Лебединая песня

      После того, как в мой организм ввели целый список неизвестных для меня лекарств, я превратилась в вялый овощ. Меня водили по разным кабинетам, заставляли глотать омерзительные таблетки, клали меня в какое-то оборудование, где нужно лежать неподвижно, будто засовывали в печку. Я ощутила себя в руках этих врачей некой подопытной крысой. Неудачным экспериментом в их злобных планах. Единственный доктор, которому я доверяла и не боялась, являлся искренним. Я даже готова была лечь на операционный стол под его контролем. Он действительно горел желанием помочь, а остальные проверяли меня лишь для галочки, чтобы от них поскорее отстали.       Получив последнюю дозу укола на правом предплечье я с облегчением вдохнула и переместилась со стула на кровать. Медсестра, Мираджейн Штраус, убрала использованные препараты, затем пододвинула ко мне стол с едой. Больничная еда, как известно, всегда безвкусная, но Мираджейн готовила у себя дома и приносила пациентам. Она слишком добра ко всем, открыта, отзывчива. Иногда мне даже страшно что-то не так сделать, чтобы её не огорчить. Хотя я никогда не видела её злой, да и не хотелось бы.       — Люси-чан, скушай обязательно. Тебе нужны силы, — сказала Мираджейн с улыбкой, разложив рыбные котлеты с рисом на тарелку. Я кивнула, несмотря на свой гадкий аппетит. От запаха рыбы живот скрутило, подступила омерзительная тошнота. Я не хотела есть. Прошло три дня с тех пор, как я не могла переваривать пищу. Следовало бы указать об этом в моей медицинской карточке, да слова подобрать не могу. Каждое утро со мной происходит нечто невероятно страшное. Моё тело, мои внутренние органы, будто живут по отдельности. Они причиняют мне столько боли, от которой я не в силах избавиться по собственному желанию. Мираджейн ушла, оставив на тумбочке фрукты, а я даже не успела поблагодарить, размышляя о болезни. Ещё о том, что больница, надо признать, стала моим домом. Без Венди здесь слишком пусто, но я до сих пор слышала её звонкий голосок, пока бродила по светлым коридорам от неизбежной тоски. Меня занесло на самый верхний этаж, где не было ни души. Здесь находился огромный, пустующий зал, похожий на тронный, будто предназначенный для разного бала маскарада. По середине на потолке свисала великолепная люстра. Да и окна были такими высокими, что, казалось, это дворец. Но, нет, здесь обычно засиживались старички со старушками за играми в шахматы или в лото. Наверное, я тоже буду играть, закидывая прядь белых волос за ухо, ворча о том, что кто-то потерял одну из фигурок.       Я прошлась по середине зала, изобразив нелепый вальс с невидимым кавалером. Казалось бы, я уже слышала барабанную дробь и музыку, специально подобранную под медленный танец. Было бы здорово, будь Зереф здесь. Несмотря на его ёрничанье, он бы согласился покрутиться тут со мной. Моё веселье продлилось недолго. Я вдруг ощутила нечто острое, пронизывающее до самых мозгов и свалилась на паркетный пол. Кругом образовались серые пятна, словно кто-то небрежно брызнул краской по белой бумаге. Куда же исчезли те столы со стульями с играми, где спрятался мой партнёр по танцам, почему неожиданно стало так темно, ведь здесь была люстра. Прямо как в королевском зале. Не понимаю… Не знаю, насколько долго я здесь находилась, но руки онемели от холода, я не чувствовала ног. Спустя некоторое время до моего плеча дотронулась чья-то тёплая ладонь и сильно сдавила.       — Люси! Господи, я тебя обыскался. Встать можешь? Я сразу узнала, кто это. Предательские слёзы вереницей скатились по моему бледному лицу.       — Мистер Джастин, — позвала я его, удивившись от собственного голоса. Он был хриплым, как будто я только вышла из морозильника.       — Что случилось? Где-то болит?       — Я… не вижу. После моего едва слышимого шёпота, мистер Джастин Фрид ничего не сказал и с лёгкостью подняв меня с пола, увёл из этого чудесного тронного зала. Он помог мне медленно спуститься, бережно поддерживая под руку.       — Вот так. Потихоньку. Преодолев последнюю ступень, мистер Джастин, не спеша, повёл меня дальше прямо по коридору. Я кончиками пальцев касалась ненавистных оранжевых, гладких стен и сильно зажмурилась, наивно понадеявшись, что зрение вернётся.       — Люси, прямо по курсу какой-то молодой человек, странно смотрящий в нашу сторону, — наклонившись, прошептал мистер Джастин. Я напряглась. Кто бы это ни был, он не должен заметить, как я нелепо ползу, еле переставляя ноги в сущей темноте.       — Люси? Я остановилась, мёртвой хваткой вцепившись в рукав мистера Джастина.       — Люси, ты… здесь? Снова. Это Зереф! И этот удивлённый тон, как в тот раз, когда мы впервые столкнулись в больнице.       — Простите, вы кем приходитесь мисс Хартфилии? — вдруг спросил мистер Джастин. Его манера говорить неким образом изменилась, словно он допрашивал Зерефа на месте преступления.       — Её парнем. После уверенного заявления Зерефа, я нервно сглотнула. Неловкое молчание между нами тремя прилично затянулось. Во всяком случае нужно всё прояснить.       — Я… Я-я-я в порядке. Просто обследование, — с волнением затараторила я. Перед глазами проплывала темнота. К тому же во мне буйствовало чувство страха. Я так хотела сию же секунду подбежать к Зерефу и спрятаться в его объятии. Мне необходимо было его присутствие рядом.       — Нам нужно поговорить, — сказал Зереф и приблизился. Я услышала его шаги, автоматически встав за спиной мистера Джастина.       — Боюсь, не получится. Мисс Хартфилии сейчас нужен покой. После слов доктора, я потеряла дар речи. Такого не должно было произойти. Это неправильно. Мы ушли, оставив Зерефа одного. Совершенно одного.

