***
— Стало быть, наш классный руководитель — педофил? — расплылась Соня в довольной лыбе, первая оказываясь в классе. Следом зашедший Юлик лишь пожал плечами, просто не зная, что ответить на подобный вопрос. — Все ясно, — усмехнулась девушка, поправляя сползшие очки привычным движением, и все с той же дурацкой улыбкой на лице уселась за парту рядом с Женей. Онешко прошествовал к своему далекому месту, где, как и всегда, уже успел расположиться Кулич. — Привет, — русый парень приземлился рядом с другом, кинув на того ободряющий взгляд, ответом на который последовало презрительное фырканье и поворот лицом к стене. — А, мы же в ссоре, точно, — картинно закатил глаза десятиклассник, слегка качая головой. — Только ты скажи, когда у тебя ПМС кончится, чтоб мы поговорить нормально могли, ладно? — добродушно пропел Юлик, смотря на профиль одноклассника. — Иди нахуй, — зло бросил Илья, искоса глянув на приятеля. «Уже, друг, уже», — пронеслось в голове Онешко, заставляя прижать к губам ладонь, чтоб наверняка не выдать опрометчивую мысль, а вместе с тем скрыть глупую необоснованную улыбку. Юлик сегодня вообще с самого утра напоминал принявшего сладкую дозу наркомана или получившего долгожданный подарок на День Рождения ребенка, который пребывал в жутчайшем состоянии эйфории и относился ко всему происходящему совершенно поверхностно, тупо бы улыбаясь, наверное, даже когда его избивали бы в подворотне одноклассники. — Ты чего? — наконец Кулича начало настораживать состояние друга и он окинул того брезгливым взглядом. — Хороший день, — выдохнул Онешко, не расслабляя мышцы лица, продолжая держать уголки губ приподнятыми. Илья в ответ лишь вновь фыркнул, впиваясь взглядом в появившуюся на пороге помещения фигуру старушки-учительницы, которая готовила их к экзамену по русскому языку и литературе уже вот второй год. Вслед за преподавательницей в класс вошло и звучание школьного звонка. Начался урок.***
— Странный ты сегодня какой-то, Дим, — настороженно проговорил Сеня, заходя в учительскую и наблюдая закинувшего на диван ноги Ларина с кружкой уже остывшего зеленого чая в руках. — Да нет, вроде, — пожал плечами мужчина, — как обычно. — А вчера? — не оставлял свои догадки географ. — А что вчера? — искренне удивился Дима. — В столовой, когда вы с Юликом друг на друга уставились. — Не знаю, — глупо отмазался Ларин, делая выражения лица «а-я-не-при-делах» и мирно отхлебывая ледяную жидкость. Сеня еще более настороженно осмотрел коллегу, забирая со стола нужный ему классный журнал, и, нахмурившись, не спеша удалился из помещения.***
День, в отличии от вчерашнего, пролетел незаметно. Дима опомнился только в машине, смутно вспоминая провел ли он вообще все нужные ему уроки, а Юлик — лежа на кровати дома и расслабляясь. Но расслабление его длилось недолго. Телефон издал знакомые звуки, призывая хозяина прочесть сообщение, пришедшее несколькими секундами ранее, и Онешко лениво вытащил аппарат из кармана джинсов, глянув на экран. «Пошли на пьянку. Там и поговорим. У Славы через полчаса. Там почти все наши будут», — гласило окошко с текстом, чуть выше был обозначен и контакт — «Кулич». «Завтра среда», — попытался хоть как-то оправдать наличие своего здравомыслия перед другом парень, на самом деле искренне веря в «не здравомыслие» Ильи. «Как будто тебе есть разница», — пришло знакомое в ответ, и Юлик, для приличия вздохнув от безысходности, поднялся на ноги, направляясь в прихожую. — Мам, я с друзьями гулять, может останусь у Славы на ночь, — крикнул Онешко, уже обувшись и натягивая на себя пуховую куртку. — Хорошо! — донеслось из гостиной, и десятиклассник со спокойной душой распахнул входную дверь, заранее не забыв оставить кошелек и мобильник дома (на всякий, в пьяном угаре много чего выкинуть можно).***
