Первая любовь.

Утро началось для всех по-разному. Первый солнечный лучик стрельнул в глаза мирно спящему Мозенрату, заставив мага поморщиться и с тихим ворчанием подняться на явно желавшие еще немного отдохнуть ноги и, потирая сонные глаза и зевая, подошел к окну. Парень не переодевался вчера, и сейчас его самый нарядный (и при этом повседневный) костюм, вопреки обычаю, не висел аккуратно в шкафу, а находился непосредственно на своём хозяине, пребывая в весьма мятом состоянии. В общем, Моза это не беспокоило. Гораздо усерднее он думал о предстоящем банкете в компании своих родственников и царской семьи из Мерринии. При мысли об этом юноша почувствовал себя, как после вчерашних полетов на Джинни, и с тихим стоном закрыл лоб рукой. Услышав голос хозяина, мгновенно проснувшийся Ксеркс метнулся к окну проверить, всё ли в порядке с Мозенратом. -Хозяину плохо? -прошипел угорь, обвившись вокруг шеи мага. Моз погладил питомца по блестящей чешуе и тихо, с тоской в голосе произнес: -Пока не так сильно, как могло быть. В дверь постучали. Вздохнув, Мозенрат вяло крикнул: -Кто там? -и про себя спросонок добавил, -Чтоб вам провалиться сразу до первого этажа. -Мозенрат, это я! -послышался с той стороны голос брата, -Можно войти? -А, это ты, -уже бодрее ответил колдун, -Входи, открыто. Послышался звук поворачиваемой ручки и скрип плохо смазанных дверных петель. Мозенрат повернулся туда лицом и чуть не ахнул — вошедший Аладдин выглядел, мягко говоря, неважно. Помимо обычных фиолетовых полос под глазами, у него были ярко-красные щеки, а в глазах вертелся какой-то испуг. -Ты нормально себя чувствуешь? -обеспокоенно спросил колдун, подходя к брату. -Да, просто ночью уснуть не мог, -отозвался принц, поправляя парадное одеяние, (уже знакомый нам белый с золотом костюм). Но натренированный взор Мозенрата сразу разглядел что-то. Маг положил юноше на плечи руки и, глядя прямо в глаза Ала, попытался почувствовать, что именно тревожило братишку. -Кошмар? -догадался князь, нахмурившись. Аладдин кивнул -врать было бесполезно, а не ответить под тяжелым взглядом брата — просто невозможно. Бывший некромант убрал руки с его плеч, отошел к окну и там задумался, прислонившись спиной к раме. Принц молил небо, чтобы брат не увидел содержание его плохого сна. Но его желанию не суждено было сбыться, так как, подумав несколько минут, колдун всё же сказал: -Может, расскажешь, что снилось? От этого обычно легче становится. Ал тихо буркнул: «Не надо》. Он не хотел обременять такой ерундой брата. -Тебе ведь не в первый раз это снится? -вдруг спросил Мозенрат, заставив героя вздрогнуть от неожиданности, -как минимум, уже несколько ночей подряд, так? Аладдин чуть не поперхнулся. Как Моз смог об этом узнать? Парень ведь никому не рассказывал… -Но… Ты ведь здесь только два дня, -в шоке выдавил Ал, садясь на край кровати, -как ты понял, что со мной это происходит уже… -Неделю, -договорил за него маг, -это уже дело магии. Я выучил много заклинаний, видов определения и установки степени кошмаров. Не могу лишь читать, о чем они… Он сел рядом с братом и снова на полном серьезе проговорил: -Ты точно не хочешь ничего мне рассказать? Аладдин помотал головой и, встав, направился к двери. На пороге он остановился и бросил через плечо: «Скоро гости приедут», а затем скрылся в коридоре. Угорь подплыл по воздуху к вновь погрузившемуся в размышления хозяину. -Ну, и что мне с ним делать? -грустно произнес маг, обращаясь то ли к полу, то ли к угрю… Неважно. Во всяком случае, никто из них ему так и не ответил. … Садира вернулась в пещеру уже под утро. Вернее, за несколько минут до рассвета. Обычно она встречала его где-нибудь в тихом переулке или на окраине города. Но сейчас девушка просто пришла в свой нынешний дом, опустилась на так и не превращенную в песок снова кровать и принялась вертеть в руках изумруд. Камень был очень красивым, серебряная проволока причудливым узором оплетала его, но ведьма не любовалась этим удивительным украшением. Она думала о функциях амулета. Чародейка не могла определить, нужно ли ей верить той странной женщине. С одной стороны, Садира всегда хотела найти свою настоящую семью, если родные еще живы, и узнать, может ли она стать чьей-то счастливой дочерью или внучкой, ну, на худой конец, племянницей? В этом мире ведьма часто чувствовала себя лишней, у неё не было никого, кто бы хоть немного интересовался её судьбой, (по крайней мере, до появления Аладдина и его друзей). Пару раз девушка даже пыталась уйти из города, чтобы найти кого-нибудь за его пределами, но почему-то всякий раз она выбирала именно то время, когда в пустыне вовсю бушевали песчаные бури. На третьей попытке терпение нищенки кончилось, и она решила остаться в городе. Девушка была отличным вором, но несколько раз попадалась, правда, всегда умудрялась сбежать. Поэтому отношения со стражниками у неё сразу не заладились, особенно с Расулом. Уж кого-кого, а этого громилу видеть красавица хотела меньше всего. Но вскоре плохие воспоминания Садиру оставили, и вместо них возникли сцены ее дружбы с ребятами. О периоде своей безумной влюбленности девушка старалась не думать, а если мысли и мелькали, то ведьма над этим уже только