Беллатрикс. Перезагрузка

Наступила ночь, всё затихло, спал в лунном свете таинственный Остров Туманных Путей, спали обитатели Призрачного Замка. Почти все. Северус не мог сомкнуть глаз. Вспоминал свой разговор с мистером Свифтом, объяснившим, что Стейси должна выйти замуж, иначе ей придётся стать Бабой Ягой и служить вместо леди Арины. Вспоминал Арманда. Он понравился бы Северусу, такой… умный, красивый, открытый и относился к нему с уважением, называл мистером Снейпом, — и весьма чувствительный к таким вещам мальчик не сумел обнаружить издёвки или насмешки в его словах, — или юным другом, хотя Северусу и хотелось сказать, что никакой он ему не друг, но было нельзя… Хотелось возненавидеть Арманда… но в сердце не было ненависти. Только боль. Вспоминал, как Стейси слушала Арманда, как смотрела на него… Это хорошо, что Арманд такой замечательный, хорошо, что он нравится Стейси… Или — больше, чем нравится? Она его уже полюбила? Или полюбит… очень скоро. Северус заметил, что плачет, только тогда, когда начал давиться слезами и внезапно обнаружил, что подушка уже промокла от них. Жалкий мальчишка… Он — всего лишь ребёнок. И он ничего не может сделать для Стейси. Тогда пусть… пусть сделает этот Арманд. Или нет… это так больно… как больно… Он не мог больше лежать, поднялся и оделся, сам не зная, что собирается делать, куда идти. Умылся холодной водой, посмотрел на себя в зеркало — и без того узкие глаза совсем опухли от слёз, нос красный, волосы висят унылыми прядями, сколько их не мой… Вот кого он ненавидит! Жалкое ничтожество! Он что было сил ударил руками по краю раковины. Было больно. Но всё равно не настолько, как там — в груди, и где-то ещё… в душе, наверное. Он вышел из комнаты и побрёл, сам не зная куда. Может быть, надеялся встретить Призрака. Только он столь же одинок, только его чувства так же безнадёжны… ведь он даже не знает, кого любит. Но, может быть, так и лучше… Северус шёл за шаром-светильником, не выбирая дороги, и сам не заметил, как ноги принесли его туда, где совсем недавно Арманд показывал Стейси Знак Восьми Стихий, Печать Драконов. То есть он, конечно, показывал всем, но… на самом деле — только ей. Северус завернул под лестницу и опустился на колени. Было темно, шар-светильник за ним под лестницу почему-то не полетел. Может быть потому, что он этого не хотел. Ему хотелось забиться в самый тёмный угол, чтобы никто его не видел, чтобы он сам не видел себя — глупого ничтожного мальчишку, осмелившегося… любить Её. Он хотел спрятать лицо в ладонях, но тут было так темно, что в этом не было нужды — темнота укрыла его милосердным покрывалом. Светильник то ли погас, то ли улетел куда-то далеко. Где-то здесь этот рисунок… где-то совсем рядом… Северус протянул руку и коснулся пола. В кромешной темноте перед ним что-то вспыхнуло! Глаза… зелёные глаза дракона с золотыми вертикальными зрачками… Они смотрели прямо на него. "Чего ты хочешь, мальчик? — спросил дракон. Или Северусу это только показалось? — Зачем ты пришёл?" Чего он хочет? Северус сглотнул и снова коснулся пола — чуть дальше. Знак Хаоса на спине дракона ожил под его пальцами, закрутился серым смерчем. Хаос — это смерть, понял Северус, уничтожение, он может смести всё на своём пути, оставив лишь пыль, лишь мельчайшие частицы, кружащиеся в дикой пляске. Вот бы смести Арманда! Пусть бы его не было… "Ты этого хочешь, мальчик? Ты уверен?" — спросил дракон. Зелёные глаза смотрели на Северуса с вековечной печалью. — Нет… Нет… — прошептал Северус. Арманд, сидевший на этом самом месте, изучавший замки, искавший следы драконов… Такой живой и яркий, такой… солнечный. Северус не желал ему смерти. Если бы можно было сделать так, чтобы