«Glay»: ONE OK ROCK — Decision «Arch»: Hyde — Glamorous Sky ONE OK ROCK — Heartache
3 То, что ты видишь, Может отличаться от твоих представлений об этом
На часах была половина третьего. Впереди, обнимая свою гитару, стоял Сехун в белой безрукавке. Его светлые волосы забраны наверх, полностью открывая обзор на красивые черты лица. Ну, сначала они лежали как обычно, пока Кенсу не додумался сказать ему, что на его голове просто беспорядочная куча волос, поэтому это вылилось в то, что Сехун около часа укладывался, стоя перед зеркалом. Кенсу выглядел совсем по-другому. Его свежевыкрашенные в красный волосы были уложены на бок, показывая выбритую сторону, которую О находил очень крутой. (Чунмен, который посоветовал До эту прическу, улыбался, явно довольный собой.) Черная футболка была без принтов и довольно простой, как и личность самого Кенсу. Бэкхен видел, как его руки, держащие барабанные палочки, немного подрагивали. Волосы Чунмена тоже были светлыми, с капелькой нанесенного мусса (потому что Ким хотел, чтобы его волосы красиво развивались, пока он будет качать головой в ритме исполняемых песен). Бэк так и не понял, как старший додумался до того, чтобы одеться на фестиваль как офисный клерк... А еще заметно, что он также как и все нервничает: Бен не был уверен, сможет ли лидер сегодня нормально играть на сцене. Они слушали, как на арене играет первая на сегодня группа. Спросите, что больше всего их волновало сегодня? Тот факт, что «Glay» будет последней группой, которая сыграет перед тем, как на сцене пройдет «фиг_знает_чье» выступление, после чего будут объявлены результаты конкурса. Плюс, который из всего этого вынес Кенсу, был в том, что когда они окажутся на сцене, на улице будет уже темно, а значит, везде будут цветные прожектора и подсветка, что, без сомнений, создаст красивую визуальную картинку, которая точно привлечет внимание. Что было еще лучше, чем главный приз конкурса, так это то, что вокруг была целая куча представителей разных компаний, которые только и ждут, чтобы пригласить новичков к себе. Победители, занявшие первое место, конечно, смогут подписать контракт с одной из трех самых крупных компаний страны - «Melodica», которые также выступали спонсорами этого фестиваля наравне с «Neighbor Record». Занявшим остальные места такого не светит: если их навыки игры достаточно хороши, то они, возможно, подпишут контракты с маленькими компаниями; если же нет, то они просто заберут выигранные деньги и вернутся домой, где будут хвастаться всем, что были в восьмерке лучших, что, может быть, в будущем принесет им больше дохода. Давление росло с каждой отсчитанной секундой, крики снаружи заполняли всю пустоту. Пока все наблюдали за выступлением второй группы, Сехун подошел к Бэкхену, беря его за руку: — Удели мне секунду. Бена поволокли через заполненный людьми коридор, и он понятия не имел, куда они вдвоем направляются, но он понял, что младший, в общем-то, тоже не был в курсе этого, пока они не оказались в достаточно тихом, по мнению О, месте. Сехун тут же обхватил руками его плечи. Выражение его лица снова было нечитаемым, и поначалу Бэкхен подумал, что всему виной нервы, но поймав взгляд младшего, до него в ту же секунду дошло, что между ними снова появляется та странная атмосфера. — Что ты хотел? — с серьезным лицом спросил Бен, видя, что Сехун не собирается начинать разговор. Сегодня младший выглядел очень зрелым, по сравнению с другими днями: внешность, жесты. Но- — Я даю тебе время подумать об этом, — но когда он заговорил, для Бэкхена он стал похож на маленькую девочку: было видно, что О нервничает, смущается и напуган тем, что он собирается спросить. — Что ты об этом думаешь? — Думаю о чем? — выгнул бровь старший. — Не делай вид, что не понимаешь, — Сехун покраснел, и это было мило, но в то же