***

      — Ну-ну, всё, тише. Не плачь, Люси. Скоро твоё зрение восстановится. Сидя на кровати, поджав коленки к груди, я толком не осознавала то, что случилось. Я была рада, очень рада, когда Зереф заговорил со мной, когда протянул мне руку. А сейчас я просто отвернулась от него.       — Я не смогла даже… Не смогла увидеть его.       — А на него смотреть и необязательно. Образ твоего парня всегда в твоём сердце. Правильно? Я промолчала. Но думала, что доктор прав. Зереф всегда со мной. Зрение потихоньку начало восстанавливаться. Я видела не так отчётливо, но некие силуэты всё же проскальзывали. Мистер Джастин сидел передо мной, расслабленно откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди. Он смотрел на меня, на то, как я моргаю несколько раз подряд и слегка улыбнулся.       — Чтобы разглядеть любовь не нужны глаза. Важно ведь почувствовать. Порой доктор говорил такие странные, но правильные вещи, что даже интересно. Ему следовало бы стать психологом.       — Можно спросить? Мистер Джастин кивнул, остановив взгляд на еду.       — Почему вы так нянчитесь со мной? Я проследила за его рукой, которой он взял вилку, разломал рыбную котлету, приготовленную Мираджейн и отправил себе в рот. После чего повернулся в мою сторону, вопросительно вскинув брови. Я прокрутила слова в уме, вертевшиеся на языке и продолжила:       — Рано или поздно… Всё равно… Я не выживу. Мистер Джастин положил вилку на стол с таким звонким звуком, что я вздрогнула. Его плечи напряглись, а кулаки были крепко сжаты.       — Никогда не говори подобных вещей, Люси. Особенно в моём присутствии. Честно признаться, мне стало страшно. Как и Мираджейн, он до сегодняшнего момента, не показывал каких-либо расстроенных эмоций.       — Я хочу сказать… Не слишком привязывайтесь, — я попыталась шутливо отмахнуться. — Потом ведь не оправитесь от потери. Но доктор ничего больше не произнёс и покинул палату ни разу на меня не взглянув. Забавно. Я его разозлила.

