Exodus L.B.

Так сложилось, что почти каждое воскресное утро я провожу глубоко под землей. Тренировочный зал Аврората находится на нижнем уровне Министерства, и это помещение уступает своими размерами только разве что Атриуму. На пятом курсе Хогварса, когда я состояла в ОД, мне казалось, что круче нашей Выручай-комнаты с разнообразными приспособлениями для отработки заклинаний просто быть не может. Стоит ли говорить, насколько сильно я ошибалась. Попав сюда впервые, я несколько минут просто пялилась по сторонам, крутя головой на сто восемьдесят градусов, не в силах задержаться на чем-то одном. Помимо обычных силовых снарядов и побитых заклинаниями манекенов, вдоль одной из стен располагаются стеллажи с тренировочным и боевым оружием — считается, что волшебник обязан владеть не только палочкой. Нас, ребят из ОВМ, пока туда не подпускают, но я, улучив момент, как-то подобралась к ним поближе, чтобы все рассмотреть. Многочисленные клинки всевозможных размеров и форм, метательные ножи, даже копья и что-то, отдаленно напоминающее нунчаки, — я и названий для некоторых штук не знаю. Часть оружия просто изготовлена из металла, проводящего и усиливающего магический импульс примерно так же, как это делает волшебная палочка. Некоторые же экземпляры обладают собственными магическими свойствами. Так, тяжелые на вид двуручные мечи на нижних полках во время битвы вспыхивают прямо-таки кинематографичным пламенем и способны прижигать ранения (полезно при схватке с гидрами и подобными тварями), а любой небольшой порез, нанесенный изогнутым клинком, напоминающим ятаган, может заставить противника истечь кровью в течение нескольких мгновений. Разумеется, здесь нет по-настоящему древнего и ценного оружия, которое сохранилось лишь в запасниках Министерства, да у представителей Древнейших и Благороднейших домов, — в Малфой-мэноре сверкающему клинку выделено почетное место над камином в гостиной, — но все же при виде этого великолепия мое сердце каждый раз начинает биться чаще. Отныне я с нетерпением жду того дня, когда меня подпустят к заветным стеллажам и начнут обучать хотя бы азам владения волшебными мечами. Однако, оружие — это, разумеется, не первое, что привлекает внимание в тренировочном зале. За боевыми площадками, полупустыми сейчас в силу раннего времени, возвышается тропический лес. Авроры называют это Доум, или Купол. На пятидесяти квадратах развернулась имитация ландшафта, меняющегося в зависимости от требуемых задач. Это может быть и не только лес — горная местность, пустыня, да хоть ледник. Причем, ступая за желтую полосу, которой Купол огорожен по периметру, ты видишь, как территория будто бы «раскладывается» прямо на глазах, открывая еще несколько миль пространства. Все дело в чарах Расширения, родственных тем, что наложены на волшебные кошели или на тот же тренировочный зал в целом, вот только содержимое кошелей и зала отгорожены от находящихся вне их взглядов, в то время как «складная» локация — вся как на ладони. Я до сих пор не могу осознать в полной мере, как одно и то же место может выглядеть по-разному, в зависимости от того, с какой стороны желтой полосы ты находишься. В моей голове «преломление перспективы» и прочие заумные понятия не отложились, забывшись сразу после школьных экзаменов. Знаю лишь, что если долго смотреть на эту имитацию, пока там кто-то находится (особенно если это какая-то открытая местность, и ты видишь двигающихся по ней людей), то тебе гарантирована тошнота и мигрень до конца дня. Этим утром Купол пустует, и за моей спиной еле слышно, но весьма натурально шумит оставленный со вчерашней тренировки вечнозеленый лес. Все тренажеры и боевые площадки находятся на едином пространстве, весьма условно разделенном на