Огненная тень

      Пока не вернулась Диласа, Янсима успела прокалить кинжал Аларны, вскипятить воду и промыть раны пекарской вдовы. Попутно она выясняла, что же с ней случилось. Как оказалось, ничего, на первый взгляд, серьёзного. Просто споткнулась и упала на спину, загнав занозы. Вытащить их не смогла, да и не посчитала нужным. – Как тебя зовут? – поинтересовалась знахарка, моя руки и тщательно вымывая золу из-под ногтей. – Унрая, – ответила пекарка, с интересом наблюдая за приготовлениями. – Не северное имя. Далеко тебя занесло… – Батюшка из Сиана был, да тут и прижился. Не знаю уж, что ему дома не сиделось. – Северный Сиан? – уточнила Янсима. – И ты первенец в семье. – Умная ты, госпожа, – вздохнула Унрая. – Всё-то ты знаешь. Магией владеешь, небось. – Да нет, – пожала плечами знахарка. – Пусть жрецы колдуют, мне и так хорошо. Просто знаю. – Унрая, дети или помощники у тебя есть? – поинтересовалась Аларна. – Ты же не одна в пекарне работаешь. – Не одна, правда твоя. Дочка у меня да сынок, маленький ещё, только муку на хлеб отмерять и может. Вот подрастёт маленько – и тоже к делу приучу. А дочка взрослая совсем, двенадцатый годок идёт. Только дурнушка она у меня, не возьмут замуж, боюсь, – пожаловалась Унрая. Аларна почесала в затылке. – А что на тебя напали-то? – Да пошла я договориться, муку купить. Да денег мало, надо подешевле брать. А когда возвращалась, бароновы люди приметили, платье-то такое. – Послушай-ка, Унрая. Не хочешь взять в помощники кого-нибудь из моих людей? С детьми много не сделаешь, мужа у тебя нет. А так всё легче. – Теневика? – испуганно спросила вдова. – А как же храм? – А ты не говори никому, что это теневик. Кто-нибудь же может держать иллюзию. – Что ты на замену попросишь-то, госпожа Лана? Просто так даже заплатки не ставят на юбках.       Аларна задумалась. Почесала в затылке, посмотрела на потолок. – Ты хочешь, чтобы Церковь не мешала людям жить? Эти постоянные проповеди отнимают слишком много времени.       Унрая поёжилась. – Да что ж ты говоришь такое, разве оно так бывает, чтоб без проповедей-то? А как к Творцу обращаться прикажешь? – Сердцем, – обронила Янсима. – Ты не можешь выйти замуж второй раз, потому что старухи никому не нужны, верно? Так говорят в храмах. – Так что ты хочешь-то от бедной вдовы? – Помощи, – пожала Аларна плечами. – Мы поможем тебе, ты – нам. От чего умер твой муж, кстати? – Да горячка к нему прицепилась, так и не оправился! И священные угли не помогли, думаешь, я не лечила его? – Потому что не священные угли надо из храма таскать, а к лекарям идти! – прищурилась Янсима, понимая, к чему ведёт Аларна. Слишком много людей гибнет от того, что знахарство подавляет Церковь, объявляя греховным ведьмовством. – Унрая, Церковь убила твоего мужа, а не болезнь. Горячка лечится, если рядом есть знахарь, но Церковь Огня запрещает заниматься медициной.       Унрая приоткрыла рот. Еретические слова. Если она возмутится, придётся её прикончить, и плевать на её детей. В конце концов, Аларна давно избавилась от жалости к верным Церкви людям. Они никогда не знали свободы и не просто не хотят её узнать. Те, кто фанатично преданы Огню, мешают обрести свободу другим. – А ты правду-то говоришь, а? – насторожилась Унрая. – Как докажешь, что не врёшь? – Я вылечу твои раны, как только наша подруга принесёт вино, – спокойно ответила Янсима. – Так и докажу. Жрецы бы принесли жаровню со священными углями, а ты продолжила страдать.       Аларна прищурилась на знахарку, движением глаз предупреждая: не болтать слишком много. У людей длинные языки, а у Церкви вечно навострённые уши. Пусть жрец в Кьоне не просыхает, есть ещё послушник – странный и по словам Дари, и по наблюдениям самой полукровки – и храмовая стража. И вот если прознают они, скорее всего, облава будет где надо.       Вошла Диласа, позвякивая бутылью. Янсима откупорила, понюхала и кивнула. – Помоги-ка. Будешь держать. А ты закуси… хоть палку.       