Первая любовь.

… Во дворце с самого утра кипела работа. Султан Мерринии был не менее важным гостем, чем все остальные, а его страна, как верно выразился Фарук — процветающим и сильным государством. Помимо заключения торгового союза с ней, Аграбе был нужен и выгоден также военный, ведь у царя Метридена, властителя Мерринии, была сильная армия. Присутствие во дворце и на банкете Мозенрата могло помочь и Стране Черных Песков, которая недавно серьезно пострадала от засухи, а добрый и сострадательный Метриден вряд ли отказался бы прийти на подмогу жителям с недавних пор достаточно красивого и культурно развитого города. В общем, если сопоставить все эти данные, можно было понять, почему обитатели дворца сегодня так рано встали и так усердно готовились к приезду гостей. … -Аладдин, ты бы кофе выпил, -протягивая другу чашку с дымящимся напитком, произнес Джинни, -Спишь на ходу! -В самом деле, братец, -поддержал Мозенрат, стоявший рядом, (такой заботливости от него, конечно, никто не ожидал бы, но ведь маг столько лет не имел настоящей семьи и жил в одиночестве, что сейчас он старался компенсировать каждый момент того периода), -У тебя не самый бодрый вид. -Да я в порядке, -отозвался герой, потирая слипающиеся глаза и зевая, явно не в подтверждение своих слов, -Просто немного не выспался. -Да уж, «немного», -съязвил Яго, садясь на плечо юноши, -все столбы пересчитал! Ты же за столом уснешь! Только Аладдин хотел ответить птице что-нибудь еще более ядовитое, как на улице раздались звуки труб, означавшие прибытие знатных гостей. -Ну, что, -хлопнув брата по плечу, усмехнулся принц, -Ни пуха, ни пера тебе. -Взаимно, -кивнул Моз, спускаясь по лестнице в тронный зал. Султан Мерринии прибыл. … В зале собрались все. Султан, облаченный в извечный празднично-торжественный костюм, почти по-дружески улыбнулся обоим спустившимся братьям. Конечно, ему было непривычно приветствовать в своем дворце Мозенрата, их бывшего злейшего врага, уже столько раз пытавшегося завоевать Аграбу, навредившего стольким людям! Даже сейчас правитель не чувствовал полного доверия к магу, хотя он сам видел, как юноша расколдовал всё население Мертвого Города, а затем помирился с братом, тем самым доказав, что темное заклинание с его сердца окончательно снято. То ли по привычке, то ли из осторожности султан каждую секунду ждал от бывшего некроманта какой-нибудь пакости. В голову даже невольно заползали мысли — а не обманывает ли Мозенрат, не играет ли в доброго, используя наивность и любовь к семье своего брата, чтобы сбить бдительность остальных и в самый неожиданный момент навредить Аграбе? Но эти подозрения султан тут же отогнал. В действиях Мозенрата читалась искренность, даже злоба в глазах исчезла. От парня больше не веяло опасностью, и правителю стало даже стыдно за своё недоверие. Вдобавок, было так приятно смотреть, как они с Аладдином наверстывают (по инициативе младшего, естественно) все потерянные годы. Конечно, Мозенрат по своей натуре был отшельником, привык к уединению, но отказываться не стал. Ведь больше близких людей у него здесь не было… … От размышлений мужчину отвлекла вошедшая Жасмин. Ввиду того, что на улице и в помещении стояла жара, как в только что вскипяченном ведре воды, девушка была одета достаточно легко: вышитый яркими разноцветными нитками белый топик без рукавов, шаровары в тон и блестящие туфельки золотистого оттенка. На голове девушки был ее любимый бирюзовый ободок, аккуратно убирающий со лба волосы, чуть пониже завязанные в свободный хвост. Естественно, первым комплимент девушке сделал муж, подойдя к ней и нежно поцеловав. При этом Мозенрат усмехнулся — он не особо почитал сердечные дела, а смотреть на чужие поцелуи и вовсе не собирался. Но тактичность и вежливость заставили князя в какой-то мере нейтрально пережить такое зрелище. -Представляешь, они каждое утро перед завтраком целуются! -буркнул ему на ухо в очередной раз нашедший пристанище на широких наплечниках мага попугай, -Весь аппетит портят! -Яго, я тебя, конечно, понимаю, -ответил ему Моз, слегка улыбнувшись, -Но если ты так не любишь смотреть на счастливые влюбленные пары, то почему не полетел с отцом за сокровищами? Опять следить за нами остался? -Не-а, -покачал головой пернатый, -Просто ваш папочка будет путешествовать по водным просторам. Тоже мне, Синдбад-мореход нового поколения! -на последней фразе птица сердито скрестила крылья, причем, выглядело это так комично, в сочетании с его весьма упитанным телом и крупноватым нахмуренным клювом, что Мозенрат с трудом