Exodus L.B.

Чтобы догнать Зориата, тараном ломанувшегося сквозь джунгли, — от его остервенелого Диффиндо покрытые «солью» лианы летят во все стороны — мне приходится перейти на бег. — Эй, подожди! Скажи хоть, что это была за хрень?! Он меня как будто и не слышит. Догоняя его, я то и дело спотыкаюсь о поваленные ветки и вырванные с корнем кусты — все припорошено таким толстым белым слоем, что не разобрать, куда ставить ноги. — Добсон! Объясни! — Объяснить?! — Зориат резко оборачивается ко мне, так что я едва не врезаюсь в него на полном ходу. Лицо у него подергивается от злобы, волшебная палочка направлена прямо на меня: — Что тебе объяснить?! Что всю мою группу выкосило Бледным Мором, и теперь мне придется выполнять задание на пару с тобой?! — Это, что ли, моя вина? — я держу палочку в руке, но не поднимаю выше, чтобы не спровоцировать его ненароком. — Радуйся, что у тебя хоть кто-то остался! Не хочу хвалиться, но если все выбыли, а я осталась «в живых», это кое-что обо мне говорит, разве нет? — Тебе просто повезло, — с яростью отмахивается он. — Ты не знала, как с ним справиться, и чисто случайно оказалась прикрытой ветками! — Ты, вообще-то, тоже не знал. Вы пробовали все, что угодно, но так и не смогли остановить этот, как его, Бледный Мор. Если ты знал, что это было такое и как от него нужно прятаться, почему сразу не сказал? Зориат презрительно кривит губы и продолжает прокладывать дорогу вперед. Ясно, пояснений не будет. Не хочет признавать, что растерялся, не сообразил сразу. Командир хренов. Хотя мне ли его судить. Я ведь даже никогда не слышала про этот Мор и правда «выжила» лишь по чистой случайности. Что это, гоблинская защита, срабатывающая при приближении волшебников, вроде тех, которые мы вовремя заметили и смогли обойти? Нет, про такое должны были писать в аврорских учебниках. Уничтожить разом девять человек… эта штука посерьезней изобретений гоблинов. Мы проходим около ста футов от того места, где группа подверглась атаке, и «соль» начинает редеть. Через двести от нее уже нет и следа, кругом снова зелень и тропическая благодать. Я даже оборачиваюсь на оставленное позади месиво, чтобы убедиться — все это было на самом деле. И если бы это произошло в реальном мире, если бы мы выполняли настоящее задание, там бы сейчас лежали присыпанные белой дрянью безжизненные тела… Опомнившись, я снимаю действие Головного пузыря. До меня только сейчас доходит масштаб катастрофы. Первый раз на вылазке с аврорами — и такая заваруха. Ладно бы меня тоже «убил» этот Бледный Мор, но я осталась; на меня все обозлятся так же, как Зориат. Не говоря уже о том, что наши с ним шансы на победу сократились в разы. Когда мы шли большой группой, молчание переносилось легко. Теперь оно давит, особенно в нашей ситуации. А еще мне кое-что интересно, я не удерживаюсь и спрашиваю: — Ты не пользовался Головным пузырем? Зориат не оборачивается, но все же реагирует: — С чего ты взяла? — У тебя эта… белая пыль на голове. Сама я до сих пор вся в ней, даже за шиворот попало, а голова чистая, насколько я могу судить, проведя по ней рукой. Разъеденная кожа на руках зудит, и по-хорошему надо бы промыть ее водой, да и одежду почистить, но Зориат же как-то терпит, вообще не обращает на нее внимания.. Не хочу показаться неженкой. — Я, в отличие от тебя, был в эпицентре. Видел, как остальные… не выдерживали. Под конец держать Головной пузырь стало невозможно, но в ту секунду, когда он исчез, все закончилось. — Так все-таки, что это было? Не гоблинская же ловушка? — Нет. Бледный Мор — заклинание, требующее направленной воли волшебника. — Но это значит… — Что на нас кто-то напал. Здесь, в Куполе, в голову приходит только один вариант: — Полкли? — Нет. Никто из группы Полкли на такое не способен. — Подожди-ка, нас атаковали темномагическим заклинанием?! — При чем тут темная магия, Браун? — досадливо ворчит Зориат. — «Не способен» — в смысле силенок не хватит. Создать поток вещества, оказывающего болезненное воздействие на магическое поле, не так уж сложно. Сложно его контролировать. — Как Смерть-огонь? — Нет. Следи