***

      Джастин вошёл в свой кабинет, расстроенный тем разговором, и сильно хлопнул дверью. Он думал, что ему, как доктору, следует работать ещё усерднее, чтобы помочь пациентам, в особенности Люси. Каждый раз глядя на неё его сердце сжималось до безумной боли из-за того, что он не в силах погасить её собственные страдания. Мираджейн в этот момент разбирала беспорядок на его столе. Джастин постоял минуту, облокотившись спиной к стене, затем со вздохом сел за своё рабочее место.       — Что такое, Фрид? — поинтересовалась Мира. — Снова Люси-чан?       — Эта девчонка… Всё чаще заставляет меня беспокоиться. В кабинете зависла пауза. Штраус неодобрительно поджала губы, продолжая протирать статуэтку дракона.       — Она твой пациент, не забывай этого. Мира знала, что Фрид питает к Люси отнюдь не дружеские чувства. Это должно было вызвать ряд затруднений. Она сама знала, какого это, любить своего пациента, а потом потерять с таким чувством вины, что жизнь начинает гаснуть. Терять смысл. Разрушаться на мелкие куски. Того, кто забрал с собой половину души Мираджейн звали Лаксус Дреяр. Она помнила о нём всё.

***

      — У тебя появился тайный поклонник, Люси-чан? Удивительно, столько цветов! На следующее утро восторженный возглас Мираджейн эхом долетел до моих ушей едва я показалась в холле. Увидев на ресепшене кучу, просто гору цветов я просто вытаращила глаза от изумления.       — Что? Это… это всё мне?       — Ну, вот, оставили записку и без подписи, — улыбнулась Мира, подглядывая на меня, как на неразгаданный кроссворд и отдала маленькую бумажку. Я тут же её развернула.       «Я вспомнил. Ты принесла мне цветы, вместо выпавшего зуба».       — Какое чудное послание. Есть предположения от кого это? Сомкнув листок в кулак, я обратилась к полной женщине в очках, сидевшей за стойкой:       — Скажите, когда это принесли?       — Люси-чан? Что-то не так? — продолжала спрашивать Мира, а та женщина лениво оторвала взгляд от журнала и покосилась на меня.       — Буквально три минуты назад.       — Люси-чан, ты куда?!       Я тотчас схватила цветы и выбежала на улицу в больничной пижаме в белых тапочках, наплевав на весь мир, помчавшись к автобусной остановке. Я бежала так быстро, что сердце, казалось, приближается к горлу. Бежала настолько быстро, что не видела ничего вокруг. Мои глаза были устремлены на тёмный силуэт, находившийся за стеклянным ограждением.       — О, Люси, давно не ви…       — Хватит! — закричала я на бегу и с яростью запульнула в Нацу все цветы. — Оставь меня в покое! Он озадаченно посмотрел на меня, затем на рассыпавшиеся цветы у его ног, потом снова на меня.       — В чём… в чём дело?       — Больше не отправляй мне ничего, не приходи сюда и не приближайся ко мне! Я кричала на него, гадая, как ещё моё горло способно выдержать такую голосовую нагрузку. Но меня настолько трясло от злости, что даже неудивительно. Нацу стоял, опустив голову, не говоря ни слова. Я снова сделала ему больно.       — Ты в тапочках, — вдруг произнёс он и присел на корточки.       — Что?       — Глупая. Простудишься ведь.       — Чего?       — Не лето всё-таки. Я замерла, как вкопанная. Он пропустил мимо ушей всё, что я ему накричала. Немного погодя, Нацу снял свой шарф и плотно обвязал им мои лодыжки.       — Бессмыслица какая-то! И как мне ходить по-твоему?       — Я всегда буду перед твоими глазами, пока не получу согласия быть моей девушкой. Вновь он сменил тему, будто я разговаривала с ним и с его двойником.       — Ты совсем свихнулся? Поднявшись, Нацу широко улыбнулся и взъерошил мои волосы.       — До завтра. И забравшись в приехавший автобус, исчез за дверями.       — Да что, чёрт возьми, с тобой не так?! — крикнула я уже в пустоту. Обеспокоенная Мираджейн прибежала ко мне через минуту.       — Люси-чан! Не убегай так больше! Простудишься ведь. А с цветами что? Боже. Ну, зачем же так? Пойдём. Я посмотрела на разбросанные, умирающие цветы и на свои ноги. Мне было тепло, несмотря на холодную приближающуюся зиму. Мираджейн тянула меня за руку, но я не могла сделать и шагу.       — Люси-чан, откуда взялся этот шарф? И почему ты обвязала его вокруг своих ног? Я улыбнулась. Всё-таки Нацу… Он есть в моей жизни и это неплохо.