Улыбка Когтевранки

Утро понедельника выдалось прескверным: меня разбудили ни свет ни заря, требуя явиться в гостиную. Я быстро собралась, не став зашивать раны, еще со вчера распустившиеся. В общей комнате нам раздали листы с расписанием и схематичной картой, в которой были изображены лишь необходимые аудитории и главные места, вроде библиотеки и дворов. Мои соседки решили еще немного поспать, ведь было только пять часов. Мне же сон никак не приходил, и я решила подумать о вечном. Распределяющая шляпа много говорила о безумии и умопомешательстве, но это не значит, что я сумасшедшая. Возможно, так и есть, но на данный момент мне не нравится данный расклад дел. Я с протезом правой руки, улыбкой Глазго и поехавшей крыше, на факультете Когтевран, знакомая русалок и великолепная мазохистка. Зачем я это перечисляю? Девочки еще не встали и мне представился шанс найти декана и директора, чтобы объяснить причину того, что мне нужна отдельная комната в башне Когтевран. Одевшись, я не смогла унять дрожащие от волнения руки, чтобы зашить щеки и поэтому пошла с разрезанным ртом. Уютный синий шарф прикрыл мои нюансы, а белая перчатка защищала волшебное (как позже выяснилось) железо от любопытных глаз. Наш этаж находился на пятом этаже, там, где казалось бы, ничего нет. Но лишь избранным довелось увидеть то, что на самом деле есть. Молоточек, в виде орла, висел на голой стене, изредка просыпаясь, чтобы задать вопрос и пропустить ответившего. Я зашла в гостиную Когтеврана и, миновав ее, вышла, чуть было не потревожив орла. Пятый этаж был оснащен портьерами, высокими окнами и одной лестницей, ведущей к ванне старост. Все знают, что от нашей гостиной до библиотеки недалеко. Это неправда и правда. Неправда в том, что отсюда до библиотеки шагать и шагать бесконечно. А короткий путь является секретным ходом, что ведет от лестницы до самой запретной секции в библиотеке. Всем когтевранцам разрешается брать любые книги из библиотеки. Абсолютно любые! Будь то, к примеру, книга по зельеварению первого класса, или, тоже к примеру, книжка о крестражах. Это все объяснил нам наш староста школы, персонально посетивший именно нас, когтевранцев, а не каких-то других. Именно он разбудил нас сейчас, и каждому дал карту Хогвартса, на которой видно каждый этаж. О крестражах нам заявили прямо, без прикрас, хотя в голосе старосты слышалось восхищение от темной, но гениальной магии. Что ж, это удел всех когтевранцев. Мне срочно нужно в кабинет директора, имя которого я не особо помню. Сейчас, именно в этот момент, мои щеки немеют, из-за чего я не способна говорить, но через пять минут смогу говорить так, будто я нормальная. Я неслась сквозь коридоры и стены, ища кабинет главного. Я молила богов, чтобы те помогли мне с ориентиром, но их знаки я либо не видела, либо не получила. Я надеялась на то, что мои ноги не откажут от столь долгой ходьбы. Я натренировала их, но события давних лет не оставляли покоя моим переломанным ногам. Кости могли внезапно сломаться, а мышцы стянуть болезненной судорогой. А все из-за падений. Ужасных падений. *** — Мамочка, ты любишь меня? Маленькая девочка с каштановыми, как шоколад, волосами, подползла на локтях к сидевшей на стуле женщине, которая читала книгу. Женщина отложила тексты в сторону и с ухмылкой взглянула на грязное существо, именуемое себя её дочерью. — Нет, Леокадия, я не люблю тебя. Девочка сжала губы и через силу села на пол. Ее лицо было залито ее собственной кровью, лившейся откуда-то с головы. — Потому что я не могу ходить? Что ещё может сказать пятилетний ребёнок, только что упавший с подвесных крючков? — Да, Леокадия, именно поэтому. *** Директор, Альбус Дамблдор, не спал в это раннее утро и мирно попивал чаек. Он вопросительно взглянул на меня, когда я села на кресло и поняла, что мне нужно