Беллатрикс. Перезагрузка

Уклад смотрел на Сердце Замка и не мог отвести взгляд. Он знал эту историю, все гоблины знали, но в ней всё было не так! Жадный Леорин присвоил себе Зеркальный Камень, чтобы владеть им единолично и остаться единственным настоящим мастером. Он не пощадил даже своей жены и её семьи, чтобы она не отдала Камень всему народу. Он предпочёл покончить с собой, лишь бы остаться непревзойдённым Мастером. Правда, Укладу казалось странным, что жадному Мастеру Леорину почему-то пришлось "не пощадить" не только жену, но и её семью. Они-то причём? Наверное, Леорин настолько ожесточился и озверел от своей злобной жадности, что прикончил всех, — примерно так понимал это маленький Уклад, когда в детстве услышал предание об Утраченном Сокровище, как именовали гоблины Зеркальный Камень. Но стоило ему увидеть это "ужасное чудовище, алчного и жестокого Мастера Леорина" — ещё там, в гостиной, как он сразу понял, что всё было ложью. Всё было наоборот. И он даже догадывался об этом прежде. Только не хотел об этом думать. Да и зачем? От него же ничего не зависело, он ничего не мог изменить. А теперь вот — может. Наверное. Теперь — перед ним Сердце… Как отвести от него взгляд? Как забыть эту ужасную картину и эту ужасную правду? Глядя на Сердце, Уклад видел всё, что случилось, словно был там сам, чувствовал невыносимую боль Леорина, Ирифей, Замка и… Камня… Он опустил взгляд ниже. Багровая кровь Сердца стекала вниз. Частично она застыла у основания Сердца, но большая её часть просочилась дальше… Сердце покоилось на Зеркальном Камне! Никто не видит его… Кроме, может быть, Леорина, который тоже где-то здесь, но Уклад боялся встретиться с ним взглядом. А больше — никто. Уклад знал это точно. Вон там, в густой пылающей крови виднеется зеркальный краешек… Заметив его, Уклад замер, словно прикованный. Он хотел не смотреть — и не мог отвести взгляд. Снова старая трагедия разворачивалась перед ним. Зеркальный Камень помнил её, повторял, отражал — вновь и вновь! На то он и Зеркальный… Он — отражает… Вот и пришла пора гоблинам ответить за свои преступления. Они виноваты. И больше всего они виноваты… сами перед собой! Перед своей сутью, которую они извратили, превратившись из созидателей в разрушителей. Уклад сделал крохотный шажок вперёд — пышущий жар открытой раны почти обжигал его, но гоблин медленно протянул руку — туда, к зеркальному краешку… Ему вдруг мучительно захотелось заглянуть в него — в Зеркало! Увидеть там… что? Себя. Увидеть себя. Стать собой. Понять, кто он такой есть. Всегда считал себя самым негодным из гоблинов. Его отец всё время это твердил — что он самый ничтожный и не способен даже удержаться на месте, на которое его пристроила родня. Другие только мечтать могут о таком месте, на всё готовы ради него, а он — получил всё даром, усилиями, трудом и потом своей родни и теперь они должны краснеть за него! Выслушивая всё это, покорно опустив голову, Уклад каждый раз мысленно цеплялся за слова "трудом и потом". И каждый раз ощущал горячее желание — трудиться и потеть! А не изворачиваться, лебезить и хитрить… Так кто же он на самом деле — никуда не годный гоблин или, может быть… кто-то другой? Что покажет ему Зеркало? Какой даст ответ? Ему нестерпимо захотелось узнать это. Узнать правду. Какой бы она ни была. Он так устал чувствовать себя не тем, кем должен быть, и быть не тем, кем себя ощущает. Уклад слегка наклонился, кончики подрагивающих длинных пальцев коснулись зеркальной поверхности — крохотного чистого участка, размером всего-то с ноготь. И вдруг оттуда полилось серебристое свечение, хлынуло потоком, охватив и самого Уклада, и всех, стоящих рядом. Они замерли. Нет, это не просто свечение — уже нет. Это искрящаяся метель… Большие снежинки кружатся, вихрятся, сверкают… Это не снежинки! Это кристаллы… Зеркальные кристаллы. Тысячи бликов на миг лишили их зрения, затем зеркально-кристальная метель начала стихать, её кружение замедлилось и кристаллы растаяли, словно и в самом деле состояли из снега. Перед ними по-прежнему было Сердце, но теперь оно выглядело уже не каменным, а из крови и плоти, медленно пульсирующей