время забавно. — Бэкхен… Бен не очень любил, когда младший называл его по имени, не добавляя «хен» в конце. Это заставляло его думать о том, что разница в возрасте между ними становится все незаметнее, особенно в таких ситуациях. — Ты должен тратить оставшееся время на репетицию. — Я буду. — … Сехун открыл и закрыл рот, как будто собирался с мужеством что-то сказать. И только когда Бэкхен попробовал вырваться из захвата, он проговорил: — Я был серьезен. — … — Те слова, что я сказал тебе в тот день. Я говорил серьезно. Он два раза сказал «серьезно». Бэк знал, что он не мог ошибиться в значении этих слов. Последний раз, когда возникла подобная ситуация, был пять дней назад, когда Сехун попросился стать частью его, Бэкхена, жизни. Стоит признать, что парень перед ним на самом деле ухаживал за старшим. Но во всем, что они произносили после того дня, сквозило напряжение. Из-за того, что «Glay» только и делали, что репетировали, Бэкхен думал, что сможет откинуть все мысли об этом, но с Сехуном это не прокатило. Младший полез в карман и вытащил оттуда кулон, что был надет на нем в их первую встречу. Бен попросил от него избавиться, но, не послушавшись старшего, Сехун просто убрал его, чтобы тот не смог его увидеть. — Мне нравилось, когда ты носил такой же кулон, — О так и не узнал, куда делась похожая подвеска старшего. Последние полгода, что они провели вместе, парень ни разу не видел ее — ни на шее Бэка, ни в его карманах, ни где-нибудь еще. — Я не- — Это моя, — прервал его младший. Его кулон явно был не тем же самым, не важно, насколько похоже они выглядели или насколько сильно вокалисту он не нравился, — у тебя нет поводов, чтобы ее ненавидеть. — … Все слова тут же исчезли: Бэкхен понимал, что он винил Сехуна из-за того человека так много раз, но он все еще не мог избавиться от своих чувств. Он не может избавиться от гнева, ревности, или тех ощущений, что возникают, когда он думает о прошлом. О поднял руки, застегивая кулон на шее старшего. Губы парня растянулись в улыбке, когда он вспомнил тот день, когда увидел выступление «Glay» в первый раз. День, когда его сердце украл хозяин кулона в форме ключа. Сехун знал, что не повернет назад, потому что становясь все ближе к Бэкхену, слушая его песни и видя разные его образы, он был уверен, что хочет стать чьим-то «миром» и ему без разницы, кто это будет — человек, собака, кошка или еще кто. — Пожалуйста, надень это на наше выступление. — … — Только сейчас, и когда мы выступим, ты можешь его выбросить. Бен не знал, как реагировать на улыбку напротив, и не важно — выбросит ли он кулон или просто закроет глаза и представит, что это обычное украшение. Бэк вздрогнул, когда почувствовал руки на талии, и прежде, чем он понял, что к чему, его голова автоматически отвернулась от губ О. Оба парня молча смотрели друг на друга, и хоть Бэкхен пресек первую попытку Сехуна его поцеловать, на второй раз младшему это все-таки удалось. Бен стоял, словно статуя, но блондин был рад, что не получил по морде, даже если по состоянию старшего нельзя определить, принял ли он его чувства или нет. Все замерло, когда О прислонился лбом ко лбу Бэка и снова растянул губы в улыбке, думая о том, что только что произошло: — Я тебе солгал. — … — Потому что если ты на самом деле выкинешь кулон, я точно разревусь. И когда Бэкхен уже собирался уйти, Сехун снова прижался губами к его губам. — Я так хочу спать, — обладатель блондинистых волос зевнул, когда белый микроавтобус плавно остановился. Звуки музыки и крики толпы донеслись до его ушей, и парень подумал, что оглохнет, когда лидер группы открыл дверь машины, являя им людей, что сходили с ума, понимая, что видят «Arch» вживую. Предыдущее выступление участников закончилось, и теперь все внимание людей было обращено на них. Минсок повел их по тому