Нелюбимая жена

      Торгни рос умничкой. Он с удовольствием учился грамоте. Балин нарадоваться не мог на такого усердного ученика. Маленький гноменок мог часами сидеть над историческими книгами, просчитывая успех каждой узнанной военной тактики, думая над поступками тех или иных королей.       — Хороший растет мальчик, — часто приговаривал его наставник, глядя на ученика.       Торгни и правда был хорошим. Мама воспитала его настоящим джентльменом, вежливым и добрым мальчиком. Гноменок, в отличии от своих сверстников, не мучил животных, не рвал и не губил растений. И не просто потому, что так ему запрещала Анастэйша. Нет, малыш сам осуждал такие действия.       — Отыгрываться на беззащитных-удел слабых. Я сильный и должен поступать соответственно. А ты сильный? — часто спрашивал он своих товарищей.       — А он молодец, — кивал Двалин, слыша такие речи. — Умело манипулирует.       Торин на это лишь хмыкал и продолжал заниматься своими делами. Нет, король, конечно, ценил своего ребенка, своего наследника, но вот любил ли… Скажем так, Дубощит относился к сыну лучше, чем ко всем остальным гномятам, но не на столько хорошо, чтобы выделить ему немного своего свободного времени.       С большим теплом к малышу относился Фили. Он помогал ему учить историю, отвечал на многочисленные вопросы об устройстве Эребора, иногда даже водил на ярмарку в Дейл. Их отношения почти можно было назвать дружбой, хотя, наверное, это было все-таки покровительство. Но это не отменяло того, что блондин порой ласково трепал ребенка по голове и позволял держать себя за руку во время переходов по коридору.       Кили тоже испытывал симпатию к гноменку. Он усердно следил за боевыми успехами Торгни и с упоением твердил Торину:       — Ты видел, как ловко он машет топором? Нет, ты это видел? Он, наверное, скоро и Двалина перегонит в мастерстве!       — Не родился еще тот гном, который меня победит! — рыкал на это татуированный воин.       Но, если быть честным, Двалину все-таки нравился маленький наследник и то, как он орудовал топорами.       — Ему нужен хороший учитель, — проронил однажды гном.       — Например, ты? — приподнял бровь Король-Под-Горой.       — Я, — согласно кивнул воин.       — Если тебе есть когда этим заниматься, почему нет? — пожал плечами узбад.       Так у юного Торгни появился еще один покровитель. Но самым надежным и ярым его защитником все же была мама. Анастэйша себя не жалела, могла часами упрашивать Торина и идти на любые уступки для того, чтобы ее малыш получился все, что хочет.       — Мама, а можно мне костюм из этой ткани? — спрашивал наследник.       — Конечно, Солнышко, — улыбалась девушка.       — Мама, а можно мне ту конфетку? — просил он.       — Бери, дорогой, — разрешала гномка.       — А можно мне с Фили в Дейл? — заглядывал в глаза матери малыш.       — Иди, милый, только осторожно, — просила Фокс.       И эта мамина любовь рождала в душе гноменка нежный чувства. Он любил лежать головой на ее коленях, любил слушать ее сказки на ночь, любил ее маленький зеленый сад.       — Маменькин сынок! — фыркал на это Торин.       — Да, он сын своей матери, — соглашался с этим Балин. — Люби ты его так сильно, как она, может быть, Торгни захотел бы быть похожим на тебя.       — Я люблю его, — Дубощит лишь морщился в ответ.       — Видимо, недостаточно, — пожимал плечом советник.       Но король от этого только отмахивался. Ему было просто не до этого. Морготовы эльфы снова отказались подписывать договор без возвращения старого должка — ожерелья из лунного камня. Кроме того на границах снова заговорили об одиночных орках. В общем, дел было по горло, и, как наследник, Торгни обязан был понимать, что у Дубощита нет на него времени. И юный гноменок, казалось, действительно понимал, но все же обижался на своего родителя. Однажды он даже спросил Анастэйшу:       — Мама, а Торин меня не любит? — малыш давно перестал называть короля отцом.       — Ну что ты, солнышко! Папа тебя очень любит, — девушка крепко обняла сына. — Любит, просто он очень занят. У него так много дел…       — Я ему не нужен? — снова и снова спрашивал Торгни.       — Нужен! Нужен, дорогой! Ты нужен нам всем: и Торину, и Дис, и Фили, и Кили, и, конечно, мне, — твердила в ответ мать.       Но ребенок не верил. Он копил в себе боль и обиду, расстраивался и огорчался. И однажды он решил, что без него всем будет лучше. Решил так и ушел…