за дорогой, Браун. Я замолкаю. Мы и так сейчас говорили больше, чем за прошедшие полгода, и даже ни разу не обменялись оскорблениями. Оказывается, Зориат умеет порой связно излагать свои мысли, а не только гляделки на меня таращить и рычать. Спустя еще минут пятнадцать я снова не выдерживаю: — Так что теперь? Если это была не Полкли… здесь есть кто-то еще? Раньше у вас такое бывало? Ну, чтобы кто-то из старших на вас охотился? — Постоянно, — чтобы разрубить одну особо толстую и жилистую лиану, Зориату приходится дважды выпустить в нее Диффиндо — он уже расходовал много сил, и его заклинания слабеют. — В чем смысл испытаний, если все известно заранее? Мне вообще расскажут все правила?! Раз за разом все новые сюрпризы! То временное расширение, то старший аврор, насылающий убийственные чары! Нервно оглядываюсь по сторонам — может, когда я думала, что за нами следят, это было на самом деле? Следующая лиана не поддается даже с третьего раза, и Зориат разражается громкой бранью, остервенело дергая ее своей огромной ручищей. Ветки, оплетенные этой лианой, опасно трещат над нашими головами, однако препятствие никуда не девается. — Давай дальше я, — говорю. — Только мне бы сначала почиститься. Белая пыль действительно раздражает кожу. Не так больно, как когда она летит в тебя со скоростью почти сто миль в час, но отвлекает сильно. Зориат нехотя отходит от лианы, хмуря лоб и скрещивая руки на груди — я воспринимаю это как согласие. В несколько приемов убираю с одежды едкую «соль» (в Очищающем заклинании я за последний год сильно поднаторела), поливаю руки прохладным Агуаменти. — А тебе разве не жжется? — спрашиваю Зориата. Он мотает головой, однако я вижу, что кожа на его лице и запястьях покраснела — как же, должно быть, ему хочется почесать их! А ведь под одежду тоже, наверное, попало, как и мне. Почему бы не убрать белый налет, зачем строить из себя мачо и терпеть? — Если ты будешь все время об этом думать, можешь пропустить реальную угрозу. Давай, это же нормально. Он бросает на меня быстрый взгляд и все-таки использует Агуаменти для лица и рук. Одежда его по-прежнему остается испачканной. Увидев мои недоуменно приподнятые брови, Зориат рявкает: — Тебе какое дело?! Тут я, кажется, понимаю: — Погоди-ка, ты не умеешь накладывать на себя Очищающее? Несмотря на нашу плачевную ситуацию, поставившую под удар мой экзамен, и свирепо сдвинутые брови Зориата, я готова расхохотаться от души. Нервы, боггарт бы их побрал. Но, сжав губы, я только сдавленно хрюкаю. — Крутой аврор… — Заткнись. — …вынужден раздеваться догола… — Я сказал — заткнись! — …чтобы Очищающее вместе с грязью не убрало чего лишнего? — Браун, — рычит он, пуще прежнего вытаращив на меня бешеные глаза. — Ты совсем без тормозов? — А что я? Нам еще черт знает сколько идти, валяй, я подожду. Теперь недоуменно смотрит он. — Ох, да Мерлинова борода! Я никому не скажу, правда. Знаю, что ступаю по тонкому льду, но не могу отказать себе в удовольствии подколоть его. К тому же, если нам предстоит долгий переход, отвлекающий фактор сильно помешает Зориату, а значит, и мне. Он колеблется, как-то неуверенно протягивает руку к своей футболке, затем бурчит: — Отвернись. Хм, действительно, могла бы сама догадаться. — Я уже видела мальчиков голыми, Добсон, — фыркаю из вредности, выполняя его требование. Какой стеснительный, кто бы мог подумать! Дабы не смотреть на зориатовы пригожества, я с преувеличенной внимательностью оглядываю местность. Где-то тут бродит волшебник, раскидавший мою группу, как несмышленых котят. Намеренно ли он остановил Бледный Мор, когда Зориат не смог больше удерживать Головной Пузырь? Очень похоже на то. Может, это был сам Инструктор? Подвергал ли он подобной проверке группу Полкли, и если да, сколько в ней осталось человек? Будем ли мы пытаться сократить их численность? Я встряхиваю головой. Нет, это уже какая-то крайняя мера. Я могу выстрелить заклинанием в условного врага, который атакует меня первым, но чтобы выслеживать, нападать и бить на поражение ради победы в испытании… Мне пока сложно это представить. — Почему