смеялась. Разбитое сердце восстановилось очень быстро, а однажды Жасмин вместе с ней тайком сплетничали об Аладдине, и после перечисления принцессой некоторых качеств героя Садира окончательно поняла, что это не ее вариант. Не то, чтобы колдунья была такой уж идеалисткой, просто что-то внутри обычно помогало ей ставить критерии к образу мужчины её мечты, и,к счастью для принца, половина из этих критериев не была в нем найдена, а это уже с размахом скидывало его с пьедестала «идеала» в глазах Садиры. Но с тех пор у ведьмы так и не появилось никого, кто мог бы завоевать ее сердце в равной степени с Аладдином. И вот, пожалуйста! Стоило ей уже разочароваться в своей мечте и почти смириться с тем, что семьи у неё больше уже не будет, как вдруг неизвестно откуда появляется какая-то сумасшедшая, которая объявляет девушке о таком внезапном грядущем счастье! Нет, Садирочка, такого просто не бывает. Ладно бы, это сказал Фазир, которого весь город знал как Хранителя Судьбы, и которому верили, потому что всё, что он говорил, оказывалось правдой. Но какая-то шарлатанка из подвала… -Эх, поверила, дура, -вздохнула ведьма, наколдовывая зеркало и разглядывая своё отражение. Садира поправила платье и слегка покружилась перед зеркалом, а затем вдруг вытянула ленту из косы и распустила волосы, оставив лишь два хвостика по бокам. -Так привычнее, -пояснила ведьма непонятно кому, и взглянула на некое подобие часов, по которому уже давно научилась определять время, -У меня еще два часа. Ну, есть время позавтракать, -девушка вдруг осознала, что еще со вчерашнего вечера ничего не ела. Вот только была одна загвоздка… Красть с базара она не собиралась, а финиковые деревья еще не дали плодов. Больше источников пропитания у нее не было. -Может, не стоит портить аппетит? -предложила она самой себе, -В конце концов, ребята пригласили, а я приду, уже объевшись, и не смогу даже чай выпить. Но назойливое урчание в животе заставило ее пойти в один из каменных коридоров, ведущих в город. Придется постараться что-нибудь стащить. Ну, в последний раз. Больше такое точно не повторится. Ведьме очень повезло, что её жилище было достаточно опрятным благодаря ее же магии, и платье осталось чистым, а тапочки лишь немного запачкались внизу. Выбравшись на поверхность, девушка увидела, что торговые ряды уже были открыты, а люди чуть ли не толпами ходили между лавок и суетились, выбирая товар. … Садира постаралась слиться с толпой, чтобы незаметно протиснуться к фруктовому ряду. Она не хотела попадаться на глаза торговцам, ведь те отлично знали девушку и могли позвать стражу, а там уже бы доложили Жасмин и Аладдину, разочаровывать которых в уже сотый раз ведьме хотелось меньше всего. Но вдруг красавице пришла в голову идея. -Они не узнают меня, -подумала Садира, -если я слегка изменю внешность. Она отошла в сторонку, чтобы не колдовать на глазах посторонних, взяла горсть песка и высыпала на голову. В ту же секунду от её макушки до локтей мягко осела темно-синяя ткань, под которую Садира спрятала пышные волосы, а нижнюю часть лица закрыл плотный черный платок. В сочетании с платьем в пол и отходящими от наплечников длинными рукавами свободного кроя, образ получился изумительным и, главное, неузнаваемым. -Отлично, -прошептала девушка и снова нырнула в толпу. … -Да, давно я такой толкотни не видел, -вдруг послышался совсем рядом голос Фарука, самого сердитого торговца, -Как думаешь, Халим, султан поведет гостей по базару? -А как же? -отозвался кто-то другой. Садира обернулась и увидела, что тот поток людей, вместе с которым шла она, чтобы не быть раздавленной телегой или просто не упасть кому-нибудь под ноги, сейчас находился рядом с лавками тех самых продавцов. В надежде хоть что-нибудь прихватить, девушка пробралась поближе и вдруг услышала обрывок разговора, от которого ее сердце забилось быстрее, а цель прихода в этот ряд напрочь вылетела из головы. -Скажи-ка, Фарук, -понизив голос, продолжал толстый, плешивый, одетый в дорогие шелка мужчина с усами и жиденькой бородкой, на прилавке которого сверкали свежие плоды фигового дерева, -А правда, что у царя Мерринии дочка не родная? -Упаси тебя небо! -отмахнулся Фарук, а затем оглянулся и, никого не увидев, чуть наклонился к собеседнику, -Правда, говорят, что ровно 18 лет назад эта самая дочка у него пропала. -Как пропала? -А вот так! Исчезла прямо из колыбели. Хорошо еще, начальник слуг сумел её как-то вернуть. Девчушка еще младенцем была, родители того героя чуть ли не первым советником сделали! -Что ты говоришь?! -Истинно так. А еще говорят, что с тех пор с принцессой всякие странности приключаться начали. Султан с султаншей — люди благодетельные, милосердные, при них город процветание такое обрел, что все Семь Пустынь купить можно. А Верина, дочка их — совсем наоборот. Мне житель тамошний как-то сказал, что девчонка совсем избалована, капризна и на родителей не похожа. Уж не знаю, то ли подменили ее, то ли и не царского она рода вовсе! Садира слышала каждое слово. Ее темный костюм помогал оставаться незамеченной для сплетников. Дальше слушать она не решилась. Снова слившись с людьми, ведьма пробралась на другой конец улицы и скрылась в переулке.