подавил смех. -А тебе-то что? -У меня морская болезнь! -раздраженно выдал Яго, -Тошнит на волнах, как проклятого! -Для тебя это в порядке вещей, -сострил маг и, не дожидаясь ответа, отошел в другую сторону, подальше от надоедливой и успевшей от резкого движения мага перекувырнуться назад и вспомнить весь свой богатый лексикон, но забывшей при падении раскрыть крылья птицы. … -Султан Метриден! -торжественно провозгласил стражник, призывая всех присутствовавших обратить своё внимание к дверям, в которые тут же вошла богатая и красочная процессия. Примерно такую же наколдовал Алу джинн, когда парень приезжал свататься к принцессе, вот только царская чета находилась вместе с дочерью в большом балдахине с поднятыми белоснежными занавесями. Едва четыре накачанных воина, несшие данный транспорт, поставили его на пол, правитель Мерринии встал с мягких разноцветных подушек, осторожно выбрался на поверхность. Это был очень высокий, спортивного телосложения (которое проглядывалось даже под одеянием свободного кроя, каким в те времена отдавали предпочтение), с короткими кудрявыми волосами цвета молочного шоколада, загорелой кожей и, что самое интересное, светло-голубыми глазами. У царя была бородка, достаточно короткая, хотя он был явно старше отца Аладдина и Мозенрата, а аккуратные усы придавали лицу элегантности и утонченности. Вместо тюрбана на голове мужчины было что-то, похожее на тиару, только вместо многочисленных завитков, располагавшихся треугольником, был лишь тонкий серебряный обод с перьями посередине, на лбу. Одежда Метридена ничуть не отличалась от костюма султана Аграбы или Ала, только на поясе был узор из драгоценных камней, (царь, видимо, был очень развит физически, если мог свободно носить такую тяжесть весь день). Султан галантно подал руку жене, которая вышла следом. Видиса была очень красива; с ее плеч падали длинные, шелковистые, завивавшиеся волнами волосы, чуть потемнее, чем у Метридена. Зато кожа женщины была чуть светлее, а глаза слегка отдавали бирюзой, сверкавшей в обрамлении длинных ресниц. Тело царицы было гибким, фигура — почти как у Жасмин, аккуратные, ухоженные руки были согнуты в локтях, кисти сцеплены на уровне солнечного сплетения. Во всем образе Видисы читалась какая-то скованность и тревога, и даже роскошное, белое и достаточно обтягивающее талию, без всяких украшений, кроме узоров, вышитых золотой нитью, платье казалось на ней сейчас вдвое меньше и скромнее, даже сверкающий алмаз на точно таком же венце, как у мужа, (только у него был топаз) померк и потускнел. А еще через несколько минут показалась и юная принцесса. С первого взгляда было понятно, что именно она является причиной такого подавленного состояния матери. Во-первых, девушка была очень дурна собой, в отличие от родителей; у нее было идеально круглое лицо. Если художник попытается написать ее портрет, (хотя для этого нужно быть человеком с очень крепкими нервами и максимальной близорукостью) ему будет достаточно, чтобы наметить форму головы, просто начертить циркулем окружность и внизу подбородки радугой. Из-под бровей были видны щелочки с крохотными зрачками — видимо, это были глаза. Причем, в них, даже при столь маленьком размере, блестела такая надменность, словно Верина (так звали принцессу) считала, что она владеет, как минимум, всеми Семью Пустынями вместе с Северными Землями. Даже на отца с матерью это квадратное существо без талии смотрело, как на пажа и кухарку. На пальцах, каждый из которых был в два раза толще стандартной человеческой нормы, висела вся таблица Менделеева в виде колец. То из этой таблицы, что на них не поместилось, блестело в ушах, на запястьях и на шее принцессы. Хорошо, что хоть головной убор был подобающим — ободок с небольшим голубым карбункулом, (для единственной дочери родители не пожалели средств на покупку и обработку этого редкого камня). Сама девушка была облачена даже не в платье, а в палатку, расшитую всеми возможными кружевами, камнями и рюшками, среди многообразия которых было невозможно разглядеть цвет одеяния. Сразу троим слугам пришлось помогать ей выйти, причем, каждый из них получил по голове рукой, по размерам похожей на лопату, и пару оскорблений. Задрав плоский курносый нос, Верина подошла к родителям и окинула презрительным взглядом султана Аграбы и всех остальных. Никто не заметил, как её взгляд остановился на ничего не подозревавшем Мозенрате. Даже сам маг. -Добро пожаловать, -гостеприимно произнес отец Жасмин, -рады приветствовать вас в Аграбе! -Мы тоже очень рады, -кивнул