мы до сих пор не пересеклись с Полкли? — спрашиваю я. — Инструктор сказал, что они будут всего в миле от нас. По шуршанию одежды догадываюсь, что Зориат уже одевается. — Думаю, им пришлось уйти в сторону, обходя какое-то препятствие. — Студень? — Или ловушки. Их здесь много раскидано. Но ты небось и половину не заметила, да, Браун? — Зориат хмыкает; похоже, избавившись от «соли», он малость повеселел. — Я и сам вел вас не по прямой, приходилось немного корректировать курс. Бросаю взгляд через плечо — он оделся и теперь заправляет штанину в голенище ботинка, поставив ногу на камень. — Как думаешь, кто ближе к цели — мы или Полкли? — Если они и правда сильно отклонились от прямого курса, то мы, — Зориат выпрямляется. — Попробуем подобраться как можно ближе к цели, потом уже будем думать, что делать дальше. — Если мы окажемся рядом и их будет больше, нам придется сражаться? — спрашиваю, глядя ему в глаза. — Да, — жестко отвечает он. — Они — наши враги, пускай только временно. Они нападут на нас без колебания. А теперь хорош трепаться, вперед — ты хотела помахать палочкой. И я машу палочкой. Еще около получаса мы идем в абсолютной тишине, нарушаемой лишь треском разрезанных моим Диффиндо лиан и веток. Целый час непрерывно вертеть кистью, повторяя одно и то же движение — это вам не на тренировочной площадке прыгать. Я-то думала, физические упражнения сделали меня выносливей, а у самой теперь руку до самого локтя простреливает. Надо бы купить обычный маггловский тренажер для кистей — видела такой в спортивных магазинах. Погрузившись в отвлеченные мысли, я не сразу замечаю, что вокруг стемнело. В тропиках, ближе к экватору, нет томно-медленного заката, солнце ныряет за горизонт стремительно, как квоффл в кольцо. После этого до абсолютной непроглядной темноты остается лишь краткое время сумерек, последний шанс найти себе убежище на ночь. Тут я очень некстати вспоминаю про смеркутов, и по моей спине пробегает холодок. — Что решаем? — спрашиваю Зориата, повернувшись вполоборота. Он в мою сторону не смотрит, целиком сосредоточившись на проверке безопасности окружающего пространства. — Продолжаем идти. Если выдохлась, прокладыванием дороги займусь я. — Я не выдохлась. Не говорить же ему о своих страхах. Понятия не имею, почему меня так пугают именно смеркуты, ведь остальные твари тоже могут убить весьма болезненными способами. Но когда эта зубастая простыня присасывается к чьему-то лицу, просовывает длинное щупальце в рот и начинает жрать изнутри… бр-р-р! Такого даже Зориату не пожелаю. Поэтому я лишь зажигаю Люмос на конце палочки и продолжаю идти вперед, периодически опуская руку вниз и с опаской поглядывая себе под ноги — мало ли на что можно наступить в темноте. Не делай я этого, наверняка бы не заметила легкой дымки, стелящейся возле самой земли. Раньше, где-нибудь на прогулке в родном английском лесу, я бы не придала этому значения — ну колышется там что-то такое едва заметное, и пусть. Но в свете последних событий любое шевеление поблизости от меня вызывает желание отскочить в сторону — что я тут же и делаю. — Смотри, — говорю Зориату, направляя огонек Люмоса вниз. Дымка ползет по мху и бурым листьям, завиваясь колечками — и яркое заклинание высвечивает ее цвет, увидев который, я сразу думаю: ну вот, началось. Она красная, цвета артериальной крови, вот только кровь не стелется в дюйме над землей подобно туману или даже скорее жидкому азоту. До того, как я ее заметила, дымка успела коснуться моих ботинок; они черные, и мне не видно, остались ли на них следы, но я не чувствую никакого магического воздействия. — Нехорошо, — роняет Зориат, отступая на шаг назад и почему-то оглядываясь по сторонам. «Нехорошо»? Да неужели! — Делать-то с этим что?! — С этим — ничего, — он поворачивает в сторону, противоположную той, откуда плывет красная дымка, смещаясь с нужного нам направления градусов на семьдесят. — Само по себе оно не опасно. — Тогда почему ты свернул с дороги? И что это вообще такое?! Зориат взмахивает палочкой — его Диффиндо снова рубит с первого удара несколько лиан