Спрячь свою любовь подальше

      — Наконец-то лицом к лицу. — Снова привычный акцент, глубокий вздох. — Я так давно мечтал об этом, Спенсер. С того дня, когда здесь, в Кукольном домике, ты увидела запись с фермы Кемпбеллов, и мы с тобой стояли так близко… Я был уверен, что ты почувствуешь, что ты догадаешься. А вы заподозрили это мирифлютика Эндрю. Серьезно? Тебя не смутило, что он на две головы тебя выше? Или что не подходит по возрасту? О-о-о, о чем это я? Вы поверили, что Чарльз — это крашеная истеричка Сиси с повадками шалой собачонки. Это жалкое, ноющее существо с грязными патлами, прикрывшаяся моим именем, оскорбляет меня одним лишь фактом своего существования! Вы должны были позволить ей прыгнуть с крыши!       Чарльз прервал долгую речь, перешедшую в тираду, поджал губы, но его глаза так ярко горели от злости, что Спенсер не могла скрыть испуг и попятилась назад. Чарльз заметил и пояснил уже спокойнее, но по-прежнему яростно:       — Она хотела лишить меня семьи. Она хотела взорвать Рэдли и убить их всех одним махом!       Спенсер лишь качала головой, не зная, что сказать. Рен, который был для нее символом защиты и поддержки, ее «островком безопасности», тем, кому она так доверяла… Добрый милый Рен… Безжалостный психопат и убийца!       — Это ты… Это был ты… — пораженная страшной правдой, она не находила слов. — Все это время это был ты? Ты был «А»!       — Не все время, Спенсер, — вкрадчиво поправил ее Чарльз. — Роль «А» — переходящее знамя. Ты уж должна знать, тебе тоже приходилось играть эту роль. И тебе она так шла.       Он протянул руку и нежно коснулся ее лица. Спенсер отшатнулась, но деваться ей было некуда: позади стоял рояль. Чарльз улыбнулся фирменной улыбкой Рена, самым краешком губ — прежде от этой улыбки у Спенсер подгибались колени и отключалась воля.       — Красное пальто тебе бы тоже подошло, мой ангел. Мы были бы отличной командой.       — Но… это невозможно. Ты был в Лондоне с Мелиссой.       — Неужели ты еще не поняла, Спенсер? Это лишь «дымовая завеса». Когда Ханна пришла ко мне и завела разговор о Сиси, я понял, что вы можете подобраться слишком близко к тому, чего вам не следовало знать. Конечно, я подчистил концы, но на кону стояло слишком много, чтобы просто взять и все бросить. Я должен был продолжать, я должен был найти сестру, но для этого мне было необходимо алиби. Так что я решил «переехать в Лондон»: улетел из Штатов по паспорту Рена Кингстона и тут же вернулся по другим документам. Это так просто, Спенсер. Так просто, что даже скучно. А хочешь немного тебя развеселю? Помнишь Колина? Парня, с которым ты зажигала в Лондоне?       Спенсер против воли смутилась. Никто не знал, что на самом деле случилось в ту ночь между ней и очаровательным британцем, она не рассказала даже подругам. Но «А», конечно же, был в курсе.       — Спенсер, Спенсер, и вновь ты наступила на те же грабли.       Спенсер с вызовом вскинула голову:       — Что ты имеешь в виду?       — Колин принадлежал Мелиссе.       — Но… Но ведь ты…       Чарльз лукаво усмехнулся:       — Мы разорвали помолвку накануне приема в честь обручения, потому что я влюбился в ее маленькую сладкую сестричку. Неужели ты поверила, что мы с Мелиссой действительно могли дать друг другу второй шанс? Нет уж. По крайней мере, в мои планы подобное точно не входило: я не собирался повторно засовывать голову в петлю, я и в первый то раз ели унес от нее ноги. Мелисса была всего лишь алиби: кому придет в голову подозревать того, кто живет по другую сторону океана?       С этим оказалось сложно поспорить. Но дело было не только в расстоянии: Спенсер и ее подруги действительно доверяли Рену и никогда его не подозревали, веря, что он на их стороне. Хотя знали наверняка, что он был связан не только с Сиси, но и с бешеной Шаной, охотившейся на Элисон и едва не убившей Эзру.       Рен всегда был частью истории «А», только они не хотели этого замечать.       — Я не верю… — выдохнула Спенсер придушенно, сама не зная, не верит ли своей слепоте или тому, что Рен, в присутствии которого она так часто теряла голову, оказался предателем. — Это нереально…       — Я знаю, Спенсер, — тихий голос Чарльза был до боли нежным и заботливым. — Все, что случилось, было за гранью добра и зла. Но поверь, эта история и из меня выпила немало крови. Я просто хочу, чтобы ты наконец узнала мою правду.       Спенсер отрицательно мотнула головой. Насколько бы сильным ни было ее желание получить ответы, она не чувствовала себя готовой к откровениям Чарльза. Но тот тем не менее продолжил свой рассказ:       — После переезда в Лондон Мелисса закрутила с Колином. Тот действительно был нашим соседом: мне нужен был кто-то, кроме твоей сестры, кто мог бы подтвердить, что я исправно жил в Лондоне. Колин оказался идеальным вариантом: не задавал вопросов, появлялся набегами, исправно подкатывал к твоей сестре, думая, что я разъезжаю по работе, и старался держаться от меня подальше, когда я был дома, — лучше не придумаешь. — Чарльз вновь усмехнулся, качая головой: — О-о-о, они с Мелиссой быстро нашли общий язык, я и оглянуться не успел. Кажется, Колину нравилась мысль, что его стараниями я обзавелся парой ветвистых рогов. Вот только мои-то рога были иллюзорны, зато рога Мелиссы… Видимо, у милашки Колина обнаружилась слабость к девушкам из рода Хастингсов. Впрочем, я его понимаю. Но я не понимаю тебя. Серьезно, Спенсер, тебе было обязательно осквернять любимый диван Мелиссы? Мне пришлось его сжечь!       Чарльза передернуло, будто от отвращения, но он все-таки выдавил из себя улыбку:       — Ты поставила рекорд, Спенсер: вскружила голову трем мужчинам своей сестры. Но не волнуйся, моя радость, я сохранил твой маленький грязный секрет. Хотя мне страсть как хотелось просветить глупого щенка Тоби о твоих приключениях.       — У нас с Тоби был тогда сложный период, — буркнула Спенсер, сама не понимая странного желания оправдаться перед Реном. Уж ему-то она точно не была ничего до́лжной. И все-таки ее огорчило, что он знает об их с Колином грехопадении.       — Мой ангел, если бы ты сказала простое «спасибо» за то, что держал язык за зубами, было бы весьма кстати.       Но Спенсер не собиралась быть любезной, ее сейчас волновало иное:       — Значит, Мелисса знала, что ты — «А»? Она покрывала тебя? Я не верю! Она не могла во всем этом участвовать!       — Мелисса слишком эгоистична, чтобы всерьез волноваться о моей роли и моих мотивах. Она знала, что в этом деле у меня свой интерес и помогала по мере надобности, не задавая лишних вопросов. И по большому счету не врала, когда говорила, что делает все, чтобы защитить тебя. Не упрекай сестру. У нее была собственная вендетта, и она имела на нее право: Мелисса хотела выяснить, кто убил Йена. Так что наше сотрудничество должно было быть взаимовыгодным.       — Йен покончил с собой.       — Правда? — Чарльз наигранно удивился. — Неужели кто-то в это верит? Он любил Мелиссу (хотя был тем еще козлом), они ждали ребенка, даже выбрали имя, и он пустил себе пулю? Ух ты, как правдоподобно!       — Он оставил предсмертную записку, — настаивала Спенсер.       Чарльз в ответ посмотрел на нее так, словно говорил с неразумным ребенком:       — Записку написала Мона. Боялась, что рано или поздно полиция раскопает, что она причастна к исчезновению моей сестры. Но если убийца Элисон покончил с собой, Мона полагала, расследование сойдет на нет, и она сможет и дальше играть с вами, как с куклами, без постороннего вмешательства.       — Ты уже тогда знал, что Мона — «А»?       — Нет, в то время я мало интересовался этой возней с «А». Меня волновало только то, что случилось в ночь, когда пропали Элисон и Беттани. А все эти глупые послания, которые вы получали, казались мне детскими забавами. Я знал о них, но не считал нужным на это отвлекаться. Но затем Йен напал на тебя в церкви, и я понял, что пора включаться в игру.       — И ты решил стать «А»?       — Нет. Я решил найти Йена и свернуть мерзавцу шею за то, что пытался тебе навредить, — произнес Чарльз с тихой яростью, и Спенсер невольно сглотнула. Ей вовсе не хотелось иметь в защитниках приверженца крайних мер. Но, кажется, Чарльз был уверен в своей правоте, и она не рискнула спорить. Тем более Спенсер до сих пор помнила, в каком ужасе по вине Йена была той роковой ночью, которая чуть было не стала для нее последней.       — Тогда вы были уверены, что этот самодовольный урод причастен к смерти Элисон. В отличие от вас, я старался не спешить с выводами, но у меня накопилось к нему немало вопросов. К тому же Йен путался с моей маленькой сестренкой и снимал интимное видео с ее участием — он не должен был уйти безнаказанным. Так что у меня было достаточно причин, чтобы достать крысеныша из-под земли. И тут Мелисса сама попросила меня о помощи. Наивная. Словно я стал бы помогать тому, кто чуть тебя не убил. Но я согласился достать для Йена лекарства: это был самый простой способ выследить ублюдка. И я его выследил.       — Так это ты убил Йена? — спросила Спенсер, едва совладав с дрожью в голосе.       Чарльз отвел взгляд, задумчиво пожевал губы, отошел к противоположной стене. Спенсер не сводила с него глаз, наблюдая с опаской, как наблюдают за хищником. Она была так напряжена, что судорогой сводило кисти рук и кровь с силой стучала в висках, заглушая все прочие звуки, которыми, несмотря на молчание, должно быть, полнилось это просторное помещение.       Наконец Чарльз негромко произнес:       — Нет, Спенсер. У меня была такая возможность, и у меня, безусловно, было такое желание. Но я не стал бы лишать невинного ребенка отца.       После всех игр, лжи и манипуляций, казалось, единственное, чего действительно стыдился сумасшедший сталкер, — этой своей слабости. Конечно, быть психом, желавшим сворачивать шеи, вероятно, в его понимании куда лучше, чем быть тем, кому не чуждо хоть что-то человеческое.       Не подозревая о мыслях Спенсер, Чарльз вернулся к своей исповеди:       — Когда Мелисса отвезла Йену лекарства, я проследил за ней до того сарая. А затем, когда она уехала, прижал мерзавца к стенке и вытряс из него все ответы, которые мне были нужны. Увы, он мало что мог рассказать. Но по крайней мере я убедился, что Элисон была жива, когда они распрощались у Камня поцелуев (Йен был слишком напуган, чтобы соврать. Если бы ему было в чем сознаться, он бы сознался). Мне хватило ума скрыть лицо и говорить без акцента, так что я не боялся, что Йен сдаст меня Мелиссе. Да он бы и не успел: судя по результатам вскрытия, после нашей встречи он прожил от силы пару часов.       — Судя по результатам вскрытия, — парировала Спенсер, — Йен погиб за неделю до того, как его нашли. Он не мог писать Мелиссе те сообщения и просить о лекарствах.       Чарльз искренне рассмеялся и произнес с нежным упреком, от которого Спенсер передернуло:       — Когда ты уже поймешь, дурочка? Никогда не верь тому, чего не можешь знать наверняка, тем более официальным документам. Я подделал результаты вскрытия, чтобы нас с Мелиссой, в случае чего, не обвинили в пособничестве убийце. Я дорожу своей свободой, Спенсер, она далась мне не без труда, и я не собирался ею рисковать.       — Если это был не ты, кто тогда убил Йена?       Чарльз развел руками:       — Я тебе не Google, Спенсер. Некоторые вопросы остаются без ответов. Но я всегда подозревал Уилдена. Этот ублюдок тоже крутил с моей безголовой сестрой, ему было выгодно повесить и «беременный испуг», и убийство Эли на идиота Йена, чтобы остаться чистеньким самому. И, опережая твой вопрос, Уилдена я не убивал. Это действительно дело рук Сиси.       — Дурдом… — Спенсер провела ладонью по лицу, опустила голову, пытаясь разложить услышанное по полочкам, но вопросов не становилось меньше. — Значит, Черная вдова — это Мелисса? Зачем ты заставил ее вырядиться так на похороны Уилдена? Она могла прийти на отпевание без всякого маскарада.       Чарльз вновь посмотрел так, словно умиляется ее глупости. От этого Спенсер захотелось чем-нибудь в него запустить, но, как назло, под рукой не было ничего, кроме электрошокера, который она по-прежнему сжимала онемевшими пальцами, не уверенная, однако, что ей хватит духу им воспользоваться. Ей следовало пустить его в дело раньше, как только Чарльз появился, а теперь-то какой толк?       — Маскарад — это не по моей части, Спенсер.       Она с сомнением посмотрела на его костюм: выпускной костюм Чарльза с белоснежной сорочкой и атласной бабочкой. Для завершения образа не хватало только бутоньерки.       — Это всего лишь часть игры, которую начали до меня. Мне пришлось соблюдать правила, чтобы вы ни о чем не заподозрили и боялись меня так же, как боялись Original A и Big A. — Спенсер поморщилась, не понимая, и Чарльз с готовностью пояснил: — Мону и Сиси. Это они себя так прозвали после того, как объединили усилия.       — Мона, как и мы, не знала, что Сиси — «А», до той ночи, когда та похитила ДиЛаурентисов.       — Не будь наивной, Спенсер. — Кажется, Чарльза начало раздражать ее поведение. — Попав в Рэдли, Мона лишь на первых порах плохо соображала, но она быстро нашла способ, как обманывать медперсонал и не принимать лекарства (или принимать их в незначительных объемах). И она была в восторге от того, с каким вниманием Сиси слушала ее рассказы об «А» и тех играх, в которые играла с вами. Она нашла в лице Сиси настоящего фаната и упивалась своей значимостью, своим влиянием на эту драную кошку (Мона так мечтала о друзьях, но вы ее всегда отшивали, а тут такая удача). Это Мона руководила новым «А», подсказывала, как подобраться к каждой из вас. А потом Сиси украла у нее игру. Сначала Мона злилась и лезла на стену, но затем что-то в ее больном мозгу перемкнуло, и она стала работать у Сиси на побегушках.       — Как и ты, — напомнила Спенсер с вызовом. — Те пропуска, что я нашла в детском отделении Рэдли, — их выписал ты. Ты с самого начала помогал этой сумасшедшей!       — Пришлось, — не стал отрицать он. — Сиси знала, что я Чарльз, потому что в детстве мы оба лежали в Рэдли. Я сглупил и позволил ей сделать из этой тайны ТАЙНУ. Хотя следовало послать Сиси с ее шантажом к чертям и признаться во всем Джейсону. Тогда мы могли бы вместе искать сестру (к тому моменту я уже узнал от Моны, что Эли жива). И Сиси бы не встала между мной и моей семьей.       — Значит, ты действительно ДиЛаурентис…       — Какое-то время я всерьез полагал, что я — Хастингс. Это хоть как-то объяснило бы отношение моего отца ко мне. Наши родители так много грешили, Спенсер, что я сделал анализ ДНК до того, как впервые поцеловал Мелиссу. В то время она действительно мне нравилась, но инцест не входил в мои планы. Бедняге Джейсону повезло меньше. Он ведь так и думает, что крутил роман с собственным братом? Боже! Это моя любимая часть истории! Самая бредовая и потому самая любимая. Как в это можно было поверить?       И тут Спенсер наконец задала себе вопросы, которые не пришли ей в голову раньше, когда она только увидела Рена в образе Чарльза:       — Когда Сиси арестовали, полиция делала анализ ДНК, ее обследовали врачи. Если бы она всего лишь притворялась Чарльзом, это бы обнаружили.       — Я хорошо заплатил, чтобы врачи написали те заключения, которые мне были нужны. Я был рад, что Сиси попалась и больше никто не ищет Чарльза, согласившись на Чарльзозаменитель. И все-таки поверить, что глиста Сиси — бывший парень? Люди в этом городе так глупы. Но самое печальное — даже ты оказалась недостаточно проницательной. Под стать своим подружкам, которые не видят дальше собственного носа. После всех мистификаций, с которыми вам уже приходилось иметь дело, вы так легко проглотили и эту ложь? Впрочем, надо признать, даже подлинные результаты генетической экспертизы мало бы что дали — в этой семье столько секретов.       — О чем ты? Сиси… она — ДиЛаурентис?       — Чтобы быть ДиЛаурентис, она должна быть ребенком моего отца. Даже Джейсону так не подфартило. Но Сиси — действительно часть нашей семьи.       Спенсер уже не знала, что и думать. Хотя, казалось бы, Чарльз давал развернутые ответы на все ее вопросы, она лишь сильнее запутывалась. Кажется, ей не стоило отказываться от предложенной выпивки. Чарльз словно прочитал ее мысли, подошел ближе. Едва касаясь, взял за руку, перевернул кисть и поставил стакан с водкой на ее раскрытую ладонь.       