Улыбка Когтевранки

Минул апрель, а вместе с ним и мое душевное спокойствие. Осталось всего ничего и мой первый курс будет закончен. На следующий день нас, все четыре факультета курса, собирают в классе ЗоТС — рассказать об опасностях, поджидающих нас на каникулах после школы. Ведет лекцию Квиррел. Он бормочет себе что-то под нос, что не очень и интересует учеников. — Профессор, почему вы не заикаетесь? — тупой Визгли не в состоянии сдержать себя. — А? А вам есть до этого какое-то дело? Я вам мешаю? Спустя десять минут заходит разговор о темной магии. О ее сути и значении. На губах расплывается улыбка. Я тяну руку, но учитель меня игнорирует. Начинаю дергаться, подражая Грейнджер, которая, кстати, и отвечает сейчас. Драко удивленно смотрит на меня, но молчит, потому что знает, что если хоть один писк будет озвучен, то ему конец. — Да, мисс Роттен? Я встаю, расправляю юбку и, облокотившись правой рукой о парту, говорю. — Может ли темная магия стать светлой в ходе эволюции человеческого мозга? Можно ли считать, что средневековые заклинания, изобретенные светлыми волшебниками, можно использовать в бою против темного? — интонация моего голоса не менялась, оставаясь ровной и четкой. Потрясенное выражение лица Волдеморта забавляет. — Навряд ли, Роттен. Люди никогда не поймут всех прелестей магии — они слишком к ней привыкли. Они привыкли делить мироздание на тона, на текстуру, на значимость. Честно, я ничего не поняла. Но он вроде учит меня, так что не стоит спорить долго. — Понятно, — я сажусь на место, теребя в руках белую волшебную палочку. Убить бы всех. Перемолоть в кашу, заморозить, съесть в поджаренном виде. — Говоря о цветах, хочу отметить, что не все темные волшебники такие уж и злые. Чаще всего чернокнижники оказывают большое внимание деталям, благодаря чему замечают не только вредные факторы, но и полезные плюсы. Хм, а в этом что-то есть. Жаль, я не замечаю этих самых деталей. Неужели именно это качество помогает мне оставаться более-менее «светлой»? — Профессор, вы имеете в виду последствия заклятий? — Гарри Поттер необычайно серьезен. Визгли и Потный сидят за второй партой на среднем ряду — их хорошо слышно и видно, как и учителю, как и мне, с первой парты у окна. — Что-то вроде того. Например, взять хотя бы те же запрещенные. Империо — чем оно плохо? — Волдеморт ведет себя непринужденно. Странно, ведь он беседует со своим палачом, с самим Избранным. — За него сажают в Азкабан, — глухо отвечает кто-то сзади после минуты молчания. — Это ясно, Долгопупс. Я говорю о том, что плохого в самом заклятье? Оно не причиняет боль, не убивает, никак не вредит вашему внутреннему миру. Вы, черт возьми, если хорошо постараться, ничего не вспомните! — наконец-то я вижу настоящие эмоции профессора, его отношение к магии, а не просто констатации фактов. — Откуда вы знаете так много? Вы использовали его? — уж не думала, что малыш Потти имеет развитую дедукцию и инстинкт самосохранения. Удивительно! — Нет, конечно! — сразу вступает в оборону Реддл, складывая руки в удобной для атаки позе — на бедра, сам при этом чуть отодвигаясь к доске. — Все дело в том, что после войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть, многие нехорошие люди прикрывались Империусом как защитой. Мол, ничего не знаю, ничего не помню. Тогда никому особо не хотелось растрачивать Сыворотку Правды и многим верили на слово. — Но… — Да, Уизли, но! Но также и многие оказались за решеткой из-за ложных показаний других людей. У них, в отличие от первых, не было большого состояния, не было хороших знакомств, не было защиты. Зато имелись враги в аврорате