сразу. — Слышала про чары Текучести? — Ну да. Позволяют быстро распространить по большой площади какую-нибудь жидкость, но они же используются… — …в сельском хозяйстве, да. Гоблины использовали его, как ловушку. Где-то неподалеку пролилась кровь… — Чья?! — Откуда мне знать, — огрызается он, быстро пробираясь вперед, даже не удостоверившись, что я иду следом. — Возможно, кого-то из группы Полкли. Достаточно одной унции, попавшей в место с наложенными чарами Текучести — и кровь распространится по всей округе. Звучит зловеще. Если обитающие в джунглях твари учуют запах, скоро они все будут здесь. Вдруг, словно в подтверждение моих мыслей, за нашими спинами раздается крик. Я почти уверена, что узнала голос кричащего человека. Это Пэтти, смешная Пэтти Андерсон, которая едва-едва вытягивала тренировки… Крик повторяется, теперь ему вторят другие голоса, и я невольно застываю на месте, колеблясь. Медленно оборачиваюсь — позади не видно ничего, кроме стремительно темнеющего леса. По стихающим шагам понимаю, что Зориат ушел, не заметив моей остановки. Я остаюсь одна в густом мраке, прорезаемом лишь моим Люмосом, слушая свое дыхание, шумно вырывающееся изо рта — и не могу пошевелиться. Какого хрена я творю?! Надо догнать Зориата, уйти от кровавого тумана, привлекающего хищников, которые напали на отряд Полкли. Но ступаю я почему-то в противоположную сторону… …откуда, помимо криков, доносится все нарастающее жужжание. Тут меня дергают назад — большая мозолистая ладонь крепко смыкается на моем плече, а над ухом звучит глухой от гнева голос Зориата: — Кретинка! Браун! За мной! Но не успеваю я двинуться, взгляд его взлетает куда-то над моей головой — и в то же мгновение туда целится волшебная палочка. Я отмираю, когда Зориат выстреливает заклинанием — мое следует в том же направлении с разницей в долю секунды, хотя я даже не вижу цели. Поначалу не вижу. С громким вибрирующим гулом на нас несется рой… ну, наверное, москитов — только, Мерлин их дери, огромных, охрененно огромных москитов. Они лишь каким-то чудом пролетают между свисающими лианами и, оказавшись на расчищенной нами полосе, сбиваются в единый стремительный поток. Заклинание Зориата взрывает нескольких, мое зацепляет одного, раскидывая его на ошметки — но их слишком много. Едва я думаю о том, можно ли использовать пламя, — с Бледным Мором это закончилось бедой — как Зориат уже запускает серию огненных шаров и тут же падает на землю, увлекая меня вниз, потому что огонь не способен остановить целый рой, и он в считанные секунды оказывается над нами. Мы, не сговариваясь, окружаем себя двойными чарами Протего, которые сливаются в единый мерцающий щит; и вовремя — чертовы твари садятся прямо на него, облепив сверху донизу, стучат по нему сотнями лап и похожих на длинные острые иглы хоботков. Краткий миг я рассматриваю их с ужасом и отвращением: прямо под хоботками у этих комаров-переростков есть лица, человеческие лица, перекошенные в неестественных гримасах, подергивающиеся в такт оглушительному жужжанию; тела их прозрачны, и можно разглядеть содержимое брюха — во многих плещется кровь… а еще что-то более плотное. Кажется, в одном из них я могу разглядеть человеческий глаз. Сглотнув поднявшуюся из желудка желчь, оглядываюсь на Зориата; зубы его стиснуты до скрежета, а во взгляде впервые на моей памяти разлит настоящий страх. — Огонь — вместе? — Да, — выдавливает он. — Там дальше… есть водоем. Нужно добежать. На счет три… Раз, два… Щит схлопывается, открывая путь огненным шарам. Москиты будто бы предвидят это, заранее взмывая в воздух со злобным жужжанием, однако многим не удается уйти от поражения — и они падают на землю оплавленными грудами. Все это я вижу лишь мельком, удирая вслед за Зориатом туда, где он видел водоем. Откуда он здесь?! Перелетая через студень, я не заметила ни единой плеши в сплошной массе зеленых крон. Что если Зориат ошибся?! Москиты уже гонятся за нами, спиной я почти чувствую вибрацию от их крыльев. И тут я, натурально, лечу вниз. Земля просто заканчивается у меня под ногами, разверзаясь заполненным водой провалом — и прежде чем уйти в нее с головой, я падаю футов тринадцать, матерясь и размахивая руками. Вынырнув на поверхность, судорожно хватаю ртом воздух. Смотрю вверх — москиты пролетают над провалом, не догадываясь или просто не рискуя опуститься ниже. А может, все дело в том, что привлекающий их кровавый туман не заполз сюда, к воде? Услышав тихий плеск, я поворачиваюсь, отыскивая Зориата. Он обнаружил какой-то каменный выступ в породе и теперь поднимается на него из воды. Ого, да там есть пещера, правда, не сильно большая. Я подплываю ближе и тоже забираюсь на выступ. Сколько же придется ждать, пока развеются чары Текучести и улетят москиты-людоеды? Ну, по крайней мере, не придется сидеть все это время в воде. Зориат молча располагается в глубине пещеры и, уже не стесняясь меня, раздевается, чтобы высушить заклинанием одежду. Что ж за проблемы у него такие с самозаколдовыванием? Я тоже сушусь — это днем, в жару, было бы здорово искупаться одетой в прохладной водичке, ночью прилипнувшая к телу ткань только раздражает. — Как думаешь, отряду Полкли конец? — спрашиваю Зориата. В сумраке мне плохо видно его лицо, поэтому, прищурившись, я продвигаюсь немного вглубь пещеры. Лучше бы я этого не делала — Зориат заканчивает шнуровать ботинки и поднимает на меня горящие яростью глаза. — В чем твоя проблема, Браун? — угрожающе-тихо выговаривает он. — Какого хрена ты там встала?! Самой бы знать, какого. Просто услышала голос Андерсон — и не смогла уйти, переклинило что-то в мозгах. Бывало уже со мной такое, включалось патологическое стремление кидаться на защиту всех, кто попал в беду. И ведь знаю же, что в Куполе все не по-настоящему, что группа Полкли — наши условные противники, а поделать с собой ничего не могу. Главным противником мне упорно видится эта враждебная среда, чертовы джунгли со всевозможными ловушками и тварями, которые хотят нас всех убить. Я не говорю все это Зориату, он сейчас похож на рассвирепевшего быка, здоровенного такого зверя, раздувающего ноздри и готового хорошенько меня боднуть. Впервые в разговоре с ним я решаю благоразумно прикусить язык. Но мое мудрое намерение не ввязываться в спор пропадает без толку. Зориата уже несет: — Зачем я вообще вернулся?! Проще было избавиться от тебя и самому закончить маршрут! Я молчу, глядя ему в переносицу. — Привыкла, что тебя Томпсон вечно выгораживает, сама нихера не можешь! Я молчу. Пусть выговорится, мне не жалко. Каждый справляется со стрессом по-своему. — Что ты из себя представляешь без мужиков на подстраховке? — Зориат подается вперед. — Без Малфоя с его деньгами и связями, а, Браун? И не противно тебе, с ним-то? Или ты ради своих амбиций под любого ляжешь? Я молчу. — Ну же, Браун, — ухмыляется он криво. — Небось рада, что так хорошо устроилась? Как оно, с убийцей спать? — Ты просто так спрашиваешь или тебе правда интересно? — не выдерживаю я вдруг. — Если правда: спать с ним замечательно, просто чудесно. Только самого сна там мало остается… Мой промах — я забываю, каким быстрым может быть этот амбал. Одно его неуловимое движение — моя волшебная палочка вылетает из руки, теряясь где-то в глубине пещеры. А я оказываюсь распластанной по камням, и двухсотфунтовая туша придавливает меня сверху, выбивая из легких весь воздух. До боли сжав мои запястья огромной своей ручищей, Зориат склоняется к моему лицу: — Вот и сидела бы тихо в его сраном мэноре, — тихий шепот касается кожи, и, придя в себя, я скалюсь, пытаясь взбрыкнуть. Бесполезно, мне не сдвинуть его с места, даже если обхватить ногами — и обхватить-то не выйдет, пока бедра втиснуты в камень его коленом. — Одного не пойму: что в тебе такого? — Зориат наклоняет голову вбок, издевательски рассматривая меня под собой. — Девка как девка, было б из-за чего трепыхаться. А гляди ж ты, даже Томпсона пробрало, бегает за тобой, как собачонка… Снова дернувшись без толку, выдыхаю задушено: — Пусти, придурок. — Нет. Хватит с меня твоих сучьих игр, — с силой оттянув мои руки вниз, ближе к животу, он поднимает свободную ладонь к моей груди. — Пора с этим заканчивать. Невозможно. Не