говорить. — Здравствуйте, — еле промямлила я, еще не спустив шарф. — Понимаете, меня зовут Леокадия Роттен, — на гласных у меня получался шелестящий звук, который мешал вертеть языком. — И я прошу отдельную комнату в башне Когтеврана. Я поморщилась, вспомнив то, как мне отказала левая нога, пока я шла по лестнице. — Приветствую, — чуть склонил беловолосую голову он. — Объясни, почему ты решила так? — Профессор, я инвалид, — я медленно сняла перчатку, улыбаясь — У меня нет руки. Ее мне заменил этот протез. И я владею улыбкой Глазго, — мучительно медленно сняла шарф. Его глаза распахнулись. Чашка с кофе разбилась вдребезги. Все-таки, кто-то да и должен знать о моих проблемах. Мне необходима медсестра, которая зашивала бы мне рот, да и протез тоже требует ухода. Ха-ха, это будет весело. *** Мне выделили спальню недалеко от медпункта. Директор объяснил старосте это как «девочка неизлечимо больна, но жизни это не угрожает» и мне нужен особый уход. В комнату сразу зашла разбуженная медсестра и подойдя ко мне (ушел директор), залепила оплеуху. Щека раскраснелась и рваная рана сделалась еще уродливее. Боли я не боялась, но унижение от незнакомки не стерплю. На губах появился злобный оскал и вот уже рука медсестры летит в клочья. Она достала палочку, но и ее я перегрызла. Ей не жить… *** Дамблдор зашел в самый разгар битвы на смерть. Медсестру уже не спасти. Она все еще держалась, но смертельная рана, которую я ей нанесла зубами, не давала бы ей в случае победы насладиться жизнью. Органы вываливались из живота, рука с первого укуса валялась где-то в углу комнаты. Ухо, что я сейчас жевала, я выплюнула, едва завидев директора. Он ошарашенно остановился в проеме и пока не предпринимал ничего, но вот шок с лица сходит и он вскидывает палочку. Я отлетаю к стене и не могу от нее оторваться, будто меня держат невидимые цепи. А медсестричка эта сумасшедшая уже лежала в лужице крови и в каше из собственных органов. Дамблдор сказал, что я не виновата. Их основная медсестра ушла в отпуск и ее на месяц заменила эта. Но все равно мне нужно было через неделю присутствовать на суде в Министерстве. Сейчас директор должен оповестить авроров, что здесь произошло преступление. Ну вот… Не прошло и дня, а я уже вляпалась в историю. Занятия должны начаться через час, но я на них не буду ходить, как сказал директор. Я посижу в его кабинете и подожду авроров. Само преступление в протоколе будет выглядеть так: «В 7:03 гражданка ХХХ, работающая в ШЧВ Хогвартс напала на ученицу данной школы Леокадию Роттен......» и т.п. В общем, я не виновна. Оказывала сопротивление как могла. Я инвалид и никто не присудит мне вину! У меня родители важные шишки! Ну, один из них, и это явно не женщина. Да и кто не польстится на мою харизму? Аврорам я показала лицо, протез (даже снять пришлось) и как зашивать щеки. Они в ужасе столпились у дверей, а один и вовсе в обморок упал. Не каждый выдержит. Да и зачем выдерживать? Дамблдор предположил, что Министр точно обратит на меня свое драгоценное внимание. А он уже знает. Дело о свихнувшейся матери-одиночки дошло и до Министерства Магии. Где-то в 13:45 меня отпустили на важный урок Снейпа (почему именно его?). Вот черт! У Когтеврана сейчас со Слизерином. О боже… О их репутации мне ничего неизвестно, но отец сказал держаться подальше. А его слова — закон. Директор предупредил учителя. Он его вызвал к себе в кабинет и тот имел честь, вместе с деканом и аврорами, лицезреть мою улыбку. Мою озлобленную на весь мир улыбку. *** На первом уроке зелий, на который я пришла в сопровождении учителя, мне предъявили место рядом с темноволосым мальчиком. Он сидел на первой парте у стенки и изучал учебник. — Мистер Леддр, соизвольте освободить место рядом с вами, — едко проговорил профессор. — Мисс Дьявол, садитесь. Прошлись шепотки. Девчонки сзади