и Визенгамоте. Ну и вот. Свободны! Он нервный. Его что-то беспокоит. Но что? Навряд ли сообразительность Поттера. Ладно, не буду пока его тревожить. У меня самой и так много дел. *** Сегодня я не спала до двух часов ночи. Писать эссе так утомительно! В девять на пару к Снейпу, затем Чары и История. Обед и в библиотеку. В шесть собрание Избранных. В полночь к Квиррелу. Расписание забито. Глупо как-то тратить свое драгоценное время на выполнение домашнего задания. За это время я спокойно могла бы начать собирать свою рать, войско. Могла бы заняться физической подготовкой, встать под знамена Тьмы или… Глупости! Домашка — самая важная часть моей жизни на данный момент! Квиррел — дурак. Волдеморт — дурак. Леддр, Малфой — дурни. Меня окружают одни дегенераты, люди, не способные решить проблемы с просвещением в Магическом мире! Спокойно, Леокадия, скоро каникулы, ты отдохнешь и наберешься сил. «Для нового штурма на нервную систему.» Божечки, и чего учителя так беспокоятся за будущее обычных первокурсников? Успеют же еще поиздеваться — четыре года, плюс два для особо умных. А особо хитрые, вроде Леддра, скорее всего уйдут после пятого — воевать со всем миром как Пожиратель Смерти. Эдвард, кстати, что-то приуныл. Не знаю, состоялась ли встреча отца и ребенка, но ясно одно — Реддл недолюбливает принца первого курса. — Леокадия Роттен, — тяжелый голос давит на меня. — Сосредоточься! Мы для кого все это делаем? Уже как полчаса заполночь, и уже как полчаса Волдеморт пытается научить меня чертить руну лунного огня — стереть с лица улыбку на минуту. Но руна замысловатая и сложная, в нее нужно вкладывать десять процентов моей магии — невиданно много для жалкой руны. Губы дрожат. Глаза щипет. Руки не слушаются, и вот — вложено всего семь процентов. — Простите, сэр, но я сейчас не в состоянии заниматься этим. У меня был тяжелый день и я… На секунду я закрываю глаза, чтобы сморгнуть слезы, и тут краем глаза я вижу волшебную палочку Тома. Мгновение — и я вижу перед собой полупрозрачную девочку, точную копию меня, но более совершенную и прекрасную. Нет ни улыбки, ни шрамов, ни перчаток, ни механической руки — все как у обычного ребенка. — Леокадия, ты стремишься к этому идеалу вот уже три месяца. Все, чего ты достигла — неестественная белизна и чистота левой руки, — я смотрю прямо в пустые глазницы своей копии. — Если мы за этот месяц не преодолеем рубеж в две самых важных и значимых руны — все пропало. Я знаю, ты занимаешься день и ночь самосовершенствованием, но всем всегда приходится чем-то жертвовать. В твоем случае, учебой. — Я… — не плакать! — Не могу бросить Когтевран. Меня словесно выпорят или заставят выучить пару книг профильного уровня. — Зачем тебе это? — его голубые глаза отливают холодом — мне не сыскать здесь понимания. — Ну и обозвут тебя, ну и заставят. И что с того? Никто не имеет права тебя осуждать. Если ты дорожишь репутацией пай-когтевранки, то валяй! Мне все равно! Я в состоянии и один захватить мир. — Зачем вы учите меня рунам? Почему мы не занимаемся поиском ваших слуг и предателей? Почему не выстраиваем планы? — Если ты — моя правая рука, — забавно, моя рука справа — чистое железо. — То ты должна уметь делать хотя бы половину всего того, что делал я в шестнадцать лет. Сейчас я должен обучить тебя основам «Пожирательского дела», а уже потом строить план. — Я не буду Пожирателем. Я не позволю вам поставить на мне метку раба. Я — ровня… тебе, Волдеморт. — Перешла на ты? — он склонился ко мне, убирая мою копию. — Мне семьдесят лет! Ты обязана называть меня на «вы»! — Также как и ты, я имею огромный стаж по работе с