должно все завершиться вот так. Я цепенею, когда Зориат, приподнявшись, сует руку мне за пазуху — ворот футболки слишком узкий, чтобы его ладонь могла свободно там шарить, и он ругается сквозь сжатые зубы, грубо оттягивая его. Не паникуй, не надо. Этим ты только его раззадоришь. Не паникуй! С бешеным стуком сердца ничего нельзя сделать, но, сглотнув, я заставляю себя расслабить руки, обмякнуть, немного разведя бедра. Колено Зориата оказывается между ними, и, хоть в пещере стало совсем темно, я хорошо различаю, как вытягивается его морда, как он даже замирает на мгновение. Осмелев, приоткрываю рот, из которого вырывается совершенно неподдельное хрипловатое дыхание, смотрю на губы Зориата, затем ему в глаза, снова на губы — нехитрый фокус, зато действенный, особенно сейчас, когда мы так близко и его стояк упирается в меня через слои одежды. — Ну-ну, — бормочет он, кривясь презрительно и будто бы немного разочарованно. — Так значит, ты правда на все готова, Браун… Сместившись вбок, он позволяет мне шире развести ноги, переносит между ними второе колено, ладонь его на моих запястьях разжимается самую малость… И тут я обхватываю его ногами так крепко, как только можно, одновременно рывком освобождая руки. Зориат быстро поднимает торс, чтобы сохранить равновесие при захвате, однако я не стремлюсь его перебороть — мне лишь нужно было достаточное пространство для маневра. Резко согнувшись, я со всей дури бью Зориата головой в переносицу. Когда его кровь хлещет на камни и на мое лицо, он не орет, только мычит невнятно, отшатываясь назад. Добавив ему ударом ноги в живот, я «зову» свою палочку — та влетает в подставленную ладонь. Не хочу мстить, что-то доказывать. Надоело, искренне, до тошноты надоело! Я выметаюсь прочь из пещеры, сама не помню, как поднимаюсь наверх. Наплевать на туман, на плотоядных комаров, на все хреновы ловушки! Меня колотит от адреналина, лицо горит и вздрагивает судорожно; все, чего мне сейчас хочется — вернуться домой, именно к себе домой, а не в мэнор к Люциусу, забраться под одеяло, спрятаться от всего и ото всех. «Катитесь к маме с папой, поплачьте там под пледом в уютном креслице. Но потом даже не просите принять вас обратно в программу тренировки!» Пальцы взлетают к горловине футболки — Зориат так тянул ее, что шов врезался сзади в шею. Но ведь если бы он собирался меня облапать… он бы просто задрал футболку. Амулет. Я достаю его из-под ткани, разглядывая в свете неяркого Люмоса. Зориат хотел сорвать амулет, отправив меня домой. Вот ведь… Прикрыв глаза, запрокидываю тяжело гудящую голову, вдыхая влажный воздух. Вокруг меня шелестят, рычат и подвывают джунгли — ночные звери выбрались на охоту. И кровавый туман до сих пор не развеялся. Еще пара минут на одном месте, и мое желание оказаться дома сбудется очень быстро. Я не оправдываю и не прощаю Зориата. Такое не прощается. Он вел себя достаточно мерзко, чтобы заслужить свой разбитый нос. И все-таки то, что я себе навоображала, было намного хуже. Он все еще мой командир. И нам все еще нужно закончить выполнение задания. Потерев лоб — как же болит, зараза! — я спускаюсь обратно в пещеру. Зориат лежит там, зажав нос в попытке остановить кровотечение. Ну да, сам себя же залечить не может, неудачник. Когда я вхожу, он поворачивает голову, бросая на меня нечитаемый взгляд. — Значит, так, — моя рука с зажатой в ней палочкой дрожит, и голос тоже. — До цели мы доходим вместе, что бы ты там себе ни думал. Снаружи будем драться сколько хочешь, а пока следи за своими лапами. Я же, в свою очередь, обещаю не тупить. Надо будет — нападу на отряд Полкли, — не видя от него никакой реакции, добавляю с нажимом: — Слушай, тебе не обязательно любить меня, чтобы выполнять приказ. Ты аврор или… — «хренова истеричка» хочу я сказать, но ссориться уже нет сил: — …или кто? Пару мгновений Зориат смотрит на меня молча, кровь лаково блестит на его лице в холодном свете Люмоса. Я уже думаю, что мириться было плохой идеей, и начинаю поднимать палочку, как вдруг он отворачивается от меня, произнеся отрывисто: — Выходим утром. Дежуришь первой.