***
— Мама, я дома! Ворвавшись в дом, едва не выбив дверь с петель, я обрела новую себя. Будто бы открыв второе дыхание, перечеркнув написанные до этого строчки из рукописи, ещё не изданной мной книги. Моя жизнь — это не череда бед, не мыльная опера. Я буду жить ради себя. — Люси? Ты сбежала с больницы? Мама встревоженно спустилась по лестнице, приложив ладонь к сердцу. — Приветик, Люси-чан. За ней возник человек, которого я меньше всего хотела увидеть. В уме начали взрываться бомбы, в глазах тотчас появились слёзы, мешая разглядеть его омерзительное лицо. — Что ты здесь делаешь?! Мама, что он здесь забыл? Я не слышала свои крики в этот момент. Я даже не уверена, кричу ли я сейчас или просто шепчу, задыхаясь от подкатившей злости. Мама подходит ко мне поближе, не убирая руку от сердца, словно защищаясь от моих истерик. — Люси, пожалуйста… Стинг поживёт у нас несколько дней. — Что? Как ты можешь? Что ты говоришь? Как он может жить с нами после всего! Я бросаю свирепый взгляд на Эвклифа, а он улыбается, облокотившись на перила. На его лице ни капли сожаления, вины, раскаяния. А ведь из-за него отца не стало. Не справился с управлением… До сих пор вижу, как он тогда повёл себя. Даже в тот день не ощущалось его причастности. — Прошлое осталось в прошлом, сестрёнка, — говорит он теперь. — Ты! Не смей даже дышать! — рычу я, преодолеваю расстояние между нами и стиснув правый кулак, с немыслимым остервенением ударяю его по лицу. Всё происходит быстрее, чем задумывалось. У самой чуть рука не хрустнула, пальцы задрожали, отдаваясь жгучей болью. Я прячу руку за спину, протяжно выдыхая. Интересно, а Стингу также было больно, как и мне? — Ударь ещё раз. Слышу я над ухом и перевожу потрясённый взгляд на него. — На этот раз посильнее. Его самоуверенные слова зарезали меня куда жёстче моего удара. Я ненавижу его. Как же я ненавижу его! — Люси! Ты куда? Стой! Куда собралась? Остановись! Я выбежала из дома даже не осознав свой поступок. Бежать подальше от Стинга, от его паршивых улыбок, неискренних слов. С собой я взяла лишь телефон, куртка осталась валяться на полу, а мне было холодно. Почему же жизнь ко мне так жестока? Я ведь только час назад сказала себе: «Хватит! Больше никаких слёз». Но как бы я ни старалась держаться, быть сильной, рядом необходим тот, который сможет развеять ужасные мысли из моей головы. В поисках его имени в списке контактов, я заранее проклинаю себя за эгоистичность. Он не обязан выслушивать мои страдания и, несмотря на это, я набираю сообщение с просьбой подойти к парку. Ответа от него нет. Хотя сообщение доставлено двадцать минут назад. Побродив по вымершему парку, я уже и не надеялась на его приход. С чего я вообще решила, что он придёт после всех моих секретов. Отчётливо помню его слова, что не стоит начинать отношения с недомолвок. У меня этих недомолвок было бессчётное количество. Однажды придёт время, когда я смогу раскрыть все замки своей души и жить без тайн. Остановившись возле замёрзшего пруда, гляжу на своё отражение, всё больше убеждаясь в своей испорченности. На меня глядит чёрствая особа, утонувшая в собственной лжи. И то, что Стинга ненавижу — очередное враньё. Но всё равно продолжаю его ненавидеть. Простояв ещё несколько минут, вдруг слышу быстро приближающиеся шаги. — Нашёл. Дёрнувшись на голос, оборачиваюсь, и вижу его. Запыхавшегося, жадно хватающего ртом прохладный воздух, родного человека. Он тяжело дышит, обеспокоенно скользит глазами по моему побледневшему лицу и едва успокоившись, делает шаг навстречу. Но я оказываюсь проворней, мгновенно прижавшись к его телу, сковав в объятиях. Хотела вот так примёрзнуть к нему до конца жизни, чтобы мы не расставались ни разу. Но ощутив мою дрожь, Зереф отстранился, затем снял с себя куртку и накинул на мои плечи. Я широко улыбаюсь несмотря на слёзы и думаю, за что в моей серой жизни возник такой потрясающий, заботливый парень? Я его точно не заслужила. Коротко объяснив Зерефу о том, что случилось, он предложил переночевать у него. По пути к нему домой мы много смеялись, говорили обо всём на свете, также я узнала о нём намного больше с первого дня наших отношений. Квартира, в котором он проживал один, находилась на шестьдесят седьмом этаже. Впервые я осознала, насколько оказывается боюсь