Exodus L.B.

— Авроры! Среди вас сегодня есть те, кто входит под Купол первый раз, поэтому я повторю все, что вы уже знаете. Однако это не означает, будто вы должны расслабиться и думать о своем. Всем! Слушать! Меня! Это понятно?! — Да, сэр! — раскатом пробегает по шеренгам. Я стою почти посередине, сложив, как полагается, руки за спиной, и крик двух десятков младших авроров захлестывает меня с обеих сторон. Особенно бьет по ушам бас Зориата, который рявкает во всю свою луженую глотку. Ни в чем человек меры не знает. — Отлично. Итак, посмотрите туда. Инструктор, прохаживаясь перед нами, драматичным жестом вытягивает руку в сторону Купола. Расположенный в дальней части Тренировочного зала, Купол выглядит так, будто какой-то чудак решил удалить стену и открыть тем самым путь наружу. Вот только зал находится на самом нижнем уровне Министерства, настолько глубоко под землей, что мне даже некомфортно об том думать, и за его стеной уж точно не растет тропический лес — а сегодня Куполу придали именно такую форму. Еще вчера это были скалы и песок. Камни загораживали обзор так же, как сегодня это делают увитые лианами стволы деревьев, и пока мы не пересечем желтую линию, отделяющую Купол от остальной части зала, будет практически невозможно рассмотреть, что же находится за ними. Умом я понимаю: желтую линию и настоящую стену Тренировочного зала разделяют пара десятков футов, и, встав сбоку, под определенным углом, можно увидеть истинные размеры Купола, пространство с наложенными на него чарами Расширения. Однако же мы войдем туда — и окажемся в местности, занимающей около сотни квадратных миль (точные размеры мне не смог сказать даже Мордекай), реалистичной настолько, что легко будет забыть о ее искусственном происхождении. Даже находясь по эту сторону, я могу различить каждый листик на дереве и каждую каплю росы. Что же будет, когда добавятся звуки и запахи? Это настолько первоклассное волшебство, что я только диву даюсь. Никто из известных мне ныне живущих магов не смог бы сотворить подобного — да что там, никто даже не может толком объяснить, как это работает! Старшие авроры способны лишь менять внешнюю форму Купола, превращая для разнообразия зеленый лес в пустыню, но все его внутренние свойства остаются неизменными. «Внутренние свойства» — это слова Мордекая, и я пока не в курсе, что они означают. Он сказал, в свое время я получу все объяснения. Меня это немного напрягло, но спорить я не стала. Инструктор, дав налюбоваться на весь этот ботанический сад, обводит нас взглядом и говорит: — Купол устроен таким образом, что там действуют все известные вам природные законы. Внутри дует ветер, светит солнце и идет дождь, а камень, подброшенный в воздух, упадет на землю с обычной скоростью. Но! Будь Купол таким же, как реальный мир, мы бы не смогли отрабатывать в нем действия при чрезвычайных ситуациях и сильные заклинания, не рискуя при этом получить травмы — а без этой возможности Купол стал бы простым парком с красивым видом и не более того. Поэтому… В руке инструктора появляется небольшой предмет круглой формы. — Каждый из вас получит такой амулет, его нужно будет надеть на шею. Эта вещь позволит вам не только долгое время находиться под воздействием чар Пространственного расширения, но и получать любые поражения, оставаясь невредимыми. Точнее сказать, невредимыми вы выйдете из Купола в реальный мир. Находясь там, вы будете воспринимать все повреждения, как настоящие, увидите свою кровь и почувствуете боль — но это все иллюзия, призванная служить созданию наибольшей достоверности. Не пытайтесь снимать амулет и проверять, что будет — сразу скажу: не будет ничего, вас просто выбросит из Купола. Впрочем, если кто-то из вас решит, что не готов к тяжким испытаниям, — инструктор скользит взглядом по нам с Андерсон, — валяйте, снимайте. Катитесь домой к маме с папой, поплачьте там под пледом в уютном креслице. Но потом даже не просите принять вас обратно в программу тренировки! Это понятно?! — Да, сэр! — злобно рявкаю я вместе со всеми. Не дождетесь! — Далее. Для выполнения сегодняшнего задания вы разделитесь на две группы, в каждой из которых я выбрал командира. Войдя в Купол, группы стартуют с разных позиций, чтобы не мешать друг другу… на первых порах. Цель — дойти до условленной точки, о которой известно командирам, с наименьшими потерями. Побеждает та группа, в которой «живыми» останется наибольшее количество бойцов, включая командира — потеряв его, можете сразу снимать амулеты, вы провалили задание. На протяжении всего маршрута вам будут попадаться препятствия, которые могут существенно сократить численность группы — и тут в дело снова вступают амулеты. На них по принципу Приори Инкантатем записываются все использованные вами заклинания, и когда вы вернетесь, я их проверю. Поэтому для того, чтобы успешно пройти испытание, вам недостаточно просто следовать за группой — вы должны активно участвовать в устранении препятствий, выполняя распоряжения своего командира. Итак… Добсон, Полкли! Зориат выходит вперед с самодовольной рожей и встает по правую руку от инструктора. Место с противоположной стороны занимает