Унрая, испуганно косясь на знахарку, промывающую кинжал и руки самогоном, послушно вцепилась зубами в более или менее чистую ветку. Диласа и Аларна сели рядом. Наёмница – держать, полукровка – учиться у взрослой и опытной целительницы.       Намочив клок ткани, Янсима щедрой рукой вытерла спину вдовы. Та вскрикнула сквозь зубы. Пробормотав что-то, знахарка дала ей отпить из бутылки и кивнула Диласе. – Держи. Если дёрнется – хуже будет.       Наёмница всем весом навалилась на плечи Унраи, прижимая её к скамье. Янсима прищурилась, явно привычно крутанула кинжал и провела по коже, вскрывая гнойник. Аларна стояла рядом, внимательно глядя, как работает умелая знахарка, а не та подслеповатая старуха, что лечила её от воспаления лёгких. Янсима уверенно снимала подсохшие корки, вымывала гной и промывала раны сначала самогонкой, а потом тёплой водой.       Найлар держал Юмилу подальше, но Аларна чувствовала, что ему тоже не по себе. Конечно, девочке не следует такое видеть, но работа Янсимы вызвала бы омерзение и у взрослого. Аларна порой ёжилась, когда кинжал в грубых пальцах обнажал гнилую плоть и срезал ошмётки. Унрая уже даже не стонала от боли. Всё же у тела есть предел, за которым даже самая жестокая боль исчезает.       Наконец, знахарка обтёрла руки очередным куском мешковины и принялась бинтовать вскрытые раны. Унрая шевельнулась, но Янсима шикнула на неё. – Лежи! Твоя дочь умеет менять повязки? – Да откуда ж, госпожа? – поразилась женщина. – Нам ж разве надо? – Надо. Ладно, Ночь с тобой, тут знахари хоть какие-нибудь водятся? – Да есть один, как нет, да он трезвым не бывает. – Бабки повивальные? – продолжила Янсима. – Да и бабки есть, как нет-то. – Завтра вечером сходишь к бабке, они точно умеют менять повязки. Хлеба ей отнеси, что ли. – Унрая, ты понимаешь, что ничего не бывает бесплатно. И жрецы так говорят, – вмешалась Аларна, отобрав у знахарки свой кинжал и тщательно отмывая его от крови и гноя. – Да ты только скажи, госпожа Лана! Уж и не болит почти, вот диво-то, госпожа знахарка! – Вот что. Ты, я так понимаю, мешаешь муку с отрубями. Не осуждаю, каждый жить хочет. Ты берёшь на работу кого-нибудь из моих людей под иллюзией. Если узнают теневика, отпирайся, дескать, ничего не знаю, думала, человек, вечер попутал. Он или она работает за еду, жильё и пару монет. – А тебе какой с этого прок? – насторожилась Унрая, одеваясь. – А простой. Весной я отсюда уйду, но мои друзья-то останутся. Ещё договоримся о нужных словах, но ты будешь взамен приводить к нам людей, которым мы нужны. С меня – нас – помощь. Добыть что-нибудь, работа по дому, приструнить зарвавшегося соседа. Дочке жениха подобрать, если сможем. Невозможного не требуй, мы всё-таки не боги. Но вот в мелочах… – Госпожа Лана! – чуть не бухнулась Унрая на колени. Найлар поддержал её, не позволяя. – Да ты святая, что ли, даром что теневик! Да я всем расскажу… – Нет, – оборвала её Диласа. – Ты никому не расскажешь без нашего позволения. Поняла? Пока – даже детям. Скажешь, нашла хорошую знахарку, она прислала племянника. Ясно? – Но, госпожа… – Церковь. У неё слишком длинные уши, а мы, как сказала Лана, не всемогущи. Не болтать. Поверь, вырвать язык несложно. – Не пугай женщину, – фыркнула Аларна. – Тебя проводить до знакомых мест, Унрая? – Ты так добра, госпожа Лана!       Найлар вскочил. – Лана, я пойду с вами. – Хорошо, – развела руками полукровка и тоже встала.       Аларна, отлично знающая трущобы, довела Унраю до её пекарни самым коротким и безопасным путём. Женщина чуть не расплакалась и снова попыталась упасть на колени, но полукровка властно положила руку ей на плечо. – Я приду завтра и приведу кого-то из своих, кто согласится. И ещё, Унрая. Если будет беда – с тебя укрытие. Если хочешь, я помогу сменить повязки. Удачи. – Постой! Как называется… как ты зовёшь свою семью, госпожа Лана? – Ночное Братство, – одними глазами улыбнулась девушка.       