***
Таджима мрачно смотрел на старшего сына. Тот глядел исподлобья, упрямо, но молчал. — Тебе есть что сказать в своё оправдание? — тихо спросил Таджима. Верить в осознанное предательство первенца он всё же не желал и намеревался разобраться. — Я не знал, из какого он клана. Мы не называли друг другу фамилий, — правда лишь отчасти, догадывался ведь. — Но теперь ты знаешь, — голос отца был всё так же тих. — Ты понимаешь, что ты должен сделать теперь, чтобы не быть убитым за предательство? Мадара уставился в пол. Конечно он понимал, что отец прикажет ему. Выследить, собрать информацию и убить. Но... Как бы там ни было, Хаширама был его другом. — Да. Я понимаю. — Тогда сделай то, что должен, сын. Проследи за ним, а если будешь замечен — убей. И знай, мы с Изуной пойдём с тобой в этот раз, на случай если тебе потребуется помощь. — Хай, — Мадара поднялся на ноги и ушёл. Он понимал: или он предаст клан, или он предаст друга. Третьего не дано. Жаль, что он не понял раньше, что рано или поздно об их дружбе узнают и он будет поставлен перед таким выбором... Но, как бы то ни было, выбор очевиден. Никакая дружба не стоит последнего живого брата. Хотя стоит поискать способ избежать убийства в этот раз и прекратить дальнейшие встречи. — Отец, мне позволено будет заметить? — тихо сказал Изуна, проводив взглядом старшего брата. — Да? — Мне кажется, брат отлично знал, к какому клану относится этот его приятель. Просто... Не хотел в это верить? Хотел пообщаться с кем-то вне клана? — Да. Уверен, Мадара догадывался, хотя навряд ли он солгал, что тот мальчишка не назвал своей фамилии. Буцума — враг, но не идиот, — Таджима покачал головой, — и у меня нет причин считать его сына идиотом. Что же до мотивов... Это послужит ему хорошим уроком, если он и впрямь надеялся забыть о клановых различиях и вражде. Война меж нами и Сенджу закончится только с истреблением одного из кланов.***
К реке Мадара шёл спокойно. У него был план, слово "Уходи", выцарапанное на камешке, грело душу. Сенджу не идиот, он всё поймёт и просто сбежит. А он не станет преследовать достаточно внимательно. Вот и всё. И пусть они не раз ещё встретятся в бою... Сенджу не слабак. Он равный соперник, и ни один из них не сумеет убить другого. А ещё — Мадара это понимал и чуял — ни один из них не станет атаковать младшего брата другого. Просто потому, что оба знают, как больно терять братьев, и не хотят друг другу такого. И пусть за предупреждение его накажут — плевать. В эту встречу он не станет драться с Хаширамой, если тот не нападёт первым. Они вышли к реке одновременно, но ни один не улыбался. — С сегодняшнего дня давай пускать блинчики в знак нашего приветствия! — начал разговор Мадара. Говорить приходилось громко, чтобы Сенджу на той стороне услышал его. — Точно! — отозвался Хаширама, но привычной улыбки на его лице не было, и уже это будило подозрения. Они оба достали камешки, которыми обменялись в последний раз, и бросили их по воде друг другу. Мадара поймал свой и уставился на него. На камешке был грубо выцарапаны иероглифы "Беги! Ловушка!" Кажется, Сенджу получил сегодня такой же приказ, что и он сам. Что ж... Это упрощает дело. Они просто разойдутся, и у каждого будет оправдание. Мадара сжал камень в руке, помахал Сенджу. — Извини, Хаширама! Я совсем забыл, мне нужно кое-что сделать! — вот так, если за Сенджу тоже следят — незачем подставлять его лишний раз. — Тогда я лучше пойду домой... Ещё увидимся! — Сенджу помахал в ответ, собираясь уходить, но Мадаре захотелось рявкнуть на него. Ну что за идиот? Какое "ещё увидимся"?! И всё же они прыгнули одновременно, подальше от берега. Просто разойтись... Если бы только кто-то им позволил так поступить! Таджима махнул Изуне рукой, веля следовать за собой. Они спрыгнули на поверхность реки, а ровно перед ними так же спрыгнули с высоких деревьев противоположного берега Буцума и Тобирама. — Так-так, похоже