Мельволия. Глава Вторая

Серебристо-стальной зал популярной на Зените обтекаемой формы, словно бы помещение притворялось внутренностями огромного межзвездного корабля, оказался почти пуст, все участники диссертационного совета свободно разместились на первых двух рядах перед кафедрой, даже их занимая не полностью. Никакой многочисленной аудитории вроде той, что собиралась послушать выступления по защите дипломов – из преподавателей с самых разных кафедр и даже других студентов, не то оценивающих, что их ждет, не то просто приходивших поглазеть. Хорошо это или плохо? С одной стороны, в председателях диссертационного совета собрались исключительно те люди, кто действительно являлся ведущим специалистом в готовящемся к обсуждению вопросе, с другой – кажется, широкого интереса тема не вызвала. И это было немного странно.        Председателем Совета оказался Констанс Амброзий собственной персоной. Что же, этого тоже следовало ожидать, пусть даже он, на памяти девушки (а может, на протяжении всей ее жизни) впервые покинул им же и основанное королевство Славению, почти на правах призрака возникнув в Ядре Научно-Исследовательского Центра Зенита – своего рода центральном процессоре для множества институтов и университетов самых различных отраслей. Виртуального эффекта присутствия на экране или в виде голограммы, несколько старомодный ученый не одобрял, да и в самой Славении технический прогресс, должно быть, еще не дошел до возможности их трансляции, поэтому чем-то заинтересовавшие его выступления Констанс удостаивал в полном смысле этого слова личным присутствием. Но все-таки, разве его специализация позволяла председательствовать в комиссии? Да, тема определенно перекликалась со многими его работами – Инея Криос прочитала их все, кое-что использовав и как базу для собственных выводов и доработок – но отношение к криологии славенец имел крайне сомнительное. Его присутствие в диссертационном совете еще было вполне логически объяснимо, но председательство – никак нет.        К тому же девушка совсем не любила неожиданностей и сюрпризов, а с ней это изменение состава не обсуждали.        Инея вынуждена была усилием подавить охватившее ее волнение, пусть даже оно никак не проявилось внешне, но даже просто испытывать его было для нее непривычно. Важность предстоящего события здесь не оправдание, как раз в такие моменты и нужны полные спокойствие и сосредоточенность.        - С того момента, как человек осознал себя, – негромко заговорила девушка, прямо и почти неподвижно глядя на своих слушателей. – с того самого момента обретения сознания и на протяжении тысячелетий недостижимой мечтой любого разума оставалось бессмертие и бесконечность. Не просто инстинкт самосохранения, свойственный всему живому, а желание бессмертия личности, открытого пути в будущее без опасений, что любые достижения жизни однажды пойдут прахом и потеряют свою важность – только лишь потому, что больше не станет самого человека. Все эти самоутешения о том, что искра Первородного Пламени после смерти любого существа возвращается в круговорот, все эти стремления заставить детей продолжать свою собственную жизнь и реализовать родительские мечты – все это отголоски той мечты, того желания, пусть даже утратившие форму и, по сути, бессмысленные. Что толку обещать бесконечность жизни как таковой, если личность, память, разум каждого человека все равно конечен? Требовалось очистить истинную первоначальную цель от всей зашоренности и представить в кристальном виде, чтобы сделать хотя бы первый шаг к ее достижению. Чтобы начать путь. Но теперь, господа, я на пороге величайшего открытия за всю историю человечества. В шаге – последнем шаге – от того, чтобы раскодировать для людей Вечность. Жизнь часто сравнивают с огнем. И метафорически и вполне научно – процесс окисления суть процесс жизни для любого биологического объекта, но беда в том, что, горя, этот огонь сжигает. Потому люди стареют, потому срок их жизни так ограничен – сама эта жизнь, как ни парадоксально, убивает живущего каждый миг. Медленно и неуклонно. Но я, я нашла способ отменить этот приговор. Прекратить это горение на медленном огне, не останавливая при этом необходимых жизненных функций.        - Да уж, вечность в криогенном контейнере вряд ли может оказаться чьей-то мечтой! – шутливо заметил один из профессоров. По небольшой аудитории прокатились смешки. Как бы ни хотелось доктору Криос нахмуриться, она сдержала себя, и точеное лицо с чистейшей матово-белой кожей осталось невозмутимым, как поверхность замерзшего озера.        - Я внимательно изучила труды доктора Констанса, его расследования удивительного долголетия друидов, наблюдения, как аскетический образ жизни помогает продлить эту жизнь на много столетий. Признаюсь, они очень помогли мне в моих собственных исследованиях, ведь я пошла дальше наблюдения, я выявила причину. Сведение к минимуму страстей и жизненных благ, которые они практикуют, словно бы замедляет течение жизни, усмиряет это пламя, сжирающее каждого человека на протяжении всех его лет. Но мой способ – целительное воздействие холода – усиливает этот эффект. Лишает даже необходимости усилием воли усмирять страсти – потому что в том, правильном вечном существовании они просто не будут возникать. Вместе с вечностью человек должен обрести кристально чистый рассудок, свободный от эмоций и переживаний. Возможность незамутненного познания и изучения мира. Но – мои теоретические изыскания, которые, как я полагаю, все вы уже прочитали перед нашей встречей – ничего не стоят без практического испытания. И, если увеличение срока жизни до любой протяженности есть возможность испытать на любых биологических объектах, то воздействие метода на разум и сознание можно оценить, лишь проведя эксперимент на человеке или ином существе, обладающим разумом. Мне требуется разрешение на подобные эксперименты – а для его получения ваше, господа, официальное подтверждение важности и необходимости моих разработок.        - Вечность без чувств и без страстей! – задумчиво протянул еще один член комиссии. – Не разделяю Вашу уверенность, доктор Криос, что именно в этом состоит сокровенная мечта каждого человека. По правде говоря, так мне даже не удается себе представить, кто добровольно согласился бы на такое.        - Разумеется, к участию в эксперименте люди будут допускаться исключительно на добровольной основе, зная как о запланированном эффекте, так и о возможных побочных действиях – законы Зенита мне известны!        - Вы не совсем верно меня поняли. В глобальном смысле. Вы говорите, что ваше открытие – величайшее достижение для человечества, но для многих ли людей оно в действительности подходит?        - Разумеется, когда необходимые результаты будут получены, лишь самые достойные, чей интеллект представляет ценность и готов развиваться бесконечно…        - Не «многие ли люди подходят для него», доктор Инея. Для многих ли людей подходит оно. Многие ли согласятся променять радости и печали каждого дня жизни, как вы выразились, сгорающей, на вечность ледяного покоя? Если сама жизнь, это огонь, то будет ли человек вообще ощущать себя живым, если горение внезапно замрет? Останется ли какое-то различие между людьми и роботами?        - Все это обычная лирика, профессор! – приопустив пушистые темно-серые, слегка отливающие сталью в искусственном освещении ресницы на пронзительные хрустально-синие глаза, словно демонстрируя легкую усталость, отрезала девушка. – Как мне известно, Вам некоторое время назад заменили больное сердце на высокотехнологичный искусственный протез. С точки зрения поэтов и всяческих людей чувства именно сердце определяет эмоциональность или, более того, даже нравственную сторону личности. Но скажите, разве этот искусственный орган меняет вас, превращает из человека в киборга или машину? В конечном счете, эмоции, вызванные выбросом в кровь гормонов, тоже переоцениваются. На большинство дурных поступков людей толкают именно чувства и остудить кровь – в буквальном и фигуральном плане – таким, это, напротив, сделать их жизнь безоблачнее, а нрав – порядочнее и законопослушнее.        - Так проще же сразу свою память в какого-нибудь робота переписать! – она не успела разглядеть, кто именно это сказал, не пожелав резко вскидывать и поворачивать голову.        - Вам не хуже меня известно, что сохранить собственное «я» таким образом невозможно. Робот останется просто записывающим устройством, очень хорошо знающим жизнь какого-то человека, а не новым его воплощением.        - А Ваш метод, получается, помогает сохранить собственное «я»?        - Разумеется. Эмоции и чувства – не личность человека, а не более чем рябь на поверхности.        - Доктор Криос! – впервые заговорил Констанс неожиданно сильным глубоким голосом, всегда удивлявшим незнакомых с правителем Славении людей, трудно было сопоставить этот голос с иссохшей, как у мумии, внешностью без возраста. – Как Вы верно заметили, я долгие годы посвятил изучению методам друидов, прежде чем начать эксперименты по излечению общества.        Остальные профессора невольно обменялись неловкими взглядами. Ради своих «экспериментов» могущественный колдун и великий ученый, по сути, захватил власть в собственном родном мире и Содружество не пресекало его «эксперимент» только лишь потому, что под гнетом тирана уровень жизни в возникшем королевстве стал существенно выше, а смертность – в десятки раз ниже, чем в еще сравнительно недавние времена, когда мир рвали в клочки воюющие между собой мелкие княжества. Но все же экспериментировать над людьми путем захвата политической власти в чем-то претило профессиональной этике многих ученых. На этом старались не заострять внимания.        - Я не требую от людей ничего, что было бы не в их силах, даже напротив. Учу их беречь свои жизни, учу отличать естественные потребности от ложных, не позволяю ускоренно сводить себя в могилу обжорством, дурманными напитками и прочей невоздержанностью. И я не уверен, есть ли в моем королевстве хоть один человек, не проклинающий меня каждый день за это. Не распускающий слухи, будто я тиран и поработитель, некромант, сам себя поднявший из мертвых и спрятавший где-то свою смерть, изверг, лишающий людей всех радостей жизни. Они, видите ли, в этих излишествах, убивающих их, и видят все радости. Но если я пытаюсь лишь только сократить доступные удовольствия – и за это получаю всеобщую ненависть, то Вы, доктор Инея, предлагаете лишить человека абсолютно всего, в чем он мыслит свое существование. Лишить мотива к жизни, без которого вечность мало кому окажется нужна.        - Это ложные мотивы, как ложны и потребности, о которых Вы сам говорите! Ко мне не будут испытывать ненависти, потому что злоба между людьми порождается конкуренцией, естественной борьбой за жизненное пространство, за ресурсы. Большая их часть станет неактуальна для новых, для вечных людей, и никто никого не станет ненавидеть.        - И никто никого не станет любить, потому как потребность в размножении тоже станет неактуальна.        - Ну, разумеется! – в голосе собеседника Инее почудилась ирония, но девушка не сумела уловить причины.        - Сколько Вам лет, доктор Криос? – неожиданно спросил Амброзий. Действительно не знал этого или… Нет, ну не может же быть, чтобы такой человек применял ложную аргументацию, спекулируя возрастом и опытом!        - Двадцать четыре года, – сухо ответила Инея.        - Поверьте мне… несколько больше времени требуется изучать окружающий мир, прежде чем пытаться взламывать его законы и перекраивать мироздание.        - Я хочу открыть дорогу к бессмертию сейчас, а не когда превращусь в древнюю мумию, которой будет уже все равно! – отчеканила девушка. Возможно, это и было бестактно. – Я не понимаю, господа, к чему весь этот разговор. Я не намерена никому навязывать свое изобретение, за мной пойдут те, в чьей жизни первичен разум и сознание, а не эмоции и примитивные желания. Так ли важно, что будут думать «люди вообще»? Согласятся ли они…        - Вы говорили именно о важности этого проекта для человечества в целом, а выходит, под человечеством подразумевали лишь горстку избранных. Если таковые наберутся. Эксперименты и оборудование для Ваших опытов обходятся центру во многих смыслах очень дорого, а теперь Вам понадобились еще и эксперименты над людьми. Небезопасные для жизни, здоровья, а возможно – и рассудка добровольцев. Вы сама прекрасно знаете, с какими трудностями и проблемами это связано…        Дурное предчувствие – хоть ни в какие предчувствия Инея никогда не верила – обдало девушку, словно облако горячего пара. Интуиция тут была ни при чем – и логически без труда выводилось, к чему клонит пожилой ученый.        - Мне очень жаль, доктор Криос, но Ваш проект разумнее будет заморозить. Уж простите за невольный каламбур.        Единственным выражением негодования, которому Инея позволила проявиться на своем лице, были на несколько секунд зажмуренные глаза.