пути, который приготовили специально для них организаторы фестиваля. — Есть тут крутые группы, Минсок-хен? — Лухан обернулся к менеджеру, но последний даже не обратил должного внимания на вопрос: — Парочка. «Arch» уже были готовы, так что в их распоряжении были свободные полчаса. Они могли спать, дурачится или курить, пока стафф подготавливал сцену для их десятиминутного перфоманса. Сегодня они планировали исполнить три песни: первой будет «Trap», затем медленная песня, написанная Чанелем, и завершающей будет самая популярная композиция из первого альбома. На арене снова раздались крики, когда на сцену вышла следующая группа, которая, если не ошибаться, была последней. Ведущий произносил речь, пока участники подготавливали свои инструменты, и Чанель уже собирался уйти в гримерку, когда слова ведущего заставили его обернуться: — И последняя на сегодня группа! Встречайте — «Glay»! Даже одно название группы уже заставило его сердце пропустить удар. Помимо Чанеля, произнесенное «Glay» заставило всех остальных участников «Arch» бросить свои дела и с интересом уставиться на сцену. Ифань прошептал Минсоку ту причину, по которой они задержатся в курилке еще на десять минут. — Кажется, не только Чанель классно играет. Его группа тоже смогла пройти в конкурс, — произнес Чонин. — Давайте подождем немного и послушаем. Тело Чанеля перестало функционировать, потому что он увидел парня, который подошел к микрофонной стойке, и во время простой проверки микрофона, сердце Пака рухнуло куда-то вниз, как если бы он услышал голос, который исчез из его жизни на целых два года. Чунмен все еще отвечал за басы, Кенсу сидел за ударной установкой, а роль гитариста отошла хозяину белой гитары. Когда прожектор осветил сцену, Пак понял, что в руках парня была «Ibanez». — Здравствуйте! Мы — «Glay»! — произнес Бэкхен, чья прическа ничем не отличалась от той, что была пару лет назад. Чанель запомнил каждую деталь старшего, особенно сияющие кольцо на левой руке. В сердце гитариста кольнуло, и он был расстроен тем, что они оба решили сделать одно и то же. Песня, что они играли, для него была незнакома и это не удивительно — «Glay» уже не те, что были раньше. «Другой день, Другая жизнь — Я хочу прожить ее по полной. Меньше работы, Больше веселья. О да!» Чанель не услышал удивленного свиста со стороны Лухана — его глаза следили за происходящим на сцене, пока он слушал альтернативный рок, что был непривычен для его слуха, по сравнению с хард-роком, который они играли раньше. «Следовать тем же путем, куда я уже однажды ходил - Это не для меня. Мы никогда не будем такими же юными, как сейчас» Пак скучал по тем прикосновениям в моменты, когда он обнимал Бэкхена со спины, пытаясь научить его игре на гитаре: его рука была намного больше, чем ладонь Бена, и могла почти полностью ее накрыть. Бэк пытался сыграть песню, что была написана им, но все, в конечном счете, сводилось к тому, что Чанель играл для него самого. «Ты говоришь, что все в порядке, Ты говоришь, что все окей. Теперь ты решаешь? Это правда? Скажи мне. Я чувствую себя использованным; никто меня не спасет?» Толпа перед сценой покачивалась в такт музыке, держа руки высоко над собой. Вокалист, что вытащил микрофон из стойки; гитарист, ударяющий по струнам и успевающий в то же время поворачиваться в разные стороны; басист, держащий одну ногу на колонке, и ударник — все они контролировали каждое движение всех присутствующих. — Вау, бывшая группа Чанеля реально классная, — Лухан произнес «классная» через секунду после Чонина. «Arch» никогда не создавали такую музыку, а другие группы всегда предпочитали песни с кучей криков, потому что думали, что это поможет им выиграть. — Думаешь, «Melodica» захочет подписать с ними контракт? — Понятия не имею, — ответил Ким, — но если больше никто не подойдет, то у