психами магического мира! Мой психологический возраст равен твоему! Я не позволю принижать меня! Ты клялся, что не будешь меня принижать! — Когтевранка, ты не имеешь понятия ни о чем! Ни о свободе, ни о боли, ни об учебе! Ты ничего не знаешь, и не познаешь без моей помощи! — Заткнись! — голова раскалывается. — Речь идет не об этом! Объясни, почему я не могу звать тебя на «ты»? — Окей… хорошо. Называй меня как душе угодно, но знай — когда-нибудь ты поплатишься за это. — Окей! Ты тоже не забывай про мою обиду! Молчание. Я собираю свои вещи и иду к выходу. Перед тем, как закрыть дверь, я слышу. — Обида — это самое ужасное чувство на свете. — Боль — самое ужасное чувство, — отвечаю я, перед тем, как закрыть дверь. *** Физическая подготовка — это более чем двадцать процентов успеха в бою и в магической практике. Если я смогу одновременно бежать и стрелять заклятьями — будет очень хорошо. Если я смогу высоко прыгать и долго бегать — я никогда не попаду в плен из-за слабых мышц. Если я подниму свой уровень акробатики, то смогу делать сальто и более успешно уворачиваться от пуль, заклятий, камней. Логика и сообразительность — десять процентов. Чаще всего так бывает, что в экстремальной ситуации не можешь вспомнить подходящую руну, а времени нет — пора бежать. Тогда следует соединить несколько рун в пятизначной звезде Соломона и великолепная ловушка готова! Знание заклинаний и зелий — тридцать процентов. Сюда же входят изодранные вдоль и поперек руны, травология, астрономия, нумерология, трансфигурация и другие науки. Понимание сложности ситуации — десять процентов. Например, если за мной погоня, то я должна понимать, какой ход будет лучше и правильнее — если безнадежно, то лучше сразу сдаться (если же я попробую поранить или убить кого-нибудь, то позже его коллеги отомстят за него), а если, к примеру, можно убежать, полагаясь лишь на свои спортивные данные, то тут уже нужно мыслить иначе, обращаясь к первому фактору. Коммуникабельность — пятнадцать процентов. Умение общаться и вести дипломатические переговоры — важная часть политики, как внешней, так и внутренней. И на остальные пять приходятся факторы извне. То, что я не могу контролировать. Это погода, мои коллеги и прочее. Конечно, я могу натренировать свою команду, но что делать, если оказался в опасной ситуации с малознакомыми людьми? Правильно — перебить их всех, навлекая на себя больше бед. А чтобы их перебить, нужно обладать развитым телом и сильным духом. Вот мы и подошли к итогу моего монолога — нужно заняться физической подготовкой. Почему я озадачилась этим в конце учебного года? Почему не в начале? Вот так всегда. Лучшие идеи приходят слишком поздно. Сейчас я могла бы подать заявку на отбор в квиддичную команду, чтобы весь мир узнал обо мне, как о спортсменке. Но я не уверена, что вернусь сюда на второй курс. Как сложатся дела с захватом мира? Если Пожиратели… нет, на них полагаться нельзя — я их не знаю. Если Волдеморт найдет способ стать бессмертным по-настоящему, то будущее нам гарантировано. За это лето я хотела бы успеть многое, но вряд ли получится: Том говорил, что я возглавлю один из отрядов и буду должна постоянно выполнять его поручения, так как только мне он может доверять, ведь я обещала. Меня держит совесть. Не страх смерти, а чувство, неведомое мне доселе. Тяжело. Мне всего одиннадцать лет! Я не знаю ничего об этом мире. Прав был тогда Волдеморт. Я не знаю ни жизни, ни свободы, ни учебы. И без Темного Лорда я никто. Если я приму руку Тьмы, если прыгну в овраг безумия, если стану сильнее — изменится ли моя душа? Моя внешность? Да. Я боюсь. Мне