та самая миниатюрная брюнетка, партнерша Дина на тренировках. Я видела ее в деле, но не думала, что она настолько крута — ведь не станут кого попало делать командиром отряда? — Вот эти двое сегодня отвечают за вас. Что ж, мы и так уже потратили кучу времени, делимся на группы. Те, чьи фамилии я назову, идут к Полкли, все остальные — к Добсону. Андерсон! Брэвис! Берн!.. Пэтти и еще двое быстро следуют к своему командиру; проходя мимо инструктора, каждый получает свой амулет. А я сталкиваюсь взглядом с Зориатом — по мере того, как список фамилий подходит к концу, он смотрит на меня все более и более мерзко. Мою фамилию инструктор не называет. Ну разумеется. Вместе с оставшимися аврорами я подхожу за своим амулетом и, повесив его на шею, встаю как можно дальше от своего командира. Препятствия на маршруте, да? Похоже, моим главным препятствием станет тот, кто сегодня «отвечает за меня». С другой стороны, Зориату выгодно, чтобы в группе оставалось как можно больше бойцов. Что перевесит — личная неприязнь или желание победить? Первой в Купол, выстроившись в цепочку, заходит группа Полкли — одиннадцать человек, столько же, сколько нас. Дождавшись, когда последний из них скроется между деревьев, Зориат обращается к стоящему возле меня парню: — Идешь последним, сразу за ней, — он тычет в меня пальцем. — Следи, чтобы она нас не подставила. Вляпается — сразу бросай. Наверстаем. — Придурок, — говорю я. Зориат отворачивается и командует: — Вперед! Поговорим уже на месте. Ну что, вот я и здесь. С замирающим дыханием ступаю на желтую линию, пересечь которую хотела так давно. Мой самый важный экзамен, проверка всех моих способностей. И успех его целиком зависит от идиота, который меня ненавидит и кинет при первой же возможности. О чем вообще думал инструктор?! — Эй, — парень, которого ко мне приставил Зориат, подходит сзади. — Ты идешь? Я огрызаюсь: — Разумеется. Не бойся, я не такая уж тупая, в собственных ногах не путаюсь. — Я знаю, — спокойно отвечает он. Мне становится неловко. — Ты… Хойт, верно? Мы учились на одном курсе. Ты был на Хаффлпаффе. — Да. А ты Лаванда, Гриффиндор, — он слегка улыбается; это его «Гриффиндор» звучит, как диагноз. — Может, пойдем уже? Не стоит отрываться от группы. — Я иду. Я просто… — Знаю, первый раз. Не бойся, Зор умеет вести отряд. Ты главное слушай его и смотри, что делают остальные. Милый аврор — это что-то новенькое. Настолько, что повестись может только полный недоумок. Но выяснять причины его благожелательности некогда, нам правда пора идти. — Ладно, — говорю я. И, набрав в грудь побольше воздуха, делаю шаг вперед. * * * Чего бы я ни ждала от Купола, реальность затмевает собой все фантазии. Гулкий прохладный Тренировочный зал, а вместе с ним и осенний Лондон остаются позади. За желтой линией со всех сторон на меня обрушиваются тропики — влажные, до невообразимого душные, и одежда липнет к телу с первых же секунд. Перепад такой резкий, что создается впечатление, будто я вошла с улицы в парилку. Кажется, тут сейчас день, но солнца не видно, настолько густо переплетены наверху кроны вечнозеленых деревьев и лианы. Под ногами — ковер из мха, мягкого и пружинистого, кое-где присыпанного бурыми листьями, источающими слабый прелый запах. Мох покрывает почву и камни, наползает на стволы деревьев, и в первую секунду это сбивает с толку, заставляя потерять из виду путь, по которому ушла наша группа. Но в сумеречной звонкой тишине, изредка нарушаемой щебетанием птиц, хорошо слышны негромкие голоса. Похоже, авроры остановились не так далеко. Когда мы с Хойтом догоняем их, уже вовсю идет обсуждение задания. Скрестив руки на груди, Зориат деловито вещает: — Цель находится на юго-востоке, точное расстояние неизвестно. Увидеть сверху ее нельзя, все возможности для трансгрессии предусмотрены и пресечены, добираемся на своих двоих. Группа Полкли заброшена примерно в миле от нас, так что какое-то время они нам не помешают, но все равно нужно быть начеку. Итак, кто скажет, с чем мы имеем дело? — Джунгли Амазонии, — начинает девушка-аврор, хмуро рассматривающая что-то среди лиан наверху. — Местные разновидности дьявольских силков, цапня и ядовитой тентакулы — самые поганые в мире. — Избегайте касаться подозрительных растений, — кивает Зориат. — Дальше? — Акромантулы, — говорит кто-то. — Да, но на такую большую группу они не нападут. Еще? — Глизень, бирюзовый древолаз — без антидота яд убивает за десять часов. — Точно, а до этого предстоит корчиться в страшных муках. Но учтите, пока не пройдет десять часов, вы останетесь с отрядом, — наш добрый командир хмыкает. — Еще? По мере того, как растет список возможных опасностей, я нервничаю все больше, с опаской оглядываясь по сторонам. Как здесь могло оказаться столько волшебных тварей? Их подбросили те, кто готовил сегодняшнее испытание? Или они тоже ненастоящие, а созданные магией Купола? Но тогда… — Здесь могут быть смеркуты? Они, вроде как, в тропиках обитают. Все оборачиваются ко мне. — Могут, — отвечает девушка-аврор, которая говорила самой первой. — В Куполе может быть все, что угодно. Чудесная новость. Одно из самых жутких волшебных созданий