Охотники и прочая нечисть

      Это пробуждение было хуже предыдущего. Кроме того, что болела каждая мышца, жутко свербело в висках и над сердцем, как от заживающих царапин. Закери машинально потянулся потрогать, что там — и осознал, что может это сделать. Его развязали? Зачем? Хотят посмотреть, что он будет делать? Ну, пускай смотрят. Закери завершил движение. Действительно царапины.       Глаза, наученный предыдущим опытом, открывал медленно, но потолок был монотонно сер, без всяких гипнотизирующих узоров. Вторым пунктом программы было повернуть голову, что тоже удалось. На месте потолочного фриза — тонка светящаяся полоса, видимо, заменяющая лампы. Такие же серые, как потолок, стены. Признаков двери не видно.       Хотя нет. Одна стена не серая, а зеркальная. Закери осторожно поднялся с койки и подошёл ближе. Стекло сплошное, без единого стыка — осторожно толкнул пальцами — и явно ударопрочное. Юноша решительно оставил вздохи о невозможности побега и принялся осматривать себя. Ну, если не считать тех самых шрамов на висках и против сердца — ничего нового. И когда он уже почти решил перейти к осмотру других стен, по поверхности прошла рябь, и стекло приобрело прозрачность.       Закери мысленно похвалил себя за то, что не попытался разбить зеркало — сразу за ним обнаружилась прочная металлическая решётка. А за решёткой — сидящий на раскладном стульчике «самый главный охотник».       — Меня называют Егерь. Я — директор регионального офиса. И я очень уважаю закон. По закону тебя убивать не за что, разве что в каталажку на десяток лет засадить. Я, конечно, мог бы убить тебя просто из мести за свои потрёпанные нервы… Но предпочту отыграться по-другому. Те шрамы, которые ты так усердно разглядывал — следы вживления системы «Поводок». Судя по твоему рассказу, в сложной технике ты не разбираешься, так что пытаться извлечь или отключить не советую — умрёшь. То же самое случится, если ты решишь извлечь второй конец поводка из того, у кого он находиться, убить его или отойти больше, чем на установленное им расстояние. Думай. Я всё ещё могу просто убить тебя, не заморачиваясь с «поводком».       Егерь собрал свой стульчик и скрылся в двери смежной, такой же серой, комнаты. Закери вернулся на кровать и целых пять минут честно думал о том, что лучше: сдохнуть или снова оказаться на цепи? А через пять минут он снова заснул, словно мало ему было предыдущей отключки.       Когда он проснулся в третий раз, в комнате, кроме него, кто-то был. И сама комната так же изменилась. Парень открыл глаза и сел на постели. Рядом с ней на полу лежала его выстиранная, чуть пахнущая дезинфектором одежда. Стеклянной стены не было, хотя решётка и осталась. А за решёткой, в смежной комнате, привалившись к стене, стоял незнакомый Закери молодой охотник с такими же, как у него, шрамами на висках.       Дампир торопливо оделся и шагнул к решётке. Охотник отлип от стены.       — Ну, что надумал?       Закери впервые, наверно, за всю жизнь посмотрел кому-то в глаза:       — Надумал. Я не буду делать глупостей.       Охотник довольно хмыкнул, и решётка поползла в сторону.       — Меня зови Бродяга, я твой «поводок». И у меня один совет и два вопроса. Совет: не знаю, действует ли это на нелюдь, но у нас лет пятнадцать назад завелась колдунья, которой для того, что бы убить человека, нужны были только его имя и фото. Суку ловили полтора года, и за это время обзавелись нехилой паранойей на счёт имён. Так что окружающим представляешься «Алукард» — это твой официальный позывной. Понял?       Закери кивнул.       — Хорошо. Вопрос первый: тебя искать будут?       