Пропасть

На лобовом стекле оседал дождь. Маленькие хрупкие капли изо всех сил цеплялись за гладкую поверхность, но все равно срывались вниз, разбиваясь о жесткие прутья «дворников». Одна за другой, ловя неплотными тельцами последний шанс остаться целыми, они хватались за пластик… и неизменно разлетались в бесформенную лужу таких же холодных, никому ненужных капель. Также себя ощущал Ютака. Он удерживал свое сознание на весу, старался не выпадать из происходящего, однако волны внутри него хлестали по ребрам, пытаясь зацепить самоконтроль и утопить его в пучине грязных вод. Серое небо словно специально давило на плечи сквозь крышу авто, сминая плотную ткань пиджака и вынуждая сильнее сгорбиться, чтобы не дать хребту так просто сломаться. Но так края волн подскакивали и практически налетали на моральное равновесие, раскачивая его непрочную опору. Невыносимо, больно. Безвыходно. – Малыш, пора. Юу открыл дверь машины, отчего ноябрьский ветер резко влетел отрезвляющей пощечиной, вынуждая Юту кротко кивнуть. Он совсем не был готов к тому, что сейчас будет происходить, но тело само двинулось в сторону и ноги поочередно коснулись земли. Его тянуло туда, где заканчивалась совершенно любая история, неведомые силы толкали в спину, отчего Юта чуть не запнулся, судорожно проглотив влажный тяжелый воздух. – Уже все собрались, пойдем. Широяма заботливо раскрыл зонт над их головами, и Юта прильнул чуть ближе к нему, прячась от тех самых капель, что минуту назад на его глазах разлетались о стеклоочистители. В считаных метрах от них был растянут тент, под которым стояли несколько человек, а около него собрался еще десяток коллег Сузуки, дальних родственников и просто знакомых. Все они создавали плотную черную стену, через которую с трудом можно было рассмотреть того, ради кого все собрались. И Юта сделал еще пару шагов ближе, чтобы в пространстве между двух человек увидеть лишь край темного гроба. Сейчас даже это было невыносимым. – Нет порядка, кто за кем идет, – тихо сказал Юу, практически в самое ухо. – Ты можешь подойти попрощаться, когда будешь готов. Слабым кивком Юта показал, что услышал. Но в голове не было ничего, кроме ваты, глухо забитой от края до края черепной коробки. Все казалось безобразно бессмысленным. Все эти люди, похороны… Словно отрывок фильма: каждый подходил к гробу, что-то говорил, близкие наклонялись для поцелуя. И только ужасающее понимание, что там, в деревянной коробке лежит тот, кто был для Юты пусть недолго, но целым миром… Мучительно. – Ютака, правильно? – нежный женский голос раздался сбоку, и Юта вздрогнул, не ожидая, что с ним вообще решится заговорить кто-то из посторонних. – Д-да, это я. Уке Ютака, – он запоздало обернулся, удивленно распахивая глаза. Перед ним оказалась невысокая темноволосая девушка в строгом черном платье, кожаной куртке и с зонтом. Вроде обычная среднестатистическая японка, но очень дорогие сердцу черты лица мгновенно взволновали кровь, принося точное осознание: – Сузуки Хэна. Я сестра Акиры. – Рад с Вами познакомиться. Они обменялись вежливыми поклонами и оба нерешительно замерли, не зная, что говорить. Ютака никогда не представлял их знакомство, даже был уверен, что оно не случится. Но сейчас сестра Акиры стояла в шаге от него, только ситуация не располагала к активной беседе или дружескому настрою. Однако Хэна первая подошла, а значит, ей было что сказать. – Акира приехал ко мне неделю назад. Только я знала в полной мере, что с ним происходит, и потому он хотел провести последние дни со мной, не обременяя маму. Поэтому я, видя его состояние, уже была готова к этому… – Хэна печально улыбнулась, словно пыталась спрятать истинные чувства за этой кривой маской. – Даже то, что он выбрал захоронение вместо кремации, имеет объяснение. Акира любил во всем искать смысл… – Какой? – в горле ощутимо сохло, но Ютака, с трудом сглотнув, все же смог задать этот вопрос. – При сжигании душа быстро освобождается, другое дело, когда тело медленно распадается в земле. Он совсем не ожидал услышать это. Как в проигрывателе, пленка воспоминаний стала крутиться в обратном направлении, вызывая загнанные в самую глубь слова Акиры. Он снова и снова повторял о своей вине, о наказании, которое он искал для себя, чтобы разделить ту боль, что принес Ютаке собой. Неужели… Акира решил, что таким образом обречет себя на муки… – Он всю жизнь себя в чем-то винил, – тихий тон, казалось, померещился парню, но девушка прочистила горло и продолжила чуть громче. – Я даже не могу себе представить, зачем он взваливал на себя все проблемы, но отчего-то ему казалось, что он виноват во всех жизненных неудачах. Будто отец умер из-за него, будто мы жили бедно из-за него, будто он не смог спасти свою жену… Он даже считал, что виноват в том, что не знал о своем сыне столько лет. Эту историю Ютака слышал иначе. Он хорошо зафиксировал тот момент, когда Койю, сидя с ним за столиком в ресторане, подробно рассказывал о жизни Акиры, его жене и ребенке. Пусть сам Акира затрагивал эту тему лишь косвенно и не делился своими чувствами, Ютака четко понимал, что никакого ребенка нет. Он просто ушел вместе со своей матерью, не вдохнув в крохотные легкие воздух. – Но малыш же умер при родах? Хэна отрицательно покачала головой, перехватив зонтик в другую руку. Взгляд ее карим стеклом застыл, обращенный в сторону гроба, где Койю, сгорбившись, ронял безмолвные слезы. Он отпускал больше, чем просто друга или любимого человека. Он прощался с братом, прошедшим с ним полпути и первым сошедшим с дороги жизни. Дрожащие пальцы неуверенно тянулись вглубь гроба и с каждой попыткой все быстрее отпрыгивали в сторону, не в силах коснуться ледяной кожи. Он будто не принимал, что на мягкой обивке лежит Акира… мертвый Акира. Как то же не мог принять Юта. Но пока не осознавал это в