и кровоточащей — они даже ощутили запах крови! Все, включая и Уклада, невольно сделали шаг назад, оглянулись. Их окружали зеркала — они находились в огромном зале с зеркальными стенами! Но ни Стейси, ни Северус, не отражались в зеркальной глади. Там был только Уклад. Повсюду — Уклад. И ещё кое-где — Арманд. — Мы находимся внутри Зеркального Камня, — медленно проговорил Леорин. — Ни леди Грей, ни лорд Принц, вероятнее всего, вовсе не увидят здесь себя, ибо они уже побывали в Зеркальном Лабиринте — самой опасной части Камня, и теперь свободны от всяческих зеркальных испытаний. Лабиринт отражает не всё, а лишь страхи и тёмную часть души. Здесь же отражается правда — всё, что составляет саму суть отражаемого. Стейси, Северус и Леорин молча смотрели, как Уклад медленно двинулся вперёд. Он выглядел спящим наяву, загипнотизированным, двигаясь, как лунатик. Вот он остановился и неторопливо повернулся вокруг своей оси, заворожённо глядя на собственные отражения. Они были разными! Вот он выглядит сгорбившимся, а его взгляд — хищный, жадный. Вон там он кажется жалким и растерянным, а там — злобным и опустившимся. Но все эти отражения были едва различимы и меркли с каждым мгновением, расплывались, таяли. Те отражения, которые были похожи на нынешнего Уклада, плыли друг к другу и сливались в одно, а ещё там были те, где спина гоблина была прямой, как и его взгляд — честный и открытый. А вон в том отражении он выглядит выше и стройнее, его руки уже не такие длинные, как обычно бывают у гоблинов, они сильные и крепкие, но пропорциональной длины, а вон у того отражения его глаза стали больше, более яркими и лицо обрело благородные очертания… Уклад пошёл вперёд. Он, в отличие от остальных, видел только одно отражение, всего одно. Но оно расплывалось и менялось непрерывно, и он никак не мог ухватить его… Надо подойти ближе. И он пошёл. Отражение меняется… Разве он настолько высок? Разве его руки такие? А глаза? Не может быть… Но тут его отвлёк странный звон, словно совсем рядом пересыпались золотые монеты и драгоценные камни. Уклад только бросил взгляд в сторону и обомлел… Его обступали целые груды сокровищ, холмы из золота и золотых изделий, россыпи рубинов и сапфиров, и небрежно разбросанные поверх них созвездия крупных бриллиантов чистейшей воды, диадемы и драгоценные кубки, ожерелья, мечи… Чего там только не было! — Этот клад ждал тебя, Уклад, — произнёс кто-то. — Теперь это всё — твоё. И никогда больше ни один гоблин не скажет о тебе плохого слова. Все будут восхвалять и превозносить тебя, ибо отныне ты богатейший из всех и неисчислимы твои сокровища! Уклад остановился. Его очень обрадовало, что теперь никто не станет называть его никчёмным, и родня не будет больше упрекать, но… Почему-то он ощутил разочарование, будто ему пообещали нечто прекрасное, а потом обманули… — Разве не этого ты хочешь, Уклад? — удивлённо спросил голос. — Я… не знаю… — растерянно проговорил гоблин. — Я… — А чего бы ты хотел? Чего? Только скажи! — Я… — блеск драгоценностей мешал сосредоточиться, и Уклад закрыл глаза, а закрыв глаза, он тут же вспомнил! — Я хотел стать мастером! — выпалил он. — Хотел уметь создавать прекрасные и нужные вещи! — Но вот же они — прекрасные вещи, — возразил голос. — Хочешь волшебных предметов, артефактов — и их ты сможешь получить… — Нет, я не хочу получать, — грустно сказал Уклад. — Я хочу создавать… сам… Хочу научиться… Россыпи сокровищ растаяли, а прямо перед Укладом оказалось зеркало, и в нём одно-единственное отражение. — Ты действительно худший из гоблинов, Уклад, — промолвил голос. — И потому отныне ты будешь цвергом. Первым истинным цвергом за долгое-долгое время. Ты нарекаешься Вер, что на древнем языке означает Мастер. И тебе откроются тайны мастерства и любая материя будет послушна твоим рукам. Прими свою силу и используй её во благо! Зеркало разлетелось мириадами искрящихся частиц, они смерчем завились вокруг неподвижного, потрясённого Уклада, а когда они исчезли, Леорин Стейси и Северус уже не увидели прежнего гоблина Уклада. Перед ними стоял цверг по имени Вер, и смотрел на них совершенно счастливыми глазами.