Закери мотнул головой и постараться не вспоминать, чего ему стоило найти похожий на себя труп, привести его подгнивающее ДНК в минимальное соответствие со своим, подложить в нужное место, устроить обвал в подземелье, которым он якобы убегал… Когда его раскопают — если вообще будут раскапывать — труп достаточно деформируется, что бы различия между ним и Закери были незаметны.       — Второй вопрос — ты есть хочешь?       На улице было раннее утро, и уютный кафетерий в подвале офиса, куда Бродяга привёл его завтракать, только-только открылся. После человеческого завтрака они направились на скотобойню, где удивлённому Закери вручили бутыль тёплой бычьей крови и посоветовали приходить пораньше, во избежание ненужных вопросов. А после Бродяга устроил ему экскурсию по городу, во время которой навестил Алису и её названную маму, на удивление тепло отнёсшуюся к неудачливому похитителю.       За обедом, проходившим в том же кафетерии, Бродяга спросил: умеет ли Закери читать? Тот честно ответил, что с трудом, и охотник привёл его в странную помесь библиотеки и склада, где передал престарелому восточнику со взглядом и движениями убийцы, одетому в традиционный ханьфу и при этом откликающемуся на имя «Хьюго». Тот до ужина учил Закери читать и писать, параллельно рассказывая истории из своей обширной охотничьей практики. На ужине дампир познакомился ещё с двумя охотниками, которые помогали его ловить: Скрипачом и Чистильщиком. И если Чистильщик, похоже, воспринял Закери как предмет интерьера, что того полностью устроило, то тяжёлый взгляд Скрипача юношу откровенно нервировал. Ровно до того момента, пока он не понял, что охотник по-другому смотреть в принципе не умеет.       В «казарму» — общежитие для не имеющих своего жилья охотников — Бродяга вёл зевающего Закери буквально под руки. А на утро разбудил на рассвете и до завтрака гонял по полигону, после чего выразился в стиле «Задатки есть, но техника — дерьмо». А после завтрака начал учить серьёзно, с основ, и на обед волок ученика практически на себе. А после обеда снова передал Хьюго, и снова на ужин и спать Закери еле дошёл…       В таком ритме прошло пять дней, а на шестой на утреннюю тренировку явился Егерь, и раскатал и учителя, и ученика по полигону тонким слоем. После чего, кажется, выкинул из головы обстоятельства, при которых они с Закери познакомились, и попросил сопровождать Катрин и Алису в прогулке по парку. С этого дня примерно два часа, в обед, они проводили в обществе дам. Ещё через три дня Закери осмелился спросить Бродягу — почему «поводком» поставили именно его? На что получил парадоксальный ответ: «Потому что инициатива наказуема!». Ещё через день он спросил Егеря об отце, на что услышал не менее удивительное: «Может, он поумнел? Со старыми маразматиками тоже случается.» Ещё через неделю поинтересовался у Катрин, с чего такое тёплое отношение к похитителю дочери. На этот раз ответ вогнал в какой-то странный ступор: «Если бы моя сестра выжила, моему племяннику, наверное, тоже было бы семнадцать.»       А через месяц Бродяга взял его с собой на задание, и с тех пор они минимум раз в две недели обязательно выбирались куда-нибудь «на практику». Через два месяца Закери забыл о поводке, перестал вздрагивать, когда Бродяга в порыве чувств хлопал его по плечу, полюбил тренировки с Егерем и научился понимать, когда Скрипач и Чистильщик шутят.       Через три месяца Бродяга и Егерь вместо тренировки повели его в лазарет и познакомили с местным врачом — «Айболитом» — который провёл операцию по удалению «Поводка». Когда Закери отошёл от наркоза, его отвели в кабинет Егеря, где торжественно вручили удостоверение охотника по позывному «Алукард». А в кафетерии за накрытым столом их уже ждали Алиса, Катрин, Чистильщик и Скрипач, активно спорящие над тем, что подарить новоиспечённому коллеге: винтовку крупного калибра или набор ножей с посеребрённой кромкой…