он не появлялся в их жизни, а Стейси осталась бы здесь — без всякого глупого замужества! Стейси… Ей было бы больно, если бы что-то случилось с Армандом. И он ей нужен… Северус всхлипнул и повёл руками вверх — вдоль поднятых крыльев дракона. Под его пальцами цветы-знаки стихий оживали, вспыхивали. Огненный цветок шевелил лепестками-язычками пламени, обжигающе горячий, яркий. Коричневый цветок Земли вдруг пророс зелёными прожилками и выпустил крохотные листочки. От полупрозрачного нежно-голубого цветка Воздуха веяло ветерком. Водный — тёмный в центре с синими лепестками — был ощутимо влажен, текуч, мягок и притягивал, будто настоящий омут. Но бархатно-чёрный цветок Тьмы манил сильнее, приковывая взгляд и будто шепча что-то… "… не быть, не чувствовать, не дышать, не жить…" — различил Северус. — … не живёшь — не больно, не чувствуешь — безразлично… хорошо… покой, покой… тишина, покой… бесконечный покой…" Пальцы мальчика начали погружаться в бархатную черноту, а сердце и правда перестало колотиться, душа перестала болеть… Но тут его рука задела цветок Света, и тот вспыхнул белым, слепящим и непередаваемо прекрасным огнём. Слёзы тут же снова подступили к глазам. "Жить, светить, сгорать — и всё равно жить! Страдать и — жить. Чувствовать — жить! Пусть пылает душа, пусть поёт и плачет сердце. Жить!" — пел сверкающий цветок Света. Северус всхлипнул и оторвал руку от мягко ласкающего её, обещающего забвение и покой цветка Тьмы. Между его ладонями, мерцая, проступал знак Восьмой Стихии. Звезда Вечности. Звезда Любви. Мальчик нерешительно коснулся пальцами лучей. Он чувствовал, что происходит нечто важное, что ему дан шанс, который выпадает лишь единожды. Но какой шанс и на что? — Кому желаешь ты счастья? — мягко спросил оживший дракон, глядя на него мудрыми тысячелетними глазами. — Чьё счастье важнее для тебя? Ты хочешь счастья себе? Или… ты хочешь счастья ей? — Стейси… — прошептал Северус. — Я хочу, чтобы она была счастлива. И он положил руки на Знак Вечности, восьмиконечную Звезду таинственной Восьмой Стихии. Она вспыхнула так ярко, что свет хлынул из-под его пальцев и на миг ослепил. — Истинная любовь… — прошептал дракон. — Истинная любовь исполнит желание. Она — будет счастлива. Но будешь ли счастлив ты — мне неведомо. Я помогу тебе, но окажется ли этого достаточно, не знает никто… Иди! Взгляни на Сердце Замка и ты узнаешь, что такое настоящая боль… Каменная плита под ним внезапно начала таять, но Северус не успел ни отпрянуть, ни испугаться — его подхватил поток тёплого воздуха и понёс куда-то вниз сквозь темноту. Через несколько мгновений Северус почувствовал под ногами твёрдую поверхность. Вокруг царил серый полумрак. Он находился в огромном помещении с очень высоким потолком и стенами, теряющимися вдали. Было странное ощущение, что зал заполнен чем-то невидимым, что его пустота — иллюзия, и сам воздух в нём, хоть и свежий, но плотный, будто насыщенный энергией. Взгляд же воспринимал только одно — прямо перед Северусом, в центре зала, высилось нечто огромное, по форме действительно напоминающее сердце, такое, как Северус видел в анатомическом атласе, а не легкомысленное романтическое сердечко, как на старой открытке, что хранила мать. Сердце было в несколько раз выше мальчика и настолько объёмно, что потребовалось бы, наверное, несколько минут, чтобы обойти его кругом. Его поверхность на первый взгляд напоминала чёрный камень, но, присмотревшись, Северус увидел, что сердце опутано ажурной металлической сетью, словно кровеносными сосудами, местами сквозь них просвечивало нечто светлое или багрово-алое, будто расплавленный металл. От сердца исходил жар, но не опаляющий, а живой, как от