Беллатрикс. Перезагрузка

В эту ночь Стейси спала беспокойно. Ей снился Северус — его взгляд, напряжённый, запоминающий, как перед долгой разлукой. "Надо было поговорить с ним по душам, — думала она на грани сна и бодрствования. — Надо было… Но я не знала, что ему сказать, как подступиться… И всё же — нужно было хотя бы попробовать, ведь видела, что он в последнее время сам не свой. И это внезапное желание встретиться с родителями… Ладно — с матерью, но с отцом! Тут что-то не просто так. Он что-то задумал!" Она пыталась проснуться, хотела побежать к Северусу прямо посреди ночи, убедиться, что он здесь, что с ним всё в порядке, но не смогла. Замок не пустил её. Призрачный не позволил ей проснуться, потому что знал — слишком поздно. Однако усилить воздействие он не решался, а Стейси, ощущая неладное, то и дело выныривала на поверхность сна, словно пловец к поверхности воды: вот уже видно сияющий солнечный день — там, наверху, ещё чуть-чуть и можно будет глотнуть воздуху, но что-то тянет за ноги, снова на глубину, и вокруг сгущается темнота, а сознание угасает… Стейси "всплывала" несколько раз, и тогда ей казалось, что она видит Северуса, его серьёзное лицо, его глаза, всматривающиеся в неё с жадностью, с нежностью, с болью, с любовью… Но самое странное в этом странном, снова и снова возвращающемся видении было то, что с каждым разом Северус выглядел старше — сначала на пару лет, но всё же он ещё ребёнок, потом — подросток, потом — ему уже лет шестнадцать… Проснувшись почти на час позже обычного, Стейси села в кровати и довольно долго пыталась успокоить дыхание. — Ну и ночка выдалась… — пробормотала она. — Твои проделки, Призрачный? Признавайся! Замок, разумеется, промолчал, но Стейси и не ждала ответа, она была уверена, что права. — И к чему всё это было? — прошептала она с горечью. — Что ты хотел этим сказать? Что Северус влюблён в меня и будет страдать? Думаешь, я этого не понимаю? И не сожалею? Мне тоже больно, но что я могу сделать? Если ты такой умный, лучше бы подсказал мне — что?! Она обхватила голову руками, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. А перед внутренним взором всё стоял юный Северус, бесконечно печальный… И такой… Нельзя об этом думать! Хватит уже детских мечтаний. К сожалению, им не дано исполниться даже здесь — в мире ожившей сказки. Она так хотела сделать его счастливым, видеть улыбку на его лице. Ему очень идёт улыбка… Она видела её — несколько раз. Он только-только начал приходить в себя, осваиваться, расправились плечи, постоянная настороженность ушла из глаз, и вот… Арманд и эта история с внезапным замужеством. А с другой стороны — может быть, лучше сейчас, чем на пару-тройку лет позже, когда детское чувство пустит корни ещё глубже? Он встретит кого-то ещё… Это пройдёт… должно пройти! Она выбралась из постели, привела себя в порядок и только уже собираясь выходить из комнаты заметила, что флакон с драконьей кровью исчез. Куда он мог деться?! Стейси вихрем вылетела в коридор. Мистер Свифт как раз выходил из своей комнаты. Он выглядел… не как обычно — уставшим? Даже, может быть, постаревшим? Неужели и у него была "весёлая" ночь? Но сейчас было не до этого. — Что-то случилось, моя дорогая? — спросил дядя Гарольд, пропустив обычные пожелания доброго утра. — Кровь пропала! — выдохнула она. — Драконья кровь, которую вчера прислал Аберфорт! Она стояла у меня в спальне, на столике, а сейчас её там нет! — Не волнуйтесь, моя дорогая Стейси, — мистер Свифт потёр пальцем нос. — Это… это я её забрал. — Но зачем?! Надеюсь, вы не открывали флакон? Она заражена! Вы можете… — Стейси, прошу вас, — мистер Свифт устало улыбнулся. — Я не открывал флакон. Просто… хм… сегодня утром прибыл посланец вашей достопочтенной бабушки и… он попросил отдать ему флакон. Я отправил за ним Букера, и он забрал флакон, не разбудив вас. И, кстати, наш гость взял с собой Северуса. Так что не беспокойтесь. Мальчик погостит у леди Арины несколько дней. Он сам этого захотел. — Вот как… А какой посланец? — Хм… такое необычное имя… Но он разрешил мне называть себя просто Тимом. — Тимофей, — улыбнулась Настя. — Да-да, именно так. В столовой, за слишком длинным для троих едоков столом, скучал Арманд, увидел хозяйку, расцвёл улыбкой, она ответила — вполне искренне, но тут же снова кольнуло сердце — Северус с ней не простился… Не хотел её видеть? Обижается? Или ему просто тяжело её видеть… Наверное, он поступил правильно и так будет лучше. Ему лучше побыть какое-то время у бабушки, им с Армандом — разобраться в своих чувствах. Чувствах… что она чувствует на самом деле? Её тянет к Арманду — в этом нет сомнений, он ей нравится и как человек, и как мужчина, казалось бы — надо радоваться. Но почему ей тяжело… почему у неё такое чувство, словно она предаёт кого-то… Кого? Может быть, саму себя? Она провела с Армандом почти целый день, только на тренировку