Один градус тепла

— Алло! Привет, — мягко улыбнулась девушка. — Привет, детка! Слушай, ко мне тут в клуб привезли платье, которое ты заказывала черное с розочками. Я тебе сейчас его везу. Ты дома? — пролепетал парень. — Да, но… ты не мог бы его у двери оставить, ладно? — не ловко почувствовала себя Надежда. — Шифруешься перед предками, малышка? — хохотнул Вадик. — Ну, хорошо. А хочешь я ещё маску надену, чтобы ну уж точно никто ничё не подумал. — Вадим, не дуйся. Просто… мама сейчас начнёт расспросы и… — Да-да, я понял, мась. Я не дуюсь, но рано или поздно это всё же придётся сделать. — Я понимаю. Ладно, мама идёт. Давай, чмоки-чмоки. И Воронова бросила трубку. — Как подросток, честное слово, — вздохнул Рослин смотря на экран с изображением Ворона. — Лучик света, блин, в моём окошечке! — С кем это ты говорила? — поинтересовалась Зоя у дочери. — С подругой, — соврала русая, пряча телефон. — Понятно. Ну, расскажешь, как ты без нас жила? — накрывала на стол Воронова. — Жила у друга. Кушала за его счёт, — укрепляла лож сероглазая. — У друга значит. Он тебе только друг? — интересовалась мама школьницы. — Мам! Просто друг! Он, вообще-то,. Тут из улицы раздался приближающийся шум мотора и громкий гул клаксона. «Ой, Вадим… Ну, почему ты такой упёртый?!» — Классная, конечно, тачка! Дорогая, наверное, — высказалась шатенка, смотря в окно. — Хмм… и в наш подъезд парень какой-то зашёл. Фу! Рыжий. — Мама! — начала девушка, но потом осознала свою палевность и в этот же момент успокоилась. По всей квартире раздался стук в дверь. — Кого это принесло к нам? — Я открою! — быстро рванула к двери Надежда, а сероглазая хохотнула. Воронова распахнула дверь и увидела симпатичного рыжего парня, а для неё ещё и родного. — Чё ты всегда, как дурочка улыбаешься, когда меня видишь? — прохрипел Вадик. — Держи. — Спасибо, — Ворон приняла картонный пакет и, поставив его на пол, поцеловала Рослина в щеку. Русая стала на носочки, чтобы обнять Пулемёта, на что он ухмыльнулся и поднял её над полом. — Надюшь, кто там пришёл?! — послышался голос с кухни. — Сектант какой-то! — сдержалась от смеха, прикасаясь лбом к лбу с рыжим, сероглазая. — Секта? — переспросил тот. — И что, ты вступишь? — Похоже, что я уже в ней, о, святой Вадим, — хихикнула школьница и прильнула к губам голубоглазого. *** — И как зовут твоего сектанта? — наливала чай в любимую кружку девушки домохозяйка. — В смысле? — не поняла Надежда. — Тот парень, кто он? Ты же не думаешь, что я дура? — откусила кусочек пирога женщина. — Ладно, я скажу. Только папе не говори, хорошо? — смутилась Воронова. — Конечно-конечно, — согласилась Зоя. — Его зовут Вадим и мы встречаемся около… двух недель. — Он тебе нравиться? — улыбнулась Варонова. — Да. Очень. Он такой хороший… — А какая у вас разница в возрасте? — сморщилась мама Ворона. — Пять лет где-то. — У вас всё серьёзно? — грозным тоном спросила сероглазая, заставляя другую задуматься. — Пока, я думаю, рано об этом говорить, но лучше, мне кажется, спросить это у Вадима… *** — Салют! Скоро у меня уже станет привычным то, что я встречаю Вас у входа в мой клуб, — поприветствовал мужчину парень. — Здравствуй. Не знал, что это твой клуб, — сдержано ответил Борис. — Да… — скривился Вадик, поняв, что взболтнул лишнего. — Чем обязан? — Я хотел поговорить о Наде, — предупредил Воронов. — Тогда, прошу за мной, — наиграно улыбнулся и открыл дверь Рослин. «Вот-же блядь! Сколько можно её трогать?! Никогда не пойму этих пекущихся родителей!» — думал Пулемёт, проводив отца девушки в свой кабинет. — Присаживайтесь, — указал рыжий на кожаный диван. — За что ты ей нравишься? — прищурился брюнет, когда голубоглазый наливал в два бокала дорогого коньяка. — Отличный тост! — съязвил бандит и залпом осушил бокал. — Хорошо, перейдём сразу к делу. Какие у тебя планы на мою дочь? — не понижал напор сероглазый. — Ууу… Намечается занимательный вечерочек, — озадачился парень. — Ладно, давай проще: ты её любишь? «Пфф… Упростил, блядь, задачу. А я думаю в кого Нади такая сложная!» — Ну, вообще, это сложный вопрос и об этом пока говорить рано, — рассуждал Вадик, но затем быстро протараторил. — Сказала бы Нади, если бы была тут, но поскольку я не Нади и даже, прошу заметить, не похож на неё, я отвечу… что не ваше это дело, Борис Леонидович, при всём уважении. — Выпендрёжник! — На самом деле: я не знаю, — признал Рослин. — Мне она очень нравиться, но любовь — это штука серьёзная… — В твоём возрасте я был более решительным. Парни вроде тебя заводят девушек только для одного! — читал мораль менеджер. — Только не говори, что Надя тебе нужна именно по этому! — Я вас понимаю, — почесал затылок Пулемёт и опустился возле мужчины. — Я сам так думал, но Надя… она очень хорошая и я бы не посмел поступить так с ней. — Значит нет. Ну, тогда, ты женишься на ней? — потёр нос Борис. — Я не думал об этом, — тяжело выдохнул рыжий. — Я так и знал! Саркастичный! Высокомерный! Единомышленник! Девочке восемнадцать лет, а ты её за нос водишь. Ей надо не по тебе сохнуть, а о будущем думать! Ты её будущее?! Голубоглазый до побеления костяшек спёрся о диван, а Воронов вышел, громко хлопнув дверью. «Он чертовски прав! И я это понимаю, но… Нет! Я должен.» *** — А я ей говорю: нет, милочка, я буду играть эту роль! А она мне говорит, что я, видите ли, изначально хотела играть падчерицу! Ну, я в шоке, вообще! И я ей говорю: дорогая, если у тебя галюны, то иди полечись! — активно жестикулировала девушка. — Вадим, ты меня слышишь? — Да, слышу, конечно. Надежда, нас надо серьезно поговорить, — от слов парня у Надежды по спине пробежались мурашки и она заметно напряглась. — Говори, — шмыгнула носом Воронова. «Чё я плачу? Всё же хорошо!» — не понимала себя та. — Чё ревём? — поднял одну бровь Вадик. — Я просто припадочная, — спокойно и совершенно серьезно сказала Ворон. — Когда нервничаю всегда, то ржу бесконечно, то реву. Рослин хмыкнул, приподняв уголок губ, и склонил голову на бок. Пулемёт долго подбирал фразы и, на конец-то, взяв русую за руку, выдавил: — Мы должны расстаться. Взгляд сероглазой стал непривычно бегать по помещению ресторана. Она прислонила руку ко рту и пролепетала: — Нет… нет. Ты… ты опять хочешь чтобы я сделала какой-то выбор. Какой-то взрослый поступок, да?! С каждой фразой голос становился всё тише и тише буд-то терял свою мочь. — Солнце, так будет лучше для тебя.