Лебединая песня

      На завтрашний день Нацу, как и говорил, пришёл в больницу. Время было ранним. Он пришёл, хотя на улице бушевала страшная метель и порывистый ветер стучался в окна, сметая всё на своём пути. Я встретила улыбающегося Драгнила прямо у двери своей палаты. От него приятно запахло зимней свежестью, с его вишнёвых волос медленно таяли снежинки, его бледное лицо никак не исказилось от холода, в глазах отражалось беспечное сияние. Я сразу схватила его руки, сжав в своих ладонях. Пакет, висевший на его запястье, порвался. Мандарины с грохотом покатились по кафельному полу. Нацу что-то начал бурчать, пытаясь отдёрнуть руки, но я держала их крепко, злобно прошипев:       — Они ледяные. Ты чем думал? Зачем пришёл в такую погоду? — я подняла глаза. Он молча смотрел на наши переплетённые пальцы, уплыв куда-то далеко от разговора, словно меня здесь и не было.       — Ты слышишь?       — Съешь лучше мандаринку.       — Чего?       — Они вкусные. Невинно улыбнувшись, Драгнил стал собирать мандарины, как ни в чём не бывало, кладя их на стол.       — Когда тебя выпишут? После его вопроса, меня вновь бросило в дрожь, можно сказать, выбросило на океан, где я тонула всё глубже из-за своего вранья. Ненавижу такие вопросы, ненавижу вопросы, касающиеся больницы или моего здоровья. Закусив губы практически до крови, я думала, что мой один и тот же ответ вызовет подозрения. Так или иначе, мне самой надоело повторять одни и те же слова.       — Наверное, скоро. К счастью или не к счастью, наша беседа прервалась с визитом Мираджейн.       — Люси-чан, ты встала? Ой, ты не одна, — она приветливо сколь неловко улыбнулась Нацу, переключив свой таинственный полон заинтересованности взгляд на меня, будто поторапливая, чтобы я их познакомила.       — Да. Это…       — Нацу Драгнил. Близкий друг, практически парень, — представился он в своей привычной беспечной манере. Его последняя фраза меня совершенно не удивила, и я просто хмыкнула.       — Очень приятно, а я Мираджейн. Ах, да, Люси-чан, вот. Просили передать. Она на автомате протянула мне маленький конверт с нескрываемой внимательностью вглядываясь в лицо Драгнила. Он театрально кашлянул, неловко пододвинувшись в мою сторону, и я слегка растормошила её за плечо.       — Спасибо, Мира-сан. Мираджейн, словно очнувшись от гипноза, заморгала, смущённо отступив на шаг. Я начала думать, что они на самом деле знакомы, так как поведение обоих меня насторожило.       Когда дверь за Штраус со скрипом закрылась я раскрыла конверт и достала оттуда листок бумаги, расписанный аккуратным почерком. Не дойдя даже до середины письма, я вскочила с кровати, почувствовав омерзительную боль в сердце.       — От кого это?       — Этот человек… Этот мерзавец, — я едва слышно выдохнула, напрочь забыв, как надо дышать. Окружающее потихоньку поплыло, и я вновь оказалась на карусели, которая кружилась с неимоверной скоростью. Мне так хотелось плакать, но застрявший ком в горле не позволял даже набрать воздуха в лёгкие. Я свалилась на колени, закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Мысли вертелись лишь вокруг того человека.       — Он-он… Как он… Нацу уже сидел передо мной, держа меня за плечи. Я облокотилась на него полностью, навалившись всем телом, словно в бреду повторяя одно и то же.       «Почему он снова в моей жизни? Почему бы ему не исчезнуть навеки? Почему он…».       — Что он? Говори внятней! Услышав над ухом свирепый, с нотками тревоги, голос Драгнила, я подняла руки и медленно обняла его за талию, прильнув щекой к его груди. Растворившись в тепле его тела, я окончательно успокоилась. А Нацу не двигался.       — Твоё сердце… Оно не стучит.       — Не говори глупости, — буркнул он, продолжая сидеть без единого движения. — Кто написал-то?       — Мой сводный брат.       — Ну, и? Что не так с ним?       — Ничего. Пишет, чтобы я быстрее выздоравливала. Соврала. Снова. И почти добралась до дна океана.       — Всё? А чего тогда злишься?       — Я не злюсь.