находится где-то поблизости, дожидаясь наступления темноты, чтобы присосаться к чьему-нибудь лицу, задушить и сожрать, не оставив ни косточки. — Ясно. Ну, тогда хорошо, что нам тут не нужно ночевать. — Может быть, и придется, — пожимает плечами один из авроров. — Иногда, если задание рассчитано не на боевые действия, а на прохождение препятствий, это занимает пару дней. — Что?! — я удивленно смотрю на остальных. — Вы никогда не уходили в Купол дольше, чем на пару часов! Зориат ржет, но как-то без огонька — взгляд его неотрывно исследует окружающие нас непролазные дебри. — Столько трепа было, а про это забыл… Тоже мне инструктор. — В Куполе сжимается не только пространство, но и время, — объясняет мне Хойт. — Одни сутки здесь примерно равны двум часам снаружи. Пока я перевариваю эту неожиданную информацию, Зориат продолжает: — В любом случае, смеркуты и прочие твари не атакуют большие группы, а если мы задержимся тут надолго, отдыхать будем по очереди. Помните — для нас опаснее всего группа Полкли. Если эта бешеная сука потеряет людей в ловушках, она попытается достать нас, чтобы увеличить свои шансы на победу. Я видела, как дерется малютка Полкли, и мне никогда не придет в голову меряться с ней силой, но «бешеная сука» — это совершенно другой уровень. Определенно, я о ней чего-то не знаю. — А мы? — спрашиваю. — Если людей потеряем мы? Но мой вопрос Зориат игнорирует. Он произносит заклинание, и его волшебная палочка, крутанувшись на ладони подобно стрелке компаса, указывает нужное нам направление. — Выдвигаемся. Идем по трое в линию, смотрим в оба. Без необходимости не шумим, но особо не прячемся — кому надо, и так нас найдут. Вперед! Скорость мы сразу набираем приличную, не бег, но очень быстрый шаг. Вот где мне пригодится бесконечное наматывание кругов по периметру Тренировочного зала! При этом тройка, идущая первой, вынуждена буквально прорубать нам путь, рассекая заросли при помощи Диффиндо — а ведь это дополнительная нагрузка. Остальные, подняв палочки и следя за флангами, двигаются за ними. Зориат, кстати, не лезет на передовую, заняв позицию в середине второй шеренги, но оно и понятно — попади кто-то другой в ловушку, группа переживет, а без командира задание будет считаться проваленным. Мы с Хойтом замыкаем отряд; идем себе по проложенной до нас дорожке, почти не напрягаясь, лишь изредка проверяя тылы. Было б и вовсе похоже на приятную прогулку по лесу, если бы мне все время не казалось, что за спиной у нас кто-то есть. Я оглядываюсь в два раза чаще моего напарника, хотя не чувствую чужой магии. То ветка хрустнет, то зашелестят листья раскидистого папоротника — может, это какая-нибудь безобидная ящерица и во всем виноваты мои напряженные до предела нервы, но от малейшего подозрительного звука у меня зудит между лопаток, словно туда воткнулся чей-то недобрый взгляд. Стоит ли говорить об этом аврорам? Хойт выглядит спокойно-сосредоточенным, хотя слышит и видит то же, что и я, а опыта у него все-таки побольше. Не хочется быть поднятой на смех из-за чрезмерной бдительности — и я шагаю, усиленно мотая головой во все стороны, но молча. — Земля, слева, — внезапно говорит девушка, идущая по левую руку от Зориата. От звука ее голоса я едва не подпрыгиваю, опуская, как и все, палочку в указанном направлении. Там действительно что-то шевелится, едва заметно, стелясь по земле в тени кустарников — что-то очень длинное. Змея? Однако аврор не стала бы обращать внимания на обычную змею. Она швыряет сгусток света в кусты, и на мгновение мне кажется, что она их подожгла — все в радиусе десятка футов озаряется нестерпимо ярким светом. По зарослям пробегает волна, раздается шипение и треск, затем все стихает. Отряд двигается дальше, никто не комментирует произошедшее. Я могу лишь догадываться, что это было — если судить по типу заклинания, которое использовала аврор, существо испугалось одного лишь яркого света. Длинное, боится света — та самая «поганая» амазонская разновидность дьявольских силков, про которую говорили в начале пути? Обычно они смирные, не трогают тебя, пока ты не трогаешь их, но, похоже, местная флора намного активнее британской. Настолько, чтобы ползти за нами, дожидаясь возможности схватить кого-нибудь за лодыжку и утянуть в дебри, куда остальные на помощь так сразу не пробьются. Может, это силки преследовали нас все время, а я и не поняла? Соберись, Браун! Тебе надо заработать очки на личный счет, для чего хорошо бы перестать тормозить и начать соображать головой! Сейчас будет очень кстати, если из-за деревьев выпрыгнет какая-нибудь огромная злобная хрень, а я рассеку ее надвое заклинанием, которое показал мне недавно Мордекай. Но, как назло, за нами больше никто не идет, не ползет и не летит, даже ощущение слежки пропадает. Яркая вспышка света надолго отвадила от нас даже самых агрессивных обитателей леса, к тому же, как и сказал Зориат, мало кто из них рискнет напасть на такую большую группу волшебников. Те дьявольские силки, ну или что это такое ползло между кустов, были какие-то совсем отмороженные. В следующие полчаса нам попадается только цапень, замаскировавшийся под огромный