страшно. Жутко хочется кричать, трубить на каждом шагу, что вот она, я, будущая Темная Леди, девушка, изменившая мир в худшую сторону. У меня уже было четыре урока с Реддлом. Я пока не научилась использовать руны как надо, но при должных тренировках все получится. Том учил меня как никто другой. Объяснял по нескольку раз, показывал на практике, не заставлял учить теорию. Так я познала мир Садистов, где правит балом сила воли и сила духа; мир Боли, где вершит правосудие моя воля; мир Страха, где я — главный враг. По телу прошла дрожь, когда передо мной развернули карту страны с крестиками на некоторых городах, деревнях. Я в испуге дернулась, когда мне поручили обозначить самые слабые точки в северной части Англии. Я пометила, но затем стерла — Волдеморт по секрету сказал, что мне их придется поджечь в конце июля. Мне правда страшно. Кровь леденеет, едва я представлю свой будущий отряд, поклоняющийся только мне. Мои солдаты будут носить специальные маски с улыбкой на пластике, подобной моей. Буду ли я носить маску? Нужно ли мне будет скрывать лицо? Должна ли я буду менять одежду и прическу? По моим особенностям меня быстро узнают и запоминают. «Эта девочка пугает, — говорит старшеклассник своему другу еще в начале учебного года. — Она навсегда… такая?» Эти шепотки… этот ужас и страх… это презрение и ненависть. Я не готова снова это пережить. Больше никогда, нет. Улыбка, моя дорогая, исчезни. Я страдаю из-за твоего присутствия и не проживу еще ни месяца вместе с тобой. *** Все происходит слишком быстро. Я не успеваю за временем, за событиями и собственной жизнью. Кто я? Я Леокадия Роттен, первокурсница Когтеврана, ученица Темного Лорда, обезображенная и уродливая девочка. Когда-нибудь на вопрос: «Кто ты?», я отвечу, что я — Темная Леди Леокадия, самая прекрасная девушка на всем белом свете и самая умная. У меня комплексы, знаю. Завтра школа закрывается на каникулы. Завтра вся школа едет по домам. Завтра начинается моя новая жизнь. — Леокадия, пора отрепетировать речь. — Папа, — я грустно вздыхаю. — Я… не хочу больше возвращаться в Хогвартс. Я нашла себе друзей на всю жизнь, но им негде жить. Ты же пустишь их? Не сдашь родителям? Отлично, — улыбка перетекает в ухмылку. — Познакомься, па, это Волдеморт. На деле я буду говорить как придется, как сложится ситуация. После моего диалога с мистером Роттеном Лорд будет должен наложить на него Империо, а после пометить. Дальше ему идти будет уже некуда, да и не захочет он, наверное. Моралисты против психопатов… Всякие Дамблдоры и Макгоннагалы против Волдеморта и меня. Отец против меня не будет же, правда? Если я покажу ему все прелести темной магии, смогу вызволить из его «коробки», заставлю быть Пожирателем смерти… Размышления, наполненные алогизмом — не есть хорошо. Боже, наполни меня духовной нравственностью. -…Здесь, здесь и здесь находятся родовые поместья Малфоев, Паркинсон и… Леокадия! Ты меня слушаешь? Ой, я что-то пропустила. — Простите. — Я перед кем тут распинаюсь? Ради кого? — Ради меня. В итоге Реддл выставил меня за дверь, заявив, что следующего занятия не будет больше никогда. Что он будет занят более важными вещами. А моим обучением займется кто-нибудь надежный, хороший. Мне до тошноты грустно. Болит душа, там, где сердце. Не хватает воздуха. Ребра сжимают легкие. Я должна подумать. Много подумать. Так, как никогда раньше. От этого зависит мое будущее. Прихожу в свою спальню в больничном крыле. Укладываюсь на голый матрас, под голову кладу сумку с учебниками. Раздеваюсь до нижнего белья. Интересно, как там Леддр? Я не говорила с ним уже очень давно, с той драки. Будет ли