***

      В этот же вечер, когда стрелки на циферблате показывали 22:15, я собрала вещи, надела куртку, окуталась в шарф, оставленный Нацу и бесшумно вышла из палаты. Никого в коридоре не было, ни единого шороха. Я слышала лишь вой ветра за окном и видела свою тень, отражающуюся на стене. Спускаясь по лестнице, я размышляла о многом, в основном о жизни, которая была тщательно стёрта из памяти. Но ещё не зажившие раны из прошлого снова начали съедать душу. То письмо, посланное самым ужасным человеком, не давало покоя до сих пор. Сейчас важнее всего попасть домой. С таким твёрдым намерением, я зашла в холл, затаила дыхание и ускользнула мимо спящей женщины, сидевшей за стойкой у входа. Оказавшись на улице, я вдохнула полной грудью.       — Сбежать собралась? Резко обернувшись, я разглядела в темноте знакомую фигуру, приближающуюся в мою сторону. Это был мой доктор. От него пахло сигаретами с примесью какого-то мужского парфюма.       — Мне нужно домой. Завтра в колледж.       — Какой колледж, завтра выходной, — парировал он, показавшись в свете уличного фонаря. У него был измотанный вид, мешки под глазами и совершенно бледная кожа, словно он просидел в подвале несколько часов. Я понимала, насколько ему сейчас тяжело и то, что я сейчас скажу прибавят ему ещё больше проблем. Но у меня нет другого выхода.       — Я просто хочу выйти отсюда. Мне всё надоело. От этого больничного запаха, места, оранжевых стен. Всё это. Снежинки кружили вокруг нас, ослепляя своими серебряными искрами. Мы как будто находились под алмазным дождём. Мистер Джастин глубоко выдохнул, устало прикрывая глаза и потёр шею.       — Несмотря на твоё состояние, я не могу позволить тебе уйти. У тебя завтра обследование. Иди, ложись спать, — спокойно проговорил он. Слыша его охрипший голос мне до дурости захотелось заснуть. Его голос был таким убаюкивающим и ровным. Я смотрела ему в спину, как он, медленно развернувшись, уходит и не выдержав, закричала:       — Постойте! Вы заметили? Мой звонкий крик эхом понёсся по району. Остановившись, мистер Джастин не стал оборачиваться ко мне лицом, но я всё равно продолжила:       — Вы повторяете одно и то же. Обследование то, обследование это… Поймите, наконец, что для меня уже давно всё завершилось. Как бы вы сильно не старались, у вас ничего не выйдет. Меня не спасти. Вы меня не спасёте! У вас нет даже шанса на моё спасение!       — Мы договаривались! Услышала я его ответный крик, пропитанный нешуточной злостью. Я также увидела его гневный взгляд, пожирающий меня целиком. Он в один миг оказался напротив, болезненно схватив меня за локоть и сдерживая ярость сквозь зубы прошипел:       — Я говорил тебе, чтобы ты не поднимала эту тему.       — Но я права. Я ведь права? — на моих глазах выступили непрошеные слёзы и голос предательски задрожал. — Меня ничто не спасёт, верно? В глаза смотрите! Мой немой крик растворился в воздухе. Мистер Джастин зажал мне рот рукой и крепко обнял.       — Я была права, — всхлипнув, уткнувшись носом в его плечо, я вдруг ощутила ни с чем не сравнимый испуг. Страх потерять всё, что мне дорого. Когда я умру, я больше не почувствую теплоту маминых рук. Больше не услышу от неё ласковых слов из-за которых мне приходилось краснеть в школе, больше не поем её вкусных блинов по утрам, больше не порадуюсь с ней, отмечая свой день рождения. Господи… Я её никогда больше не увижу. Мысль на этом прервалась, и я заплакала навзрыд.       — Я не хочу умирать.