полной мере. – Родителям Мичико Акира никогда не нравился. Они были против этого брака, но пошли на поводу уговоров единственного ребенка, дав разрешение. Они всегда считали, что Акира хотел отнять у них дочь. И потому, узнав, что ребенок жив, подкупили медперсонал. Аки не смог тогда прийти на похороны и не знал, что позже ходил к пустой могиле. Точнее Мичико там была, а вот сын воспитывался бабушкой и дедушкой. Ютака шокировано замер. Перед глазами вдруг возник пейзаж вечернего парка, яркие огни фонарей, разноцветные лампочки аттракционов… и четкий силуэт Акиры внизу колеса обозрения. Маленький мальчик качался на руках мужчины, смеясь, а тот счастливый улыбался в ответ. Уке думал, что ему это показалось, что воспаленный мозг искал в других людях только образы Сузуки, подменяя истинные лица своими обманками. Или на крайний случай, это мог быть Акира с племянником. Сыном Хэны, например. Но никак не сын самого Акиры… – Я узнала о малыше в той семье случайно, уже почти спустя три года, и не смогла скрывать это от Акиры. По крайней мере, не могло быть такого, что у пожилой пары из ниоткуда появился ребенок. Поэтому Акира пришел в их дом и стал требовать правды. Старики долго сопротивлялись, но в итоге позволили сделать тест. По правде, он и не требовался, мальчик точная копия маленького Аки. И все же он подтвердил отцовство. И Юта неожиданно понял, почему не знал об этом. Акира впускал его в свою повседневную жизнь, открывал шторы прошлого, чтобы сблизиться с ним, установить доверие. Но в темном уголочке души он хранил ту частичку счастья, которую боялся показать, чтобы вдруг не потерять. Он оберегал малыша в своей жизни, опасаясь спугнуть ту невероятную радость, которую он приносил в его мир, и не был готов делить с кем-то еще: ни с Койю, ни с Ютакой. Но раз Акира не хотел, зачем Хэна сейчас раскрывала все карты? – Зачем Вы все это мне рассказываете? – осторожно, чтобы не обидеть девушку, поинтересовался Юта. И она впервые пристально посмотрела ему в глаза, пытаясь, видимо, показать всю серьезность и важность того, что она говорит. – Думаю, Вы уже поняли, что мы с Акирой были очень близки. И я, конечно же, знала все о Вас, ваших отношениях… Рука Юу слабо дернулась, будто совершая попытку сорваться с плеча Юты, но так незаметно и отчасти беспомощно, что Уке заметил это лишь фоном. Конечно, он понимал, что Юу этот разговор неприятен, однако он продолжал стоять и делать вид, что он тут только в качестве подставки для зонта. А остальное не настолько травмирует его, он выдержит все. Только израненная душа не могла прятаться вечно и посылала тусклые сигналы по нервам. – Я старалась убедить его, что он совершает ошибку, держа Вас в неведении всей ситуации. Но он только уходил от разговора, приписывая себе очередную вину, которую мог избежать, просто искренне с Вами поговорив. И теперь… я решила, что сделаю это за него: расскажу Вам, почему он считал нужным уйти, и так или иначе возвращался. Озноб бежал по коже, и без того холодное тело начало дрожать под лавиной осознания, что сейчас, в эту самую минуту все вопросы, которые мучили Ютаку каждый день, каждую ночь… Те самые нерешенные уравнения системы встанут на места, выводя прямые линии «равно» после всего, что происходило столько месяцев, убивая внутреннее существо. – Что именно? – в его голосе сквозила задушенная дробь. Хэна уже в привычной манере замерла, впившись взглядом куда-то вдаль, будто была занята важным делом.И тут же парень услышал, а потом уже, обернувшись, увидел, что обеспокоило девушка. Мать Акиры, упав на холодное тело сына, рыдала, умоляя всех известных богов вернуть ее мальчика. Она стучала ладонью по дереву, а второй рукой перебирала светлые волосы Акиры, заглядывая в лицо и повторяя мольбы. Казалось, что ее реальность заканчивалась прямо здесь и сейчас, вместе с потерей единственного сына. Боль рвала ее сердце, задевая страданиями всех присутствующих. Ютаку затрясло от криков женщины. Инстинкты толкали подойти к ней, постараться успокоить. Но кто он? Лишь незнакомец в ее жизни, который также самоотверженно, сильно любил ее сына, готовый на все, только бы происходящее оказалось дурным сном. Им нужно было проснуться немедленно, развеять грусть фантазии и вернуться в повседневность. Обнять близких, сказать то, о чем говорится несправедливо редко. Произнести слова, которые так важно услышать каждому… В это мгновение Хэна вновь подала голос: – Он любил Вас очень сильно. Думаю, так, как никогда не любил даже свою жену: его переполняли тепло и трепет, когда он произносил Ваше имя, когда говорил о Вас… Мне кажется, о такой любви я только в книгах и читала, но вот она настоящая достигала меня всегда, когда мы виделись с братом. И… и я никогда не принимала опасение Акиры быть с Вами только, потому что… – она замолчала, прикрыв глаза, словно собираясь с силами произнести то, о чем Акира наверняка просил молчать. – Акира был ВИЧ-положительным. …Юта не сразу понял, что зонт все еще был над ним. За ворот текла ледяная вода, как будто некто заливал из ведра прямо под рубашку, умертвляя и без того холодное тело. Слишком быстро пролетали мысли, заволакивая одна другую, смешиваясь в неясный ком той боли, которую, как казалось, Юта уже смог пережить. Но она, взрываясь бракованным фейерверком, проникала изнутри в мягкий, уязвимый до всего организм. Сознание само собой сопоставляло факты, собирая цельный бумажный пазл, который Акира рвал все то время, что они были вместе. Как раз то, чего не хватало, чтобы склеить детали, состыковать края… Акира боялся его заразить. Боялся испортить жизнь своей болезнью. Боялся быть слабым рядом с ним. Он хотел быть опорой и терял силы, умирая... И потому решил уйти… Теперь все было так просто. И больно. Старые, зализанные раны пошли мелкими трещинами, выпуская крохотные