зоны. Каждый может наблюдать за чужим поединком или, если это не секретные учения, за отработкой боевой стратегии на местности под Куполом. Кто-то решил, что это способствует стрессоустойчивости, и тут есть свой резон. Опоздавший Дин выглядит крайне невыспавшимся. На молчаливый вопрос он рассказывает, потирая шею: — Да дернули среди ночи. Позвонили из СБ — в квартале от дома Адель Льюис жители услышали странные звуки из соседней квартиры, вызвали полицию. Ну а сейчас все подозрительные вызовы проверяются СБ, сама знаешь. От нас этой ночью дежурил Патрик, а у него же нет напарника, поэтому с ним меня отправили. К нам еще двоих авроров приставили на всякий случай — все серьезно. Ну и что, приперлись мы туда одной большой бригадой, думаю, сейчас разберемся красиво с этими Безликими. Так там весь подъезд какой-то мазней изрисован, типа пентаграммы всякие, кресты перевернутые, а из квартиры, — это верхний этаж был, — голоса заунывные слышны, напевают что-то на латыни. Нам-то сразу все понятно стало, авроров так и вовсе перекосило с досады — кому ж понравится среди ночи вставать на пустой вызов, к маггловским сатанистам недоделанным. Все, казалось бы, СБ шумиху зря подняли. Но нет, Горман, — это аврор, здоровущий такой, ты его видела, — все же проверил их, не заходя внутрь. И что ты думаешь? Выброс магии, несильный такой, случайно и не заметишь. Короче, все же пошли — и мы, и авроры, а от СБ только Питер. Оглушили сатанистов прям в начале оргии, память сразу подтерли. Так у них на алтаре, огромном таком, обсидиановом, как они его только туда заперли, расчлененные кошки лежат, а среди них — рука высушенная. И шевелится при этом, ногтями по камню царапает. В общем, не зря сегодня проветрились. Но пока специалистов по темномагическим артефактам дождались, все оформили, с Дилейни все порешали… уже и утро. — Так иди домой, — говорю я, переваривая про сатанистов, оргию и сушеную руку. — Отоспись. Дин поджимает губы и, покачав головой, отводит глаза. Неужели опять с рыжулей своей поругался? — Я в порядке. Если не считать его недавнюю попытку поговорить «по душам», у нас не принято обсуждать личные темы. Мы начинаем тренировку. Сперва пару кругов бегом по периметру, потом силовые, и уже в конце — бой. Чаще Дин тренируется с кем-нибудь из парней, с тем же Патриком Стилом или Томпсоном, а мне достается Ясмина. Порой за нас берутся авроры, в основном кто-нибудь из стажеров, и тогда нам приходится худо. Все же, ими занимаются лучшие из лучших, и гораздо чаще, чем нами. Но иногда, в целях укрепления, так сказать, боевой парной единицы, мы с Дином устраиваем совместный спарринг. Хотя точно знаю, что со мной он не выкладывается на сто процентов. Дин атакует первым. Он гораздо выносливее меня, и даже при более высоких нагрузках на тренажерах, к началу поединка он еще полон сил, в то время как я работаю уже на пределе. Принимаю его невербальное заклятье на Протего и увожу вбок, отвечая Диффиндо. Дин молниеносно уворачивается, с разворота вскидывает палочку — и в меня летит следующий красный луч. Я не перестаю восхищаться Дином. Этот длинный, тонкий как хлыст чернокожий парень двигается с изяществом пантеры, раз за разом уходя от моих заклятий. Ему, кажется, не составляет труда отпрыгивать в сторону и, перекатываясь по полу, в мгновение ока вновь оказываться на ногах и выдавать ответку. По сравнению с ним я грациозна как мешок картошки, но моя сила — в умении быстро чередовать щиты с атакующими. Это требует определенных усилий и концентрации, да и двигаться все же приходится, поэтому за время боя я становлюсь мокрая, как мышь, будто бы прыгала по площадке наравне с Дином. Следующее Диффиндо прорубает-таки мой ослабевший по краям от усталости щит и оставляет