девушка. Коробок, и правда, было много. Большую часть из них составляли коробки с одеждой, в некоторых была посуда, и их Лидия сразу отнесла на кухню, в других всякая мелочь вроде блокнотов, рамок для фотографий, украшений. Последняя коробка стояла под стулом, поэтому, разобравшись с десятком других, девушка не сразу ее заметила. В отличие от других эта коробка не имела надписи, но это Лидию ни капли не смутило, она подняла коробку и поставила ее на стол. Разрезав скотч и раскрыв коробку, Лидия принялась разбирать содержимое. Домашние тапочки Ханны очень некстати первыми попались на глаза. Мама забыла их отдать в приют, а оставлять в пустой квартире в Нью-Йорке она не хотелось. Было решено отдать кому-нибудь по приезду в Уорренбрук, и теперь плюшевые тапочки лежали перед Лидией, а она безмолвно на них смотрела. - Ты помнишь, да, как я их любила? Внезапный вопрос заставил Лидию оторопеть. Она не верила своим ушам. Ханна? Не может быть. Однако обернуться и проверить мешал страх. Вместо этого Лидия зажмурила глаза и с опаской спросила: - Это ты? Тишина. Девушка уже хотела повернуться, как вдруг снова услышала: - Все может быть. И смех. Так могла смеяться только она. Ханна… Голова закружилась, и Лидия осела на пол, зацепив рукой коробку. Содержимое высыпалось на пол. - Ты помнишь, да, как я их любила? Снова этот голос. И тот же вопрос. - Всё может быть. И смех Ханны. Такой задорный и заразительный. Сначала Лидия не поверила своим ушам. На полу лежал приз Ханны за победу в соревнованиях по теннису, несколько мелких статуэток, мешочек с украшениями, которые они носили по очереди, и которые Лидия не сумела выбросить. Зимний шар со снегом откатился и лежал около ножки кровати. Стекло треснуло, жидкость потихоньку вытекала. Лидия хотела встать и поднять шар, возможно, его можно было бы заклеить. Это был их любимый шар, в детстве они заболели ветрянкой прямо перед Рождеством, и не смогли пойти на каток. Папа принес его вечером, чтобы ободрить дочек, и с тех пор это было их «карманное волшебство». Лидия оперлась рукой об пол, чтобы встать, и почувствовала под рукой что-то. - Ты помнишь, да, как я их любила? Девушка вздрогнула и подняла находку. Не было похоже, что это ее вещь. Это был диктофон с заклеенной кнопкой. - Все может быть, - вещал диктофон и смеялся голосом покойной Ханны. Лидия удивленно смотрела на черную коробочку, затем быстро встала, бросила ее на пол и несколько раз наступила ногой, пока гаджет не превратился в кучку мусора. Это ужасно. Девушка не понимала, откуда там взялся диктофон с голосом Ханны, почему там записаны эти фразы. Если это чья-то шутка, то кто мог так зло пошутить над ней? Быстро сбежав по лестнице, Лидия догнала папу в дверях. - Что такое, милая, что случилось? – взволнованно спросил мистер Олдрин. - Все нормально пап, - спохватилась девушка, - я там разбирала коробки, и... Слушай, там одна коробка без надписи, и я хотела… - Да, я ее сегодня обнаружил в гараже. Видимо, мы забыли ее, когда разгружали машину с вещами. Я занес ее, пока вы с мамой убирали со стола. Места не было, и я задвинул ее под стул, чтобы ты не споткнулась. Все в порядке? Там должно быть, какая-то мелочь. - Да, пап, так и есть, все отлично, - улыбнулась девушка и чмокнула папу в щеку. – Удачи на работе, пап. - Спасибо, милая, до вечера. – Чарльз помахал дочери рукой, отдаляясь от крыльца, а Лидия закрыла дверь, и смотрела вслед отцу через окно. Она так и не поняла, ни что это было, ни стоит ли говорить родителям об этом происшествии. Возможно, это просто диктофон Ханны, она с друзьями или с парнем записывала что-то ради забавы. Нет, родителям явно говорить не стоит, у них и так много забот. Не стоит себя накручивать, вот и все. В это время как раз вернулась мама. По ее виду Лидия поняла, что что-то случилось. - Мам? Что такое? Джоан стояла у двери, колеблясь. - Мелани здесь. Лидия смотрела на мать во все глаза, не веря услышанному. - Мелани?..