них есть шанс. «Ты говоришь, что все в порядке. Но что делает все окей? То, что лучше для тебя, для меня хуже всего. Таков мой выбор» Пак Чанель не представлял себя на этой сцене как гитариста. Он не видел тех «Glay», что были раньше. Больше не возникали прежние ощущения, потому что парнишка со светлыми волосами стер абсолютно все. Пальцы все сильнее и сильнее сжимались на ремне гитары, пока он наблюдал, как любовь всей его жизни прижимается спиной к спине нового гитариста, и все участники выглядели так, как будто хорошо друг с другом ладят — и это заставило его осознать, что решение, которое он принял два года назад, не было таким уж неправильным. Его душа должна почувствовать облегчение, потому что он видел, как его бывший парень смог продолжить жить без него, но где-то глубоко внутри…его сердце сжималось все сильнее и сильнее. «Никогда, никогда, никогда, никогда снова. Это моя жизнь, моя жизнь, моя жизнь, моя жизнь, которой я буду жить» Все изменилось и уже никогда не станет прежним. Чанель первым вошел в здание, хоть песня еще не закончилась. Он слышал голос Бэкхена, раздающийся с улицы, но, несмотря на свое желание послушать выступление «Glay», он предпочел закрыть дверь гримерки. Его грудная клетка горела — кулон в форме ключа, висящий на шее, жег так, как будто хотел выжечь все плохие чувства, что Пак сейчас испытывал. Парень положил гитару на диван и прилег рядом, снимая кольцо и прожигая его взглядом перед тем, как вытащить пачку сигарет из кармана и зажечь одну из них. Кто-то постучал в дверь. «Ты говоришь, что все в порядке, Ты говоришь, что все окей. Теперь ты решаешь? Это правда? Скажи мне. Я чувствую себя использованным; никто меня не спасет? Говорят, что все в порядке, Но что делает все окей? Не слушать то, что лучше для них - Таков мой выбор» — Почему ты сбежал? — это был Лухан, и Пак на самом деле не возражал, когда китаец приземлился рядом с ним, вдыхая сигаретный дым. Если бы менеджер увидел эту картину, они бы сильно встряли, но шансы на то, что их спалят, были низкими, потому что сейчас они были в личной гримерке. Чанель посмеялся над словом «сбежал», на что Лухан лишь пожал плечами, доставая сигарету из пачки. Хоть Пак и не часто говорил, он знал, что должен был схватить китайца за запястье и остановить его от нарушения правил. — Пусть это будет нашим маленьким секретом? — Хань легко улыбнулся. — Только один раз. Кончик сигареты коснулся той, что была зажата во рту Чанеля: китаец соединил сигареты, прикуривая без зажигалки, прежде чем выпустить дым через нос и рот, и это заставило гитариста вспомнить, что парень рядом с ним тоже был зависим от сигарет. — Что будешь делать, если опять не сможешь прекратить? Это то, чего Минсок и компания боялись больше всего. Лухан знал, что был очень нужен «Arch» как главный вокалист, а еще он был упрямым, и если это будет важно, он продолжит втихую нарушать это правило. — Одной для меня недостаточно, чтобы снова подсесть. Пак засмеялся и поднялся с дивана, стягивая куртку и бросая ее на другой диванчик, после чего приземлился обратно, закидывая ноги на стоящий перед ним столик. Он не понимал, почему Хань выбрал его хранителем своих секретов. — Знаешь, Чанель, я очень-очень люблю сигареты, — Чанель просто слушал, вдыхая дым, которым была заполнена комната. — Но, потому-что здесь есть кое-что еще, мы должны выбрать тот путь, который считаем лучшим. Эти слова не дошли до гитариста: он все еще пребывал в молчании, а его сердце билось медленнее из-за той боли, что отголосками все еще была внутри, но это было не такой уж большой проблемой. Он все еще чувствовал себя живым. Парень слегка вздрогнул, когда Лухан вытащил из его рта вторую сигарету, и сморщился от дыма, который выдохнули ему в лицо. Но китаец лишь рассмеялся, потому что Пак только что дал сам себе