Down At The Midnight Rectory

Настя Полева - Белые Волки

      «Что такое семья?»       Именно этим вопросом задавалась маленькая Мэй всякий раз, когда видела незнакомых мужчину и женщину, что время от времени появлялись на пороге ее детской. Бонна и кормилица постоянно присаживались в книксене, приветствуя их, называли господами и демонстрировали незнакомой Мэйредин паре ее саму. Мэй старалась спрятаться. Во-первых, о приходящих мужчине и женщине она ничего еще тогда не знала; во-вторых, слова «отец» и «мать» были ей тогда еще не знакомы.       Едва на ней зашнуровали тесный корсет (чтобы осанка не испортилась, дорогуша, говаривала бонна), Мэйредин узнала, что этот хмурый мужчина, что навещает ее время от времени — барон Улуннхир, действительный тайный советник Его Императорского Величества и ее отец. Ясности это в отношение Мэй к отцу не внесло, но мир стал понятнее.       Холодная и чопорная женщина, что его сопровождала, была ее мачехой. Мать умерла от родильной горячки, но мачеху Мэй заставляли называть именно мягким и теплым словом «maman».       Мэй не могла никогда сказать ничего дурного в адрес мачехи. Та была с ней во время встреч неизменно вежлива, всегда справлялась у бонн о ее, Мэйредин, здоровье, замешивала, если того требовалось, лекарства и в свободные минуты помогала девочке освоить лучше какое-то из типичнейших девичьих занятий — рисование, вышивку, вокал или музицирование. Но делала это Эллегиль, так звали эту холодную женщину, без особого на то желания, без энтузиазма и просто потому, что того требовали порядки. Мэйредин была женщине интересна в равной степени так же, как важны ей были дикорастущие цветы. В ответ Эллегиль получала точно такое же ледяное отчуждение со стороны падчерицы. И спокойно с этим холодом уживалась.        — Стой спокойно, — в очередной раз одергивает воспитанницу не в меру строгая гувернантка. — Ты мешаешь господину произвести необходимые замеры.       Стоящая на стуле баронесса тут же начинает хмуриться. Когда ее заставляют смирно стоять во время портняжьих замеров, ей всегда хочется визжать ошпаренной кошкой.        — Ну что за ребенок! — продолжает сокрушаться гувернантка. — Вот леди Вильэт ведет себя подобающим образом. Чудо, а не девочка.       «Вот и цацкайтесь с ней. И ей же платьица шейте, раз уж она такое золото», — мрачно косит глазом на гувернантку девушка. Но ни слова не произносит — невежливо.       Единокровная сестра Мэй, Вильэт, с рождения всеобщая любимица и постоянный пример ей, Редин. Она любима и отцом, и мачехой, и слугами. И неизвестно кем больше.       Мэй, до того привыкшая к холодности родителей, к исчезнувшему практически вниманию к ее персоне и со стороны слуг отнеслась спокойно и несколько пренебрежительно. В конце концов, можно привыкнуть ко всему.        — Дочь, — от размышлений Мэй отрывает спокойный голос отца. — Я вынужден просить вас во время бала держаться несколько в тени.       Пояснения не требуется. К этому Мэй тоже привыкла. Она — слабость своего отца и убийца своей матери. Полукровка. Не то эльфийка, не то член старой колдовской фамилии. Двойной позор семьи. И любое ее появление на людях означает груду перешептываний и неизбежные кривотолки.        — Хорошо, — кивает Мэйредин, с тоской глядя на витраж окна. — Тогда, если мне будет позволено, я покину вас в середине праздника, чтобы провести остаток вечера в библиотеке. Разумеется, если вы не возражаете и я никому не помешаю.       Отец кивает удовлетворенно.       «Так что же такое семья?» — с долей апатии спрашивает Мэйредин собственное отражение в зеркале, меж тем, не произнеся ни слова. — «Это пикники? Прогулки по лесу? Это разговоры за столом и совместные праздники? Что это? Есть ли у меня семья?»       Книжки, в которых говорится о семьях, идеализированы, отношения персонажей в них приторны. А еще, если верить книжкам, то у Мэйредин семьи нет…       «А может это забота?»       Если Мэй выйдет за порог без разрешения отца или сопровождения, то ее растерзают как уродца. Отец ограждает ее от подобного кошмара.       «Или попытка защитить?»       Мачеха холодно поджимает губы, уходя от ответов, учит быть самостоятельной и полагаться только на себя. Там с ней никто разговаривать не станет. Мэй понимает это слишком поздно, а поняв, молчит.       «Или это когда ты сам должен за кем-то присматривать?»       И сотня бонн порой не угомонит обычно тихую Вильэт, если та не получит желаемого, но так легко это получается у Мэй, ставшей для малдшей сестренки то ли мрачным кошмаром, то ли язвительным и неуступчивым другом…       «Так что же это такое?»