выдвинули предположение, что я та самая дочь мистера Дьявола и его магглы жены. — Молчать! Класс заткнулся, но продолжил глазеть на меня. Брюнет рядом со мной все же взглянул на меня, задержавшись на перчатке. — Белая перчатка… На одной руке, — он испытывающе прожег в моём шарфу дырку. — Странно. Ровно как и синий плотный шарф до носа в такую жару. — Мистер Леддр, что я только что сказал? — профессор нагнулся над нашей партой. — Что процент влажности в комнате действует на любое зелье, поэтому готовить его стоит в прохладном помещении, — спокойно ответил ученик, глядя прямо в глаза профессору. Я только разинула рот, чуть задевая языком запекшуюся кровь в уголке. — … — учитель явно хотел спросить и меня, но вспомнил о кое-чем. — Зелья будем варить на следующих уроках. А сейчас запишите правила безопасности. Я снова посмотрела на Леддра, но тот уткнулся в учебник. Не слизеринец, а когтевранец какой-то! *** После первого для меня, последнего для других, урока, я направилась к директору, чтобы хоть кто-то зашил мне эти незаживающие рубцы! И в комнату перекочевать надо бы нормально. Дамблдор каждую минуту моего отсутствия старался навести обо мне справки, чтобы наконец вызвать моих родителей и разобраться во всех делах. По почте Дамблдор объяснил мистеру и миссис Роттен, что происходило все это время пока их дочь была в Хогвартсе. Больше всего их поразило то, что я поступила на Когтевран, потому что они ожидали от меня гриффиндорской храбрости и стойкости. На крайний случай слизеринской хитрости или пуффендуйской выдержки, но никак ни когтевранского ума и амбициозности. Они пообещали приехать в школу седьмого сентября и уладить конфликт. Адвокат Роттеров работал в Министерстве Магии и посему тут же принялся за работу, едва узнав. Во-первых, он должен был заставить Министра и остальных подписать бумажку о неразглашении моей «улыбки». Во-вторых, договориться с Визенгамотом о моем деле. Потому что если суд пройдет, то все узнают о моих физических недостатках. Фотографии, интервью и т.д. А то, что меня будут снимать, я не сомневалась. Где же еще такое увидишь? Девочка без руки по локоть, с ужасным лицом — сплошной улыбкой, а мои клыки… неестественно длинные и загнутые внутрь. А мой щенячий взгляд? Кому мой взгляд может не понравиться? Думаю, если суд все-таки пройдет, то я постараюсь сделать так, чтобы все увидели мое прекрасное лицо с моей не менее прекрасной улыбкой. *** На обед подавали какую-то тухлятину и сэндвичи. Вообще, обед был между третьим и четвертым уроком. Есть как все, спустив шарф и уплетая за обе щеки, я не могла. Хотя бы потому что вся еда тут же оказалась бы снова на тарелке, выпав из незашитой улыбки. Кушать могу только жидкую и полужидкую пищу, да и только с зашитым ртом. Миссис Роттен в те моменты, когда я ела, всегда уходила из-за стола с зеленым лицом. Зачем она вообще согласилась меня удочерить — тот еще вопрос, но видимо авторитет мага-мужа сыграл свою роль. Видно, они опасались, что родится сквиб или волшебник с маленькой силой. А у меня, вроде как чистокровной девчонки из неблагополучной семьи есть сила? Нет, наверное. В детстве ничего необычного со мной не случалось, хоть черта вызывай! До суда я буду питаться искусственным путем. Через уколы, как при анорексии. Это больно и неприятно. Хуже этого только пальцы ломать. Потом меня в больничном крыле нашел староста и отправил в башню, обосновав это внеплановым собранием когтевранцев. Я непонимающе развела руки, потому что отец никогда не говорил об этих собраньицах. Или это лишь вычурные когтевранцы таковы? В башне сидели ВСЕ ученики факультета. Староста с седьмого курса использовал заклятье расширения пространства, превратив и так просторную гостиную в зал, размерами схожий с Большим. Говорили о пополнении библиотеки ценными фолиантами и