огромного, но доброго зверя. Внезапно оно содрогнулось — это было замедленное содрогание, когда вся его масса пришла в движение, едва заметное взгляду, но неуклонно нараставшее, это было долгое-долгое-долгое "тук" — один удар сердца, во время которого оно расширилось, а после снова сжалось и затихло. Заворожённый, мальчик пошёл вокруг и вдруг ему открылась ужасная картина — из сердца словно был выдран большой кусок каменно-металлической плоти, и теперь там зияла рваная рана, такая большая, что Северус мог бы улечься в ней целиком, если бы забрался в эту вмятину и свернулся в позе эмбриона. В ней трепетало нечто, что показалось мальчику похожим на обугленную плоть, рана сочилась густой багровой кровью — раскалённой магмой, от которой внизу образовались застывшие наслоения, мешавшие подойти ближе, да и жар, исходивший от раны, заставлял держаться на расстоянии. Глаза Северуса изумлённо распахнулись. — Что это? — спросил он. — Рана моего сердца, — прозвучал хоть и бесплотный, но всё вокруг наполняющий своей мощью голос. — Знаешь ли ты, что ранит больнее всего? До этого Северусу казалось, что он знает, но сейчас… он уже не был так уверен и лишь молча помотал головой. — Больнее всего, когда не можешь защитить тех, кого любишь… Северус ощутил как болезненно сжалось его собственное сердце и рванулся вперёд через кольцо застывшей магмы-крови, коснулся края зияющей раны раньше, чем успел понять, что и почему делает. — Тебе очень больно… — прошептал он. — Неужели твоя рана никогда не заживёт? — Теперь я начинаю верить, что она заживёт, хотя шрам останется навечно. Тебе не больно, малыш? — тихо спросил Замок. И Северус даже на малыша не обиделся, потому что чувствовал — рядом с этим величественным гигантом любой человек всего лишь малыш. И всё же этот гигант страдал из-за таких вот малышей, которых он любил когда-то… которых любит до сих пор. — Нет, не больно, — тряхнул головой Северус. Он и правда совсем не чувствовал боли, несмотря на то, что поверхность раны была раскалена, — сострадание защитило его. — Довольно, мой друг, — сказал Замок. — Мне уже лучше. Ты помог мне. И я очень хочу помочь тебе. — Но как? Разве это возможно? — Я не знаю… лишь надеюсь… Чего же ты хочешь больше всего, человек? — Хочу, чтобы никогда мне не пришлось страдать из-за того, что я не смог защитить… её. — Хочешь быть ей опорой и защитой? — Да. Но ведь это невозможно. Я… всего лишь ребёнок для неё. И… вообще. Я и в самом деле пока так мало знаю и умею, так мало могу. Почти ничего. Ей нужно лекарство от драконьей оспы. Если бы у меня было время… Но мне потребуется слишком много времени! Мне ещё так долго нужно учиться… — Я попробую подсказать тебе путь… Вытяни руку. Северус подчинился, и через мгновение на его ладони возник знакомый красный клубок. — Леди Арина? — удивился он. — Она может помочь мне? — Да… может быть… Но как помочь — ты должен догадаться сам. Подумай. Северус опустился на пол, вспоминая всё, что произошло с того момента, как он, гуляя по Острову, вдруг оказался у Избушки на Курьих Ножках. В молчании текли минуты. Внезапно догадка вспыхнула в глазах мальчика. — Благодарю! — сказал Северус и, вытянув руку с клубком, произнёс слова, которым научила его Баба Яга. В тот же миг он исчез. — Ты понял… — ветром пролетел по подземелью голос Замка. — Я верю в тебя… Я желаю тебе счастья… Если бы только оно было возможно… Сердце Замка снова стукнуло, вновь выступила обжигающая магма — кровь из старой, но так и не зажившей раны, и Призрачный безмолвно застонал от боли. Не знать ему покоя, пока те, кого он полюбил в прошлом, и те, кого успел узнать и полюбить совсем недавно, не найдут свой путь, путь Истинной Любви.