неглубокий порез на моей лодыжке. Зашипев от боли, я кидаю Инкарцеро Дину в ноги, но немного неточно, пытаясь предугадать направление его следующего движения — и, о чудо, я почти угадываю. Инкарцеро задевает носок его обуви, и парень спотыкается, впрочем, тут же выставляя щит, чтобы я не подловила его в падении. — Брейк, — говорит он, вытирая рукавом пот со лба. — Надо было мне все же выспаться. — Поговори мне тут! — я бегло осматриваю полученное ранение. — Нет бы признать, что и я все же что-то могу. Дин широко улыбается, и мы вместе идем в сторону раздевалки, обсуждая проведенный бой. Думаю, в отличие от меня, из него все же получился бы хороший аврор, что бы он там себе ни напридумывал про боязнь крови. Я ее тоже боялась до определенного момента. Помимо боевой магии, ему легко даются и другие дисциплины, по ЗОТИ тоже балл высокий. Не зря же его МакГрир так жалует. Покидая с этими мыслями душевую, я, как могу, залечиваю порез. Колдомедик из меня тот еще, и болеть будет как минимум до вечера. Дин уже, наверное, умотал домой спать. Я устало дохожу до лифтов и, сев в один из них, приваливаюсь к стенке у самой дверцы, прикрывая глаза. Тело ноет, по поверхности кожи словно пробегают электрические разряды, как это всегда бывает после большого расхода магии. Негромкий звон очередной остановки, и дверца лифта распахивается. Люциус Малфой смотрит на меня долю секунды, а затем ступает внутрь и встает возле дальней стенки. Мы никогда не разговариваем в Министерстве. Всегда проходим мимо друг друга, не здороваясь и даже не встречаясь взглядами. Поэтому я замираю, когда вижу сквозь полуопущенные ресницы, как его рука делает пассы с зажатой в ней палочкой. Лифт замедляет движение. — Лаванда, — доносится до меня его спокойный голос. Еще одно «никогда» — раньше он не называл меня по имени. — Что происходит? Я медленно поворачиваюсь и поднимаю на него глаза, стараясь смотреть куда-то в переносицу, но не выходит — его холодный взгляд ловит меня. — Я не люблю, когда меня игнорируют, — Люциус даже не склоняется ко мне, говорит, высокомерно задрав кверху точеный подбородок. — Все в порядке, — едва слышно отзываюсь я, и чувствую, как его магия касается меня, не надавливая, не причиняя боли, но предупреждая. Он и раньше мог проделать это со мной, слишком уж велика разница между опытом, выдержкой, да и силой, в конце-то концов; но теперь, когда я истощена после поединка, магия Люциуса скользит по коже легким шелком, словно я стою перед ним совершенно голая. Да что ему от меня нужно? — Нет. Позавчера ты впервые говорила со мной в таком тоне, а потом ушла, — он вытягивает вперед руку, его пальцы пробегаются по моей щеке в небрежном жесте собственника. — Я ощущаю в тебе перемены, и они мне не нравятся. Во рту внезапно пересохло. Потеряв бдительность после стольких ночей в его постели, я успела забыть, каким Люциус бывает пугающим. — Ты хочешь, чтобы я пришла этим вечером? — спрашиваю просто, чтобы не молчать. — Мой напарник рассказал о… Палец его ложится на мои губы. — Не сегодня, — говорит он чуть слышно. Кабина лифта останавливается, и над головой раздается звонок. Люциус едва успевает отнять руку от моего лица и сделать шаг назад, как дверца распахивается, являя нам лохматую и взволнованную Грейнджер. — Лаванда! — похоже, она собиралась меня искать. — Срочно найди Дина и… Она спотыкается, заметив Малфоя за моей спиной. — …и ко мне в кабинет. Не задерживаясь более ни на секунду, Грейнджер разворачивается на каблуках своих пенсионерских туфель и марширует обратно в Отдел — спина прямая, вид решительней некуда. Но я успеваю заметить огонек страха и неприязни в ее глазах. Кто знает, что бы испытывала я при виде Люциуса, просидев во время войны в его