высоты. Подойдя к огромному на всю стену окну, я чуть было не отключилась. Вид из окна открывался просто невообразимый. Я глядела вниз и не могла различить, где звёзды и свет от уличных фонарей. — Как красиво, — прошептала я, прилипнув к окну. Было страшно, тем не менее не хотелось отходить ни на шаг. Зереф подал мне чашку горячего какао, также всматриваясь в город. — Отсюда по праздникам соседи запускают фейерверки. То ещё зрелище. — Вот бы увидеть. — Увидишь. С этого момента мы ведь вместе. — Ага. Зереф улыбнулся, я тоже. Мне до сих пор не верилось, что я у него дома, пью сделанный им наивкуснейший какао и это наше первое свидание. Так сказал он, когда мы поднимались на лифте. Сейчас я смотрела на него, влюбляясь всё сильнее. — Всё хорошо? — спросил он, когда я ни с того ни сего пустила слёзы, взяв его за руку. — Всё замечательно, — кивнула я, прижавшись к нему. Зереф в ответ приобнял меня за талию, и мы вновь устремили взгляд в окно. Хоть бы все дни проходили так. Раздумывая об этом, на секунду отвернувшись к книжному шкафчику, я едва не уронила чашку. Мысли о счастливом будущем разлетелись безвозвратно. Венди? Что происходит… Почему здесь стоит фотография Венди? — Это… — Моя младшая сестра, — сказал Зереф. Мне с трудом удалось различить его охрипший голос. Затем я увидела рядом с Венди радостного парня, тогда перед глазами всё поплыло. Этого не может быть. Этого просто не может быть. — Два месяца назад её не стало. А это… брат. Кстати говоря, он ходит в тот же колледж, что и ты. Зереф что-то говорил и говорил, я слушала отрывками. На фотографии рядом с Венди был он. — Нацу Драгнил. — Так ты его знаешь? Хотя, чего я удивляюсь. Он везде может отличиться. — Драгнил? — переспросила я на всякий случай. А вдруг я ошибаюсь… — У нас разные отцы. Почему всё так обернулось? Почему именно Зереф? Человек, благодаря которому я забывала о своей болезни в этот раз напомнил мне обо всех несчастьях. Мне хочется сбежать отсюда. Сию же секунду. Немедленно. Не важно куда, лишь бы подальше от всей этой путаницы. Положив фоторамку обратно на место, я заставляю себя улыбнуться. — Вы с ним похожи. — Многие так говорят. Но я не согласен. Нацу и Зереф братья. Как я раньше этого не поняла! Цветы, которые Зереф приносил, его частые походы в больницу и слова Нацу о том близком человеке. Теперь всё сложилось. Мозаика собрана.***
Все последующие дни ускользали от меня, как в тумане. Я перестала контактировать с реальным миром. Больница отныне стала домом, моим убежищем. Я продолжала общаться с Зерефом через сообщения, ела приготовленную Мираджейн еду, также проходила обследования, злилась на Эвклифа, осуждала маму, но в то же время и не делала всего этого. Я просто забыла, где реальность и мои больные мысли. Всё перемешала. Думала, как дальше поступить. Искала всевозможные выходы, перебирала варианты, чтобы в итоге все остались счастливыми. Но всегда возвращалась к одному единственному способу избавить дорогих людей от мучений. Это признаться во всём. И исчезнуть. Когда я открыла глаза, я как будто бы очнулась из глубокого сна. Вернувшись в колледж, я потихоньку начала возвращаться в обычное русло, как тогда, когда ещё не знала о чувствах Зерефа, не была знакома с Венди и не замечала Нацу. Избавиться от последнего оказалось не так-то просто. Драгнил поймал меня во время перерыва перед началом четвёртой пары и отвёл в библиотеку. Единственное тихое место. Это и к лучшему. Пора заканчивать с враньём. — Ты избегаешь меня все эти недели. Что происходит? — Я больна. — Что? Это… Это шутка? — Нацу всё ещё продолжал улыбаться, но уже не держал меня за руку. А когда он понял смысл услышанной фразы, улыбка вовсе померкла на его лице. Я наблюдала, как он смотрит лишь на меня, не отводит взгляд ни на что, ни на кого. Его глаза полностью устремлены на меня, пригвоздив к полу. — Мне осталось жить семь месяцев, если не меньше. Скоро я перестанут видеть, затем говорить, а в конце я даже не смогу стоять на ногах. Так написано в моей медкарте. Как думаешь, это доктор решил так пошутить или я на самом деле стану овощем? Не знаю, что несла в этот момент. Некоторые слова были правдой, некоторые скрывали нечто ужасное. Я себя возненавидела ещё больше. Ворвалась в жизни этих двух братьев… а ведь у них ещё не зажили раны.