Спрячь свою любовь подальше

      Отчаянно хотелось кричать, но охваченная паникой, задыхающаяся от подкативших к горлу рыданий, Спенсер лишь громко всхлипывала, давясь разряженным горьким воздухом. И, боясь встретиться лицом к лицу с притаившимися в углах призраками, жалась к двери, по-детски зажмурив глаза и повторяя бесконечно тихое «нет», словно заклинание, не имевшее силы.       Спенсер не знала, как много времени прошло с тех пор, как Чарльз оставил ее в этой сумрачной комнате. Казалось, счет идет на часы: так долго Спенсер била по проклятой двери сначала кулаками, затем — саднящими ладонями. Но ответом ей было зловещее молчание.       Наконец, вынужденная признать поражение, Спенсер обессилено скользнула вдоль стены, опустилась на колени и, закрыв лицо руками, придушенно разрыдалась. От страха и обиды, жгучей обиды на собственную глупость. В том, что случилось, была лишь ее вина: на этот раз никто ее не похищал, не шантажировал, не угрожал, никто не тащил силой в чертов Кукольный домик — приехать сюда было ее решением. И она поплатилась за это.       Ей нужно было держаться от этого места так далеко, как только возможно, а не мчаться сюда сломя голову. Чего она ожидала? Милой светской беседы? Блиц-интервью в режиме «вопрос-ответ»? Исповеди, после которой Чарльз, раскаявшись, пустит себе пулю в лоб и оставит Спенсер и ее друзей наконец в покое? Тот Чарльз, который сначала пытался утопить маленькую сестру, а годы спустя — преследовал и посадил в тюрьму за убийство, которого не было? Тот, кто держал в плену ее подруг и забавы ради ставил над ними жестокие нацистские эксперименты?       »…поезд остановился в тоннеле между станциями. Электричество выключилось, стало темно, и я оказалась в каждом моменте, в каждом кошмаре, через который меня заставил пройти «А»… Затем я услышала, как плачет девочка, и подумала, кто-то еще так же адски напуган. Но когда электричество включилось, весь поезд смотрел на меня. Потому что той девочкой была я…»       Слова Арии, такие простые и болезненно честные, словно заевшая пластинка, проигрывались в памяти Спенсер. Вновь, вновь и вновь. Потому что теперь она была той маленькой девочкой, что плакала в темноте…