— Сонь, скажи честно, что происходит? — остановил девушку на пороге их квартиры Арсений Викторович, серьезно глядя на оную. Юшина озадаченно уставилась на брата, удивленно вскинув бровь и ожидая продолжения формирования мысли. — Дима и Юлик, что с ними? — собравшись с силами, выпалил учитель, весь урок географии наблюдающий за умиротворенным, не как прежде, словно накуренным Онешко. — Эм… — нервно протянула девушка, в панике начиная соображать, что можно ответить Сене. — Это… — Соня закусила губу, покосившись в сторону, а потом вновь резко уставилась на брата: — А ты о чем вообще? — В смысле? — опешил мужчина, растерянно оглядывая сестру. — Ну… они вчера в столовой зависли, да и ты тоже определенно что-то поняла, не отнекивайся, я видел эту осознанность. А сегодня ходили оба… Дима обычно серьезный всегда, а сейчас… Да и Юлик тоже… Юшина огромными глазами смотрела на брата, судорожно прикидывая варианты наилучшего плана побега. За спиной была входная дверь, но запертая на ключ — открыть она бы не успела. Проход к каким-либо окнам ей загораживал Арсений Викторович своим телом, поэтому подобный вариант тоже отпадал. — Я не в курсе, — выдохнула Соня, стараясь смотреть учителю в глаза, не отводя взгляда. — Если тебе так интересно — сам спроси, я ничего странного не заметила, — как на духу отчеканила девушка, разворачиваясь к замку, чтобы, наконец, выбраться из ставшего безумно тесным помещения. — В смысле?! — еще более ошарашенно повторил Сеня, разворачивая к себе сестру. — Не надо мне врать, — строго произнес он, с прищуром пытаясь выдернуть правду из темных зрачков напротив. — Мне пора, — резко развернулась Юшина, делая последний оборот ключа в замке и мгновенно выскакивая на лестничную клетку. Арсений Викторович не успел ее задержать вновь.***
Дорога до дома Славы, миловидного парня со светлыми крашенными давным-давно им волосами, доходящими своими концами до скул, заняла, как и рассчитывал Юлик, сорок с небольшим минут, и еще около десяти ему оставалось дойти до самой квартиры одноклассника, а после найти горе-друга с претензией к необычным отношениям русой девушки. На памяти Онешко, с самого начала общения этих ребят — Сони и Ильи — они всегда друг с другом цапались. То из-за того, чем они займутся, то из-за интересов, то, бывало, даже ответ в какой-то задачке не могут вывести, потому что каждый стоит на своем и пререкается с другим… Но при этом Юшина и Кулич неплохо ладили, когда дело касалось всех их троих. Поэтому, Юлик на самом деле был горд тем, что обычно именно он мирил непутевых друзей, помогая им придти к компромиссу. Что должен был сделать и сейчас. — Привет, — открыл дверь квартиры Слава, впуская Онешко внутрь. В руках у него уже была какая-то темная бутылка незнамо чего. — Привет, — поздоровался парень с хозяином, раздеваясь и оставляя вещи в прихожей. — Кулич здесь? — Ага, — пьяно улыбнулся светловолосый одноклассник, — в комнате, со стенами воркует, — после этого он сделал глоток прямо из горла, уходя куда-то в сторону громыхающей музыки. Юлик, собравшись с духом, шагнул внутрь квартиры, вспоминая, за какой из дверей кроется нужное ему помещение. Первый раз ошибившись и прервав интереснейшие конкурсы уже изрядно набухавшихся за двадцать минут отсутствия Онешко одноклассников прямо на кухне, десятиклассник со второй попытки все же нашел нужный ему проем. В комнате было немноголюдно. Точнее, совершенно никого, кроме темноволосого парня. Наверное, Слава оставил ее как место уединения и отдыха, потому что звуков музыки и шума здесь почти не было слышно. Прямо перед Юликом, привалившись к стене, сидел Кулич. Растрепанный, с пластиковым стаканом в руке, он что-то завывал, глядя в потолок. — Да вы все надрались просто в рекордные сроки, — хмыкнул Онешко, подходя к другу и присаживаясь рядом. Забирая из его руки стакан и дотягиваясь до стоящего в углу вермута и почти пустого пакета с апельсиновым соком. — О, Юлик! — воскликнул Илья, затуманенным взглядом разбирая знакомые черты. — Да, я, брат, — улыбнулся парень в ответ, смешивая алкоголь с выжимкой из цитрусовых и делая несколько глотков. — Боишься быстро напиться? — кивнул Кулич на «коктейль» в руке одноклассника, криво усмехаясь. — Ага. Я так пока просто, для разогрева, — хмыкнул Онешко, делая еще один глоток и тоже откидывая голову, стараясь расслабиться. Илья молчал. Изредка покусывал губы, лениво перебегая глазами с одной части потолка к другой, слушал приглушенные визги девчонок и смех остальных приятелей, долбящую по стенам гостиной музыку и громыхающие удары бокалов и бутылок друг об друга. Юлик не торопил друга. Не спеша потягивал