Унрая всхлипнула и пошла домой, где тут же раздался детский голос. Аларна улыбнулась. Найлар тронул её за руку. – Ты уверена? – Да. Найлар, такое связывает куда лучше угроз и бессмысленных слов. Поверь, Унрая не предаст. – Скажи, почему ты назвалась Ланой? – А, это долгая история, – махнула рукой Аларна. – Есть у меня одна знакомая, рабыня-чтица Риша. И у людей есть легенда о девушке Лане, которая повела рабов на восстание. Риша меня так и стала называть. Знаешь, мы были на редкость романтичными девчонками. – Не так уж плохо, наверное, – развёл руками Найлар. Девушка хмыкнула. – Когда хочется не сдохнуть от холода, а на верёвке сушится платье, как-то не до благородства. И, как это ни странно, даже не до того, что в это платье можно было засунуть двух таких девчонок, как была я. У Риши есть хозяева, которые её ценят, а я сбежала в десять лет. – Ты была вполне взрослой, – пожал плечами юноша. – Я остался один, когда был младше. – Не забывай, что я-то была не одна. Были Риша, тётушка Сатта, ребята с улиц. Та служанка, которая мне помогла выйти за ограду. Рабов не выпускали, – пояснила она. – Специальный стражник стоял. Знал бы ты, как мне тогда было страшно… – Я… понимаю. Ты сбегала ночью? – Да как ты догадался? – подняла брови Аларна. – Тогда повезло, была осень, а речек тут много. В тумане сложнее разглядеть, да и стражник тот задремал. – Даже так. Не ожидал, – задумчиво произнёс Найлар, смерив подругу оценивающим взглядом. Она фыркнула. – Ты устал, да? Уже думать не можешь. Это же очевидно. – Прости, Аларна, но нет. Не все люди умеют то же, что и ты. Меня обучали совершенно другим вещам. – А расскажи! – заинтересовалась девушка. Найлар качнул головой. – Вряд ли тебе будет это интересно. – Это уж мне решать. Ты опять пытаешься мерить меня привычными мерками. Кто из твоих знакомых девушек ломал кому-нибудь нос? – Хорошо. Ты права.       Найлар неохотно рассказывал, иногда ненадолго замолкая. Когда они вернулись в дом, уже стемнело. Теневикам так было даже приятнее: факелов в бедных кварталах, очевидно, не было, и люди здесь были бы слепы. Если бы высовывались из-за ветхих оград.       Янсима успела куда-то спрятать бутылку с самогоном и теперь сидела у очага, присматривая за котелком. Тайлана выползла из угла, в который забилась, увидев кровь, и обнимала Юмилу, что-то ей рассказывающую. Диласа дремала на скамье, вытянув ноги, рядом крутились теневики из Братства.       Найлар устало прислонился к очагу, прикрыв глаза. Аларна наклонилась над котелком. – Янсима, скоро вскипит? – Да только поставили, – откликнулась знахарка. – Найлар, что с тобой? Не простудился? – Устал, – коротко ответил он. – А что тогда пошёл со мной? – спросила Аларна. – Не от ходьбы. Просто устал. – Ну иди спать, что ли. – Аларна… я устаю от разговоров.       Девушка нахмурилась. – И почему ты мне раньше не сказал? Найлар, давай договоримся. Я не умею читать мысли. Если тебе что-то не нравится, пожалуйста, дай мне знать. Это в твоих же интересах. – Зачем? – равнодушно спросил он. – Тебе же всё равно плевать. – Во-первых, нет. Если бы ты сказал, что тебе сложно со мной говорить, я бы не стала лезть. Найлар, мы все ошибаемся. Пожалуйста, не прыгай по одним и тем же граблям. Я умею признавать вину. – Сестрёнка, повтори ему это завтра, – предложил Лемрит. – Он всё равно почти спит.       Найлар мотнул головой, вставая. – Я… я понял. Извини, был неправ. Можешь пока со мной не говорить? – Хорошо. Только отползи в уголок.       Юноша кивнул, отошёл к Тайлане и с ногами сел на скамью, положив голову на колени. Волшебница подвинулась и робко шикнула на Юмилу, чтобы она говорила потише. Аларна же пристроилась к Янсиме и дотошно начала расспрашивать её, зачем был нужен самогон и как вообще лечить гнилые раны. Знахарка была готова десяток раз повторить одно и то же полуграмотной девушке, так что оказалась приятно удивлена: Аларна не только схватывала на лету, но и засыпала её вопросами, сколь угодно далёкими от непосредственно лечения.