энциклопедиями о черной магии. Мне, два года живущей в доброй семье с теплыми отношениями, где темная магия вызывала страх, было трудно понять, как можно ТАК спокойно относиться к этому, да еще и пинками гнать в библиотеку для прочтения этих самых книг? Сами рекомендуют хорошие книжки и ритуалы, обещают показать, как проводить обряды… Они все тут с ума сошли! Нам, большинству учеников, еще и семнадцати нет! Куда смотрит декан? В ту же книгу? Мне положили на парту три толстых книги с интересными названиями: «Руководство для чайников: что такое темная магия», «Тяжело быть темным магом» и «Первый том сочинений Салазара Слизерина». И с укором добавили, что если я не прочту ЭТО за неделю и не сдам письменный экзамен по этим книгам в субботу, то со мной будут заниматься четверокурсники. Жестко у них тут… Слизеринцы хоть знают о том, что не их факультет самый темный? Здесь вообще хоть кто-то, кроме когтевранцев знает? Нет? К вечеру, когда лапидарные когтевранцы пропустили полдник и нас выпустили из библиотеки, где мы провели более четырех часов, меня очень кстати вызвали к директору. Он придумал хитрую штучку — когда наступает время еды, я должна идти вроде к нему, но на самом деле кушать буду в медблоке, где новая медсестра из Министерства будет обслуживать лично меня. Так приятно! Не то слово! Пять уколов с какой-то тягучей жидкостью буквально запихнули мне в кровь. Больно и противно, но министр сказал только так. Вредина! Обычно на ночь мне не зашивают рот, но приказы мракоборцев не оспоряются. Я видела, как зажглись фанатичным огнем глазки юной целительницы, когда она увидела ЧТО хранилось в перчатках. Железный магический протез и почти бесчувственная левая рука, сплошь и поперек покрытая шрамами. На запястье и сгибе локтя их было больше, чем на ногах вместе взятых. Выглядело, будто я не раз пыталась склеить ласты с помощью суицида. Ха! Я бы никогда не выбрала ЭТО своей смертью. Не достойно. И вот, мне обрабатывают щеки спиртом и нежные руки девушки берут в руки иглу со специальной ниткой. Боли не чувствуется, привычно. А вот девчонке нет. Дрожит, пытается скрыть интерес. Не получиться, я не отпущу тебя, ты сладко пахнешь, а мой язык помнит вкус плоти человека. Хочу еще. Вот я напрягаюсь, жду пока она закончит операцию, но она тут же берет в руки волшебную палочку и встает в боевую стойку. Догадалась? Я ухмыляюсь, дергаю тугую нить, двигаю пальцами механизма и, в последний раз посмотрев на целителя, выхожу из общего блока в мою просторную вип-палату. Долго ли я буду жить здесь? Месяц, два, или весь год? Легла на пол, распахнула глаза. Все зашито на лице. Щеки и даже губы. Не поскупилась на нитки для губ. Чтобы не разорвала ценную вещь и не убила? Мудро. Не было окон. Стены давили. Кровать манила, но пугала. Большую часть своей жизни я сплю на полу, как бы приемные родители не старались перетащить меня на что-нибудь повыше. Стащив матрас, я затолкала его под кровать и легла раздетой на него. Вот так. Я в безопасности. Под кроватью, на мягком матрасе и накрытая толстым одеялом. Что же может быть лучше? *** Следующие дни я как безумная училась и читала, училась и читала, училась и чита. Все! Надоело! Брошу учебу и меня выкинут с Когтеврана! Идея-фикс! Только я пропустила один урок, и то бесполезной на мой взгляд, трансфигурации, как кто-то нажаловался шестому курсу, что я не посетила урок без каких-либо официальных и уважительных причин. Никогда не забуду этот их «урок для недостойных». Промывка мозгов состоялась в кабинете зелий. Снейп согласился одолжить старостам свою аудиторию, при условии, что он лично будет на ней присутствовать. Меня посадили за последнюю парту и мало того, всучили тонкую книжонку с интересным названием: «Глупцы Хогвартса: Когтевран». Там перечислялись все ученики нашего факультета, когда-либо накосячивших