подземельях хоть один день. Маловероятно, чтобы после такого мою светлую голову посетила идея соблазнять его и просить о помощи. Слегка кивнув Малфою, покидаю кабину лифта. Похоже, Дину так и не удастся сегодня поспать. * * * В кабинете Грейнджер нас уже ждут. Зайдя внутрь, я с удивлением натыкаюсь на мрачный взгляд Драко. Он стоит у заваленного кипой документов рабочего стола, сложив руки на груди и в нетерпении притопывая носком дорогого кожаного ботинка. Что он вообще тут делает? Грейнджер протягивает мне распечатанную на принтере фотографию: — Я просматривала материалы, которые нам прислали из СБ, и вот, что обнаружила. На фотографии крупным планом запечатлен стол в гостиной жертвы, залитый кровью. На столе — фотографии в рамках. Я честно пытаюсь разглядеть хоть что-то, но куда там. — И? — Присмотрись, — говорит терпеливо Грейнджер. — Крайняя справа. Да, теперь вижу. Дин забирает у меня фотографию и удивленно произносит: — Это что, Филч? — Он самый, — энергично кивает заместительница начальника. — Он был знаком с Адель Льюис. Видимо, достаточно близко знаком, раз они стоят там, обнявшись. На фото им не более сорока лет, наверное, поэтому я не сразу узнала завхоза из Хогвартса. И все же, что тут такого важного, раз господин комиссар почтил нас своим присутствием? — Аргус Филч покинул Хогвартс и уехал из страны в две тысячи первом, — объясняет Гермиона. — С тех пор о нем тут никто не слышал. Однако я связалась с европейскими ведомствами и нашла его. Он живет во Франции, у него какой-то собственный бизнес и дом в Провансе. — Неплохо для сквиба, правда? — усмехается Драко, и Грейнджер одаривает его раздраженным взглядом. — Вы что, считаете, что он к этому причастен? — недоуменно уточняет Дин. — Совпадение странное, согласен, но, Гермиона, почему бы двум сквибам не быть знакомыми друг с другом? — Я не думаю, что мистер Филч напрямую замешан в убийствах, но допросить его все же стоит. — Вызовешь его сюда? — Нет, — вмешивается в разговор Малфой, — вы должны сами отправиться во Францию. Если Филч появится здесь, нам придется сообщить обо всем в СБ. А это лишнее. Теперь понятно, что он тут забыл. Делает все, чтобы расследование оставалось лишь в наших руках. Но какое ему дело до убийства магглов и сквиба? Хотя, речь ведь идет о тварях, которые способны напасть и на волшебников, как это было двадцать лет назад. — А как же наш договор о… — Просто выполняй, — резко прерывает меня Драко, начиная заводиться. — Допросить сквиба — много ума не надо. Я перевожу взгляд на замначальника, и та кивает. — Пока никаких контактов с СБ. Участие магглов замедлит дело — французский Статут еще строже нашего, их Министерство не пойдет на такое сотрудничество. Кивнув, разворачиваюсь и иду на выход, попутно слыша, как Дин о чем-то еще расспрашивает Грейджер. * * * До нужного места мы трансгрессируем в несколько этапов. Немного утомительно, но все же быстрее, чем добираться на метлах и гораздо приятнее, чем «прыгать» портключом. Франция встречает нас по-летнему ярким солнцем, легким ветерком и запахом первой молодой листвы. Завидев дом, в котором обосновался Филч, Дин присвистывает: — И правда, неплохо для бывшего завхоза. Коттедж, — небольшой и изящный, — обвит плющом и окружен расцветающим садом. Чем-то напоминает дом моей бабушки, когда мы еще жили с ней за городом. Сходство дополняют разливающийся вокруг аромат свежей выпечки и кружевные занавески на окнах. Подойдя ближе, ощущаю едва заметное, знакомое покалывание воздуха. — Дом под защитой, — озвучивает Дин, и дальше мы идем, уже держа палочки наготове. Магия оповещает владельцев о незваных гостях, и дверь коттеджа открывается. Навстречу нам выходит волшебник средних лет, с длинными блестящими на солнце