не мне одному приходят в голову умные мысли, Сенджу Буцума, — Таджима ухмылялся, жёстко и язвительно, в противовес хмурому и мрачному Буцуме. — И Тобирама, — добавил серьёзный, сжимающий катану Изуна. Он давно желал вновь встретиться в бою с этим альбиносом, участвовавшим в отравлении близнецов. — Похоже что так, Учиха Таджима, — отозвался его вечный враг. — И Изуна, — Тобирама тоже сжимал катану, не намеренный отступать. Ведь голова малыша Каварамы слетела с плеч от удара Изуны. Учиха и Сенджу бросились друг к другу. Время растянулось в бесконечность: вот Изуна сшибается с Тобирамой, мелкий держится хорошо, ни в чём не уступает, вот Таджима взмывает в воздух в высоком прыжке, и зеркально ему прыгает Буцума. Каждый бросает кунай в младшего сына врага, мелкие отпрыгивают друг от друга в попытке уклониться, но Мадара точно знает: Сенджу Буцума не промахнётся. У него под рукой нет ничего, кроме камешка, и он бросает камень, как привык бросать сюрикены, он почти видит траекторию куная, летящего в горло Изуне и сбивает его. И точно такой же камешек сбивает кунай Таджимы, что метил в горло Тобирамы. Хаширама тоже успел защитить своего брата. Отцы приземлились за спинами своих младших сыновей, и Мадара прыгнул вперёд, закрывая собой Изуну. — Я никому не позволю тронуть моего брата! — выдохнул он, понимая главное: даже если лично они с Хаширамой готовы не трогать друг друга и братьев друг друга... Сами братья и другие их близкие — не готовы. А смерть отца Мадара тоже не был готов простить кому-либо, и ничуть не сомневался, что Хаширама смерть своего отца тоже не простит никому. Ведь Хаширама, как и он сам, тоже прыгнул вперёд, закрывая собой брата. Они очень похожи в своих устремлениях, но именно это и делает конфликт неизбежным. — Похоже, все наши беседы о создании общей деревни оказались лишь несбыточными мечтами, — высказать это вслух было тяжело. А Хаширама ещё и подливал масла в огонь. — Мадара... Неужели ты и вправду... — растерянный, ошарашенный — будто и впрямь ждал, надеялся, что они сумеют найти выход из положения, не разрывая дружбы. — Знаешь, хотя наша дружба и закончилась так быстро, было здорово, Хаширама, — сил промолчать всё же не хватило. Нужно было поддержать друга... бывшего друга. А отец уже потерял терпение. — Трое на трое. Ну что, Мадара, теперь-то ты готов замарать руки? — Таджима отлично понимал, что спрашивает. Его старший сын убивал без колебаний, но готов ли он поднять руку на близкого человека, который пока что ничего ему не сделал, да ещё и не в бою? Заодно и проверка, насколько близко эти двое успели сдружиться. — Нет. Хаширама сильнее меня. Если мы будем биться сейчас, то потерпим поражение, — он солгал. Он не был слабее, но драться сейчас, когда он безоружен, а за спиной — Изуна, что будет первой целью для врагов... Нет. Уж лучше признать свою слабость и отступить. И плевать, что его ложь вполне очевидна. — Этого не может быть! — тут же возмутился Изуна, вполне закономерно не поверив. — Он сильнее тебя, нии-сан? — Занятно... Я и не предполагал, что он будет настолько силён. Отходим, — а вот в голосе отца звучит насмешка. Неудивительно — отказом Мадара подвёл его. — Так что до скорого, — Мадара развернулся, направился к брату. Повернуться спиной к Сенджу было совсем не страшно — на душе творилось такое, что даже если бы Хаширама ударил в спину — и то стало бы легче. Ничего. Нельзя. Изменить. — Мадара, неужели ты и вправду считаешь, что всё это были несбыточные мечты? После всех обсуждений, мы наконец-то... Хаширама... Мадара не понимал, как он может так открыто плевать на всё. Как он может так открыто призывать к союзу, когда совершенно очевидно, что никто кроме них не готов к этому? — Поверь... Я бы очень хотел, чтобы всё сложилось иначе... но, как бы то ни было, ты — Сенджу, а на руках Сенджу — кровь моих братьев, — последний аргумент. Тот, на который нечего возразить. — Ну, хватит. Сегодня