***
На то, чтобы найти, куда утащили пленников, у братьев ушло более половины суток. Огромный срок — за это время можно было успеть и допросить, и развлечься, и убить. Скорей всего, окажется, что спешить уже давно незачем, но они всё равно торопились. Охрану ухоронки — двойку Нара-Акимичи — Мадара смёл со своего пути, практически не заметив. Изуна чуть задержался, отметил, что где двое из этих кланов, там и третий — Яманака. Тот, кому вполне по силам оставить закладку в мозгах шиноби. А значит — всё это вполне может быть ловушкой. Демона Учих не взять силой, а оберегать его от хитрости — его, Изуны, задача. Он с ней не справился. И за его ошибку наверняка уже заплатили жизнями мама и друзья, а вполне может быть, ещё и они с братом тоже. Это пугало, но эта мысль заставила собраться и проскользнуть в ухоронку следом. Внутри охраны не было. А от брата веяло жутью. Его ненависть к покусившимся на его близких прорывалась в ки, и даже Изуне было тяжело дышать в этом облаке чакры. И его собственное отчаяние становилось только глубже. Он чувствовал угасающую чакру Таро и Юми, ровное марево незнакомого шиноби рядом с ними и совсем не ощущал чакры матери. Брат шёл вперёд, не удосуживаясь даже обернуться и уточнить направление, но шёл правильно — и резко остановился, наконец увидев, и метнулся вперёд. Изуна замер. Маюри была мертва. Горло перерезано, глаза выдавлены и явно уничтожены. Похоже, она умерла не здесь, но её тело перетащили сюда, вместе с обломками её тессена. Юми… Ещё жива, но необратимо покалечена. Относительно целым у неё было только лицо, но глаза тоже были раздавлены. Похоже их пытались аккуратно извлечь, но не смогли. Не имеющая возможности ни выжить, ни быстро умереть, она уже даже не скулила, давно сорвав горло. Таро раскачивался вперёд-назад, зажмурившись и схватившись за голову окровавленными руками. Рядом с ним сидел светловолосый шиноби с моном Яманака на спине, с раздражённым шипением сжимающий пальцами виски. Он не заметил появления новых действующих лиц, и Мадара, даже не думавший убирать оружие, резким движением снёс Яманака голову. После же он шагнул вперёд, опустился на колени около Юми. Давление ки спало. Он попытался приподнять её — осторожно, чтобы не навредить ещё больше. Она пошевелилась, повернула к нему лицо в потёках крови. — Юми… — он не знал, что сказать. Он бы отдал всё, чтобы что-то изменить. Но иногда недостаточно быть сильным, чтобы вытащить того, кого всеми силами хочется спасти. Иногда для этого недостаточно быть в должной мере умелым. Они оба это понимали. — Уходи, — едва слышно, сорванное горло не позволяет сказать больше или громче. Но даже в этом тихом шёпоте — уверенность. — Что? Нет! Мы вытащим тебя! — как бы ему самому хотелось в это верить… — Нет, — она отвернулась, прикрыла пустые глазницы веками. — Делай, что должен, Мадара. Не хочу умирать долго. Он исполнил её последнюю просьбу. По щекам потекло что-то тёплое, голова разрывалась от боли, восприятие плыло. И всё это меркло перед единственной оставшейся мыслью: он убил друга. В это время Изуна подошёл к Таро, после смерти шиноби из Яманака свалившемуся на пол и застывшему неподвижно. Присел на корточки, поднял его голову за волосы, посмотрел в лицо. Тот дышал, но ни проблеска мысли в глазах не было. Изуна вздохнул, применил гендзюцу, проваливаясь во внутренний мир друга. Вокруг поднялись стены дома, запахло травами. Просторная комната была почти пуста, хотя на стенах виднелись подпалины и вырванные крепления для чего-то. Сам Таро, связанный прочной верёвкой так, что едва мог пошевелить пальцами, валялся на полу у стены, безуспешно пытаясь освободиться. Изуна подошёл, присел рядом. В чужом внутреннем мире, как и в гендзюцу, он чувствовал себя как дома. Изуна осмотрел узлы, принялся аккуратно и сосредоточенно их распутывать, изучая структуру ментальной закладки. Таро, увидев друга, перестал дёргаться, уставился в пол. Изуна отметил, что часть тот сумел порвать, но закладка была наложена мастером своего дела. Не особо мощная, но хитроумная, со множеством дублирующих узлов. Похожа на иллюзии авторства Акеми — может, и у Яманак практикуется сбор информации через таких юдзё. — Что произошло? — тихо спросил он, расплетя закладку. — Где и как ты подхватил это, что они заставили тебя делать? И Таро, не поднимая взгляда, принялся за рассказ. Продемонстрировал изображение привлекательной блондинки, клялся всеми Ками, что и близко не чувствовалось в ней шиноби, что его в нужный момент обездвижили и не позволили подать сигнал, что всё, что смог, — когда заставили вырвать глаза Юми, сжать пальцы чуть сильнее, уничтожая шаринган. Что слышал, как Нара соболезновал Маюри — её дети, мол, слишком хорошую репутацию имеют для такой силы. И если даже не погибнут в засаде — а послали тех, кого не жалко, то репутацию потеряют. Сменяют уважение на страх. Союз трёх кланов, мол, не может допустить, чтобы дети Таджимы возглавили клан, будучи популярными в нём. Слишком усилит это Учих. Изуна выслушал. Всё это было для него неожиданностью, и тем больнее било: хорош безопасник, увлёкся Сенджу и разборками с Тобирамой и проморгал угрозу от других кланов. Он развеял гендзюцу, потряс головой, возвращаясь в реальный