трухлявый пень с кривыми узловатыми корнями, да парочка мелких неоново-лиловых глизней, лениво ползущих по стволу поваленного дерева. И то и другое мы просто обходим стороной. Я подумываю над тем, чтобы трансфигурировать рукава своей футболки, сделав их подлиннее — мало ли где тут можно ненароком вляпаться в слизь, оставленную ядовитыми улитками, — как вдруг идущая первой тройка резко останавливается. — Впереди что-то есть, — говорит один из авроров, не оборачиваясь. — Проверь, — отрывисто командует Зориат. Я не вижу, что привлекло внимание аврора, но идет он так, словно под ногами у него вот-вот разверзнется пропасть. Остальные следят за ним, нацелив палочки, пока он не скрывается за деревьями. Наконец оттуда раздается крик: — До этого места безопасно! Но создайте Головной пузырь! Мы делаем, как он говорит, и подходим ближе. С каждым шагом зеленая «крыша» над головой редеет, пропуская солнечные лучи, а во мне растет тревога, но не та необоснованная, которая была прежде — какая-то липкая, холодная, та, что накатывает от предчувствия беды. Когда я вижу причину нашей остановки, то понимаю, откуда возникло такое чувство. Ушедший вперед аврор стоит на окраине леса, там, где еще есть деревья и некоторая растительность. Буквально в шаге от него все заканчивается, будто уничтоженное, отсеченное под одну линию. Дальше идет пара футов голой почвы, следом же… Болото из флуоресцентно-зеленой жижи тянется в обе стороны, насколько хватает глаз. Жижа колышется и хлюпает, вверх от нее поднимаются прозрачные испарения, отчего кажется, словно сам воздух дрожит. Испарения эти крайне ядовиты, а зеленая субстанция, их производящая, по свойствам превосходит все известные кислоты. Ожоги от нее неизлечимы, они быстро расползаются по телу, плавя и мясо, и кости — даже если изначально был поврежден совсем небольшой участок. В учебниках это называлось просто «тина» или «студень» — изобретенная когда-то гоблинами для охраны своих подземных палат с сокровищами, она часто выходила из-под их контроля, разъедая и камень и сталь, затопляя собой все вокруг, и прорывалась наружу. Гоблины давно перестали ее использовать, но до сих пор встречаются места, где разлитый смертельный студень свидетельствует об уничтоженном хранилище. Однако я впервые вижу его в таком огромном количестве. Да еще посреди непролазных джунглей — разве в Куполе не должно быть все правдоподобно? Ведь в Южной Америке гоблины никогда не водились, откуда же тут взяться их хранилищу? Зориат делает несколько пассов волшебной палочкой — проверяет, далеко ли распространяется опасный участок и можно ли его обойти. Бесполезно, я и без проверки догадываюсь — предполагается, что мы должны найти способ перебраться через студень. — Трансгрессируем? — высказываюсь вслух. Противоположный «берег» болота хорошо видно, шириной оно от силы полсотни футов. — Попробуй, — Зориат делает приглашающий жест, скривив губы. — Студень охранял сокровища гоблинов, — подает голос молодой аврор. — Он же сделан так, чтобы не допускать трансгрессии. Тебя затянет внутрь болота. Я мысленно содрогаюсь, представив, каково это — оказаться с головой погруженной в кислоту. Инструктор сказал, что все полученные в Куполе повреждения ненастоящие, что обратно мы вернемся целыми и здоровыми — но боль же ощущается, как если бы все было реально. А от боли может и разрыв сердца случиться; он что, тоже по возвращении пройдет? Зориат говорит: — На создание прочной переправы уйдет слишком много времени. Значит, путь один: будем переносить друг друга, — пробежав взглядом по ряду авроров, он останавливается на мне: — Дамы вперед. Кто бы сомневался. Трансгрессию студень притягивает, так с чего этот осел решил, будто левитация сработает? Нихрена он не знает, вот что, просто решил проверить на мне. Уронит — прибью. Я сполна даю это понять своим взглядом. Но делать нечего, все смотрят на меня выжидающе; кто-то все равно должен быть первым, так чем я лучше других? Приходится позволить Зориату направить на меня волшебную палочку и поднять в воздух. Любые заклинания несут на себе отпечаток человека, их накладывающего, и заклинание левитации не исключение. Чары Зориата обхватывают меня невидимым грубым кулаком, резко отрывая от земли, а когда я набираю нужную высоту, тормозят, встряхнув как тряпичную куклу. Не верю, что он настолько топорно владеет этим заклинанием — просто хочет проучить меня. Проплывая над болотом, я подавляю неосознанное желание поджать ноги. От кислотных испарений защищает Головной пузырь, иначе мои легкие давно бы уже сгорели, а через кожу за такое короткое время они не впитаются. Еще я отчаянно боюсь глянуть вниз, поэтому сверлю взглядом место, куда должна приземлиться — ровная земля, в шаге от которой снова начинает расти мох и папоротник, скорее же, ну… И тут я начинаю тормозить, а спустя несколько мгновений замираю окончательно. Прямо посередине чертова болота. Дернувшись, оборачиваюсь — Зориат смотрит мне в глаза, расчетливо улыбаясь. — Посмотри, не видно ли чего вокруг. Сверху должен быть хороший обзор. Сукин сын! Я судорожно верчу головой по сторонам — лишь бы отвязался. — Нет! Одни