он жить с нами? Будет ли на равных со мной? Отправится ли в Хогвартс на второй курс? Забавно. Мы еще дети. Даже не подростки. Малфой. Увижусь ли я с ним вновь? После приезда в Лондон? В поезде мы будем сидеть вместе, я знаю, но дальше? Его отец станет Псом, человеком ближнего круга. Скорее всего, я увижу Драко в битве или при визите в поместье. Поттер. Что он сейчас делает? Чем занят? Доволен ли первенством Гриффиндора? Ах да. На днях, дня четыре назад, он и Волдеморт дрались за философский камень, за штуку, чей рецепт я знаю наизусть. Он лежал в медпункте, его постоянно навещали — я их разгоняла. Естественно, Реддл был в маске и прикинулся Псом, не выдавая свою личность, поэтому он спокойно сидел на пире, проклиная всех подряд, от директора до Долгопупса. О ком мне еще вспомнить? Учитель. Несмотря на то, что я была отвратительной ученицей, я с нежностью вспоминаю Квиррела. Его терпение, трудолюбие и сдержанность побудили во мне какие-никакие светлые чувства. Я любила его? Нет, просто уважала. Почему я такая? Почему я когтевранка? Почему не слизеринка? Что со мной не так?! «Реки крови наполнятся трупами…» Ах да, я же НЕнормальная. Я же сумасшедшая инвалидка, моральная уродина и психопатка, каких еще поискать. Резко сажусь. Рывком встаю на слабые ноги и, натянув черное платье, иду в коридор. Седьмой этаж, седьмой этаж, седьмой этаж… Вот она. — Пароль? — вопрошает жирная мадам в розовом платье, попивая виски из бокала. — Гарри Поттер, — может, если я назову имя того, кто мне нужен, то она пропустит меня? — Верно, когтевранка, — это и есть их пароль?! Захожу в гостиную, пахнущую чем-то старым и протухшим. Как же здесь безвкусно. — Кто ты? — на мне медицинская маска, может, меня не узнают? — Почему ты босая? — Позовите Гарри Поттера, я его однокурсница. Мое желание исполнили сею же минуту, и вот я говорю с Потти. — Гарри, — главное притворится милой, а там будь как знает. — Я красивая? Вопрос ставит его в тупик. Он осматривает меня другим, нужным взглядом, и приходит к странному выводу. — Ну, ты довольно милая, — от радости я улыбаюсь. — И стильная, — не зря я надела платье! — Но мне это не совсем по зубам. — Я страшная? — глаза щиплет, щеки розовеют. — Уродина? — Вовсе нет! Просто все люди разные, и у всех свои вкусы, — он потерян, боится. — Я уверен, парни вроде Леддра и Малфоя без ума от тебя! — Но мне нужна твоя оценка, Гарри, — снимаю маску, оголяю перчатку. — Как ты думаешь, если я уберу ЭТО, я стану красивее? «Господи, помилуй меня и душу мою пропащую. Не укради невинность лица и святую мощь.» — Не думаю. Ты и без того милая, Леокадия. — А что важнее — внутренняя или внешняя красота? — Конечно внутренняя. — Хорошо, пока. Ну ты и моралист-урод, Гарри Джеймс Поттер. *** Самое худшее в этой поездке — это тащиться с огромными чемоданами по бездорожью пешком! Левиосой не поможешь себе, нет. Видите ли, вы больше не на территории школы, а на перроне, в пятидесяти метрах от ее начала! Нет, конечно, я не несла все свои сумки. Я прекрасная девушка, у меня есть поклонники, рабы и Волдеморт. Драко едва успевал за нами тремя, волоча ноги в туфлях по грязной тропе, заросшей травой и полынью. Я шла посередине, как главарь этой недобанды. Малфой сзади, Блейз слева и… Леддр справа. Двое из них с удовольствием согласились на переноску моих вещей за обнимашки и поцелуй в щеку. А что? Мы же уже второкурсники, хех. Да, только не я. Я навсегда останусь той уставшей первокурсницей Когтеврана с недосыпом и измотанной нервной системой. Вдали шествует Золотая Троица с их почитателями позади. Близнецы Уизли и комментатор с матчей, ванильные