Нелюбимая жена

      Найти Торгни оказалось не так уж и сложно. Все-таки в окрестностях Эребора было еще мало детей, поэтому каждый гноменок тут же приковывал к себе внимание. Вот поэтому каждый, кого останавливала королева, чтобы спросить про сына, отвечал ей: «Да, видел я вашего малыша. Там, вниз по дороге». — Торгни, дорогой! Как ты меня напугал! — бросилась к своему ребенку Анастейша, едва завидев его. — Мама? Мамочка, что ты тут делаешь? — спросил ее гноменок, обнимая. — Почему ты одна?       Брюнетка прижала его к себе и поцеловала в макушку. Нужно было как-то сказать Торгни, что они уезжают. — Я больше не буду одна, солнышко. И ты не будешь один, — Анастейша ласково улыбнулась. — Мы едем к бабушке с дедушкой. — К моим бабушке с дедушкой? — у Торгни загорелись глаза. — Правда? Я наконец их увижу? — Да, золотой, — чмокнула его в лоб королева. — Залезай со мной на лошадь. Удобно? Хорошо. А теперь держись крепче. Нам предстоит долгий путь.       И они поехали. Дорога была долгой и изматывающей. Им приходилось останавливаться в трактирах и расплачиваться теми драгоценностями, что Анастейша просто по счастливой случайности забыла оставить во дворце. Ведь, поддавшись порыву гнева, девушка умчалась из Эребора, не взяв ни монетки, ни вещички — ничего. Только отчаянную злость и обиду.       Сначала королева отдала свое золотое ожерелье. Потом сережки, которые ей так сильно нравились. Потом амулет с драгоценным камнем. Но одна единственная вещь, с которой она проститься не смогла — это обручальное кольцо, которое подарил ей Торин. Нет, оно не было дорого ей как воспоминание. Оно не было дорого ей как материальная ценность. Но это был символ. Символ принадлежности Торгни к великому роду, и королева просто не могла лишить своего сына этого.       Дворцовая стража Анастейшу не узнала. Все-таки много воды утекло с тех пор как она была здесь в последний раз. Сколько лет? Пять? Наверное, она сильно изменилась. Или же просто стражники были новыми… В любом случае, это больно укололо девушку. Словно это напомнило ей, что она здесь чужая. Она больше не часть этой семьи. Не часть этого народа, но… Развернуться и уехать сейчас? Вернуться в тот холод и одиночество, что ждали ее и Торгни в Эреборе? Нет. Она должна была попробовать остаться здесь, в Нулуккхиздине. — Анастейша? Анастейша, милая, это ты? — королева Эрис бросилась обнимать свою дочь. — Почему ты не сказала, что приедешь? Мы бы прислали за тобой карету, — король Нар коснулся ее волос губами. — Где твои вещи? — Я… я… — Анастейша пристыженно опустила голову, но тут, словно что-то вспомнив, повернулась к маленькому гноменку. — Торгни, не бойся, иди сюда. Познакомься со своими бабушкой и дедушкой.       Король с Королевой расплылись в улыбке. Малыш был чудесный. Немного грязный и пыльный от дорожной пыли. Но эта пыль не могла скрыть благородные черты его лица, его яркие синий глаза и уставшую, но радостную улыбку. — Здравствуйте, — вежливо поздоровался он.       Королева Эрис тут же заключила его в объятия. Она ласково заворковала над внуком и повела его в одну из многочисленных комнат, чтобы отмыть и накормить. Гноменок было обернулся на мать, но, получив от нее одобрительный кивок, быстро пошел за бабушкой. — Анастейша, что случилось? — серьезно спросил король Нар, вглядываясь в глаза дочерь. — Я сбежала, — виновато опустив голову, пробормотала та в ответ.       Вопреки опасениям Анастейши, никто ее не ругал. Никто не винил. Разве только в том, что она не приехала раньше. Родители, качая головами, сетовали, что еще в тот самый первый день не забрали дочь. Проигнорировали холодность Торина. Проигнорировали его равнодушие. В любом случае, сейчас это уже не имело значения. Сейчас Анастейша была с ними, и в их силах было окружить ее и Торгни той любовью и заботой, по которой они изголодались.       Нулуккхиздин пришелся Торгни по вкусу. Точнее сказать, он был в полнейшем восторге. Поля, леса, реки — и везде можно бегать. Можно шуметь. Можно баловаться. Никто не осудит, никто не наругает. Наоборот, казалось, все вокруг радовались, когда он был счастлив. Все его поддерживали. Любили.       Конечно, Торгни немного скучал по Эребору. Например, по шумным улочкам Дейла. Или по садику в комнате мамы. И еще он скучал…по своей семье. Он скучал по Фили. Скучал по Кили. По Балину и Двалину. А еще немного по Торину. Да, он не всегда уделял ему время, но порой все же бросал на Торгни одобрительные взгляды. И маленькому гноменку так этого не хватало.       Но Анастейша всеми силами старалась это компенсировать. Хвалила его, говорила, какой он молодец, как быстро учится, что много всего знает. То же самое говорили ему и его учителя.       Сама же Королева-Под-Горой [хотя здесь она была принцессой Нулуккхиздина, и так ее и звали], словно бы снова расцвела. Прежде всего она сменила свой гардероб. Долой тяжелые темные ткани, которые ей навязывали в Эреборе. Им на смену пришли легкие летящие и струящиеся платья. Долой убранные в строгую прическу волосы. Долой серьезное выражение лица. Долой-долой-долой. — Ну вот, другое дело, — радостно заключила королева Эрис. — Вот теперь это моя дочка. — Прекрасно выглядите, моя принцесса, — вежливо улыбнулся Анастейше один из советников. — Спасибо, Арн, — кивнула ему в ответ девушка.       Словом, жизнь медленно, но верно налаживалась. Но это было затишье перед бурей.