достаточно, чтобы их занесли в ЭТО. Впереди меня сидели двое мальчишек со Слизерина. Одного я запомнила с распределения, худого как инфернал, Теодора Нотта, а вот второго не сразу… — А вот и наша Девочка-не-ходящая-на-завтраки-обеды-и-ужины, — второй с издевкой в глазах повернулся ко мне, когда Снейп отвлекся, а старосты накинулись на гриффиндорку Лаванду. — Помнишь меня, а, Роттен? Я увидела лишь холодные голубые глаза с очень густыми черными ресницами, как непроизвольно вскрикнула от боли в голове. Тысячи мгновенных воспоминаний пронеслись перед глазами, как тут же оборвались. Я просто хлопала глазами, смотря прямо в глаза профессору Снейпу. Он наверное, удивился моему крику и подошел взглянуть на меня, заодно увидеть воспоминания. Дернулся. — С вами все в порядке, мисс Роттен? — обеспокоенно спросил он. — Да, — хрипло ответила я, заглядывая за спину учителя, на не менее ошарашенную физиономию Леддра. — Все в полном порядке. — Мисс Роттен нехорошо, — категорично сказал Снейп, дергая меня за руку, чтобы я поднялась с места. — Я отведу ее в больничное крыло. И он жестом приказал пройти за ним. На негнущихся ногах я проследовала за профессором, а перед тем как закрыть дверь, вновь оглянулась на Леддра. Он смотрел вызывающе, по-взрослому, не боясь моего ответного взора. На миг его глаза окрасились в красный, а зрачок сузился. Моргнув, он улыбнулся мне. *** Снейп открыл тайный ход, едва мы вышли из коридора. Он буквально толкнул меня в него и на секунду все обратилось в красный, и это алое полотно взорвалось золотыми и черными звездами… — Мисс Роттен, мы пришли. Я непонимающе моргала, стоя истуканом перед дверью в больничное отделение, где, судя по выражению лица учителя, меня опять напичкают успокоительным. Почему этот мужчина в черном ТАК меня боится? Он держал меня за живую руку, стоя слева от меня и внимательно вперив свой взгляд в горгулью перед входом. Эх, не каждый может смотреть в глаза после того как прочел всю его жизнь одной секундой! — Сегодня ваш суд. День перенесли. Сейчас вас приведут в порядок, а потом мы по каминной сети пройдем в Министерство Магии. Профессор так старательно отводил взгляд, что можно подумать, будто это я во всей этой заварушке виновата! Или это взгляд жалости? Господи, помоги мне, Гнилой… *** Медсестра ласково улыбнулась мне и протянула руки, чтобы осмотреть мое личико. Почему слово личико так противно звучит? Схоже с личинками, копошащимися во внутреностях трёхдневного трупа. Швы немного разошлись и посему меня «подлатали». Ненавижу эту процедуру. Неприятно, когда сначала пьешь обезболивающее, а потом в тебя тыкают хирургической штукой. Неприятно и мерзко. Игла-то холодная! Протез оставили в сундуке под каким-то проклятьем, шепотом произнесенное Снейпом. Решила не приближаться. Потом меня повели к директору, чтобы через его камин перенестись в Министерство. В кабинете с широкой улыбкой меня встретил Дамблдор. А в «Тяжело быть темным магом» говорится, что если маг будет часто улыбаться, то скорее всего, умрет от перенапряжения эмоций сосредоточии волшебной палочки! Я это как-то не очень поняла, но не в этом суть. По прибытию в Министерство меня отвели куда-то, где проверяли волшебную палочку. Твою ж дивизию, хорошо что «Первый том сочинений Салазара Слизерина» научил меня прятать заклинания, чтобы некоторые заклинания, нежелательно для меня, нашли проверяющие. Бонс Картео на мышах пробовала — работает. Потом мы прошли прямо и свернули направо, неожиданно попав к лифтам, где в каком-то там году, было совершено убийство министра магии. Мы зашли в средне-правый лифт вместе с пятью людьми в сиреневых мантиях. Дамблдор кивнул им и спросил, куда такие профессиональные мракоборцы направляются? — Да на суд, — ответила единственная женщина. — Визенгамота. Судят малолетнюю девчонку. Искусала