***

      — Ката, ты не видела Торгни? — Королева-Под-Горой не видела своего сына уже несколько часов. — Где он может быть?       — Не знаю, Госпожа, — отозвалась фрейлина. — Он должен был быть у мистера Балина.       — Но его там нет… — Фокс нервно одернула подол. — Скажи мне, если вдруг увидишь его.       — Конечно, Госпожа, — отозвалась белокурая гномка.       А королева пошла искать сына дальше. Он снова заглянула к Балину. Посмотрела в библиотеке, на тренировочном поле, обошла каждое деревце в саду. Торгни не было.       — Фили, извини, что отвлекаю, — Анастэйша постучалась в покои старшего принца. — Ты Торгни не видел?       — Доброе утро, Анастэйша, — кивнул племянник Торина. — Нет, а что такое?       — Не могу его нигде найти… — Фокс неровно выдохнула, заправляя за ухо выбившуюся прядку. — Никто его не видел.       — Помочь тебе с поисками? — блондин отложил в строну документы.       — Если тебе не сложно… — Анастэйша благодарна улыбнулась.       Но и вдвоем им не удалось найти гноменка.       — Торин, Торгни пропал, — Фили, не секунду не сомневаясь, ворвался в Тронный Зал, где проходило важное заседание.       — Полагаю, он, как обычно, прячется в саду, — с раздражением протянул король.       — Я весь замок обыскала, — несмело вставила Королева-Под-Горой.       — Я занят, — с нажимом повторил Дубощит.       — Но, Торин… — девушка растеряно взмахнула руками.       — Я не виноват, что ты не можешь уследить за ребенком! — взревел наконец гном.       — Я не могу уследить? — задохнулась от возмущения Фокс. — Торин, твой сын пропал! Его нет в замке! Его не видел никто из слуг! Никто из охраны! Ты понимаешь? Его! Нет! В! Замке!       У Анастэйши чуть дыхание не перехватило. Плевать, что Торин ее не любил. Плевать, что он не любил Торгни. Но то, что ему было все равно, что его сын, возможно, похищен или убит, девушка перенести не могла. Вся злость, которую она копила годами, вся обида — все сейчас готово было вырваться наружу.       — Выйди вон! — проревел Дубощит, громко стукнув кулаком о стол.       — Что? — Фокс закусила губу, чтобы хоть немного взять себя в руки.       — Выйди вон, — холодно повторил Король-Под-Горой.       — Знаешь что, дорогой, — гномка гневно сжала кулаки. — Да пошел ты! Если тебе не хватает времени, чтобы оторвать свой занятой зад от трона и найти собственного сына, своего наследника, то я найду его сама! А ты оставайся среди своих бумаг и делай то, что у тебя получается лучше всего — разгребай завалы, строй города, потому что ничего другого ты делать не умеешь! Тебе чуждо все кроме твоих камней! Люди для тебя ничто! А я живая! Живая, Торин! Я так больше не могу! Как только я найду Торгни, мы уедем в Нулуккхиздин. И не вздумай его навещать, потому что меньше всего на свете я хочу, чтобы мой сын был хоть сколько-то похож на тебя!       Треснув кулаком по столу не хуже Торина, Анастэйша вылетела из зала. Она даже не стала заходить в свои покои и собирать вещи. Девушка, схватив дорожный плащ, сбежала по ступенькам в конюшню и взяла светло-серую лошадь. К счастью, наездницей Фокс всегда была неплохой. И так, поддавшись внезапной вспышке гнева, гномка ускакала искать своего сына. А в Тронном Зале все еще стояла гробовая тишина.