Беллатрикс. Перезагрузка

Несколько дней прошли спокойно. Добби мало попадался на глаза обитателям Замка — осматривался, скрываясь где-то в его недрах. Пайки явно была довольна новым жильцом, но обсуждать эту тему пока не стремилась — смущалась. Настя и не стала её расспрашивать. Северус читал и занимался с мистером Свифтом, Настя читала и тренировалась, Эйлин, снабжённая порт-ключом, который изготовил мистер Свифт, появлялась время от времени, принося вести о довольно успешной адаптации Тобиаса в доме лорда Юлиуса. Похороны были очень тихими, кажется, больше всех скорбел Северус и, конечно, Цезарь. Ворон лишь изредка покидал плечо мальчика, да и то, Насте казалось, что он делает это только для того, чтобы хрупкого Северуса окончательно не перекосило на одну сторону от такой тяжёлой ноши. Ворон был весьма крупным и… увесистым. Тобиас неожиданно нашёл в доме Принцев великолепный набор инструментов для резьбы по дереву, а вместе с ним и — новое увлечение. На второй день после похорон отца Эйлин навестила Призрачный замок и с гордостью продемонстрировала деревянную статуэтку длиной в локоть, изображавшую нечто неопознаваемое, но… пожалуй, приятное глазу. Настя погладила тёплое на вид дерево медового цвета: — Симпатично, — одобрила она. Дерево стремительно нагревалось под рукой. Настя отдёрнула руку, но потом, как обычно, любопытство победило осторожность, и она снова погладила плавные изгибы безликой фигурки. Теперь она начала мягко светиться. — Природная магия, — констатировал мистер Свифт. — Вы можете заряжать деревянные предметы природной магией, моя дорогая. — И что это значит? Что она даёт? — Природная магия достаточно мало изучена в Британии. Насколько я помню, она широко распространена в Азии, обеих Америках — среди шаманов — и Африке. А также в России. Именно там мы можем встретить, например, непроходимую чащу, зачарованную особым образом, чтобы не пропустить либо никого вообще, либо путника с недобрыми намерениями. У нас уже очень давно не бывало магов, которые могли бы оказать воздействие на целый… лесной массив. Кроме того, вообще работа с деревом — совершенно другая. В нашей школе магии считается, что дерево не стоит внимания, так как деревянные артефакты слишком громоздки и недолговечны. Но всё же главная причина — у нас просто не умеют работать с деревом. То, что вы сделали только что, моя дорогая, доказывает мою точку зрения. Если вы приложите ещё чуть-чуть силы, у вас получится прекрасный домашний оберег. Он может помочь сохранению мира и уюта в доме. Кроме того, если в дом войдёт кто-то злонамеренный, такой оберег способен самовоспламениться — одновременно предупреждая об опасности и выжигая чужие враждебные энергии. — А весь дом он не выжжет, чтобы уж наверняка избавиться от враждебных энергий? — усмехнулась Настя. — О нет. Такой оберег напротив может предохранить дом от пожара, вобрав огонь в себя. Да, в случае серьёзной опасности он самоуничтожается, то есть является одноразовым. Но многие обереги, изготовленные из куда более дорогих и, казалось бы, долговечных материалов, тоже срабатывают лишь раз. Настя ещё раз погладила фигурку, закрыла глаза, представив себе уютный и безопасный дом, в котором живёт любящая семья. Вспышка света была заметна даже через сомкнутые веки. Эйлин ахнула и отступила, одновременно зачарованная и испуганная. Мистер Свифт, как обычно, смотрел с интересом. — Артефакт готов! — провозгласил старичок. — Вы позволите, моя дорогая? — Он протянул руки, чтобы коснуться тёплой, почти горячей древесины, на которой появились какие-то разводы, завитушки, значки… — Природные руны, — восхитился дядя Гарольд, бережно принимая свежеиспечённый артефакт из рук Насти. — Отличный оберег для дома! — сообщил он через пару минут, обследовав объект своего интереса. — Ну вот и подарок вам с Тобиасом, — улыбнулась Настя. — Спасибо, Стейси, — неуверенно поблагодарила Эйлин. Настя поймала её взгляд, в нём виделся какой-то вопрос или, может быть, надежда… — Дядя Гарольд, как вы думаете, такие артефакты можно продавать? — Думаю, вполне, — мистер Свифт ещё раз присмотрелся к получившемуся изделию. — Уверен, что желающие приобрести найдутся. Если не слишком задирать цену, то торговцы с удовольствием приняли бы такие обереги на реализацию. — Ну как, Эйлин, попросишь Тобиаса изготовить ещё таких… — Настя не нашла подходящего слова, ибо творение мистера Снейпа было слишком абстрактным, — симпатяжек. Я могу их заряжать, а… — А я могу сдавать на продажу, — вызвался дядя Гарольд. — Ну