капли крови в то море безнадежности, которое растекалось перед ним в виде дорожки. Прямой дорожки до гроба. А окружающие стояли, не в силах сказать даже слово Уке. Все было понятно и так: осталось попрощаться только ему. Всего лишь семь небольших шагов до человека, который был для него всем. Который думал о нем и берег, несмотря на все ошибки, которые совершал. Ютака не плакал с тех пор, как получил известие от Таканори и прочитал письмо. Думалось, будто глаза давно высохли, и организм больше не в состоянии выплескивать эмоции таким образом. Но сейчас соленная пелена застилала зрение, крупные капли разрезали кожу на лице горячими бороздами. И больше ничего не трогало мысли, как безжизненное тело прямо перед ним. Ровный тон грима и предательски синие пухлые губы. Впалые щеки, острый край челюсти. Болезненная худоба под строгим костюмом и прекрасные кисти с длинными пальцами и широкими запястьями… На одном из которых блестел серебряный браслет. Тот самый, купленный в далеком мае и застегнутый на руке Акиры с частичкой сердца Ютаки. Нет, он не кричал, как мать Акиры, и не ломал себя, в попытках коснуться возлюбленного. Он только потянулся дрожащими губами к мертвецки холодному лбу, оставляя трепетный, нежный, последний поцелуй. И только дождь сильнее застучал по тенту, словно подхватывая поток слез на лице Юты и пряча от посторонних едва вымолвленные слова: – Прости… Я не могу тебя отпустить… Он сделал шаг назад и предательски отвернулся. Дальше было просто невыносимо смотреть, как закрывается тяжелая крышка гроба, как рабочие под всхлипы некоторых присутствующих опускают ящик на дно могилы, как комья земли летят вниз, скрывая лакированное дерево под грязью… Юта не видел этого, но отлично слышал, и с каждым новым звуком его сердце опускалось все ниже, стуча тише и тише, незаметнее… Будто останавливаясь совсем. Наверное, прошла неделя. Или десять дней. Возможно, даже четырнадцать. Но Юу говорил, что уже месяц. А дни не отделялись один от другого даже привычной глухой темнотой и тишиной. Потому что Юта забыл, что значит бодрствовать днем и отдыхать ночью. Часы, когда его глаза были открыты, выпадали на любое время суток, как и короткие минуты сна, но Ютака почти не осознавал этого. Все окружающее смешалось, растворяясь прямо перед ним, оставляя только сгусток чувств, что прятались под ребрами в его груди. Он словно варился в адском котле, день за днем, сам же подбрасывая под него все новые поленья, вырванные короткими образами Акиры из сердца. Мимолетные улыбки, теплые взгляды, его руки на замерзшем теле. Мягкие губы, нежные, целующие, шепчущие признания, раскрытые в громком смехе, запачканные сладким сиропом и горькие от сигарет. Глаза, такие живые и искристые, полные любви, ласкающие каждую черту лица. Тело, накачанное, рельефное, под облегающей рубашкой, в плотном костюме, с каплями воды из душа, обжигающее, чувственное, сильное. И опять, по кругу. Картинки перепрыгивали в голове, как фотографии в альбоме, только совсем рандомно и оттого в разы мучительнее, разрывая жалкие остатки сердца. Оказывается, оно все еще может биться, даже когда разбито… Может поддерживать жизнь в организме, несмотря на то, что сознание этому сильно сопротивляется, отключая все главные потребности, а вместе с ними – инстинкт самосохранения. Правда, это мог понять только Юу. Создавалось впечатление, что в неведомые дали ушел тот день, когда неизвестный ему Таканори появился на пороге квартиры и принес с собой вести про Сузуки. Тогда эмоции Ютаки вышли из-под контроля, разорвавшись громкими криками и быстрыми потоками слез. А после – полное спокойствие и осознанное восприятие реальности. Они смогли поговорить достаточно сдержано: Ютака рассказал все с самого начала, а Юу… был вынужден признаться, что знал. Сначала, конечно, просто догадывался. Начиная с того момента, как приехал с командировки и нашел Юту спящим в мокрой одежде. Тревожный звоночек тихонько подал голос в душе, а затем на некоторое время замолчал, видимо, давая Юу возможность здраво оценить поведение возлюбленного. Но потом звон вернулся и с каждым неосмотрительно сказанным словом или дерганным жестом Уке все нарастал, превращая легкое беспокойство в серьезный страх… И это чувство однажды подтолкнуло Широяму дойти до работы Ютаки, чтобы встретить его, но в итоге завело на нужный этаж и потянуло к незапертому кабинету Сузуки. Через узкую полоску между дверью и косяком он увидел то, чего боялся больше всего: любимого Юту, метавшегося на столе под напором крепкого тела Акиры. Тогда эмоции застилали разум, отчего мужчина чуть было не ворвался в кабинет и не начистил кулаками рожу наглого блондина. Но вовремя отдернул себя, сделав шаг назад. Это был самый простой и при том глупый способ решения проблемы. По пути домой Юу медленно переваривал увиденное, стараясь не дать волю озлобленности. Но нервы его звенели, как готовые порваться струны, а сердце предательски кололо. Он просто не мог поверить, что его малыш, его милый Юта способен на измены. Способен на обман. В голове не укладывалось, что Уке все это время скрывал любовную связь с начальником и, ложась с Юу в постель, думал отнюдь не о нем. Только почему он не сказал раньше? Зачем держал Юу рядом, если с такой радостью отдавался в руки другого? Какой-то материальной выгоды от Широямы парень не получал, их отношения зародились и держались только на чувствах, а раз их не было, то пора было разбежаться. Однако эта мысль не давала Юу покоя, затаившись крохотной надеждой под трепетной душой. Нечто изо дня в день тянуло Ютаку в объятия Широямы, вызывало скромную улыбку на нежных губах и искало поддержки в каждом действии. И тогда Юу подумал, что его мальчик просто запутался. Возможно, сказались долгая разлука из-за командировок и так удачно оказавшийся рядом Акира: статный, красивый, богатый. Он просто перетянул внимание одинокого парня. Но если Юу хочет бороться за свое счастье, то он не должен поддаваться унынию и переходить на жалость к себе! Ему просто необходимо показать Ютаке, что их любовь еще есть, она живет, пусть и глубоко в сердце. Им нужно лишь добавить ей энергии, и тогда отношения заиграют новым светом. Он спрятал свою боль в самую глубь тела, постаравшись забыть о ее существовании, и переключил все свое внимание на Ютаку. И какова же была его радость, когда его возлюбленный также начал показывать действиями, что Юу для него значит гораздо больше, чем начальник. Главным образом тем, что был готов уволиться из компании Сузуки на следующий же день. Что, собственно, он и сделал, хотя и с некоторыми сложностями в лице пропавшего Акиры. Тогда это казалось делом десятым. Но все оказалось в разы запутаннее. И после очередной командировки Юу вернулся в абсолютно другую атмосферу. Нет, в общем обстановка была все та же: Акира неизвестно где, заявление об увольнении не подписано, Ютака сидит дома в ожидании. Но что-то в состоянии парня сильно изменилось. Он был отстранен от происходящего, без удовольствия откликался на поцелуи и объятия Юу, зачастую даже не участвовал в разговоре, отчего Юу чувствовал себя сумасшедшим, зачитывающим монологи в пустоту. Их совместная жизнь вроде была все той же, а вроде окончательно потеряла смысл. Широяма корил себя за то, что уехал в очередную командировку, хотя понимал, что вновь образовавшуюся тонкую связь с Ютакой нужно питать эмоциями и собственным присутствием. Расстояние же рвало хрупкие красные нити, а короткие бездушные сообщения не могли передать и сотой доли трепета и заботы, которые мужчина испытывал по отношению к Уке. В итоге он терял Ютаку… И даже неожиданная новость о подписанном увольнении, а за ней поход в кафе, дабы отметить это, не принес и доли счастья в грустный взгляд парня. Часть Юты была безвозвратно сломана, и Юу понятия не имел, как ее починить. То, что это было практически невозможно, он верить не хотел. Просто потому что видел осознанность в темных радужках, когда в вечер их откровений Ютака попросил Юу остаться с ним еще на пару дней. Да, уже не в качестве парня или любовника, а в качестве единственного близкого человека, оставшегося у него. Что-то внутри Юу активно сопротивлялось, скорее всего, гордость, которая, словно заведенная, трещала о неправильности происходящего. Ютака изменял, Ютака врал, Ютака не раскаивался в этом. Он просто не достоин внимание Широямы, его поддержки. Однако растертые по щекам слезы и дрожь в руках топили негатив в душе мужчины, и он слепо согласился остаться с Ютой. Временно, только чтобы помочь Уке не потерять себя в происходящем и восстановить хоть какую-то жизнь. Абсолютно новую, без матери, без любимого, без работы. Но рядом с Юу. И, быть может, его малыш понял свои ошибки и захотел бы все исправить… Такая глупая надежда, греющая сердце изнутри. Она рассыпалась с каждым часом все в более мелкую крошку, пока глазами Юу искал безликую тень в квартире. Темные очертания прятались в самых отдаленных уголках комнат, исчезая в пространстве, скрывая себя от солнечных лучей и влияния внешнего мира. Сложно было признавать, что это его Ютака. Хрупкий, сгорбившийся, с пустыми, будто спрятавшимися за шторами глазами, слишком погруженный в себя и оттого отстраненный от всего. Он ничего не говорил и, казалось, не слышал, совсем не спал, практически не ел. Юу водил его за руку и разве что не кормил с ложки, но парень будто совсем не реагировал. Лишь изредка короткое «нет» срывалось с его всегда поджатых губ, когда Юу с болью в груди предлагал обратиться к врачам… И Юу вновь поддавался, хотя понимал, что у них нет вариантов. Ютака не придет в себя сам, а у Юу просто не получается дать хоть что-то, кроме родительской опеки и горькой нежности. Ему самому было невыносимо от бессилия, которое неожиданной волной захлестнуло Широяму, и всякий раз, когда Юта не подавал признаков восприятия окружающего мира, становилось все больнее. У него нет ресурсов помочь Ютаке, он позволяет ему идти на дно… Юу проснулся от давления в грудной клетке. Жесткие тиски сжимали сердце, перекрывая подход крови к нему, и острые покалывания молниеносно пронеслись по телу, прогибая его на холодный простынях. Холодных… Ютаки снова не было рядом, а горло постепенно скручивалось, от чего голосовые связки слипались, не давая возможности позвать. Да Юта, скорее всего, и не услышал бы ничего сквозь глухую стену своего сознания. Вариантов не было, нужно было справляться с приступом самому, пока это еще возможно. Не греющий ламинат несколько бодрил организм, помогая пройти короткий, но непростой путь до кухни. Обычно Юу хранил лекарство в спальне, но, как назло, оно закончилось пару дней назад, а новая упаковка капель ждала своего часа в шкафчике возле холодильника. Ему нужно было абстрагироваться от боли, сконцентрироваться на цели, и тогда все получится. По крайней мере, он когда-то жил и справлялся один, да и этот приступ не был достаточно сильным. Юу вполне мог преодолеть все сам. Воздух поступал в легкие с трудом, тихие посапывания заполняли окружающее пространство, а сердце напоминало молот, который редко, но сильно бьется о наковальню. Оно будто бы вздувалось под натиском болезни и лопалось, повторяя действия снова. Юу держал руку над ним, словно опасаясь, что в какой-то момент оно пробьет решетку ребер или, что еще хуже, взорвет ее, не оставив шанса на спасение. Но лекарство уже было в трясущихся кистях, с трудом вынимающих пузырек из упаковки, и Юу зубами сорвал крышку, закапывая нужное количество сразу в рот. Еще в подростковом возрасте, когда тело росло быстрее, чем поспевало сердце, Широяма уяснил, что такой порядок действий позволяет сэкономить силы и