по лицу: —Люблю хранить секреты. — Фью~ — Чунмен с облегчением выдохнул после того, как выступление «Glay» было закончено. Медленная композиция, быстрая, и все то, что они хотели показать миру — несмотря на не радужные перспективы, они думали, что все-таки отлично справились. — Я…я чуть не пропустил бит, — заикался Кенсу, руками превращая волосы в полнейший беспорядок. — Но ты этого не сделал, верно? — успокоил его старший, хотя его собственное сердце все еще быстро билось — то чувство, когда стоишь на огромной сцене, было просто ошеломляющим. За последний год Бэкхен не так часто улыбался, но сейчас на его сердце было легко, потому что они по полной выложились во время выступления. Однако когда он бросил взгляд на улыбающегося гитариста, что стоял рядом с ним, ему показалось, что на сердце опять появился груз. Ощущения от того, что произошло несколько часов назад, все еще наполняли его изнутри, и было сложно притворяться, что он не помнит о дистанции между собой и блондином. Сехун, как и Сухо, все еще держал свою гитару в руках. Все четверо собрались, чтобы обсудить свои ошибки и то, что можно будет доработать, но помимо этого упомянули и о чувстве гордости, которое они все испытали. Не важно, какими будут результаты — их сегодняшний перфоманс был их лучшим выступлением; это было лучше, чем они ожидали. — Ты лучший, Сехун, — произнес Чунмен, ударяя О по спине. И хоть тот и простонал от этого, младший был счастлив, когда получил второй такой же удар от Кенсу. — Если мы станем знаменитой группой, можно на постере я буду стоять в центре? Вся четверка рассмеялась, когда Сехун начал позировать. Кенсу стал его дразнить: — О боже, нет! Ты похож на старикашку, когда улыбаешься! — Хен, все называют это харизмой! — бросил О, поворачиваясь к Бэкхену. — Я милый, когда улыбаюсь~ правда, Бэк? И когда Бен уже собирался ответить, крики на улице стали громче. Большинство присутствующих быстренько сложили свои вещи, сразу бросаясь в сторону сцены и оставляя других в абсолютном неведении о том, что вообще происходит. В тот момент, когда раздались первые аккорды исполняемой песни, Сехун был первым из «Glay», кто тут же подпрыгнул. — Что?! — спросил Чунмен, наблюдая за тем, как улыбка младшего становится шире, а сам он направляется к сцене. — Разве ты не слышишь, хен? Пошли быстрее! Рука Бэкхена была тут же схвачена, что заставило Бена пойти вслед за младшим. Ким и До просто пошли за ними, все еще сбитые с толку. Сехун лишь прокричал: — Сегодня специальное выступление «Arch»! «Я знаю, что мы сможем пересечь радугу, Я хотел бы, чтобы мы снова дотянулись до солнца. Я знаю, что мы можем мечтать о завтрашнем дне, Разделяя давно забытые прекрасные дни» На улице было темно, и единственным источником освещения были огни на всей площадке, где проходил фестиваль, и прожектора, что освещали сцену во время пения Лухана. Играла «Trap» — заглавная песня нового альбома, которая заставила сойти с ума всех зрителей, видевших живое выступление своими собственными глазами. Чем ближе парни подходили к сцене, тем слабее становились ноги Бэкхена, как если бы они теряли способность ходить. Сехун все еще улыбался и продолжал идти вперед, глядя прямо перед собой, и Бэк просто вырвал свою руку, разрывая прикосновение. Бен стоял среди пихающейся толпы, которая норовила подойти ближе, и ясно слышал гитарную партию этого человека. Все находящиеся здесь люди двигали головами в такт песне, а Бэкхен даже не знал, где именно сейчас О и последовали ли за ними Чунмен и Кенсу... Прожектор осветил гитариста, позволяя парню разглядеть часть его лица. — Нашу следующую песню «Heartache», — произнес Лухан в микрофон, и Бэк даже не был уверен, сколько уже времени прошло — он не заметил, когда закончилась предыдущая композиция, — написал наш гитарист, для тех, кто испытывает