гриффиндорки и трое недомерков оттуда же. Одиннадцать друзей передо мной. А у меня… Три дебила это сила, блин. Когтевранцы сгруппировались кучками по четыре человека и заняли разные вагоны таким образом, что весь поезд в случае чего контролировался ими. Меня же никто в расчет не взял, хотя и заставляли, но завидев Леддра, старосты отпустили меня в слизеринский плацкарт. Как же скучно! Ску-у-учно! Скучно! Скучно! Второй час трясусь за столиком у окна. Чертов Леддр посадил меня с собой, напротив Блейза и Драко. Я не могла уйти, не пододвинув Эда. — Хочу пить, — капризно протянула я, стягивая маску вниз. — Купи воды! — Сама иди. — Но я не могу! — Терпи. Третий час. К жажде прибавился голод. — Купи печеньки. — Сама иди. — Драко, купи покушать! — Ок. *** Кое-как доехала до Лондона. С этими недоразумениями ни в туалет, ни к Поттеру, ни куда-либо еще. Эх, пора начинать Захват Мира. Дождавшись, пока все разойдутся, я и Леддр нашли Квиррела, который помог нам с чемоданами и первым вышел на маггловскую платформу (или перрон? Черт бы побрал этих магглов). И вообще, это неправильно! Здесь же та же система безопасности, что и с лифтом? Первым выходит ребенок, затем взрослый. Первым заходит взрослый, затем ребенок. В данном случае Темный Лорд неправ в любом исходе! В теле взрослого таится обиженный ребенок. Возможно, что ему как-то прищемили нос дверью лифта? Или что? Черт, я же не Мортистка, я не знаю его прошлого! В общем, я не знаю как он тут ориентируется, но через полчаса мы уже сидели в такси и ехали навстречу мечте. Наш с Леддром босс уселся на переднее сиденье, а мы на заднее, в, черт бы их побрал, детские сиденья. Мне скоро двенадцать! Эдварду уже двенадцать! Почему мы обязаны сидеть внутри вот этого?! Стану боссом мира магглов — тут же уберу из закона эти сиденья. Пусть малолетки до семи лет в них сидят, им полезно чувствовать себя ущербными. Мимо проносятся высотки, редкие деревья, торговые центры и парк. Мы стояли за эти восемь часов в пробке всего лишь несколько минут, не без помощи магии. Ха, чуть позже мы услышали вой сирены, звук лопающегося металла и неистовые крики людей. Неудачники без магии. Час ночи. Мы только-только подъезжаем к Литтл Хэнглтону, по-местному «Малый Висельтон», деревушке меж двух небольших холмов. Я ожидала того, что мы заедем в центр и остановимся в квартире Квиррела, или где он там раньше жил, но вместо этого нас отвезли на холм, к мрачному полуразвалившемуся особняку в три этажа. Дом на холме. Романтично, правда? А на самом деле ничего подобного! Ни капельки! Мало того, что дом был продуваем всеми ветрами, так как ни единого скопления деревьев рядом не было, так еще и окна выбиты да крыша прохудилась. — Я продал квартиру Квиррела и купил этот дом. Это дом моих предков. Магловских, к сожалению. Ну, что. Весьма разумно. Здесь и штаб можно устроить, и оборону выдержать, если обнести стеной деревню. — Ваша комната здесь, Леокадия. Нас встретил дряхлый мужичок, низенький такой, лысый и безбородый. Его гладкое морщинистое лицо вызвало во мне судорогу отвращения. Моя комната оказалась на втором этаже, у библиотеки, меж двух спален. Окна не было, его место занимала стенка-гардероб, новая по виду. Откуда, а? Леддра поселили в крайней. Волдеморт на третьем этаже, в большой спальне, совмещенной с ванной, туалетом и кабинетом. Вот как. «Когда я уже убью мистера Роттена?» На вокзале он меня не встретил, трубку не брал, а адрес нашего дома я не знала. Посему Темный Лорд быстренько поменял планы и привез нас в эту глушь. Мне нужно больше времени. На отдых. На уборку. На себя. «Новый дом — новая жизнь, да?»