мир. Таро поднял на него взгляд, сел на колени, опустил голову. Изуна и сам всё понимал: друга в любом случае казнят за предательство. И… Лучше он сам, быстро и без мучений, здесь, чем отец и публично. У Таро — двое братьев, которые не заслужили носить клеймо “родня предателя”. Ради них, ради дружбы — он должен сделать это. Лучше он сам, но как же больно убивать всё ещё друга! И то тёплое, что течёт по щекам, касается губ, не похоже на слёзы, оно пачкает пальцы. Изуна прикрыл глаза, не решаясь посмотреть на брата. Но тот сам встал, подошёл, обнял со спины, сжал в горсти одежду и скрытый под ней кулон. — Изу… Не смей вляпываться сам. Я не смогу пережить тебя. Изуна резко развернулся в руках, обнял его, прижался. Хотелось разреветься, как ребёнку, и от разделённой на двоих боли, и от того, что брат — рядом. Не оттолкнёт, не прогонит, не осудит.***
Они не знали, сколько времени стояли так, пытаясь хоть немного прийти в себя, но вряд ли дольше нескольких минут. После Изуна отстранился, посмотрел в глаза брата и охнул. — У тебя изменился шаринган! Странный узор… и кровь из глаз. — У тебя тоже, — кивнул Мадара. Раньше подобное заставило бы обеспокоиться. — Потом разберёмся, сейчас времени нет. Мы должны забрать тела и возвращаться. Изуна кивнул, соглашаясь, полез за свитками. Три свитка на три тела. Что угодно, лишь бы отвлечься. Мадара наблюдал за несколько скованными и суетливыми действиями брата, деактивировав шаринган, и чувствовал странное опустошение в эмоциях. Эти новые глаза словно впитали всё и ничего не оставили. Только острая необходимость убираться отсюда заставляла хоть как-то шевелиться, когда хотелось застыть на месте. Он подобрал свитки с телами матери и Юми, оставив свиток с телом Таро брату, и побрёл наружу. Изуна, чуть помедлив, последовал за ним. У самого выхода он дёрнул брата за рукав. — Нас ждут. Две тройки, — он помолчал и уверенно заключил. — Посильнее убитых здесь. Мадара отмахнулся. Завладевшая им апатия заставляла плевать на всё, в том числе и собственную жизнь. Он уверенно шагнул наружу. Боевые тройки Яманака-Нара-Акимичи сильны только вместе. Только командой. При виде Яманак в душе всколыхнулась ненависть, но они были менее опасны для него. А вот с Акимичи следовало разобраться поскорее, чтобы некому было прикрывать Нара и Яманака — и он активировал додзюцу с искренним желанием сжечь всех, кто противостоит ему. Глаза пронзило болью, а на телах Акимичи, уже успевших сложить печати клановых техник, вспыхнуло чёрное пламя. Раньше, чем смог сделать хотя бы жест. Изуна привычно встал за плечом брата. Он чувствовал мощь новых глаз, чувство чакры обострилось, и он понимал — для гендзюцу ему даже не надо смотреть в глаза врага до тех пор, пока активна эта новая ступень развития шарингана. Но ощущал он и то, сколько чакры они потребляют, и какую цену придётся отдать за возросшую силу. Однако сейчас первоочередная задача — выжить, и он сконцентрировался на отшатнувшихся Яманака, проигнорировал боль и с непривычной лёгкостью сплёл для них иллюзию смерти. Оставались Нара, что поймали брата в ловушку, и Изуна уже начал создавать иллюзию для мастеров теней, когда брат окутался тёмно-синей аурой чакры, сложившейся в половину гигантского скелета, что с лёгкостью вырвался из хватки тени. Один из двух Нара оказался умнее и успел отступить. Изуна тихо выругался — стоило сразу воспользоваться массовым гендзюцу. Пусть оно и дольше, и сложнее — сбежавших бы не было. Второй Нара промедлил, он тоже попытался уйти, но не успел — рука скелета поймала его и расплющила о ближайшее дерево. Видя, что опасности больше нет, Мадара деактивировал шаринган и оценил затраты чакры: для такого короткого боя они были непростительно велики. Всё имеет свою цену. В особенности — сила. — Поторопимся, пока они не привели кого-то ещё. Дома отлежимся, — озвучил он, повернувшись к брату. Тот кивнул, прыгая вперёд первым. Вести группу — дело сенсора, пусть и их группа сейчас всего из двух человек.***
В деревню они вернулись на последнем издыхании. Сил едва хватало, чтобы держаться на ногах. Они сразу же направились к отцу, поскорее сообщить о том, что произошло, и пойти отлёживаться. Да и с новостью о смерти мамы не следовало тянуть. Таджима выслушал сыновей, мрачный, как туча. Весь их доклад он не отключал додзюцу. После же тяжело вздохнул. — Я вам верю. Но незадолго до вашего возвращения кто-то пустил слух, что вы убили своих друзей и мать ради силы. Если бы вы вернули Таро и Юми живыми, эти слухи можно было бы пресечь. Впрочем, я не осуждаю вас за то, что вы не предусмотрели того, что нельзя было и предполагать. Но со слухами вам придётся справляться самим. Время пришло, Мадара. Тебе уже шестнадцать. Совсем скоро клан возглавишь ты. — Но отец! — Мадара ошарашенно посмотрел на него. Он был готов принять клан, но не ожидал, что это случится так скоро. — Никаких но, — отрезал Таджима. — Скоро я присоединюсь к Маюри-чан. Не хочу надолго оставлять её одну, даже в чистом мире. Тем более, мне есть кому доверить клан. Ты справишься, сын. Вы оба справитесь. Мадаре оставалось лишь почтительно кивнуть отцу. Брат ободряюще сжал его ладонь. Что ж… Раз в него верит отец, верит брат — он не может не справиться.