или я сама — под чарами, меняющими внешность, чтобы лишний раз не светиться. Надо мне и в люди выходить иногда, а то совсем одичаю в своём заколдованном замке! — Да… конечно… — неуверенно отозвалась Эйлин. — Мы вам так обязаны, Стейси… Если бы не вы… Тобиас очень изменился, правда. — Надеюсь, что так, — Настя вздохнула. — Деньги от продажи буду отдавать тебе. Тобиас ведь больше не пьёт? — Ни капли! Но как же… ведь в артефакте самое главное — его сила… — Моя сила — она бесплатная. Вот такую штуковину своими руками — это ещё поди вырежи! — Настя одобрительно и с удовольствием погладила тщательно отшлифованную поверхность "штуковины". — А у меня две минуты времени заняло. Тут и говорить не о чем. Тем более — мне всё равно тренироваться надо. Крушить, поджигать, разрушать — это я уже хорошо умею, — она невесело усмехнулась. — А вот с созидательной магией куда тяжелее! А тут такая прелесть… Мне тренировка, Тобиасу — работа, вам с ним — доход. Не спорь. Не стану я за это деньги брать. За такое вообще деньги брать нельзя. Я это чувствую… Вот тут вот, — она ткнула себя в грудь. — Только если нуждаешься, тогда можно. Но у меня всё есть. Дар — это долг, — так моя бабушка говорила, и мне это завещала. Эйлин горячо поблагодарила, и чувствовалось, что она действительно рада, более того — у неё камень с души упал. Тобиасу нужно было дело, желательно — и по душе, и чтобы доход приносило. Потому что он быстро начал тяготиться жизнью за счёт наследства жены. Он действительно очень изменился, хотя и оставался угрюмым, но грубым, а тем более жестоким больше не был. Теперь его грызло чувство вины за всё, что творил раньше, и он, хоть и спрашивал о сыне, но так и не решился с ним встретиться. Они виделись единственный раз — на похоронах лорда Юлиуса. Тобиас сам захотел туда пойти, ведь старик спас ему жизнь. И в любом случае заслуживал уважения за свою отвагу и мужество. Но у самого Тобиаса пока не хватило мужества, чтобы подойти к сыну. Он должен был признать, что Северус очень изменился. И, если подумать, то пребывание вдали от отца пошло Северусу только на пользу. — Кстати, попроси мужа, пусть и для нас сделает оберег или даже парочку! Я их заряжу… Вот и будет всё честно — он нам обереги, я его оберегам — зарядку, — Настя искренне улыбнулась. — Нам тут лишним точно не будет… Она всё ещё крайне настороженно относилась к Замку, хотя он после истории с Зеркальным Лабиринтом вёл себя тихо-тихо… И даже более того — заботливо. Он без промедления доставлял Настю и остальных обитателей именно туда, куда нужно, с помощью круга-портала в главном зале; он распахивал двери перед входящими и закрывал их за ними — бесшумно и осторожно; он даже сам зажигал огонь в каминах, когда становилось прохладно, а потом — сам гасил. Замок словно просил прощения, и Настя, как ни старалась, как ни напоминала себе о его поступке, не могла устоять. Странным образом она постоянно ощущала, что Замок грустит, тоскует, что чувствует себя виноватым и хочет, чтобы его простили. — Тебе не у меня надо просить прощения, а у Северуса, — сказала Настя, поглаживая широкие перила главной лестницы. Дядя Гарольд и Северус уже разошлись по своим комнатам, а Эйлин снова отбыла к мужу — очень довольная тем, что для него нашлось достойное занятие. — Северус давно простил, — прошелестело в ответ. Настя вздрогнула, но в следующий момент поняла, что говорит с ней всё же не Замок, а Призрак. Он парил в воздухе в нескольких метрах от неё и тоже выглядел печальным. — Добрый вечер, мистер Призрак, — вежливо поздоровалась Настя. — Вы ещё не вспомнили, как вас зовут? — К сожалению, нет, прекрасная леди. В последнее время мне вообще было не до этого… — он вздохнул. — Вот как? — удивилась Настя. — И чем же вы заняты? — Грущу… тоскую… испытываю сожаления… — Печальное занятие, — посочувствовала Настя. — О да… — О чём же вы сожалеете, если не секрет? — Ах, я и сам не знаю. Я мог бы сказать, что сожалею о том, что открыл Северусу вход в Лабиринт. Но вы могли бы погибнуть, не решись я на это! Значит, об этом не стоит сожалеть. К тому же Северус счастлив, что сумел спасти вас. Да-да, это сделало его счастливым, придало уверенности в себе, а ему сейчас очень важно обрести уверенность. — Значит, вы считаете, что эта история с Лабиринтом пошла Северусу на пользу? — изумилась Настя. Ей и в голову не приходило взглянуть на случившееся с этой стороны. — Несомненно… если не учитывать последствий… — пробормотал Призрак себе под нос, но Настя услышала только первое слово и