Метриден. -У вас очень милый город, -улыбнулась Видиса. Она хотела что-то добавить, но, увы, в этот момент принцесса перебила мать и голосом, напоминающим звук камнепада в пещере с примесью воя шакала, выдала: -Да уж, «милый»! -царь с женой со вздохом опустили глаза, -Такой кошмарной поездки у меня еще не было! Безобразие! Мы ехали через несколько пустынь, только чтобы попасть в этот грязный, пыльный городишко, в котором даже дышать нечем! Метриден одним взглядом извинился перед султаном Аграбы. Их с Видисой дочь просто не была способна на что-то хорошее, она могла обругать кого угодно, но сделать комплимент или хотя бы вежливо поздороваться — нет уж, увольте! -Завтрак подан! -спас ситуацию вошедший слуга. Почти все в зале выдохнули с облегчением - ну, уж за завтраком-то Верина не сможет отпустить какую-нибудь новую грубость. … Вслед за султаном гости прошли в пиршественный зал. Внушительное помещение, разукрашенное в лучших восточных традициях, с длинным столом в центре и скамьями, пуфами и креслами вдоль него, дорогими коврами на полу и стенах производило невероятное впечатление. Нельзя было не заметить и потрясающего обилия вкуснейшей еды — дичь на золотом блюде, разнообразные закуски, фрукты, пахлава, щербет, дорогое вино — всё это заставляло как жителей Аграбы, так и мерринийцев остро ощутить, что ни те, ни другие с утра ничего не ели. Все начали рассаживаться, во главе стола — султан, по левую руку от него — принцесса вместе с юной Вериной, по правую — принц Аладдин с братом, и,наконец, царь и царица. -Моз, -тихо шепнул на ухо магу герой, -тебе не страшно напротив нее сидеть? -под «ней», очевидно, подразумевалась принцесса Мерринии, -Аппетит не отобьет? Я могу пересадить… -Не надо, я переживу, -буркнул в ответ Мозенрат и нервно сглотнул, заметив, что Верина непрерывно смотрит на него, причем, как-то по-особому. Конкретнее сказать было нельзя. Аладдин только с сочувствием кивнул и принялся за трапезу. Ему повезло больше — напротив юноши сидела Жасмин, и уж она точно не влияла на восприятие пищи плохо. … В общем и целом, банкет ничем не отличался от любых других приемов, устраиваемых султаном. Поразительно вкусные блюда заслужили комплименты в адрес повара, (джинн весь порозовел, услышав такие отзывы о своих шедеврах кулинарии) и от еды отвлекали лишь разговоры о заключении союза царств. Мозенрат еще не упомянул о необходимости для Страны Черных Песков такой же взаимопомощи, и поэтому ему пришлось просто ковырять в тарелке свою остывшую порцию и стараться не поднимать глаза, чтобы не встретиться взглядами с Вериной. Правда, сейчас парня заботила, скорее, тема политики, чем принцесса, поэтому, возможно, его психика осталась непоколебимой, а съеденная за несколько минут пахлава не пошла обратным путем… … Когда тарелки опустели, султан встал из-за стола, слегка прокашлялся и учтиво произнес: -Уважаемый царь Метриден, я хотел бы показать тебе, твоей жене и дочери город прямо сейчас, пока базар еще открыт. Ты не возражаешь? -О, напротив, я буду только рад, -кивнул собеседник, поднимаясь вместе с Видисой. Принцесса тут же капризно надула и без того непомерного размера губы, выражая несогласие с решением родителей, и осталась сидеть на месте. -Я никуда не пойду! -заявила она и задрала нос. Отец с матерью не стали перечить воле дочери. Спорить с Ее Высочеством было не только бесполезно, но и опасно для окружающих. Не дав девушке высказать причины такого своего решения, родители кивнули султану и вместе с ним и несколькими стражниками удалились из зала, оставив ребят в одиночестве. -Жасмин, можно тебя на минуту? -произнес Аладдин, приподымаясь над скамьей, и тут же ощутил, как в его руку под столом впились пальцы брата. Не успел принц спросить, с какого перепугу Мозенрат вздумал тренировать на нем медвежью хватку, как поймал разгневанно-угрожающий взгляд мага и понял — парню, мягко говоря, не хотелось оставаться наедине с иноземной царевной, по сравнению с которой даже султан Гетцистана (уж на что пузатый парень) казался стройным и накачанным Гераклом. Высвободив руку, Аладдин всё же отошел к жене. Когда они вдвоем покидали помещение, принц чуть ли не шестым чувством угадал, что Мозенрат, оставшийся на месте, продолжал испепелять его глазами. До ушей принца долетело едва слышное слово: «Дезертир!» … Жасмин и Ал пулей вылетели на лестничную площадку. -Ну, и что теперь? -выпалила принцесса, поправляя платье и выжидающе глядя на мужа. -Садиру звать. Срочно! -ответил Аладдин, -Пока этой Верине какая-нибудь идея в голову не ударила.