вмиг совладать с приступом. А если противный привкус жидкости все же нужно запить, то это можно сделать сразу из чайника. Как Юу и поступил. А следом его ноги подкосились, и тело с громким стуком встретилось с ледяным полом. Боль нарастала уже в геометрической прогрессии, подталкивая к мысли, что вот сейчас бы Юу уже не смог справиться сам. Внутри все рвалось от напряжения и горло сдавило максимально сильно, не пропуская кислород в горящие легкие. Ему постепенно начинало казаться, что предметы в кухне начинают плыть в необузданном речном потоке… И он прислонился головой к тумбе, прикрывая глаза, чтобы не вызвать приступ тошноты. Необходимая доза лекарства уже была принята, поэтому ему оставалось только ждать, пока оно подействует. Он снова ошибался, находясь здесь. Стараясь хоть как-то помочь Ютаке, Юу совершенно забывал о себе, словно его состояние больше не имело никакого значения. Он сам растворял себя в жизни Уке, переживал его проблемы, стремясь восстановить его душевную гармонию. И абсолютно наплевал на то, что происходило с ним. На свои синяки под глазами от вечного недосыпа, на осунувшуюся спину и бледную кожу, на дрожь в ногах и головокружения, которые он неизменно испытывал каждое утро. Короткие уколы под сердцем он тоже игнорировал, разматывая клубок нервов все больше, вливая всю свою энергию в Ютаку. Того Ютаку, который ее даже не чувствовал. И не мог ему помочь в такой ситуации. Шуршания около дверного проема Юу услышал не сразу. Лишь когда шум в ушах почти сошел на нет, он смог разлепить глаза и увидеть сгорбившийся силуэт в коридоре, придерживающийся рукой за косяк. Непросто было распознать мутным взглядом знакомые черты, но брюнет несколько раз сильно сжал веки и наконец лицо Ютаки стало для него почти четким. Такой привычный, такой грустный… Только что-то в нем было не так, и Широяма никак не мог понять, что в родных чертах вдруг показалось ему странным. Фигура немного качнулась вперед, а затем парень практически подбежал к Юу, опускаясь перед ним на колени. Он неуверенно протянул руку, касаясь мягкими подушечками щетины, и тогда мужчина понял, что же его настораживало. Опустошенный последний месяц взгляд будто бы прояснился. Красивые карие глаза наполнились какими-то новыми, забытыми хозяином эмоциями. Беспокойство, легкий ужас и капля заботливости вновь загорелись в глубине черных зрачков, и теперь выдавали истинное состояние парня. Он видел, он понимал, что происходит. Он волновался за Юу, даже если все это время отстранялся, прячась в темном омуте своих воспоминаний. Юта пристально осматривал побледневшее лицо Юу, замечая, как постепенно выравнивается сбитое дыхание, как грудная клетка поднимается все выше, совершая более глубокие вдохи, а руки мужчины уже не так сильно сжимают футболку. Он не видел, когда Широяма прошел на кухню, но услышал страшные хрипы и шум падающего тела. Понимание, что мог случиться серьезный приступ, пришло мгновенно само собой, и Ютака даже не успел сообразить, что ноги несут его в сторону грохота, а мозг уже не держит его жесткими цепями плавающего сознания. Наоборот, он панической пульсацией стучал «капли, капли, капли». Ютака срочно должен был их найти. Однако, оказавшись на кухне, он увидел уже открытый пузырек и сидящего на полу Юу. Парень безуспешно открывал и закрывал рот, силясь позвать мужчину, только противный голос никак не хотел подчиняться импульсам. И Юта доверился чувствам, подлетая к брюнету. Похоже Юу уже успел выпить лекарство сам. По крайней мере, его приступ совершенно точно отступал, и он изо всех сил напрягся, чтобы ответно протянуть руку к своей щеке и накрыть ласковую ладонь Юты, прижимая ее еще ближе. – Юта… – голос его звучал надрывно: то ли с хрипом, то ли со свистом – Ютака не успел этого разобрать. Он понимал, что Юу нуждается в нем. Также, как Ютаке необходим Юу, иначе они оба тянут этот корабль на дно, не оставляя ему и шанса на жизнь. Но сейчас хрупкая мысль никак не хотела закладываться в ватную голову Уке, и он лишь тряхнул волосами, пытаясь понять, что ему нужно сделать конкретно в этот момент. Юта поднялся, подхватывая Юу под руки и помогая ему встать. Мужчина пошатывался, путался в собственных ступнях, которые, казалось, не чувствовали ничего. Но он оперся ногами о пол, а Ютака крепко взял его за талию и подставил плечо для опоры. Мелкими неуверенными шагами они преодолели коридор, придерживаясь за стены, а иногда останавливаясь совсем, и медленно дошли до спальни. Юу с облегчением опустился на кровать, разрешая себе окончательно расслабиться после такого короткого, но сложного пути, и только тихо вздохнул от неожиданности, когда Ютака, укрыв его одеялом, опустился рядом. Он уже давно не был в состоянии проявлять инициативу, и потому Юу буквально укладывал его в постель, пытаясь уговорить поспать хоть немножко или хотя бы просто полежать рядом. Но Уке зачастую уже через несколько минут уходил в другую комнату, не появляясь до утра. А сейчас болезненно худое тело само жалось к боку Юу. Тонкие пальцы хватали руки, стараясь притянуть его еще ближе к себе, а лицо Юта прятал в изгибе шеи, словно он хотел врасти в Широяму каждой клеточкой и не хотел отпускать ни при каких обстоятельствах. Тысячи вопросов жужжали в голове. Что Ютака делает? Что он чувствует? Что между ними происходит? Что он может сделать для Юты? Как ему помочь? Есть ли у них шанс снова быть счастливыми?.. Их нужно было задать сейчас, пока Ютака его видит, слышит, чувствует. Пока еще можно установить диалог. Но измученный организм терял силы быстрее, чем Юу успел хотя бы просто обратиться к парню. Веки наполнились свинцом, стремясь опуститься ниже, отчего глаза стали закрываться. Только незаметная надежда, что утром они все-таки смогут поговорить, удобно затаилась внутри, впитывая тепло Ютаки, и тихонько