деревья! Вокруг и правда, насколько хватает глаз, простираются сплошные темно-зеленые дебри, теряющиеся вдалеке в сизой дымке. Не видно ни реки, ни какой-либо возвышенности. — Ты уверена? — переспрашивает Зориат с издевкой. Авроры стоят чуть позади него, наблюдая за происходящим с отстраненным видом, и никто не собирается вмешиваться. Даже доброжелательный Хойт не оспаривает поступки своего командира — потому что это тоже часть проверки. Чистоплюям в Аврорате не место. А мне все кажется, что хватка невидимого кулака вот-вот ослабнет — и тогда меня ждут самые мучительные десять-пятнадцать секунд моей жизни. На седьмом курсе я испытала на себе действие Круциатуса — наверное, будет нечто похожее, только дольше… Чего они все ждут, эти глазеющие молчаливые авроры, эти холодные ублюдки? Что я разревусь и попрошу прощения, за что бы то ни было? Страх клокочет в моей груди, страх и обида — но чтобы сломать меня, их недостаточно. Так я говорю себе, а потом набираю в грудь побольше воздуха и гаркаю: — Уверена! Но если присмотреться, наверняка увижу Полкли, которая уводит победу у тебя из-под носа, Добсон, твою ж мать! Зориат вполне предсказуемо свирепеет и пучит на меня глаза. А вот авроры перестают строить постные мины и, я готова поклясться, едва сдерживают смех, даже те, кто до этого со мной ни словом не перекинулся. Они бросают взгляды на своего командира — как тот поступит? Какой ответ позволит ему сохранить лицо в этой ситуации? Мне это сейчас и самой очень, вот очень интересно! Уронит меня — уменьшит общие шансы победить, да и уважения ему это не добавит. Пропустить мои слова мимо ушей тоже нельзя. Ну так что выбираете, аврор Добсон? На землю он меня буквально швыряет. Прислонившись спиной к дереву, чтобы перевести дыхание, я наблюдаю, как переправляются остальные — кто-то быстрее, кто-то медленнее, едва ли не с трудом. Немного придя в себя, отправляю в лес пару заклинаний для разведки — людей нет, крупных хищников тоже. Когда на противоположной стороне остается один лишь Хойт, Зориат знаком велит мне его отлевитировать, а сам, нетерпеливо убрав Головной пузырь, отходит вглубь леса. Вот и замечательно, с самого начала бы так — поменьше ссор, побольше шансов для Лав-Лав проявить себя. Левитация дается мне легко, я даже горжусь тем, как плавно, но в то же время стремительно Хойт поднимается вверх и летит над ядовитым болотом. Никаких рывков, никакой тряски, десять секунд — и готово! Хойт касается ногами земли, улыбаясь мне одобрительно. Я уже собираюсь отвернуться и сказать командиру, что мы готовы двигаться дальше, но тут мой напарник делает шаг вперед — на участок твердой почвы, по которому до него прошел не один человек, я в том числе… … и проваливается по щиколотку в углубление, из которого с шипением брызжет кислотная зеленая жижа. От его истошного вскрика кровь стынет в жилах. Я даже не осознаю, что делаю, меня будто швыряет к нему, я успеваю поймать Хойта, прежде чем он упадет, потянуть на себя. И этот отвратительный чавкающий звук, с которым его нога выходит из страшного капкана — для меня он звучит едва ли не громче крика. Сразу четыре пары рук приходят на помощь, выдергивают у меня Хойта, тащат его в лес, подальше от болота, где укладывают на ковер из мха, чтобы оказать первую помощь. Я медленно, как сомнамбула, следую за ними, стараясь не смотреть на искалеченную ногу, но дымящийся ожог притягивает взгляд. Мерлин и Моргана… Только теперь понимаю, что это был за звук — стопа Хойта осталась в той ямке, крошечной, мать ее, ямке! Как это могло случиться?! — Охлаждайте до колена! Я попробую остановить поражение! — девушка-аврор, закусив губу, водит палочкой над раной, пока еще двое поливают ногу ледяной водой в попытке удалить остатки кислоты. Но все бесполезно — ожог продолжает дымиться, распространяясь вверх, и сквозь остатки плоти я вижу, как плавится и пузырится берцовая кость. Сглатывая подкатывающий к горлу комок, без конца повторяю про себя — это все не по-настоящему, из Купола Хойт выйдет на обеих ногах, с ним все будет в порядке… стоп, так почему же он все еще тут, зачем заниматься иллюзорной раной, причиняющей ему столько боли, если можно снять амулет и вернуть его обратно?! Хойт заходится новым криком и дергается в сторону. Авроры вынуждены прижимать его к земле, чтобы конвульсивные движения не мешали им работать. Кто-то толкает меня, и я ударяюсь спиной о ствол дерева, поднимая очумелый взгляд. — Ты! — Зориат встряхивает меня за плечо, глядя так, будто готов убить на месте. — Довольна, дура безмозглая?! Хлопаю глазами, не понимая, о чем он вообще говорит. Нет… Постойте-ка, он думает, я не смогла донести Хойта до берега и уронила в студень?! Я открываю рот, чтобы возмутиться, но тут же понимаю, как это будет звучать — мои оправдания никому не интересны. — Эй, это не она, — начинает кто-то из авроров — не все они сразу отошли от края болота, некоторые наверняка видели, как я переносила Хойта. Но Зориат уже ничего не слышит, рыча мне в лицо: — Говорил же — нечего тебе тут делать! Думала, раздвинула ноги перед кем надо, и для тебя все двери открыты?! Здесь не игровая площадка для малфоевских