Герои не моих сказок (Ведьмак)

Томительно грустно и пусто внутри. Отпели уж птицы по осени нас. Теперь больше нету на старой двери́ Отметок о жизни и старых прикрас. Случилось всё поздно, как не крути, Теперь больше нету дороги назад. Не встретим мы больше на нашем пути Ни шанса, ни друга. Идём в Новигрáд. Унылая горстка побитых ребят Вернётся с войны, чтобы потом уйти вновь. Но в городе этом никто им не рад. За что им такая уж нелюбовь? Война покорила весь Север великий, Поставила мир на колени стоять. И враг северян — чёрный, безликий — Наносит вновь раны, чтобы жизни отнять. Эмгы́р, говорят, виновен во всём: И в крови ручьях, и в выкриках вдов. Да только речь ведь совсем не о том, Когда разбивают в камни остóв, Когда умирают друзья и враги, Когда проливается рóдная кровь, Когда остаются тела позади, И дети идут по полям наготóвь. Виновны лишь люди, что сами Идут с оружием в сёла к людя́м, Которые бьют и калечат детей, И вешают тéлы по длинным ветвям. Под деревом Висельника я буду ждать, Когда же наступит участь моя. Когда я смогу начать побеждать Не только врага, но ещё и себя. Ведь кто-то же должен войну прекратить. И даже если для этого надо Эмгы́ра царя непременно убить, Мне нужно от этого быть только рáдым. Ведь каждый из нас совершенно готов Принесть свою душу и жизнь на алтарь Спасенья в тот старый прогнивший остóв, Не ждать подачек от вас, государь. Страна умирает, подыхает сейчас, Не может дышать, содрогается молча. Никто не заботится больше о нас, Но это делает нас только стойче. Мы сами себе свою жизнь отвоюем, Пускай ненавидит нас Новигрáд. Мы больше о мёртвых теперь не горюем, Ведь больше нету дороги назад. Презирает нас пускай Новигрáд За то, что голóвы склонить не хотим, Но каждый из них был бы точно не рад Лишиться жизни своей и земли. Легко осуждать за высокой стеной, Когда ты в тепле и уюте сидишь, Мы могли бы бежать, но ценой-то какой? Если не мы? Ты защитишь? Новигрáд, ты спасёшь крупицы нашей земли? Дома? Спасёшь детей наших? А жён? Ответ будет - нет, так просто молчи. Север чёрной отравой сожжён. Нóрдлинги нас черныши называют, Но мы ведь самый обычный народ, Который здесь жил, а теперь выживает. Задолго до них. И сейчас не уйдёт. Мы не сдадимся. Мы не уйдём. Нóрдлинги. Суки. Отребье зимы. А коли погибнем, с собой заберём Побольше чёрной прогнившей крови́. Нас бьют, нас рвут на части внутри И снаружи, но мы не сдадимся. Нам нужно стоять, ведь, погоди, Нам мир теперь только лишь снится. Это наш дом, наша мать и обитель. Нам дóлжно стоять до последнего тут. Средь нас найдётся и трус, и воитель. От рук наших смерть черныши обретут. И даже когда разобьют наш остóв, Где новый нам дом подарила земля, Мы грянем, как гром, на чёрных скотов, Чтоб до последнего стоять за тебя. Томительно грустно и пусто внутри, Ведь столько родных схоронили в пути. Я вновь стою у родной мне двери. Потрескались доски. Теперь я один.