рыжеватыми волосами, собранными сзади в хвост и небольшими бакенбардами. На нем старомодный костюм-тройка из темно-коричневой шерсти, из кармана выглядывает золотая цепь часов. Рука его сжимает палочку. — Добрый день, сэр, — начинаю я. — Мы — сотрудники ОВМ Министерства Магии Великобритании, не могли бы вы… И тут внезапно останавливаюсь, будто бы натолкнувшись на невидимую стену. Я узнаю его. — Мистер Филч? — мой голос звучит как-то слабо. — Совершенно верно, — говорит мужчина невозмутимо и прячет палочку в карман. — Аргус Филч? — Дин ошарашен не меньше меня. — Да, мистер Томас, это я. Зачем вы пришли? Я, не в силах раскрыть рта, рассматриваю Филча. Это невозможно. Он выглядит не старше Люциуса, хотя я знаю, что их разделяет около пяти лет. В школе говорили, что Филч происходит из семьи слизеринца и когтевранки, состоявших в близком родстве, и поэтому их единственный сын родился с «уродством» — он был лишен магии. То есть, все мы знали, что Филч не «нулевой» сквиб, — такое все же бывает редко, — но учиться в Хогвартсе он уже не мог. Я, признаться, когда-то была потрясена, узнав возраст Филча — все считали, что ему лет семьдесят как минимум. Хоть эта тема и не занимала меня долго, я успела подумать, как все же несправедливо жизнь раздает свои блага. Его сверстники-маги выглядели гораздо моложе и здоровее, не говоря уже о возможности колдовать и быть наравне принятыми в мир себе подобных. Собственная ущербность оставила отпечаток на его без того малоприятном характере, и, сколько себя помню, Аргус Филч всегда выглядел тем, кем по сути являлся — брюзгливым старикашкой, ненавидящим всех волшебников. И вот теперь он стоит передо мной — полный сил и энергии, владеющий волшебством в достаточной степени, чтобы наложить приличные защитные чары на свой дом. На загорелом худощавом лице выделяется крючковатый нос, впрочем, никак не портящий его черты, а в зелено-карих глазах плещется сдержанное веселье от вида наших с Дином ошеломленных физиономий. Филч, похоже, устал ждать, пока мы придем в себя. — Мистер Томас и мисс…? — Браун, — выдавливаю я. — … мисс Браун, мне понятно ваше удивление, и не скажу, что оно меня не забавляет, но было бы лучше, если бы вы озвучили цель вашего визита. Дин, прочистив горло, говорит: — Мы расследуем убийство Адель Льюис. Аргус Филч бледнеет. Насмешливое выражение вмиг слетает с его лица, когда он слышит новость. — Прошу вас… — еле выговаривает он, — пройдемте в дом. Сгорбившись, он поворачивается и плетется в коттедж, а мы с Дином переглядываемся и следуем за ним. Похоже, Филч искренне шокирован известием. Проведя нас в уютную, со вкусом обставленную гостиную, он дрожащей рукой указывает на изящную софу. — Присаживайтесь. Расскажите, как… это произошло? Я начинаю говорить, следя за его реакцией. Мне бы расписать все в красках, чтобы он испугался еще больше и выложил все, что знает, но я чувствую внезапную жалость к Филчу, поэтому умалчиваю и о вываленных на пол внутренностях, и о том выражении ужаса, что застыло на лицах жертв. Он и без этого выглядит подавленным, глядя в одну точку потухшим взглядом и нервно теребя цепочку карманных часов. Нет, ну на что вообще рассчитывали Грейнджер с Малфоем, отправляя нас сюда? Что Филч каким-то образом «продал» свою бывшую знакомую? Но ведь он уехал из Великобритании несколько лет назад и с тех пор живет во Франции, по нашим данным практически не покидая Прованса. Что-то все же настораживает меня в его виде. Я словно замечаю отпечаток вины в выражении его лица, в скованности движений. Завершив рассказ, я спрашиваю: — Давно вы встречались с миссис Льюис? Аргус Филч качает головой, стряхивая оцепенение, — или отгоняя тяжелые мысли, — и отвечает: — В двухтысячном, незадолго до того, как