до смерти мою близкую подругу. Говорят, она так ужасна, что некоторые авроры упали в обморок. Мне как-то не очень было слушать сплетни обо мне же и посему ко мне пришла мысль. Я молча повернулась к ним, обращая на себя внимания. Развязав шарф сзади, я приспустила его и он упал. Я услышала знакомые вздохи ужаса. — Как некрасиво, — проворчала я, загибая рукав правой руки, чтобы показать и несуществующую руку. — Не зная о человеке, судить о нем. — Мисс Роттен, — на затылок легла ледяная ладонь профессора Снейпа, чуть сжимающая шею. — Не стоит демонстрировать свои достоинства до суда. Зато я не понимаю, какого черта за мной поплелся еще один профессор. — Бедная девочка, — начала жалеть меня тетенька. — Как же это так… Ты ведь дочка мистера Роттена? Такой хороший человек! Удочерил дочку пожирателя. Тут мы приехали и всей компанией шли в самый-самый дальний зал. Там было всего несколько сиреневых человек и десяток заинтересованных лиц. И началось… Бла-бла-бла. Свидетелей нет, девочка еще маленькая и не владеет магией, не может ни одного заклинания сотворить, да еще и против такой сильной женщины, как та медсестра. В общем, невиновен. А потом какая-то разборка с новым магическим протезом, улыбкой до ушей и несостоявшимся когтевранством. По виду Амелии Боунс, которая вела суд, она понимала, отчего у меня спустя шесть дней такие синяки под глазами, лопнувшие мозоли на пальцах и постоянная головная боль. А после суда ко мне подошла женщина в розовой-розовой кофточке и миленьким бантиком на волосах. Она представилась миссис Амбридж, заместителем министра магии, и хочет, чтобы я отдалась на опыты над своим телом. Конечно! А было так красиво сказано, что если бы я не внимательно слушала, то согласилась. Ну уж нет. Профессор Снейп, Help! На губах появилась слащавая улыбка, на лице было написано: «Следующей порву». Так что, без посторонней помощи взрослых, она быстро ушла. Затем разговор с Амелией Боунс. Она сказала, что первый год и месяц будет трудно. Очень трудно. И она посоветовала мне несколько зелий для быстрого сна с последующим высыпанием. В общем, крутое заклятье. Меньше спишь — дольше бодрствуешь! Родители почему-то не спешили заявляться. Ах, да… На день раньше. Неужто отец такая важная шишка? В коридоре, нас или кого-то другого, поджидал беловолосый джентльмен. Он заинтересовано скользнул по мне взглядом и задержал профессора Снейпа. Друзья они с ним что ли? В Хогвартсе мне приспичило остаться на факультете. Ну я очень хотела перевестись! Очень-очень. Но, видимо сыграла и роль мистера Леддра, который сказал, что я такая слабая и тупая, что никогда не стану истинным когтевранцем. А вот и стану, всем врагам назло! Уже за полночь, а я хожу по библиотеке со свечой в руке и напеваю милую песенку, навевая ужас всей атмосфере. — Повсюду хаос, боль и страх,  Весь мир купается в слезах,  А в новостях — разруха, голод и война…  Но я готов вам дать совет,  Как убежать от этих бед,  Сомнений нет — моя концепция верна.  Слети с катушек —  Изящно, как аэроплан!  Слети с катушек —  Пустив слюну, танцуй канкан…  Мистер, жизнь прекрасна  В клетке безопасной —  Прочь гони мирскую дребедень!  Променяй всю эту жесть  На палату номер шесть  И инъекции два раза в день!  Так съедь же крышей,  Как скорый поезд без колёс!  Поедем крышей,  Как пьяный лыжник под откос!  Пускай вокруг полно забот,  Пусть стонет горестно народ —  Ты можешь улыбаться во весь рот!  Да, твой сынишка — обормот,  Жена в истерике орёт —  Но ты спокоен, как Чеширский Кот!  Лишись рассудка,  Как Гамлет, Будда и Нерон…  Реальность — шутка,  Вся эта жизнь — кошмарный сон!  От отчаяния, дружок,  Нас спасёт электрошок!  Мир — поганая тюрьма…  Не тяни — сойди с ума! И напоследок, чтобы точно закрепить ужас и страх в стенах, я смеюсь своим неподражаемым смехом безумца.