Я не я

      Весь следующий день Сенька ходил неприкаянным и мучил себя собственными мыслями. Последнее время это было его фишкой – загоняться по любому поводу. Он решил, что в следующую встречу с психотерапевтом расскажет ему, что знает об их отношениях с анестезиологом. Ну как знает, думает, что знает, ведь ничего не подтвердилось в реальном мире. Не подтвердилась даже реальность оного. У майора появилась сумасшедшая идея. В тот раз он оказался в другом мире после того, как чуть не погиб. Можно было бы снова устроить это, ведь в своих снах (а Сенька не до конца был уверен, что это сон) ему нравилось больше. Ему нравилась молодость Александра, его образ жизни. Нравилось осознавать то, что Аркаша его хочет. Очень хочет. Что их разделяют только лосины на его узких бедрах. Нравилось, что он его муж. Сенька был готов смириться с чем угодно, так-то он и попал в эту ситуацию, потому что смирился с тем, что его выдают замуж. «Боже, как же это по-бредятински звучит, даже в голове». Но смириться с тем, что его не помнят, было нелегко. Он все понимал: то был всего лишь его сон, – но как же хотелось верить, что Аркаша видел такие же сны… «Но это что-то из области фантастики».       Вечером они снова встретились. На этот раз за окном лил дождь, погода была премерзкая, кофе уже не предложили, однако из колонок компьютера все еще играло что-то медленное и расслабляющее. – Долго музыку подбирал? – интересуется Сенька, чтобы нарушить так внезапно нависшее молчание. – Не очень. Люблю такую, так что выбрать из своего плей-листа было несложно. – Что было в прошлый раз? Тот нежданный гость еще заходил? – Думаю, я должен тебе задавать вопросы, – усмехнулся психотерапевт. Что ж, он прав. – Как спишь? Больше не было реалистичных снов? – Больше вовсе снов не было, – сознался Семен. – Я бы хотел поговорить о той фантазии из комы, – начал он, выжидательно посмотрел на Аркадия и, не увидев ничего такого, что могло бы остановить его, продолжил. – Мне показалось, что ты и Роман… как это лучше сказать… – Мы трахаемся, тебя это не должно волновать. Или это проблема? Можешь сменить врача, я не обижусь, если религия не позволяет общаться со мной, – в его голосе звенела твердость, не терпящая прекословий. Но он улыбался, говоря это. Также чувствовалось некое сожаление, смешанное с обидой. Причин последнего коктейля эмоций Семену было не дано понять, в конце-то концов, он не психотерапевт, как некоторые в этой комнате.       Его как раз-таки волновало, что они спят вместе, что они все еще вместе. Майор вспомнил, как совсем недавно ему говорили, что фантазия – способ восприятия внешнего мира. Его поразила догадка: – Ничего не имею против, кроме того, что вы трахались в моей палате, при мне. Ничего не екнуло? Все нормально вставало? – также твердо парировал он. У него получилось намного холоднее и резче, не зря же был командиром. – Ты думаешь, мне это нравилось? Поэтому мы и поругались, – психотерапевт покривил душой: причина была вовсе не в этом, просто Роман услышал то, что не предназначалось его ушам. – Думаю, на сегодня хватит. И разберись со своими отношениями, а то тебя трахнут, – майор уловил удивленный взгляд. – Да, о телефонном разговоре я тоже знаю.       Уже после того, как за ним захлопнулась дверь с надписью «врач-психотерапевт», Сенька понял, что натворил: «Ну вот нахрена было выебываться и говорить, что знает о звонке?» Срочно хотелось завыть и выпить. Первое было невозможно из эстетических соображений, а второе – из-за больничных правил. «После этого он точно не захочет даже видеть меня, не говоря уже о таких вот теплых вечерних разговорах». Все рушилось на его глазах, и главной причиной этих разрушений был сам Сенька, точнее его слишком длинный язык, который не знал границ дозволенного. Но Аркадий практически вынудил его, он негласно запретил своим голосом осуждать его за ориентацию. Майор и не собирался, он просто нашел другой пунктик для осуждений, вот и все. Вот и все. Это конец их еще не начавшихся отношений. С новой силой захотелось выпить, но больше всех в мозгу било желание: «Хочу вернуться в тот мир».       С такими мыслями он добрался до своей палаты и тут же рухнул в постель с намереньем заснуть. Похоже, это был не его день, ибо все, чего он хотел, ему не доставалось, это же касалось и сна. Уже которую ночь он ворочался и практически не смыкал глаз. «Завтра надо извиниться».

***

      «Идиот», – только это слово и заполняло оба полушария мозга Аркаши. Он расхаживал по комнате и думал, как ему быть, что сделать. Наверняка Семен обиделся на то, что они с Ромкой так неосмотрительно поступали, причем не единожды. «Ты идиот, – поставил сам себе диагноз врач. – Как можно было упустить то, что само пришло в руки». Он долго ломал голову над тем, как бы завести знакомство с Семеном в этом мире, ведь они были знакомы только односторонне. Это произошло случайно, Аркаша просто пришел позвать Ромку на обед и увидел его, такого беспомощного с перебинтованной головой и под капельницей. Он и сам не знал, как так могло случиться, но внутри что-то перевернулось – он окончательно и безвозвратно влюбился в этого человека, которого совсем не знал, даже его имя оставалось загадкой. Осторожно Аркадий все выведал у Ромки и стал захаживать к своему новому знакомому-незнакомому.       «Надо срочно что-то делать, иначе я потеряю то, чего даже не обрел», – с некой отрешенностью подумал психотерапевт и тут же засобирался. Аркадий прекрасно знал все изгибы коридора, ведущие в его палату. Медсестры на посту, к счастью, не оказалось, он так и не продумал, что бы сказал, если бы по пути ему кто-нибудь встретился. Аркадий не продумал и то, что надо бы сказать Семену, как признаться в том, что в его снах, по крайней мере в их небольшой части, виноват он. Как сознаться любимому человеку в том, что это он убедил мозг Сеньки хотеть его. «Пиздец, это будет настоящий пиздец, если все рассказать», – в панике думал психотерапевт, занеся руку над дверью, так и не решаясь постучать и войти. Дверь резко распахнулась, и он встретился взглядом с Семеном. «Все, поздно отступать», – мелькнуло в голове.