заснула вместе с хозяином. Только утром им поговорить так и не удалось. Юу вновь проснулся в пустой постели. Вторая половина кровати была даже не измята, подушка – идеально взбитая, одеяло – ровно уложено, а в квартире стояла звенящая тишина. На секунду тупой необоснованный страх, что Ютака мог уйти из дома, стрельнул в затылок, и мужчина вскочил, превозмогая головокружение. С невероятной для себя скоростью, подгоняемый паникой, он сразу кинулся на кухню, где Юта часто засиживался до утра. То, что там парня нет, Юу понял уже на пороге и, развернувшись на пятках, метнулся в ванную. Вода там, конечно же, не шумела и свет тоже был выключен. Оставался только один вариант… Стараясь не обращать внимание на покалывания в груди, Широяма влетел в гостиную, беглым взглядом осмотрев комнату. Но и около окна, и в привычным углу на диване никого не было. Холодный пот моментально прошиб тело, отчего мысли закружились в быструю воронку, не давая спокойно оценить ситуацию. Юта ушел, сбежал… Но куда он мог уйти в таком состоянии? Миллионы не самых приятных и даже ужасающих вариантов лавиной нахлынули на сознание, нервы вновь натянулись в звенящие нити, грозясь вот-вот лопнуть… Юу в отчаянии упал на диван. Он не знал, что делать, куда идти, где искать парня. Должно быть, после приступа ему только показалось, что Юта готов принимать происходящее. Только все было также, и произошедшее, наоборот, подтолкнуло Уке к серьезным, необдуманным поступкам… Широяма сильно сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки. Сейчас нельзя раскисать, нужно серьезно подумать, куда направился парень. Может быть, он не успел умчаться далеко, и еще есть возможность перехватить его. Нужно только встать и действовать! Он уверенно поднялся на ноги, снова оглядев комнату уже более трезвыми глазами… и лишь тогда нашел свою пропажу. В углу, в кресле за книжным шкафом. Сначала ему показалось, что Ютака просто вновь утонул в своих мыслях: он крепко обнимал колени, прижимая их к груди, и лбом утыкался в них же, словно маленький ребенок, пытающийся спрятаться от окружающего мира. Но Юу понял, что ошибся, когда осторожно вплел пальцы в темные волосы, отчего голова запрокинулась назад, невольно оборачивая спящее лицо в сторону мужчины. Мягкие губы слегла приоткрылись и ресницы дернулись, однако Ютака так и не проснулся. Наверное, впервые за эти бесконечные недели он погрузился в глубокий сон, и Юу радостно улыбнулся этому: ночью Юта действительно пришел в себя, был с ним, волновался за него и старался помочь, а сейчас позволил телу отдыхать. Возможно, это и есть те самые первые звоночки о том, что Ютака постепенно выходит из депрессии. Весомое облегчение и расслабленность накатили на мужчину, но небольшой стыд за то, что Юу так легко поддался простому, даже отчасти детскому страху и элементарно не заметил парня в комнате, ненастойчиво толкнул в спину, и, желая хоть немного искупить свою вину, он протянул руки к Уке, чтобы отнести в спальню. Все же кондиционер был только там и всю квартиру они не отапливали, а за окном правил декабрь, и парень сильнее сжимался в кресле от холода. Но только Юу коснулся замерзшей кожи Юты, как тот дернулся во сне. Идея поднимать его на руки сразу отпала: ни в коем случае нельзя разбудить Ютаку. Сейчас каждая минута сна была для них дороже, чем все драгоценные камни мира. Словно услышав эти мысли, где-то в спальне раздался звонок телефона Юу. Недостаточно громкий, чтобы помешать Уке, но весьма ощутимый для слуха Широямы. Он побежал на звук, хватая мобильный с прикроватной тумбочки и только краем глаза подмечая, что звонили с работы. – Да, Вам верно передали, я больше не буду выезжать в командировки… – он старался говорить как можно тише, не создавая излишнего шума. – Загранпаспорт я менял недавно, но зачем он Вам, если я теперь работаю только из офиса?– одним ухом он старался внимательно слушать, что отвечала ему девушка на другом конце линии, хотя вторым ухом так или иначе прислушивался к квартирной тишине. – Хорошо, я понял. Но сейчас мне неудобно привезти паспорт к Вам. Могу ли я выслать сканы? Вокруг было все также тихо. Ютака, наверное, спал слишком крепко, чтобы отреагировать на телефонный разговор. А может, просто продолжал незаметно сидеть в своем кресле… Однако Юу опасался выйти и проверить, что там происходит. Больше его беспокоила другая вещь: на работе срочно требовали его загранспаспорт, причем передача службами доставки не рассматривалась – девушка упорно требовала личного присутствия Широямы с документами. Вопрос не требовал отлагательств, а значит других вариантов, кроме как ехать, у Юу просто не оставалось. Он любовно накрыл Ютаку одеялом, снятым с постели, и невесомо коснулся прохладного лба губами, оставляя нежный поцелуй. Переживания покусывали уязвимую плоть изнутри, а внутренний голос настойчиво уговаривал мужчину не уходить. Юту просто нельзя оставлять одного сейчас, мало ли, что может произойти… Но нерешенные дела с работой стояли ребром, вынуждая Широяму сделать шаг назад. Оставалось только верить, что Юта будет продолжать спать, а Юу управится со всем не больше, чем за час. К тому же он, конечно, оставит записку. Если вдруг Ютака проснется и услышит только тишину, то наверняка сначала пойдет проверить, спит ли еще Юу. А на тумбочке будет послание. Волнение подступало к горлу ядовитым комом, отравляющим все чувства, пока он одевался. Оно давило на гортань, перекрывая доступ кислороду, заставляя сглатывать чуть ли не каждую минуту, и сознание буквально кричало, что Юу совершает ошибку. Но Юта все также спал, а начальник прислал сообщение, что ждет его до двенадцати. Поэтому Широяма, продолжая уговаривать себя, обулся и вышел за порог дома. Сердце неугомонно стучало под ребрами и тревога крутила живот, когда мужчина провернул ключ несколько раз, запирая дверь… Ютака не сможет уйти, а Юу скоро вернется. Все будет хорошо. Сложно было даже попытаться предположить, сколько сейчас времени. Солнце за окном светило очень ярко, но в квартире было непривычно тихо. Обычно Юу что-то готовил на кухне, стучал приборами и шкафчиками, включал воду и периодически подходил к Ютаке. А теперь будто Юу пропал… Циферблат настенных часов говорил, что уже одиннадцать утра, а значит, Юу мог еще спать после приступа, случившегося ночью. Юта вздрогнул от воспоминаний, мгновенно возникнувших страшными картинками перед глазами: Юу, сидящий на полу, тяжело дышащий и держащийся за сердце. У него не было сил даже просто позвать Ютаку, не то, что встать с ледяного ламината. И кто знает, сколько бы он там просидел, если бы Юта все-таки не услышал его, не пришел. Или, что еще хуже, не понял, что ему делать. Эти мысли крутились в его голове с того самого момента, как он лег рядом с мужчиной и тот заснул. Уке прижимался к сильному телу, гладил и легко прижимался губами к шее, шепча отчаянное «прости» в кожу. Все это время Юу носился с ним, как с хрустальной вазой. Оберегал от внешнего мира, окутывал своим вниманием и заботой. Он переживал за, казалось, абсолютно пустые вещи, например, выпил ли Юта чай. И совершенно забывал о себе, о своей болезни, грозящей сделать каждый день его жизни последним… Ютака заметил одеяло, которым был накрыт, только когда решил дойти до спальни проведать Юу. Значит, Широяма все же не спал, но тогда почему было так непривычно пусто в квартире? Брюнет старался не оставлять Юту одного ни на минуту и даже продукты заказывал с доставкой. Куда он мог запропаститься?.. Ответ нашелся на прикроватной тумбочке в виде небольшого листка бумаги. «Меня вызвали на работу, скоро буду», – значилось торопливым почерком мужчины. Даже в такой непредвиденной ситуации Юу думал о нем, хотя мог просто уехать, ведь Юта все равно никуда бы не делся из квартиры. Ему элементарно больше не к кому поддаться. Койю, наверняка, тоже не в лучшем состоянии после похорон Акиры, а между тем, на нем лежит ответственность за их теперь общую фирму. Таканори суетится вокруг Койю также, как Юу с Ютакой, ему не до кого-то еще. Оставалась только мать… которая легко отказалась от него в тот злополучный октябрьский день и больше не вспоминала о единственном сыне. Из размышлений Ютаку вывела резкая трель телефона. Он слишком давно не слышал этот звук в своей квартире, а может, просто не слышал… Но кто-то очень настойчиво требовал хозяина к ответу. Вскоре прекратившийся звонок повторился вновь уже через несколько секунд, а Юта так и стоял, замерев, над домашней трубкой, не находя в себе сил принять вызов. Он даже успел пожалеть, что когда-то сэкономил и купил телефон без определителя: говорить с посторонними он был пока не готов, но, может быть, звонил Юу?.. Ютака неуверенно принял вызов, поднося телефон к уху и бессмысленно открывая рот. Все попытки сказать «алло» или «да» заканчивались в районе горла. – Ютака?.. Он подумал, что это была галлюцинация. Тихий, уставший голос матери на мгновение вырвался из динамика и завис вдалеке молчанием. Нет, это не могло быть правдой. Всего несколько минут назад Уке думал о том, что мать вычеркнула его из своей жизни. Но сейчас ее всегда размеренный тон прятался в пластике аппарата, и искаженные ноты вновь повторили: – Ютака, это ты? – Д-да… Связки почти рвались от напряжения, когда он с трудом выдавил это простое слово из себя. Это точно было игрой фантазии, иначе зачем бы Уке-сан звонила ему спустя столько времени после их ссоры? – Хорошо, что это ты, – словно с облегчением, выдохнула она, и тут же добавила, – очень бы не хотелось услышать твоего… друга, – на последнем слове ее голос резко заскрипел, сквозя непринятием и… отвращением. – Я сейчас занимаюсь оформлением завещания. Хочу оставить дом на племянника. А так как ты прямой и единственный наследник, то, чтобы потом у него не возникло проблем, я хочу, чтобы ты подписал отказ от наследства сейчас, пока я жива. – Мама… – Нотариус заверял меня, что сможет сам решить вопрос с тобой, но я решила, что будет лучше позвонить мне самой, – будто не слыша никого и ничего, продолжала говорить Уке-сан. – Так ты хотя бы точно будешь уверен, что это не какая-то афера, а мое личное решение. – Мамочка… – Ютака чувствовал, как горечь подкатывает к горлу, усложняя дыхание. – Я… – Я буду ждать тебя в следующий вторник по адресу *** в 14:00. Отнесись ответственно к этому вопросу, – она перевела дыхание, на пару секунд прервав свой монолог, а затем почти неслышно, быстро и остро, как рубит наточенный клинок, закончила, – раз ты так безответственен к своим близким. Короткие гудки окончившегося разговора раздались из динамика, и телефонная трубка выскользнула из влажной ладони. Глухой удар пластика о пол был почти оглушителен для пустой комнаты, но не был замечен Ютакой. Вся боль, задвинутая к самым дальним стенкам сердца, вырвалась наружу, перетекая из вены в вену, наполняя собой все тело: от кончиков пальцев ног до ушей. Слова матери эхом отзывались в перепонках, и неприятный привкус несправедливости горчил на языке, словно Ютака глотал ее залпом. Он знал… Знал, что не нужен ей. Мама всегда хотела такого ребенка, каким был ее племянник: умный, статный, порядочный, семьянин… Она часто ставила его в пример Ютаке. А неправильный, грязный, глупый Юта никогда не оправдывал ее ожиданий, доставляя только лишние проблемы. Правильно. Уке-сан умела расставить приоритеты. Любовь к единственному сыну бессмысленна, когда есть более удачный вариант, кому ее можно подарить. Все верно. Но помойные крысы его собственных чувств заживо рвали бедное сердце. До них не мог достучаться голос разума. И острые зубы снова вгрызались в мягкую мышцу, давая дикой боли все новые пути