не прольётся ничья кровь, но в следующий раз мы встретимся как враги на поле боя... Сенджу Хаширама, — ну вот и всё. Он сказал это. Назвал друга полным именем, окончательно превращая его во врага. Глаза резануло болью. Чакра, чьё течение подстегнул вихрь переживаний, которые нельзя показать, нашла единственный возможный выход, оставляя на душе лишь пустоту. — И противостоять тебе будет Учиха Мадара! — он обернулся лишь на миг, уже отмечая непривычно возросшую чёткость мира и понимая, что это означает для него. — Смотри, то-сан! — Изуна воскликнул радостно, указал на лицо брата. — Глаза нии-сана! И Таджима скупо усмехнулся, довольный тем, что сын всё же сделал верный выбор. — Хех... Хоть мы и не получили данных о Сенджу, но домой вернёмся с добрыми вестями. — Его шаринган... Неужели он... Только что пробудил его? — Буцума хмурился, глядя на первенца своего врага. Сенджу знали, что значит пробуждение шарингана. Сильнейший стресс, вот что. И, откровенно говоря, это было неприятно: понимать, что первенец врага, даже если не солгал о своей силе в бою, оказался сильнее морально. Первым сделал правильный выбор, в то время как Хаширама смотрел вслед врагу с видом побитого котёнка, словно всё ещё сожалел о том, что потерял друга.***
По возвращении в деревню, Мадара ожидал выволочки от отца, хотя и думал об этом с отстранённым безразличием. И слегка удивился, когда отец, вместо того, чтобы ругаться, отвёл его к Норико-сама. Мадаре эта почтенная старейшина приходилась бабушкой по отцовской линии, но он почти не пересекался с ней. У старейшины клана было множество обязанностей, а осведомляться об успехах внука она предпочитала у сына. Таджима вкратце рассказал ей о том, как Мадара активировал шаринган. — Хорошо. Я поговорю с ним, — сощурилась Норико. — Иди, Таджима. Дела клана не ждут. Мадара сидел, мрачно уставившись в пол. Сейчас старуха начнёт нудеть, будет втирать про то, какие Сенджу плохие... Он и без неё всё понимает!.. Но сегодня он предал друга. Предал мечту. — Не ты первый, не ты последний, — скрипучий голос старухи прозвучал словно продолжением его мыслей. — Расскажи мне о наследнике Буцумы. О чём ты говорил с ним? Рассказывать не хотелось. Это была их тайна, разделённый на двоих секрет. Но он ведь уже сделал свой выбор — а значит, придётся пройти по этому пути до конца. — Мы говорили о мире меж кланами, об общей деревне... О защите братьев. — Благие намерения, Мадара-кун. Благие, но непродуманные. Скажи, обсуждали ли вы, как убедить соклановцев, что продолжение войны принесёт лишь новые смерти? Говорили ли о том, кто возглавит общую деревню, и как разделить обязанности и привилегии так, чтобы ни один клан не чувствовал себя ущемлённым? Мадара поднял на Норико абсолютно ошарашенный взгляд. Что-что он только что услышал? Его мечты... Нет, их мечты — называли не глупыми, несбыточными и детскими, а всего лишь непродуманными? Ему, фактически, предлагали продумать способ реализации мечты, а не требовали забыть её? — Норико-баа-сама... Мы не говорили об этом, но... Что ещё нужно продумать заранее, чтобы... Чтобы однажды попытаться исполнить эти намерения? — Многое, Мадара-кун, — Норико слегка улыбнулась. — И всё это тебе необходимо знать и понимать даже без учёта вашей мечты. Ведь ты — будущий глава клана. Ты должен понимать, чем живёт клан, на что он живёт, как организована деревня. Без этих знаний, даже заключив союз, вы не построите прочного мира. Но с ними... Как знать, быть может именно тебе суждено остановить многовековое противостояние? И, в любом случае, без этих знаний ты не приведёшь наш клан к процветанию. — Норико-баа-сама... Научите меня! — в голосе юного Учихи прозвучало чистое восхищение. Понимание — последнее, чего он ждал, но не намеревался упускать шанса. Норико выразила согласие лёгким кивком. Её внук проявлял все задатки великого лидера, и она не позволит ему их загубить.