Спенсер по привычке чуть было не сказала «спасибо», но вовремя одернула себя. Они ни на свидании и ни на светском приеме, так что любезности сейчас неуместны. Все этот Рен и его лжебританское лжеочарование. Чертов Downtown Grabby!       Спенсер с негодованием фыркнула и сделала большой глоток водки, не чувствуя ее вкуса.       А ведь в прошлом она была влюблена в этого лицемера! И если бы после расставания с Тоби вновь встретила Рена… Спенсер не раз думала о подобном, узнав, что они с Мелиссой расстались. И почти решилась позвонить Рену, собираясь в Европу. Вот только сестра сожрала бы ее с потрохами, и Спенсер не рискнула шатким спокойствием их и без того неспокойной семейки. Но, если быть честной, пересекая океан, вовсе не Калеба она надеялась случайно встретить на улице… Да уж, лучше бы это был Рен (Рен, а не Чарльз!), бывший ее истерички-сестры, чем бывший Ханны-Бананы.       Спенсер решительно отогнала от себя мысли о личном, сделала еще глоток и выжидающе посмотрела на Чарльза, по-прежнему стоявшего рядом. Слишком близко…       — Спенсер, — начал он с улыбкой в пугающе голубых глазах, — ты бы отложила шокер в сторону, от него все равно никакого проку: я вынул батарею.       Спенсер недоверчиво нахмурилась и нажала на кнопку, желая проверить. К ее удивлению, ничего не произошло.       — Когда ты успел? — спросила она требовательно и впилась в Чарльза гневным взглядом, вновь вспоминая, кто на самом деле стоял перед ней и где они находились. И от его веселого раскатистого смеха, размноженного эхом, у Спенсер зазвенело в ушах.       — Некоторые вещи никогда не меняются, мой ангел. Было бы неплохо, если бы ты хотя бы иногда смотрела по сторонам. Но ты, мой маленький танк, всегда прешь напролом и не замечаешь ничего вокруг.       — Давай лучше вернемся к Сиси, — предложила Спенсер, положив шокер на рояль и одним махом допивая водку.       Ей совсем не нравилось, что Чарльз сделал ее объектом своих шпилек. Но в целом он был прав: уже то, что сегодня она оказалась здесь, — отменный показатель, что ума годы ей не прибавили. Спенсер вновь позволила «А» втянуть ее в свою игру, словно так и осталась глупым шестнадцатилетним подростком.       — Что ты имеешь в виду, говоря, что Сиси — часть семьи?       Чарльз задумался, напел себе под нос какую-то старую мелодию и наконец заговорил, подойдя к фальшивому окну:       — Это сложная комбинация. Тебе будет достаточно знать, что у моей мамы есть сестра: Мэри Дрейк, биологическая мать Сиси. Так что эта чокнутая — наша с Эли и Джейсоном кузина. От этого родства нам, увы, не отвертеться. А так как наша мама и Мэри Дрейк — идентичные близнецы, генетически Сиси — действительно сестра Джейсона. Но все-таки сестра, а не брат. Спать с братом — это перебор даже для нашей сумасшедшей семейки. — Чарльз поморщился, задумавшись о чем-то. — Хм… Это ведь и твоя семья, Спенсер. Все так сложно…       — Сиси сказала, они с Джейсоном никогда не…       Чарльз закатил глаза:       — Ой, не начинай. Мы слишком взрослые, чтобы верить в сказки. Они начали встречаться, когда Джейсон окончил школу, и продолжали до исчезновения Элисон. Речь даже не о месяцах — о годах. Ты думаешь, они только лишь за ручки держались? М-да… Многим не везет в любви, но чтобы настолько… По крайней мере мне повезло.       Чарльз медленно подошел к Спенсер, наклонил голову, словно любуясь, и заговорил вкрадчивым шепотом, от которого у нее остановилось сердце:       — Ты стала еще красивее, Спенсер. Не скажу, что в восторге от этой челки, но в целом… Мне пришлось залечь на дно, но я никогда тебя не забывал. Я скучал по тебе.       Чарльз — или Рен? — наклонился с явным намерением ее поцеловать, но Спенсер успела ударить его по лицу прежде, чем поняла, что натворила. И тут же в панике отшатнулась в сторону.       Она была уверена, этой звонкой пощечины Чарльз ей не простит.       Но он лишь насмешливо скривил губы и кивнул на пустой стакан, который она держала в другой руке:       — Добавки, моя радость?       Но его голубые — незнакомые ей — глаза, в отличие от его губ, не улыбались. В них отражались боль и тоска, которым она не верила.