уходила, не позволила ему наблюдать, хотя он и хотел. Ближе к вечеру снова завела разговор о Якоре, о котором уже спрашивала на днях, и Арманд обещал подумать. — Вынужден разочаровать вас, — вздохнул молодой человек. — Я так ни до чего и не додумался. Единственное, что я могу предположить с высокой долей вероятности: Якорь связан с Печатью Драконов и с Сердцем Замка. Если бы мы могли проникнуть к Сердцу… то, весьма вероятно, что и Якорь бы обнаружился. — Что же нужно для того, чтобы проникнуть к Сердцу? — Трудно сказать… Вернее — это-то как раз известно. Необходимо активировать Печать. Она — пропуск к Сердцу. Но как активировать… Есть гипотеза, что для этого необходима та самая Восьмая Стихия — сила Истинной Любви. — Вот как… — уронила Стейси и поспешила перевести разговор на другую тему, хотя и было искушение снова отправиться к Печати вместе с Армандом и… убедиться. Убедиться в том, что, как и в прошлый раз, Печать их не пропустит. Истинная Любовь… Вновь вспомнился взгляд чёрных глаз — тот, что приснился ей прошлой ночью. Юное лицо, одухотворённое, словно сияющее внутренним, хоть и мрачным светом… Северус… Мог бы он активировать Печать? Нет, она не хочет этого знать! Она боится этого знания… Ничего нельзя изменить… Ведь нельзя? Она встала и, ни слова не говоря, отправилась на крышу. Хорошо бы — гроза… Чтобы ветер, потоки воды, молнии, разрезающие небо! Чтобы бушующие стихии окатили её волной своей мощи, смыли всё… мелкое, жалкое, унесли страхи и слабости, заставили забыть обо всём… Арманд шёл за ней, он был встревожен её странным, непонятным для него поведением. Стейси остановилась у самого края, между зубцами ограды, смотрела на озеро, на вечереющее сиренево-розовое небо — пронзительно красивое, бередящее душу… Сама не заметила, как выступили слёзы. Сзади подошёл Арманд, положил руки ей на плечи. — Что с тобой творится? — прошептал на ухо. — Что? Я противен тебе? — Нет, — она даже головой потрясла для убедительности. — Совсем нет. Но… мне кажется, это не любовь. То, что есть между нами, то, что зарождается между нами — не любовь. — Может быть… тебе только так кажется. По крайней мере меня привлекает не только твоя внешность, это больше, чем влечение, страсть. Ты… — Да, и со мной так же, и всё-таки… Я не знаю, что со мной творится, но на душе тяжело… Он развернул её к себе лицом, заглянул во влажные несчастные глаза. Сейчас её взгляд не был решительным, ярким, как обычно, она смотрела растерянно, и это делало её ещё более желанной… О такой Стейси хотелось заботиться, беречь, прижать к груди и никуда не отпускать, прогнать прочь её страхи и сомнения. Арманд обнял её, осторожно прикоснулся губами к щекам, лбу, глазам… Стейси не отстранилась, опустила ресницы, замерла. Поцелуй был долгим, нежным… И нежность была в глазах Арманда, и его руки обнимали её так надёжно… Стейси склонила голову ему на плечо, в груди разлилось тепло, губы пылали, тело трепетало и пело и всё же… то странное состояние пронзительной печали, словно само сердце её плакало, — оно никуда не делось… *** В спальне, у окна, стояла Белла, смотрела на догорающий закат. Когда Стейси вошла, повернулась и одарила долгим взглядом, будто хотела что-то сказать… или, может, спросить… — Что с тобой, Белла? — мягко спросила Стейси. — Со мной? — Беллатрикс усмехнулась. — А с тобой что? Не знаешь? — Не знаю, — Стейси вздохнула, подошла, встала рядом. Несколько минут прошли в молчании. — Любооовь… — вдруг протянула Белла. — Все её ищут и ждут. А когда найдут, не знают, как избавиться… — Не надо от неё избавляться, — прошептала Стейси. — Главное найти. — Все так думают. Пока не найдут. А ты — ты ведь хочешь, чтобы этот мальчишка избавился от любви к тебе. Хочешь? Ну вот. А говоришь — не надо. Когда от неё только боль, зачем она? — Ты к чему это, Белла? Что с тобой творится? — Ничего… уже ничего. Всё уже… сотворилось. Всё в прошлом. А больно — до сих пор! — она стиснула руки в кулаки и ударила по оконному стеклу, но оно, как и следовало ожидать, от этого нисколько не пострадало, впрочем, и руки тоже. — Ты… ты о своей смерти? — нерешительно спросила Стейси. — Мне очень жаль, правда… — Нет, — хрипло выдохнула Белла. — Я о своей жизни. И даже не об этой. О другой… — Загробной, что ли? — удивилась Стейси. Белла усмехнулась. — Нет, не загробной, другой. Прошлой жизни. Ты вроде хочешь Якорь найти? — Да, — встрепенулась Стейси. — Ты что-то об этом знаешь? — Знаю… Кстати, если получишь Якорь, сможешь всем, кому захочешь, отпечатки поставить — и они тоже смогут возвращаться в Замок даже если попадут на Туманный Путь. А чтобы найти Якорь… Прав твой красавчик: для этого нужно активировать Печать, а для Печати нужна Восьмая Стихия — Истинная Любовь. Если своей нет, Призрака попроси. У него есть. Лицо Беллатрикс исказилось, как от сильной боли, и она исчезла, прежде чем Стейси успела спросить или сказать что-то ещё.