Маленькая пешка. Игра продолжается.

Глава 2, в которой мы узнаем, чем обернулось соперничество братьев От первого удара по лицу Фернан вздрогнул. Второй, сильнее, унизительнее, окончательно привел его в сознание и разозлил. Он попытался укусить брата за руку. Жоан застонал сквозь зубы, и тут же ударил Фернана наотмашь, так, что вся щека превратилась в одно средоточие боли, а под глазом начал наливаться синяк. - Ты хотел занять мое место? У тебя это никогда не получится. - Как наследнику – может быть. Но в любви я тебя уже переиграл, не отрицай. Старший довольно ухмыльнулся: - Не хвастайся слишком рано… Ты знаешь, что твой любовник задолжал деньги, причем не каким-то жалким ростовщикам и торгашам, а неким очень нечистым на руку дельцам? - Знаю. Раймондо говорил мне об этом. Он был в унизительном положении, его заставили влезть в сомнительные договоры… И что с того? Я готов заплатить все его долги. - Поздно. Расписки выкупил я. Теперь его жизнь в моих руках. Одно твое неосторожное слово – и его кредиторы снова начнут на него охоту. Хочешь, чтобы твоего соблазнительного мальчика как-то утром нашла городская охрана мертвым, растерзанным и избитым, с разбитой бутылкой там, где ей совсем не место? - Нет! - Вот и хорошо. Я сожгу все бумаги, компрометирующие нашего драгоценного художника, если ты оставишь его. Фернан процедил сквозь зубы: - Сожги бумаги сейчас же. Даю слово чести, что никогда больше не увижусь с Раймондо. - Нет… мне мало таких обещаний, - возразил Жоан. – Завтра ты при мне скажешь ему, что разлюбил, что он тебе ненавистен. Унизишь его так, чтобы у него и мысли не возникло о каких-либо нежных чувствах с твоей стороны. Только тогда он будет в безопасности. - Я не смогу. Ты в своем уме требовать такое от меня?! Жоан оставался спокойно-равнодушным. - Ты представляешь, какая мучительная смерть – истекать кровью? Хочешь, чтобы твоему любимому перерезали вены? Фернан зажмурился. - Оставь его в покое! - Ты знаешь мои условия. - Да. Завтра. Однако на этом издевательства не закончились. Брат приставил лезвие кинжала к его горлу, заставив Фернана выпить какую-то настойку. По телу разлилось чувство тяжелой усталости. Ни руки, ни ноги не шевелились. На молодого человека накатило жуткое оцепенение: он осознавал, что с ним делают, но ни одним движением не мог воспротивиться. Жоан развязал веревки и повалил брата с кресла на пол. Фернан хотел кричать, сопротивляться, но тело его не слушалось. Оставалось только сжать зубы и терпеть безжалостное, бессмысленное насилие. Боль. Беспощадная, раздирающая, жестокая. Что ты делаешь со мной, тварь, что ты вообще пил, чтобы пойти на такое. Не могу. Не могу. Не могу… Лучше умереть. Но он даже не терял сознания. И это было хуже всего – осознавать и не быть в силах что-то изменить. * Именно с тех пор Фернан Сабве никогда не пил горьких напитков и с опаской относился ко всем людям, которые были рядом с ним. Именно с того времени он вынашивал планы мести, и той ночью в Серой гостиной, Жоан сам того не ведая подсказал ему, что может уязвить человека сильнее всего, почти разрушить, почти поставить на колени. Не насилие. Не унижение. Самое страшное – когда тот, к которому ты привязан, смотрит на тебя как на грязь под ногами. Когда тот, кем ты дорожишь, тебя предает. Когда заставляют предать тебя самого, а ты, при всем своем отвращении, не можешь отказать сильнейшему. Всё это Жоан очень скоро испытает на своей шкуре.