***

      Время превратилось в студень, застыло, вязкое, густое, удушливое. И даже едва различимое тиканье наручных часов не оживляло его.       Спенсер в отрешении сидела на полу, подтянув к груди колени, и, не отрываясь, смотрела на аккуратные стежки на подоле узкого синего платья — лишь бы не видеть темного пятна на полу, против воли притягивающего взгляд. Она все еще помнила, как приторно в то страшное далекое утро пахла чья-то густая теплая кровь, как липла к ее рукам и впитывалась в поры… человеческая кровь, в этом полицейские эксперты не сомневались.       Еще одна безымянная жертва Кукольного домика…       В плотной тишине негромкий стук за спиной прозвучал внезапным ударом колокола — Спенсер от неожиданности дернулась, обернулась и в страхе посмотрела на дверь, не зная, чего ожидать.       Стук повторился, нарочито тихий и деликатный. И издевательски учтивый голос Чарльза с холодной вежливостью произнес:       — Долго ты будешь там сидеть, Спенсер? Мне постояльцы ни к чему, здесь тебе не Рэдли.       Спенсер вновь дернулась. Затем судорожно втянула в легкие воздух, медленно поднялась на ноги и, не веря (не смея верить) внезапной догадке, коснулась дрожащими пальцами холодной латунной ручки — раздался звонкий щелчок, и дверь легко поддалась.       — Ты не запер ее… — сипло выдохнула Спенсер и в шоке замерла на пороге, боясь сделать шаг.       Чарльз стоял напротив, откинувшись на стену и скрестив на груди руки. Мрачный, неподвижный и непоколебимый, точно скала. Крохотные сигнальные фонари освещали коридор на уровне пола, полутьма размывала черты мужского лица, и Спенсер не могла видеть его глаз, но ощущала на себе свинцовый пристальный взгляд.       — Ты не запер дверь, — повторила Спенсер, по-прежнему не решаясь сдвинуться с места. Голос предательски дрожал, но она не могла не спросить, прячась за фальшивой бравадой: — Что это было? Новый садистский эксперимент?       — Просто стараюсь соответствовать твоим ожиданиям, Спенсер, — ответил Чарльз ровным голосом, лишенным эмоций. — Тебе ведь нравится видеть во мне чудовище, моя прекрасная Белль?       Он невыразительно, словно принужденно, хмыкнул и продолжил:       — К твоему сведению, подобные «ролевые игры» считаются эффективным терапевтическим средством лечения посттравматических расстройств. Так что в итоге ты скажешь мне спасибо. Выйти к рассвету можно, только пройдя по тропе ночи.*       — Ненавижу тебя… — не сдержавшись, едва слышно прошипела Спенсер. И ей показалось, по его скрытому в полутьме лицу прошла судорога, но ровный голос по-прежнему не выдавал чувств:       — Как пожелаешь, Спенсер. А теперь не стесняйся воспользоваться дверью, чтобы уйти. Ты и так уже злоупотребила моим гостеприимством.       Спенсер оторопела, вцепилась пальцами в деревянный облупившийся косяк и, справедливо ожидая подвоха, осторожно спросила:       — Я могу уйти?       — Если бы ты потрудилась не только слушать меня, но и слышать, тебе бы не пришлось задавать таких глупых вопросов. Я с самого начала говорил: ты — не пленница, ты — гость. Я не держу тебя, Спенсер. Я никогда тебя не держал. — И снова тусклый смешок, бьющий по нервам: — Ну кроме пары-тройки недель в прошлом, но кто считает, верно?       Чарльз внезапно выпрямился, оторвался от стены, и Спенсер инстинктивно подалась назад, ища убежище там, где еще недавно была ловушка. Ирония, но в плену лжеспальни Спенсер чувствовала себя в бо́льшей безопасности, чем в узком коридоре рядом с Чарльзом. Словно она могла хоть где-то чувствовать себя в безопасности…       — Как ты заставишь меня молчать обо всем, что рассказал? — спросила Спенсер опасливо, уверенная, что свобода не дастся ей дешево.       В ответ Чарльз молча шагнул навстречу, оказался в нескольких дюймах от Спенсер и, буравя ее холодным, колким взглядом, скользнул, не касаясь, руками вдоль ее тела, так что Спенсер скорее поняла, чем почувствовала, что он положил в один карман ее пиджака сотовый, в другой — аккумулятор. Чертов фокусник! Она так и не поняла, в какой момент его стараниями лишилась телефона, и уже не чаяла получить тот обратно, уверенная, что так и сгинет здесь, в этом мрачном бункере.       Чарльз тем временем наклонился ближе, обжог ее шею своим дыханием, вновь погрузив в пучину мучительного смятения, но сам оставался пугающе отстраненным, напоминая манекен с фальшивого выпускного. И негромко с расстановкой предупредил:       — Если я снял перед тобой маску, не значит, что у меня амнезия. В этой истории у тебя и твоих подружек грязных секретов не меньше, чем у меня. Поверь мне, я не имею ничего против Арии, но одно твое слово, Спенсер, и ей придется сесть за убийство Шаны. На этот раз я достаточно ясно выразился? Не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание.       Договорив, Чарльз, будто в замедленной съемке, отошел обратно к стене, но встал так, что теперь Спенсер без труда могла бы проскользнуть мимо. Однако она осталась стоять, словно пригвожденная к полу.       — Ария ни в чем не виновата! Это был несчастный случай, — со всей уверенностью, на которую была способна, заявила Спенсер. Не ожидавшая, что противник в курсе произошедшего в театре Фицджеральдов, она тем не менее была готова защищать подругу любой ценой. Но на этот раз Чарльз был тем, кто не слышал.       — Ты знаешь, где выход, — произнес он жестко, словно бросил на пол горсть камней. Резко развернулся и, оставив Спенсер в одиночестве, растворился в темноте.