Истории Тедаса

После этакого траха – и поцелуй, нежный-нежный. * – Играешь со мной. – Как можно?! – В притворном возмущении Зевран прижимает руку к груди, ещё блестящей остывающим потом. Потрескивают поленья в костре, и в глазах у Зеврана пляшут искорки. – Играешь-играешь. – Броска шлёпает его по голому бедру, зубами выдёргивая из бутылки пробку. Пахнет больше уксусом, чем вином. – Как ребёнок с монеткой. Рыгнув, она протягивает ему мутно-зелёную бутыль. Зевран немедленно кроит кислую мину, сомельё хренов, но глоток делает щедрый. Броска откидывается на служащий ей подушкой вещевой мешок, заводит руки за голову и говорит тягуче, почти мечтательно: – Я, когда мелкой была, носилась с местной шпаной. Бывало, парни из кастовых, – ну, как парни, тоже пацаны безбородые, – кто посмелей или просто тупой, спускались в Пыльный и давай перед нашими рожами монеты крутить. Типа, орёл или решка. Угадаешь – монета твоя. Больше раза они с нами не играли. Броска усмехается воспоминанию, сдувая с лица взлохмаченную медную чёлку. – А я в этой парадигме смелый или безбородый? Зевран смеётся. Ох и белые же у него зубы. – А ты хером у меня перед носом крутишь, а правды о себе так и не говоришь толком. Всё гадать надо, – цедит Броска сквозь сколотый резец. В груди у неё ни с того ни с сего горит, и она торопится натянуть рубаху. Зевран удивлённо смотрит сперва на неё, потом на тот самый хер. Броска и сама себе удивляется. – Разве не этого ты хотела? – Этого-этого. Дай вино. Со вздохом Зевран ставит бутылку возле её босых ступней и начинает одеваться. Уже выходя из палатки, чуть обернувшись, он бросает: – Не играю.