Дракон. Второй шанс

      Гинтами откровенно скучал на вечере. Отказаться от танцев омега мог трижды по самочувствию и пользовался этим без зазрения совести, улизнув уже от двух партнёров. Это отнюдь не добавило радости приглашавшим его альфам, судя по выражению их лиц, но Гинтами было плевать — все и каждый знал, что он с Диертом, и нечего было катить свои яйца в его направлении.       — Алияс, — подскочил он к омеге, завидев того в стороне от танцующих пар. — Филонишь? — спросил довольно, гордясь, что об этой уловке рассказал ему самолично.       — Отдыхаю, — вежливо поправил Алияс.       — Я тоже много отдыхаю, когда Диерта нет, — Гинтами подмигнул.       — Если ты на что-то пытаешься намекнуть, Гинтами, то я тебя решительно не понимаю.       — Конечно, понимаешь, — возмутился тот. — Иначе зачем отказывать себе в удовольствии?        — Скажем, я не считаю что отказываю себе в удовольствии.       — То есть как это? — после паузы спросил сбитый с толку парнишка. — Разве ты не пропускаешь танцы и всё остальное, — тише добавил омега, — потому что верен Шайсу?       — Я не храню Шайсу верность. Больше мы не пара, — спокойно объяснял Алияс. — Я не хочу танцевать, потому что среди присутствующих нет того, с кем бы я действительно хотел быть рядом.       Пожалуй, это было логично.       — Значит, тебе не нравится ничей запах?       — Не нравится, но дело не только в запахе, Гинтами, — мягко улыбнулся Алияс. — Есть ещё много других важных вещей, которые меня волнуют не меньше.       Гинтами нахмурился, силясь проникнуть в суть слов Алияса, но тот говорил так непонятно. Впервые он встретил такого необычного омегу, и впервые почувствовал весь смысл фразы «с разных планет».       — Ну ладно, — задумчиво протянул он. — А запах Шайса тебе нравился, когда вы были парой?         Алияс подавил тяжёлый вздох.       На его лице появилось такое же выражение, как у Старшего по отсеку, когда тот пытался вразумить омегу, а потом вскидывал руки и говорил, что это выше его сил.       — Ты слишком много думаешь о альфах, Гинтами.       — Только о своём, — не задумавшись, ответил тот. — Ну скажи, нравился?       — Это похоже на допрос, а не на дружеский разговор.       — Ну, Алияс, ну пожалуйста, скажи! — канючил приятель. Казалось, голубые глаза таят множество тайн, и омеге во что бы то ни стало хотелось проникнуть в чужие мысли.       — Не уверен, что ты умеешь хранить секреты, — словно почувствовав чужое настроение, прошептал Алияс, заговорчески сузив глаза.       — Умею-умею-умею, — чуть не споткнулся Гинтами, когда поторопился повиснуть у того на руке.       — Если я скажу тебе, ты обещаешь больше не задавать мне личных вопросов?       — Алияс, я сейчас умру-у.       — Нравился.       — До звёздочек?       Собеседник печально хмыкнул:       — До звёздочек.       — Но почему же вы тогда расстались?       Алияс долго не отвечал. Гинтами мог поспорить, что его взгляд еле заметно изменился, но о чём думал старший омега, нельзя было угадать, как бы пристально он ни вглядывался в лицо напротив.       — Не все в нашей жизни происходит так, как мы того хотим, верно, Гинтами?       Оставалось только кивнуть известной истине, но…       Гинтами не успел ничего добавить или спросить, Алияса пригласили на танец и отказываться тот не стал.       Танцуя с очередным партнёром, Гинтами едва ли понимал, что происходит, не замечая недовольного сопения над ухом по поводу оттоптанных носков полированных сапог.       Нет ничего удивительного в том, что жизнь диктует свои законы и остальным приходится подстраиваться, хотят они того или нет. Взять хотя бы их жизнь. Существуют, будто животные, под землёй, работают с утра до вечера и мечтают, чтобы им дали позволение дожить оставшиеся годы с тем, кем хочется.       Но если Алияс говорил правду и ни один запах кроме запаха Шайса его не тревожил, это могло означать только одно. Ведь звёздочки — это чрезвычайно важно, разве нет? Знает ли об этом Алияс?       Столкнувшись с сержантом четырнадцатого отряда впервые, Гинтами восхитился, каким высоким и сильным был альфа. Но что ещё более поразило омегу — это запах. Он с трудом смог тогда собраться и внятно ответить на простой вопрос. Вернее, он не помнил, что вообще тогда произнес, но был уже счастлив тому, что сумел раскрыть рот, а не пялился на альфу, как остолоп.        