уехал из страны. После этого мы не общались. Мы с Дином снова переглядываемся, и мой напарник нерешительно спрашивает: — Мистер Филч, мы обязаны спросить вас… что с вами произошло? Он прищуривает зелено-карие глаза: — А на что это похоже, мистер Томас? Я стал волшебником. — Разве это возможно? — бесцеремонный вопрос, но мне сейчас не до политеса. — Как видите, — невозмутимо отвечает Филч. — Вам должно быть известно, что магия может прийти к волшебнику в разном возрасте, даже после совершеннолетия. В моем случае это, как видите, заняло гораздо больше времени. Он ненадолго замолчал и, медленно отойдя к окну, тяжело продолжил, глядя вдаль: — Мы были близки с Адель. Но поняв, что мое… состояние меняется, я был вынужден оставить ее. Наши планы, устремления и возможности более не совпадали. И я говорю об этом отнюдь не с целью удовлетворить ваше праздное любопытство, а предвосхищая вопросы о моей причастности к этим убийствам. Я могу подтвердить под Веритасерумом — мне ничего не известно об обстоятельствах смерти Адель. Дин еще недолго расспрашивает Филча о периоде, когда он был знаком с миссис Льюис. Ничего нового мы не слышим, и спустя минут двадцать он завершает рассказ словами: — Боюсь, более ничем не могу вам помочь. Если не возражаете, я бы попросил вас уйти. Скоро вернется моя жена, мне бы не хотелось говорить ей о произошедшем. Мы встаем. — С вами еще свяжутся представители Министерства, — говорит Дин. — В вашем личном деле, сэр, нет ни слова о том, что вы теперь волшебник, это потребует некоторых разбирательств. — Как угодно, мистер Томас, — отвечает Аргус Филч. — И прошу вас… сообщите мне, когда убийца будет найден. Мы киваем. Меня все еще не покидает стойкое чувство, что Филч темнит, однако я считаю нужным добавить: — Не беспокойтесь, делом занимаются лучшие специалисты Министерства и Службы Безопасности. К делу также привлекли Северуса Снейпа. Филч вскидывает на меня потрясенные глаза. Ужас в них настолько очевиден, что я даже теряюсь. — Его отпустили? Дин подтверждает. Неужели Филч до сих пор боится бывшего профессора Зелий? Даже когда он стал волшебником? Впрочем, мне ли его осуждать. * * * Сказать, что Грейнджер шокирована — не сказать ничего. Я бы с радостью посмотрела на Малфоя-младшего, — вернее, среднего, учитывая рождение Скорпиуса, — на то, как вытянется его лицо, когда он узнает, что Филч начал полноценно владеть магией. Но, к сожалению, Драко сидит в своем Комиссариате, и удовольствие от этого достойнейшего зрелища достанется лишь Грейнджер. Уверена, она его оценит, если только сама отойдет к тому моменту. Дописав прямо в ее кабинете отчет о визите к Филчу, я делюсь своими подозрениями относительно него. — Так, — говорю я ей, — не бывает. Надо хорошенько его проверить. И вообще, прошерстить свитки — может быть, есть какой-то ритуал, способный сделать сквиба волшебником и требующий жертвоприношений. Грейнджер задумчиво кусает губы. Ее покрасневшие от бесконечной работы глаза смотрят будто бы сквозь меня, пока она размышляет. — Разумеется, я направлю запрос на его проверку в Аврорат и Департамент международного сотрудничества. Я в нетерпении качаю головой. — На это уйдет время. Быстрее будет обратиться к Снейпу. Или вообще отправь его с кем-нибудь прямо к Филчу, тот от одного упоминания его имени затрясся весь, а при нем выложит все подчистую. — Нет, — отвечает Грейнджер. — Снейп занят с аврорами и Мордекаем, они второй день раскладывают схемы темномагических символов Круга, в котором подвесили жертв. Снейп уверен, что их начертил волшебник, а не вампиры, и разобравшись в их алгоритме, можно выйти на его след. Вот это новости. Темный маг, использующий Безликих как орудие для убийств сквибов и магглов. Нам только