наполнения тела. Упав на подогнувшиеся колени, Ютака колотил кулаками по ребрам, раздирал губы в кровь, стараясь сдержать крики. Но задушенные стоны прорывались из горла сдавленным воем, а глаза оставались пусты… Ему было слишком невыносимо, чтобы плакать. Конечно, зачем он вообще кому-то сдался. Вечный нытик, не способный самостоятельно справляться со своими проблемами, слабый, бесхарактерный, которого так легко выкинуть из своей жизни, мягкий, тонкокожий… Он умеет приносить близким только страдания. Юу любил его, отдавал всего себя, а Юта плевал на его чувства, изменял, врал, смотря прямо в глаза. Он превратил его жизнь в бесконечную пытку. И даже сейчас, когда между ними ничего нет, Юу продолжал находиться рядом и поддерживать. Но чем ответил ему Уке? Безразличием, отстраненностью, нервотрепкой. Благодаря чему Юу загибался, мучился от приступов все чаще, и, что самое страшное, мог не выдержать всего этого… Но Ютака не был готов потерять еще и Юу. Кадр за кадром в голове мелькали образы Акиры в гробу, жуткий холод, пробирающий до костей и каменное, безэмоциональное лицо.Он и его без того непростую судьбу расписал под свой ужасный сценарий. Их отношения ломали привычный уклад Акиры, его дружбу с Койю, принесли новые страхи и тягостные мысли… Акира бежал от этого и, в конце концов, оказался под землей. «Ты мне нужен», – низкий шепот Акиры ветром пронесся в голове, и Юта резко отшатнулся в сторону, виском ударившись о деревянную вставку в подлокотнике дивана. Он вскрикнул, а затем зажал рот ладонью, испугавшись собственного возгласа. Немой ужас наполнил его сознание, казалось, каждая клетка тела стучала в напряжении. Неконтролируемая дрожь пробила изнутри, и на минуту Ютака почувствовал, как остановится сердце Юу… совсем скоро… Юта выпивал из него жизнь, каждый день по чуть-чуть. Словно энергетический вампир, он питался вниманием и любовью Юу, опустошая мужчину, подводя к той грани, где уже совсем нет выбора: только шагнуть вперед и провалиться в пустоту. И это был единственно возможный исход для Юу, пока Уке был рядом, пока он поддерживал свою жизнь за счет того, что медленно убивал Юу. Все, что Ютака мог сделать для него, – это оставить его, уйти из этого мира, где его существование обрекает дорогих ему людей на страдания. Туда, где он нужен… «Ты мне нужен», – голос Акиры вновь зазвучал в голове, только уже громче. И вместе с ним паническая атака отступила, оставляя место глубокой тишине внутри. Точно, как он сразу этого не понял… Юта не слышал собственных шагов и не до конца осознавал, как его руки тянутся к ножу. Только просветление, что, наконец, он нашел правильное решение, питало его, побуждая к действиям. Он знал… нет, чувствовал, как Акира невидимой тенью идет за ним, чувствовал его длинные пальцы на своих плечах… Ютака видел в зеркале свои опустошенные, спрятавшиеся в темных синяках глаза, опустившееся лицо и его… Любимого, нежного, улыбающегося Акиру за своей спиной. Он ощущал мягкие прикосновения к своей коже, теплое дыхание на шее… Память вызвала воспоминания, как в этой же ванной Ютака умывался перед сном, а Акира также стоял за ним. Он ласково оглаживал расслабленное тело и целовал от плеча до ушка и обратно, не оставляя без внимания ни сантиметр кожи. Он останавливался только здесь, у сонной артерии, впитывая губами ровный пульс… «Ты мне нужен», – снова шепот, там, где судорожно билась кровь. Должно быть, давление зашкаливало, только Юта не воспринимал этого. И уже ничего не боялся. Исколотая иглами память стала потухать. Ютака чувствовал тепло объятий Акиры, и впервые за долгое время счастливая улыбка окрасила его губы своей яркостью. Наконец-то он перестанет мешать своим близким жить: его мать не будет мучиться с нерадивым сыном; Юу восполнит утекшую энергию, восстановит силы и начнет все сначала. А Ютака уйдет туда, где ему самое место, будет с тем, кто всегда ждет его и любит. – Будь со мной… Он видел в зеркале, как надувается и почти разрывается артерия, видел яркие, искрящиеся глаза Акиры, когда он услышал эти слова, и беззвучное «Иди ко мне» на пухлых губах, когда Юта медленно поднес острие ножа к коже… Юу бежал к дому со всех ног, проклиная так не к месту сломавшийся автобус. Он простоял в пробке почти час, хотя до дома оставалось только четыре километра. Проще и быстрее было дойти пешком, но водитель не открывал двери до остановок, а в итоге просто сломался посреди дороги. И теперь Юу, не останавливаясь перевести дух, борясь со сбитым дыханием, торопился к квартире. Тревога, с которой он покидал жилище, притупилась лишь слегка в кабинете начальника, когда они обсуждали новые условия работы и подписывали дополнительные соглашения. Но все это время она больно покусывала под ребрами, подсказывая, что пора возвращаться к Ютаке. Только вселенная, похоже, была против этого, строя различные препятствия. Уже прислонившись к стене около входной двери, хлопая по карманам в поисках ключей, Юу почувствовал, как волнение по нарастающей скручивает живот и медленно подкрадывается к груди. Ютака наверняка уже видел записку, но что он делал все это время? Он уже давно не оставался один на столь длительное время, а теперь целиком был предоставлен себе, своим мыслям и чувствам… Все нехорошие варианты событий забились в черепной коробке, как запертые птицы, и с каждым новым шагом по квартире они кричали все громче, стуча крыльями по вискам, а паника подскочила за секунду, стоило боковым зрением уловить включенный в ванной свет. Казалось, это происходило не сейчас… не здесь… не с ним… Потому что сознание Юу стирало травмирующие подробности, оставляя только общие детали: острый нож на кафельной плитке, замершая рука около него… И одного только взгляда на залитый кровью пол хватило, чтобы глаза заполнились солеными слезами понимания – Юу не успел…