намешанное в пластиковом стакане, отмечая приторно-кислый вкус этой бурды и изредка морщась. — Это была Соня, — как-то слишком резко и хрипло проговорил Кулич, заставляя Онешко вздрогнуть и, покосившись на него, нахмуриться. — Где была? — озадаченно переспросил русый парень, следя за все также изучающим потолок Ильей с каким-то странным, то ли слишком серьезным, то ли отчего-то болезненным выражением лица. — Секс… у меня был… с Соней, — еще тише проговорил парень, нервно сглатывая и боясь повернуть голову в сторону друга. — Ч… чего?!.. — запинаясь, широко распахнув глаза и пытаясь осознать только что сказанное Куличом, проговорил Юлик, у которого это ни коем образом не хотело укладываться в уже покрытом легкой дымкой спиртного сознании. — Она же с Женей… — растерянно пролепетал Онешко, хмуря брови и приоткрывая рот, смотря на Илью с таким неприкрытым удивлением и недоверием, что если бы тот глянул на него, определенно бы истерично рассмеялся. — Да, с Женей… Вот только я этого не знал, — парень, не глядя, выхватил пластиковый стакан из рук друга, залпом допивая все, что там оставалось. — Я к тебе шел. А тут она сидит. Заплаканная. На ступенях. Ты знаешь, какой у нее жалостливый взгляд был? Как будто мокрый котенок, серьезно. Я сел рядом, спросил, что с ней. А у нее истерика внезапно. Она даже толком ничего не объяснила, просто обняла меня за шею и всхлипывала, — Илья снова сглотнул, закрывая глаза и ероша волосы рукой. — Я не знаю, я просто… Просто… Не выдержал, — он потянулся за стоящим рядом с Юликом вермутом, сразу заливая его рот. Глотая, перекривившись, и снова возобновляя повествование: — Я ее поцеловал… сам не знаю, зачем. А она… — на этом моменте он грустно усмехнулся, слегка тряся головой, — а она ответила. Я не железный, знаешь ли. Наша Сонечка-то с виду только такая милая и пушистая, а на самом деле — я чуть в штаны не кончил, пока мы с ней сидели на этих ебучих ступеньках. Хотя, может, это не только из-за ТАКОГО поцелуя. Да не может. Точно. Это из-за ЕЕ поцелуя, понимаешь? — Кулич оторвался от созерцания потолка, уставившись на друга, а в глазах такая горечь, что кажется — можно почувствовать. — Ну, и каким-то образом мы оказались у нее, и пошло-поехало… А потом она просто… опомнилась. Прикинь, тупо поняла, что сейчас произошло, и начала метаться по квартире. Выставила меня, говоря о том, что не должна была, что на эмоциях… что она ПРОСТО С ЖЕНЕЙ ПОССОРИЛАСЬ. А я не втыкал. Думал, перебесится, и поговорим с ней… А чуть позже с ребятами шатался по улице, идем в вашем районе, а Юшина с этой мразью, — кажется, Илья теперь не говорил — шипел, временами срываясь с хриплых нот и запинаясь, сглатывая, а потом вновь продолжая: — Я подумал, будет забавно сказать такую пафосную фразу на следующий день, когда я к тебе пришел. Я думал ты один… Я почему-то знал, что ты не спросишь о ком я говорю, а мне просто надо было сказать… потому что… потому… Юлик, блять… — Кулич вновь влил в себя очередную порцию вермута, запрокидывая голову и кривя губы от пришедших воспоминаний. А Онешко ошарашенно смотрел на друга. Легкое опьянение исчезло, словно его и не было, и Юлик только пытался сообразить, что это сейчас такое было. Он думал обо всем, не зная, что сказать, не веря происходящему, но вместе с тем прекрасно понимая, что все — чистая правда. Но почему тогда Соня ничего не сказала? Посчитала постыдным? Недостойным, чтоб о таком говорить? Тогда какого хрена Юлик рассказывает ей подобное о себе? И тут Онешко стало до чертиков жалко Кулича. Кулича, чьи мотивы были теперь кристально чисты. Но он не мог помочь Илье. Просто потому что не знал, как. Однако в пораженную внезапной правдой голову Юлика пришла ненормальная, рисковая мысль, которую он обязан был исполнить. Исполнить, потому что Илья ему доверился. Илья ему открылся. Он рассказал ему все. Теперь очередь Онешко. — Я вчера трахался с Дмитрием Александровичем, — выпалил русый парень, жмурясь и на этот раз сам не смея смотреть на друга. Потому что буквально чувствовал, как ошарашенно округляются глаза одноклассника и как до пьяного сознания доходит сказанное им. Последние пути отступления с оглушающим звоном рассыпались прямо перед его носом.