шлюх! — он со злобой бьет огромным своим кулаком по дереву прямо возле моей головы, заставляя вздрогнуть. — Макнуть бы тебя саму в эту жижу, да не ногой, а башкой твоей ненормальной! Чтоб на шкуре своей прочувствовала, каково это! Я молчу, не сводя с него глаз, пока он орет на меня. Молчу, потому что вижу — он дошел до предела и действительно готов сделать все, о чем сейчас говорит, стоит мне только вякнуть. Это в Тренировочном зале было весело его дразнить и раз за разом пытаться хоть несильно, но наподдать. Условия изменились, и не в лучшую для меня сторону. — Зориат, — раздается слабый голос. Хойт, белый как полотно, уже не кричит и не мечется от болевого шока — из-за угрожающего рева Зориата над моим ухом я этого не заметила. Да и сам Зориат, видимо, тоже. Девушка-аврор сумела остановить распространение ожога и теперь мастерски забинтовывает пострадавшую конечность. Хойт сидит, опираясь на товарища, и лишь прикрывает глаза, когда бинты, сорвавшись с волшебной палочки сами стягиваются в узел. Заживляющую мазь на раны не накладывали — в ней под Куполом нет смысла, ее нам сюда и не дали, как и болеутоляющее. Получается, из медицинских средств можно использовать только те, что создаются заклинанием. Какой-то чересчур суровый реализм — при любой реальной операции у авроров с собой всегда есть аптечка. — Там был провал, присыпанный землей, — сипло говорит Хойт. — Должно быть, вы все прошли по нему… понемногу выдавливая студень на поверхность. Мне просто… не повезло. Зыркнув на меня еще раз, Зориат отодвигается и начинает как ни в чем не бывало раздавать указания: — Наколдуйте носилки. Нести в центре отряда по двое, сменяясь каждый час. Да поживее, и так время потеряли. Вот так-то. Значит, наплевать, что Хойт всю дорогу будет испытывать адскую боль — лишь бы дойти до цели полным составом. Он мертвецки бледен, но не возражает. Позволив уложить себя на носилки, Хойт закрывает глаза и, кажется, теряет сознание — удивительно вообще, что до этого продержался. Я вызываюсь левитировать носилки, вместе с девушкой-аврором, которая оказывала первую помощь. Может, мне это мерещится, но она тоже посматривает на Хойта с тревогой, и, когда наш отряд продолжает пробираться сквозь джунгли, я тихо спрашиваю у нее: — Если ему станет совсем плохо, амулет сработает сам? Или нужно следить за его состоянием, чтобы не… пропустить момент? Иллюзия или нет, плохо-то ему по-настоящему. — Амулет отслеживает жизненные показатели, не позволяет довести до… крайних случаев, — отвечает аврор, глядя перед собой. — То есть, если у Хойта начнет останавливаться сердце, его просто выбросит из Купола? — Да. — Но до этого момента мы будем пытаться донести его к цели? — Верно. Она отделывается от меня односложными ответами, явно не желая обсуждать приказы Зориата. Что ж, каким бы придурком он не был, я могу понять его решение. В реальных условиях не всегда бывает возможность отослать пострадавшего в безопасное место, приходится нести его с собой до конца. А сейчас, к тому же, от итоговой численности группы зависит победа в испытании. В следующий час пути нам попадается лишь всякая мелочь вроде ядовитых растений и что-то наподобие старых гоблинских ловушек, не слишком хитрых — все это группа без труда обнаруживает заранее и обходит стороной. В чем вообще смысл такого испытания? Потрепать нервы постоянным ожиданием нападения? Быстрый темп, заданный с самого начала, и жара начинают меня выматывать, но я еще могу продержаться примерно столько же, а то и больше. Вероятно, главные трудности поджидают нас в конце пути — будет проверка на способность сражаться, что называется, на последнем издыхании. Я продолжаю механически переставлять ноги, понимая, что от моего решительного настроя почти ничего не осталось. Слишком уж привыкла сталкиваться с трудностями мгновенно, наскоком, и точно так же решать их. А ведь так бывает далеко не всегда. Бывают многодневные засады, когда твоя единственная задача — терпеливо наблюдать за происходящим, и утомительные переходы вроде этого… Я ждала боя, схватки, адреналина — и реальность мало соответствует моим ожиданиям. — Эй, — слышу я рядом с собой, и опускаю глаза. Лежащий на носилках Хойт смотрит на меня из-под полуприкрытых век, пытаясь изобразить улыбку. — Что, все немного не так, как ты представляла, да? У него половины ноги нет — а он собирается поговорить о моих расстроенных чувствах? — Да ты настоящий легилимент. Хойт фыркает и морщится от боли. Он пытается привстать на носилках, чтобы рассмотреть свою изуродованную конечность, но останавливается на середине движения и ложится обратно. Правильно, незачем на такое смотреть. — Когда выйдем из Купола, слягу дня на два, — говорит он, глядя вверх, на кроны деревьев. Сколько мы ни идем, они все время сомкнуты над нашими головами, не пропуская практически ни единого лучика света. — Это почему же? — Фантомные боли, — поясняет Хойт. — Ран нет, а болит так, будто есть, даже зелья почти не справляются. Купол хорошо умеет обманывать. Даже слишком хорошо… Занятно. Этому наверняка есть какое-то логичное объяснение. Зелья не блокируют боль, они устраняют ее причину. А