эмоциональную боль. Сквозь крики толпы были слышны сыгранные Чанелем первые аккорды. Бен услышал от стоящего рядом человека, что Чанель сам сочинил эту песню и она также вошла в новый альбом. Бэкхена подтолкнули еще дальше, и теперь он стоял перед сценой в самой гуще толпы. Сейчас, вместо лишь части лица, он смог ясно разглядеть губы, нос и глаза играющего. «Говорят, что время Может забрать всю боль Но я все такой же» Цепочка на шее гитариста заставила Бэкхена замереть. Парень на сцене был спокоен, его глаза смотрели сквозь толпу перед ним. Тысячи людей были лишь маленькими точками, наблюдающими за выступлением. Зрители хранили молчание, и лишь божественный голос Лухана наполнял пространство, и, казалось, небо вокруг становилось еще темнее. «Говорят, что я Найду другого такого же, как ты, Но это не может быть правдой» Дыхание Чанеля на секунду остановилось, когда он встретился глазами с человеком из его снов; с человеком, о котором он написал кучу песен, что лежали в его комнате, и та, что он играл сейчас, была одной из них. Его сбитое с толку сердце делало тело слабым, а глаза никак не хотели возвращаться к гитаре. «Почему я не осознал? Почему я солгал? Да, я хотел бы сделать это снова: Повернуть время вспять, Вернуться туда, где ты мой (полностью мой)» Для Бэкхена каждый удар барабанов был равносилен ударам молотка, разбивающим сердце на части; дыхание сбилось, и все вокруг казалось серым, как если бы сегодня он задохнулся и, в конечном итоге, умер. «Так вот что такое страдания? Так вот что такое страдания? Я собрал все, о чем жалел, И все это превратилось в мои слезы, о детка» Пронзительный взгляд гитариста продолжал следить за Беном, что заставляло сердца обоих сжиматься все сильнее — в этот раз было намного больнее, чем когда-либо. Чанель хотел спрыгнуть со сцены, отбросить свою гитару, хотел, чтобы все шло своим чередом, пока он был единственным, кто мог бы повернуть время вспять. «Твоя улыбка в тот день… Я помню, как она изменилась. Я скучаю по тебе» — Вот ты где, — прокричал в ухо старшего Сехун, сплетая руки вместе от страха, что они могут снова потерять друг друга. Но когда парень обернулся к Бену, то почувствовал неприятную пустоту в своем сердце. — Хен? «Это так сложно забыть, Так сильно давит этот узел. Да, так сложно забыть… Мои слабости все сильней подводят меня к краю, Ты и все те сожаления — Мы разошлись, как будто узел развязался» Песня гитариста заставила мысли Бэкхена и Чанеля вернуться на семьсот дней назад: когда они скучали друг по другу и это было бесценно, когда Бэк мог смеяться, писать песни, играть на гитаре и целовать парня перед собой, говоря, что их выступление было невероятным. Что мы оба делали? Что мы вынесли из последних семисот дней? «Сейчас больно, так больно, Что я хочу вычеркнуть тебя из головы.» Сехун опустил руки на плечи Бэкхена, не понимая, что происходит. Старший, наконец, заплакал, хоть и старался сдержать слезы как мог. Не было никаких всхлипов; его глаза бессмысленно осматривали окружающих, и парень как никто понимал, что как бы сильно не было больно, время уже не вернуть назад. «Так вот что такое страдания? Так вот что такое страдания? Я собрал все, о чем жалел, И все это превратилось в мои слезы, о детка Твоя улыбка в тот день… Я помню, как она изменилась. Я скучаю по тебе» — Ты допустил ошибку, Чанель, — произнес Ифань с серьезным лицом, как только «Arch» оказались в гримерке после своего выступления. Не то, чтобы Ву не понимал, что сегодня все внимание Чанеля было сосредоточено на чем-то еще. Просто если бы сегодня другие участники группы не смогли бы скрыть косяк Чанеля, «Neighbor» бы опозорились, потому что топовая рок-группа совершила ошибку на «Rock Rising Contest» перед тысячами человек. — Чанель? Гитаристу было абсолютно наплевать на все, что