очередного ревнителя чистоты крови не хватает. Я покидаю кабинет Грейнджер. Часы в ее кабинете показывают 14:20. С большой долей вероятности я уверена, что это сделал не Филч. Достаточно ли он теперь силен, чтобы сотворить темномагический ритуал такого уровня? Судя по тому, что я успела почувствовать, находясь в его доме — да, определенно. Хватило бы ему опыта, чтобы вызвать Безликих, заставить их убить, и при этом самому остаться в живых? Очень и очень сомневаюсь. Таких людей — единицы. Интересно, не поэтому ли я встретила Люциуса сегодня в Министерстве? Неужели его вызывали на допрос? Он зашел в лифт с этажа, где располагается Визенгамот, а вот где вышел, не видела. Надо будет как-то аккуратно поинтересоваться у него на этот счет. Еще одна занимательная мысль — если авроры и правда могли заподозрить Малфоя, то каким алиби он прикрылся? Я-то знаю, где и с кем его светлейшество был в ночь убийства, но не станет же он об этом говорить кому попало. Аргус Филч… мне вспоминается жгучее чувство вины на его лице. И определенно — нежелание говорить о чем-то. Ничего, я знаю человека, который развяжет ему язык. Я направляюсь в свой Отдел, быстро пишу на обрывке пергамента записку и, сложив самолетиком, отправляю искать адресата. Ответ не заставляет себя ждать — через несколько минут послание возвращается. Снизу моих корявых строчек с прыгающими буквами знакомым узким почерком приписано: «Я занят». Пальцы мои сами собой рвут клочок пергамента, и я снова смотрю на часы. Подожду немного, да пойду на поиски сама. * * * Ближе к шести часам я не выдерживаю и отправляюсь в Аврорат — все эксперименты с темномагическими заклинаниями и чарами проводятся там в специальной, надежно защищенной комнате. Наталкиваюсь на Томпсона. Тот, бледный и утомленный, идет на выход, что-то обсуждая с двумя аврорами. Мой начальник и сам раньше носил алую мантию, но вызвался возглавить ОВМ, когда было объявлено о его формировании. — Вы закончили? — спрашиваю я после приветствий. — Выяснили что-нибудь? Томпсон качает головой: — Результаты есть, но их пока немного. Поговорим завтра в Отделе. — Хорошо, — говорю. — А где Снейп? Волшебник удивленно приподнимает брови, не понимая, зачем я спрашиваю, но отвечает: — Ушел около часа назад. Чертыхнувшись, я вылетаю из Аврората, сопровождаемая озадаченным взглядом Томпсона. * * * Еще какое-то время у меня занимает, чтобы выяснить, где Снейп теперь живет, ведь его дом был разрушен в конце войны. И вот я стою такая, колочу в хлипкую дверь номера в «Дырявом котле». Дверь распахивается, я открываю рот, чтобы начать с порога предъявлять претензии, да так и щелкаю зубами, потому что передо мной стоит Панси, мать ее, Паркинсон, и не просто так стоит, а полуголая, лишь в канонической белой мужской рубашке. Смерив меня взглядом, она лениво улыбается и прислоняется к косяку, уперев руку в бок. — Чего надо, Браун? — Снейп где? Легок на помине. Выходит, — на нем только брюки, худющий и жилистый, с этими своими непропорционально длинными руками, — и еще смеет делать недовольное лицо. — У тебя есть серьезный повод выламывать дверь? Глаза невольно задерживаются на побледневшей Темной метке. — Надо поговорить, — хмуро бросаю я ему. Запах секса и приторно-сладких духов бьет в нос, выводя из себя. — Я весь внимание. — Нет уж. Это конфиденциальная информация. — Я не болтаю, — доверительно сообщает Панси, не шелохнувшись. — Снейп, говорить будем по делу, так что заканчивай сеанс, отдавай девушке деньги за услуги и спускайся вниз. — Ах ты потаскуха! — Паркинсон кидается на меня с кулаками, но Снейп, обхватив ее за талию, затаскивает назад в комнату и захлопывает дверь у меня перед носом. А мне что, ждать у порога? Сбегаю вниз по лестнице, в нетерпении