если устранять нечего? Если абсолютно здоровое тело посылает в мозг сигналы о том, что оно повреждено? Для такого, кажется, у волшебников и зелья-то нет. Но я могу ошибаться. Зелья — не мой конек. — Ты когда-нибудь пил маггловские таблетки? — спрашиваю я. — Не знаю, как они насчет фантомных болей, но можно попробовать. Я принесу на тренировку и дам кому-нибудь из твоих. Хойт благодарно кивает и смотрит на девушку-аврора, которая идет по другую сторону носилок и делает вид, что вообще не слышит нашего разговора. — Элис. Ты… — он прерывается, снова зажмуриваясь от нахлынувшей боли. — Ты возьмешь у Лаванды таблетки? Мы с Элис переглядываемся поверх него. Она колеблется, но потом говорит с неохотой: — Возьму. Вот и отлично. Теперь я знаю на одного нормального аврора больше. — Ты говори, как у тебя дела, — шепчу я Хойту. — Если… — Я продержусь столько, сколько будет нужно, — отвечает он, но в голосе его не слышно уверенности. — Зориат не будет держать меня тут без необходимости. — Ваш Зориат — упертый говнюк. Уж прости за прямоту. Наш командир ушел на десяток шагов вперед, так что я особо не стесняюсь говорить это вслух. Негромко, правда . — Может быть, в чем-то… но ты же знаешь… знаешь, почему он до сих пор в младших аврорах? «Не знаю и знать не хочу», — собираюсь я ответить, но мне вдруг становится интересно — а ведь правда, Зориат же старше всех нас, да и опыт у него вроде как имеется. За что его оставили на второй год? — Он сдал все экзамены и начал работать наравне со старшими аврорами. Но это было в девяносто седьмом… сама помнишь, что тогда творилось. Еще бы мне не помнить. Министерство находилось в руках фанатичных ублюдков, Робардс, только занявший пост, посылал авроров на задания фактически против распоряжения новоявленного министра. Распоряжение было — игнорировать убийства магглорожденных, но Робардс все же как-то ухитрялся балансировать на грани. Он не поднял Аврорат на борьбу, однако и не стал закрывать глаза на бесчеловечные преступления против тех, кто не был угоден новому правительству. — Его группа попала в ловушку. В тот раз не было никакого нападения на магглов, их просто подставили… Зориат тогда единственный выжил, но обгорел сильно. Потом долго восстанавливался, и то не до конца. — Ожог на щеке?.. — Да. Он в Аврорат-то вернулся незадолго до твоего прихода. Робардс велел ему начинать практически с самого начала, не знаю, почему… — Хойт сглатывает и бессильно закрывает глаза. Зачем было тратить силы на этот проникновенный рассказ? Ну ладно, допустим, я теперь могу понять особую нелюбовь Зориата к Упивающимся и тем, кого он считает их приближенными: и физиономию подпортили и карьеру застопорили. Но мудацкого поведения это не объясняет. — Извини, я не прониклась. Хойт усмехается с закрытыми глазами. — Это не обязательно… Хотел, чтобы ты поняла. Вот и не верь потом в стереотипы о факультетах. Типичный Хаффлпафф — мирить всех вокруг. — Ты слишком милый для аврора, знаешь, да? Элис издает какой-то странный звук. Мне кажется, или она едва не засмеялась? — Знаю, — приглушенно выдавливает Хойт; улыбка, пускай и вымученная, не сходит с его лица. — Говорили много раз. Я не… Но тут идущие впереди авроры резко останавливаются, вскидывая волшебные палочки. Мы с Элис моментально повторяем движение, хотя и не прекращаем действие чар Левитации, поддерживающие носилки. Их пришлось нести целый час, и нас вот-вот должны были сменить. Видимо, не судьба. Сперва я чувствую холод. Шутка в том, что я не должна его чувствовать. Латентная ликантропия позволяет мне без каких-либо проблем ходить зимой в легкой куртке — и та нужна скорее, чтобы люди рядом со мной не нервничали. Я вижу, как изо рта вырывается пар, а вокруг нас начинает стремительно темнеть. Дементоры?! Здесь?! Несколько авроров приходят к такому же выводу и сотворяют Патронусов. Еще пара мгновений — и светящиеся силуэты защитников становятся единственным источником света, отбрасывая на деревья и широкие листья папоротника голубоватые блики. — Встать в круг, — напряженно командует Зориат. — Носилки в центр. Сам он Патронуса не создает, и я тоже не тороплюсь этого делать. Четверых вполне достаточно для первичной защиты, нужно увидеть, с каким количеством дементоров предстоит иметь дело. Я прислушиваюсь к своим ощущениям — мне тревожно, даже страшно, но это далеко не тот всеобъемлющий ужас, который рождается вблизи от дементоров — и понимаю, что враг наш не имеет с ними ничего общего. — Это что… снег? — недоуменно спрашивает один из авроров. Все смотрят вверх — и правда, из-за крон деревьев падает, медленно кружась, маленькая белая крапинка. — Протего, — мерцающий щит Зориата вырастает над нами, ограждая от возможной опасности. Смешно даже — одиннадцать человек скрываются под защитным колпаком от крохотной песчинки. Патронус-журавль, раскинув сверкающие крылья, пролетает вблизи от нее — и завихрение воздуха притягивает песчинку к нему… Защитник не издает ни звука, но все мы содрогаемся, когда его призрачное тело покрывается рябью и будто бы скукоживается, ломаясь, и тает прямо на глазах, а создатель Патронуса вскрикивает от боли и, пошатнувшись, падает на одно колено. В тот же миг откуда-то издалека раздается громкий гул и треск, и лес вокруг нас приходит в движение. — Протего! — еще двое авроров возводят барьеры вокруг нашей плотно стоящей группы, и вовремя — со всех сторон, единым сплошным вихрем, на нас обрушивается белый смерч. В мгновение ока зелень, деревья теряются из виду, раскиданные, растерзанные и занесенные ревущим потоком, похожим на гигантский рой свирепых ос. Он ударяется о колдовские щиты, и они вроде бы останавливают его, заставляя огибать нас дугой, но создавшие их авроры дергаются, лица их мучительно перекашивает. — Еще двое! — орет Зориат, его поднятая с палочкой вверх рука трясется от перенапряжения. — Еще Протего! Двое авроров сменяют тех, кто выбился из сил — и тоже охают, подставив свою магию болезненному воздействию этой неизвестной мне магии. — Долго мы не протянем! — кричит Элис, силясь перебить рев волшебной стихии. — Нужно искать укрытие! — Какое, боггарт тебя задери, укрытие?! — Зориат отдергивает руку, не в состоянии больше держать щит, и его сразу же возводит другой аврор. — Вокруг сплошной лес! И мы даже не сможем сдвинуться с места! Я смотрю на Хойта, предупреждая — он кивает мне; глаза его расширены. Носилки опускаются на землю, я готовлюсь создать Протего взамен тех, у кого иссякнут силы, и долго ждать не приходится — никто из авроров не может продержаться дольше десятка секунд. Это похоже на соль, щедро рассыпанную над свежей раной. Да, соль, а не снег, как показалось в начале — хренова магическая соль для моего магического щита. Я сжимаю зубы, чтобы не заверещать от непередаваемой боли, хватаюсь за палочку обеими руками в попытке удержать барьер хоть немного дольше. Скоро это должно закончиться! Просто обязано закончиться! Но из моего горла сам собой рвется вопль, я валюсь вниз, на колени, прерывая действие Протего. Это слишком, это невозможно… Вот уже не осталось никого, кто бы не держал щиты, за исключением Хойта — и авроры создают их по второму кругу. Измученные, теперь они не могут удержать Протего дольше пары мгновений — заклинания вспыхивают частыми молниями, а белый рой вокруг, кажется, становится только сильнее… — На счет три создаем Головные пузыри и прекращаем Протего! — вот где Зориату пригодилась его луженая глотка. — Элис, Лерой — пробуем Аресто моментум! — Это не поможет! — голос Элис срывается. — Выполнять! Раз! Два! ТРИ! Я успеваю увидеть, что Хойт сам может о себе позаботиться, заклинанием создавая сферу вокруг своей головы, — на это у него еще хватает сил — а потом белый вихрь бьет в нас со всех сторон, и соль въедается в кожу, в бесполезный Головной пузырь. Всего-то и толку от него, что он не дает едким крупинкам проникнуть в легкие — вот только, разъедаемый ими, он причиняет ничуть не меньшую муку. Аресто моментум гремит в воздухе, но не останавливает происходящее — и авроры, подгоняемые болью, выстреливают все новыми заклинаниями. Потоки воды, воздуха, розоватого тумана понапрасну льются из их палочек. Я с трудом могу различить их силуэты в мельтешащем урагане, сжавшись возле носилок рядом с Хойтом и обреченно думая: это конец. Тут на конце одной из палочек загорается ярко-оранжевая искра; кто-то орет предупреждающе: — Никакого огня! Однако предупреждение это запаздывает. Искра выстреливает потоком пламени, и я вижу, как вспыхивает, возгораясь, сам воздух вокруг нас. Взрыв огромной силы отбрасывает меня на несколько футов, вбивая в ствол дерева. Ветки и лианы хлещут по спине, я инстинктивно закрываю голову руками, продолжая крепко сжимать волшебную палочку. До моего слуха доносятся крики, но я уже даже не разбираю, кто кричит — сознание затопляет сплошной непереносимой болью. * * * Все стихает сразу и вдруг. Я вижу, как сквозь завалившие меня выбеленные ветки пробивается дневной свет. Пытаюсь пошевелиться — надо же, Головной пузырь все еще на месте. Сохранился, даже не поддерживаемый осознанно. Ай да я. На всякий случай, надо бы его оставить. Сажусь, сбрасывая с себя ветки и кривясь от саднящих ран на руках — вот ведь не надо было лениться трансфигурировать рукава! Волшебная соль, чем бы она ни была на самом деле, прожгла кожу в некоторых местах. Надо бы полить водой, но… Что-то вокруг подозрительно тихо. Я мотаю головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь среди оставшегося после магического урагана месива: некоторые деревья повалены, все занесено белым сыпучим слоем. Где же авроры? Я подскакиваю, бросаюсь вперед, оглядываюсь… Не может быть. Они… «погибли»? Я осталась одна?! Позади раздается шорох листьев, вырывая у меня вздох облегчения. Я смотрю, кто еще пережил соляную атаку. Зориат, покрытый белым с ног до головы, хмуро смотрит на меня в ответ. На скулах его ходят желваки. — Где остальные? — спрашиваю я. Командир жив — значит, миссия не провалена. Сколько бы нас ни осталось, мы должны постараться выйти к цели. Вдруг группа Полкли тоже не избежала этого чертового урагана? Вот только взгляд Зориата не предвещает ничего хорошего… — Их больше нет, — выплевывает он и разворачивается, чтобы уйти. Ну конечно. Я же супер везучая Лаванда Браун. Этого следовало ожидать.