обрадовалась. — Если так, то я, конечно, не стану держать зла на старину Замка, хотя я так и не поняла, почему он так поступил с нами, — улыбнулась Стейси. — Над нами тяготеет прошлое, прекрасная леди, — вздохнул Призрак. — Прошлое… Я даже не помню его, но всё же ощущаю его тяжесть. А Замок помнит всё. Он не умеет забывать, как мы. Но иногда память становится проклятием… — Да, это правда, — Настя тоже вздохнула, вспомнив, как умерла её бабушка. Если бы все последние годы она, Настя, помнила о том, что тогда случилось, если бы знала, что потеряла единственного близкого человека, даже не успев обрести, если бы мучительные вопросы, связанные с той сценой, преследовали её все последующие годы… Да, даже она со своей коротенькой жизнью и небогатым опытом уже способна понять, что память может быть проклятием. — Не печальтесь, прекрасная леди, прошу вас, — ласково произнёс Призрак. — Если и вы начнёте грустить, мы все утонем в грусти… А для неё больше нет причин! — Призрак покружился вокруг Насти, будто вальсируя. — Нет причин? — удивилась она. — А что изменилось-то? — Вы простили Замок, и он рад этому! Признаться, его печаль передавалась мне, ведь призраки более восприимчивы к эманациям любых строений, а магических — и подавно. — Вот оно что! Значит, вы грустили, потому что грустил Замок. Прошу меня простить, господин Призрак, меньше всего я хотела вас расстраивать. — О, я всё понимаю, бесценная леди! У вас были причины для гнева. Но, конечно же, я счастлив, что теперь это позади. И моя… моё… существование снова станет безмятежным. Почти… — Почти? Вас ещё что-то тревожит? — Мне кажется… — понизив голос проговорил Призрак, — что здесь появился ещё один дух… — Ну да… — Настя вспомнила о Белле и встревожилась. — Пока ещё не прошло сорока дней… И я ещё надеюсь, что этот дух всё же покинет нас в установленный срок. Впрочем… зря надеюсь, скорее всего. А что, она вас беспокоит? — Она? — Призрак возвёл очи к потолку. — Так это дама… Возможно, этим и объясняется её… стыдливость… или, может быть, правильнее назвать это застенчивостью… Настя попыталась представить стыдливую Беллатрикс и потерпела сокрушительную неудачу. С застенчивой Беллатрикс — тот же результат. — Мне кажется, на неё это совсем не похоже, — осторожно заметила она. — А почему вы решили, что эта дама застенчива? — Но она меня избегает! Мгновенно исчезает, стоит мне приблизиться… Я даже не успел разобрать — дама это или джентльмен… Совершенно ничего. Просто неуловимый дух. — Знаете, я бы на вашем месте радовалась. — Почему? — озадачился Призрак. — У этой дамы непростой характер. — Ну что же… Дамы могут себе это позволить. Это джентльмены обязаны вести себя безупречно. — Очень рада, что вы так считаете, мистер Призрак. Но если вам всё же доведётся познакомиться с этой неуловимой дамой и если это знакомство повергнет вас в печаль и меланхолию… обращайтесь. Я попытаюсь призвать её к порядку. Вы тут всё-таки старожил, а ваша терпимость не даёт мне оснований полагать, что вы сумеете сами постоять за себя. — Непременно обращусь к вам, великодушнейшая леди, — Призрак поклонился. — Но ни в коем случае не с тем, чтобы вы… призывали неведомую мне призрачную леди к порядку, а за советом, если позволите… — Позволю, конечно, — легко согласилась Настя, в душе подозревая, что советами не обойдётся. Но там видно будет. А пока — и в самом деле интересно, почему Беллатрикс избегает Призрака? — Позвольте пожелать вам доброй ночи, мистер Призрак, — вежливо кивнула Настя. — Взаимно, очаровательнейшая леди! — обрадовался старейший обитатель Замка. — Но если позволите… Настя вопросительно приподняла бровь. — Я хотел бы узнать, избрали ли вы девиз вашего рода? Мне даже кажется, что этот вопрос интересует и Замок. — Вот как? — искренне удивилась Настя. — Ну что же… Я тут долго думала… Что ни возьми — всё можно извратить и перевернуть с ног на голову… Но всё же — ничего я не придумаю лучше, чем завещание моей бабушки: "Дар — это долг". — Поразительно… — прошелестел Призрак и, ничего более не прибавив, склонился в поклоне, а затем растворился в полумраке. Леди Грей, не понимая, что же так поразило Призрака, пожала плечами и отправилась спать, но её слова ещё долго отдавались эхом в медлительных мыслях услышавшего их Замка. "Дар — это долг". Удивительно! Ведь это… это же именно то, что некогда вкладывали в него Создатели. То, чем они руководствовались в собственной жизни, будучи необычайно одарены, они отдавали свои силы, свои таланты, чтобы помогать другим. Дар — это долг.