плюхаюсь за свободный столик. В их же интересах поторопиться, чем бы они там ни занимались. Вниз они спускаются почти сразу. Хмыкнув, Панси проплывает мимо меня, покачивая бедрами, к выходу из «Котла». — Я думал, мы с тобой все прояснили, и ты не будешь ревновать, — Снейп садится напротив меня, застегивая манжеты на рукавах. — Размечтался. Я несколько часов ждала тебя в Министерстве! Он усмехается и заказывает себе ужин у подошедшего официанта. — Ты же не против, если я поем, пока выслушиваю твою «конфиденциальную информацию»? — спрашивает он с иронией. — За сегодняшними событиями совсем некогда было. Проглотив комментарий насчет того, что можно было бы поесть и перед тем, как трахать Паркинсон, или может быть даже в процессе, я рассказываю о Филче и своих подозрениях. Снейп выслушивает меня с бесстрастным лицом, не перебивая. Когда я заканчиваю, ему как раз приносят заказ. — Во-первых, — говорит он, педантично разрезая отбивную на идеально ровные куски, — я, конечно, польщен, но почему ты не обратилась с этим к своему начальству? — Грейнджер сказала тебя не трогать. Она вообще, по-моему, не верит, что Филч с этим как-то связан, и… — Он и не связан, — невозмутимо роняет Снейп. Я подаюсь вперед: — Так вы уже кого-то нашли? — Пока нет. — Тогда откуда ты можешь знать? Скажешь, бывают такие совпадения — его подругу зверски убили, применив неизвестный ритуал, а он вдруг стал волшебником? — Вообще-то, в обратном порядке. — Это мы еще не проверяли по маггловской базе, были ли похожие нераскрытые убийства в то время, когда он ушел из Хогвартса! — я начинаю заводиться и говорить громче. — Что, если… — Нет, — отрезает Снейп, — ты несешь чушь. Просто поверь мне на слово — не существует ритуалов, даже темномагических, чтобы сделать из сквиба волшебника. Ни жертвоприношений, ни плясок на могилах, ни купания в крови, или что ты там себе навоображала. Сижу, надувшись. Все еще пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить ему свои доводы. Он заканчивает есть, вытирает рот салфеткой и бросает ее на стол. — И вот ради этого мне пришлось прервать первый за шесть лет секс. Нелепые предположения и пережаренная отбивная. — Уж извини, — язвительно бросаю я. — Думала, даже если ты мне не поверишь, то согласишься припугнуть Филча. Он бы сразу раскололся. Снейп тяжело вздыхает, на мгновение прикрывая глаза. — Девочка, ты преувеличиваешь силу моего обаяния. Аргус Филч опасался любого волшебника, когда был сквибом. Теперь же, если он и правда обрел магию, мое присутствие не заставит его говорить, что бы он ни скрывал. Некоторые мои действия — возможно, но я не вижу достаточных оснований применять к нему силу. Тем более сейчас, когда я на испытательном сроке. То, как он говорит, что мог бы пытать Филча, если бы не нежелание замарать белые перчатки, заставляет меня опомниться. Я хотела натравить Снейпа на, вероятно, невиновного человека. Что со мной творится? Неужели события моей жизни в целом и последних дней в частности превратили меня в тот молоток, которому везде мерещатся гвозди? Или же сказывается общение с Малфоем, который привык к агрессивному решению проблем? Снейпа, наверное, забавляет буря эмоций, промелькнувших на моем лице, потому что он говорит мне, вставая: — Не забивай этим свою голову. Расследованием занимаются неглупые люди, и в твоем столь активном участии нет необходимости. Иди и делай то, что у тебя получается гораздо лучше… Сейчас опять скажет что-то похабное. — …ублажай Люциуса. Ну, точно. Медленно поднимаюсь из-за стола. — И правда. Люциус. Вот уж у кого и отбивные всегда в порядке, и секс гораздо чаще, чем раз в шесть лет. Снейп скалит в неприятной улыбке свои желтоватые зубы и, швырнув на стол деньги, уходит обратно в номер.