Слишком маленький, он не решился тогда никому сказать, что хотел этого альфу прямо там, в оранжерее, не спросив имени и плюя на последствия. От запаха сержанта голова шла кругом, но Диерт вёл себя очень сдержанно, ничем не выказывая интерес, и Гинтами решил, что у такого как он, должно быть, кто-то есть.       Омега искал любую возможность, чтобы снова оказаться рядом с Диертом. Даже хотел намекнуть, что тот ему нравился. Но так и не придумал как. Спросить о собственном запахе едва знакомого альфу считалось очень неприличным.       Мучился целый год, а потом подслушал разговор старших. Они шептались о том, что сержант четырнадцатого отряда больше никого не приглашает на танцы и избегает внимания.       От обуявшей его радости Гинтами не помнил себя. Эйфория распахнула крылья за спиной, и на них он был готов нестись на встречу с альфой в тот самый миг… Конечно, это было невозможным, но омега понял, что у него есть надежда, даже несмотря на строгие хмурые взгляды неприступного сержанта.        Столкнувшись с Диертом в следующий раз, он так сильно хотел его поцеловать, что сам не заметил как обнял. Они были наедине, никто бы не увидел…       — Нельзя, — выговорил Диерт, легонько сжав хрупкие плечи. — Нужно подождать.       Гинтами тогда не понял, обиделся, делал вид, что не смотрит в сторону альфы. И даже хотел не выбирать его в тот первый вечер. Хотел… хотел наказать… но свой первый раз не мыслил ни с кем кроме Диерта. И это было волшебно…       Может, старшие и не врали, когда шептались, что существуют особенные альфы и омеги… В том, что он и Диерт были созданы друг для друга, Гинтами не сомневался. Он думал о нём почти постоянно, жутко ревновал, иногда терял голову, совершал глупости, но всё это было только из-за того, что альфа занимал все его мысли. Гинтами знал, что они созданы друг для друга, и хотел сказать об этом Диерту в особенный день…       Но вдруг Алияс не понимает, что, возможно, уже встретил того самого?       Голос ведущего огласил окончание танцев и омеги рассыпались в стороны, спеша заполучить желанного альфу.       — Простите, извините, — Гинтами проталкивался вперёд, спеша оказаться в коридоре раньше других — Алияс уже должен был быть там.       Вырвавшись из толпы, он оказался в широком тоннеле, ведущим от площади на разные уровни Холделы. Бешено озираясь, омега изо всех сил пытался отыскать взглядом Алияса.       Там, поверх чужих голов, мелькнула светлая макушка, которую Гинтами узнал тут же.       — Алияс! — выкрикнул он, торопясь следом, но тонкий голос утонул в шуме толпы, и Гинтами ускорился, стремясь перехватить Алияса: сегодня отсек будет пустым, они наверняка станут единственными, кто не выбрал альфу на ночь, а значит, смогут поговорить без посторонних ушей. Но если он ошибся… то лучшей возможности поговорить, чем сейчас, им вряд ли предоставится.       Нет, Гинтами во что бы то ни стало должен сообщить Алиясу, что Шайс и есть его судьба!       Эти мысли едва ли давали устоять омеге на месте, когда тот снова потерял Алияса из виду и остановился, крутясь по кругу волчком.       — Алияс, — крикнул он от безнадёги, но приятель словно растворился. Гинтами в десятый раз повернулся вокруг собственной оси, когда в образовавшейся на миг бреши людей, снова заметил того, кого так отчаянно искал.       — Алияс?       Тот скрылся в смежном коридоре — вот куда он запропастился!       Но не успел Гинтами нырнуть следом в проход, как Алияс, достигнув конца коридора, свернул налево.       Куда он направлялся? — размышлял Гинтами, стараясь нагнать неуловимого омегу, но, оказавшись у поворота, увидел вдалеке только колеблющуюся дверь — Алияс снова ускользнул! Не сомневаясь ни секунды, омега тоже свернул.       Сначала он хотел догнать и поинтересоваться у Алияса куда тот направляется, но отчего-то решил, что у того есть какая-то тайна, и с ним вряд ли поделятся, а Гинтами… Гинтами так хотел знать об омеге больше.       Когда он узнает, что скрывает Алияс, то никому не скажет, и заслужит уважение и, может быть, доверие. А когда расскажет, что они с Шайсом особенные, точно такие же, как и он с Диертом, то Алияс точно станет с ним дружить.       Главное не выдать своё присутствие раньше времени.