происходит: он даже не слышал, как Ифань и Минсок обратились к нему — парень лишь отдал гитару Лухану, перед тем как развернуться и выбежать в коридор. Его мысли были заняты плачущим Бэкхеном, которого он видел несколько минут назад. Глаза Пака бегали по толпе участников, что возвращались с арены. Чанель игнорировал восторженные крики — никто не знал, почему гитарист «Arch» оказался здесь. Парень думал, что он сможет себя контролировать, но, в конце концов, его самоконтроль полетел к черту, когда перед ним возник человек из его снов. Бэкхен вздрогнул, когда его запястье сжал тот, кого он не ожидал сейчас увидеть. Лицо, которое он нормально не мог увидеть в течение двух лет, в данный момент было прямо перед ним. Судя по глазам, Чанель был в нерешительности, но, не смотря на шок окружающей их толпы, Бена таки потащили в другую часть здания. Сехун и Чунмен что-то кричали вслед, но, видимо, человеку, который сейчас тащил его черт знает куда, было абсолютно наплевать на их крики. Дверь за ними закрылась и бесчисленные удары в нее, что раздались секундой позже, теперь не значили ничего. Напряжение между парнями было таким явным, что они почти не могли дышать. Они еле восстановили дыхание, но никто не проронил ни слова. Человек перед Беном был одет в кожаную куртку, а на правой руке был повязан красный платок; глаза Чанеля были красные настолько, что, казалось, он вот-вот заплачет. Гитарист смотрел на него совершено не двигаясь. Бэкхен понятия не имел, что он должен делать — он не задумывался о тех действиях, что он совершит, если они встретятся вновь. Не дав вокалисту шанса заговорить, Пак заключил его в объятия, склоняя голову на плечо старшего. Не важно, как сильно тот хотел отстраниться, гитарист, казалось, старался обнять его до треска в костях. — Я скучал… Голос Чанеля был наполнен всхлипами, и, хотя Бен старался его оттолкнуть, Пак лишь прижимал его ближе к себе, почти не оставляя места между ними. Если бы последние два года в сердце Бена шел дождь, то сегодняшний день был бы очень жарким и влажным. Но вместо счастья, Бэкхену казалось, что он сейчас умрет: — ….ходи. — … — Уходи. Старший смог, наконец, отстраниться: говорил он в нос, его глаза были красными, и в них Чанель видел каждую частичку гнева, отвращения и холода, которые были направлены на него. Мы оба были подпиткой друг друга, поддержкой, миром друг для друга, смыслом жизни. Мы были ключами, которые могли открыть друг другу души. Мы были тем, что не объяснить простыми словами. Мы были «нами». И что мы сейчас? — Не прикасайся ко мне, — сквозь стиснутые зубы произнес Бэкхен, на шее которого висел металлический кулон. Чанель видел его своими собственными глазами, и его горло в тот же миг пересохло, не давая ему возможности говорить громче, чем получилось: — Чей…? Он не получил ответа. Он не получил ничего, кроме возможности проследовать за Бэкхеном. И когда старший уже собирался открыть дверь и выйти, Чанель захлопнул ее рукой и крепко обнял Бена со спины: —Пожалуйста…Бэк, — глубокий голос раздался около уха, — скажи, чей это кулон? Чанель не знал, может ли ему быть еще больнее, чем сейчас. Он не знал, как прожил последние два года, поэтому сейчас он точно умрет, если Бэкхен исчезнет хоть на секунду. Старший не собирался поворачиваться лицом к гитаристу: он просто стоял, выплевывая холодные слова, которые резали по сердцам обоих, разбивая их еще сильнее: — Прошло два года… — … — Ты думаешь, что хоть что-то осталось? — после этих слов Пак беспомощно разжал руки. — Сейчас не осталось ничего. И хоть в его глазах и читалась ложь, Бэкхен уже ушел. Ушел с остальными мемберами «Glay», что ждали его снаружи. И Чунмен, и Кенсу бросили на Чанеля взгляд, как и тот блондин, что смотрел на него с обожанием. На того, кто позволил Бэкхену уйти. Так вот что такое страдания?