Истории Тедаса

Ночью окрестные горы исхлестала метель, а над дышащим земным теплом авварским краем прошёл дождь. Буря закончилась к рассвету, но Эвелин уже ухватилась за повод задержаться в Котловине. Утром профессор Кенрик, сияющий, как начищенная монета, со всей любезностью пригласил её насладиться умытым непогодой лесом. Приглашение было желанным, и вскоре они зашагали под деревьями, ловя воротниками ледяные капли. Они говорили… о пряжках. Профессор увлёкся и, забыв о приличиях, шёл спиной вперёд, бурно жестикулируя и то и дело оскальзываясь на устилающей тропу листве. Эвелин слушала с загадочной улыбкой, на самом деле уделяя губам профессора куда больше внимания, чем его словам. - Вы знали, миледи… Эвелин, что возраст пряжки можно определить по цвету патины? Для века Башен, например, характерна желтоватая. Для века Славы - голубоватая, как пророческий лавр, ну, а для Божественного - моя любимая, цвета… - Профессор, - позвала Эвелин, но он будто не услышал. - Цвета… - Брам! - Эвелин вдруг подалась вперёд и неожиданно крепко схватила его за воротник. В ту же секунду под сапогом профессора хрустнула толстая ветка, сломанная ливнем. Профессор Кенрик качнулся назад, но удержался на ногах благодаря Эвелин и оказался с ней нос к носу. - Цвета ваших глаз, - выдохнул он. И поцеловал её.