Перемены

Послышался свистящий звук, напоминающий шуршание шёлка, а затем глухой удар, точно что-то на большой скорости врезалось в плотную стену. Канкуро проснулся. И сразу понял, что лучше бы он очутился где-нибудь в другом месте, а не во временном лагере в лесу. Ощущение неопределенности пришло к нему следом за обычным переучётом, который автоматически производится любым телом после резкого пробуждения. Пока у него в наличие имелось: целостность — 100%, ужас перед неизвестностью — 94,4%, а способность бежать или драться — 0,01%. Осознание того, где именно он находится и чем ему это грозит, заняло всего долю секунды. Ещё меньше времени потребовалось, чтобы смахнуть с себя усталость и приготовиться к сражению. Темари оказалась на тот момент уже в боевой стойке. Складывалось впечатление, что она перешла из состояния сна в положение для боя, минуя все промежуточные фазы разом. Куноичи перехватила поудобнее веер, пока её брат, запоздало вскочив на ноги, натянул нити чакры на останках марионетки, готовясь защищаться от любого нападения. Их поведение легко объяснялось: над Темари и Канкуро раскинулся плотный купол из песка, который, пузырясь, шевелился, будто сдерживая натиск чего-то снаружи. В основном если ты оказываешься внутри подобного сооружения, то либо уже мертв, либо твоя скорая кончина не за горами. Конечно от демона шиноби не скрыться и не отбиться, но и отдавать свои жизни они так просто не собирались. Секунды шли, а оба ниндзя оставались невредимы — песок к ним даже не приблизился, оставаясь на некотором безопасном расстоянии. Зато где-то совсем рядом раздался чей-то истошный вопль, который резко оборвался на верхней ноте, оставив после себя сухое шуршание. Купол всколыхнулся в последний раз и расступился, впуская в себя свет зарождающейся зари. Когда преграда в виде искусственной стены окончательно разрушилась, перед взором двух шиноби предстала довольно удручающая картина: на землю вместе с корочкой песка упало несколько кунаев и клочки от какой-то мощной взрывной печати. Спокойствие леса оказалось обманчивым — зря дети Казекаге не держали ночью дозор. Но теперь, когда пришла пора расплачиваться за свои ошибки, было уже поздно о чём-то сожалеть. На команду Суны напали, но в этом не был повинен джинчурики. Словно в подтверждение подобной теории чуть впереди обнаружился Гаара. Он стоял спиной к своим родственникам, а возле его ног стелился песок, словно верный пёс, поджидающий команды хозяина. Гаара выглядел так, словно в любой момент бросится в бой, а его тело представляло собой готовую распрямиться пружину, и вариант отступления тут даже не рассматривался. От Канкуро не скрылся тот факт, что младший брат даже не пошевелил пальцем, когда стена опала, а это значит, что техника сработала без его особого вмешательства, чисто инстинктивно прикрыв собой товарищей по команде. Гаара защитил их не случайно — в его действиях чувствовался расчет, но причина изменения поведения Самовлюбленного Демона оставалась неясной. Джинчурики покосился на застывших в красочных позах Темари и Канкуро, которые всё ещё не понимали, откуда им ожидать подвоха. — Четверо справа, пятеро слева, один сверху… Был, — коротко сообщил Гаара, даже не оборачиваясь. В следующую секунду Канкуро и Темари уже перегруппировались, чтобы нанести ответную серию ударов по противнику, притаившемуся в чаще. Шиноби должны быть готовы ко всему. Им не нужно было дополнительных подсказок, чтобы применить фирменные приемы. Голова марионетки, управляемая нитями чакры Канкуро, тут же отправилась в живописный полет, чтобы найти свою жертву среди деревьев. Веер Темари направил воздушный поток, обладающий огромной разрушительной силой, в сторону притаившихся врагов. Перевес оказался на стороне команды Суны, и их победа была лишь делом времени — качество врагов подкачало. Команде песка в который раз повезло — на них напала не команда АНБУ, и даже не одаренные ниндзя Листа. Это были обыкновенные бойцы, привлеченные возможностью получить быструю славу во время беспорядков и которые с необъяснимой настойчивостью пытались воткнуть в различные участки тел отпрысков Казекаге всякие заостренные предметы. Но у них не очень-то получалось. Корень их проблемы заключался не только в карме, но и в непробиваемой дистанционной защите Гаары, которая почему-то распространилась и на его родственников, которые были шокированы не меньше, чем сами нападающие, встретившие отчаянное и яростное сопротивление. Одно дело тихо прикончить своих случайных противников во сне, а совсем другое сражаться с человеком, чей острый взгляд заставлял стынуть кровь в жилах и шевелиться волосы на затылке. Джинчурики какое-то время просто стоял и смотрел. Он был явно не в духе. Ночью Гаара имел весьма неприятный разговор со своим биджу, который так и норовил уговорить его на какую-нибудь гадость или авантюру. Тем не менее Шукаку за пару часов до рассвета переосмыслил ситуацию и решил, что живой и целый носитель лучше, чем истекающий кровью, поэтому и соизволил поделиться чакрой. Так что к утру в распоряжении у Гаары имелось уже больше сил и песка. Однако настроения это ему не улучшило. Он смерил взглядом оставшихся на ногах противников, на тот момент распинающихся в расхваливании собственных достоинств. А потом вскинул руки. Песок атаковал резко и рвано, как змея, сработав подобно взведенному курку, поднявшись волной и накрыв незадачливых шиноби из чужой деревни плотной стеной. Заняло это всего несколько секунд, но впечатление как всегда получилось незабываемым. Джинчурики вызывал уважение. Ну или дрожь от ужаса, которая в большинстве случаев успешно заменяла собой уважение. Конечно Темари и Канкуро сами, без чьей либо помощи могли постоять за себя, но в том, что младший брат за них заступился, было что-то личное, что-то особое. Он будто своим поступком хотел им что-то показать. Песок быстро схлынул, не завершив начатого дела и не забрав чужие жизни. Джинчурики опустил ладони. Пальцы Гаары еще какое-то время конвульсивно сжимались и разжимались. Было в этом что-то завораживающее, то, на что можно любоваться, не зная, что парень мог сделать одним лишним движением. Его руки слегка подрагивали, а дыхание сбилось, будто он долго и быстро бежал. Где-то в глубине его разума Шукаку требовал крови — теперь эта внутренняя борьба будет постоянным спутником Гаары. Вернув к себе контроль, джинчурики проговорил: — Идем. — Ты не убил их, — подала голос Темари то ли спрашивая, то ли подтверждая очевидное. — Идем, — повторил Гаара твердым голосом и поспешил вперед, не дожидаясь компании. И команда Суны ушла, оставив поверженных врагов приходить в себя. Милосердие раньше не было знакомо Самовлюбленному Демону.

***

Какое-то время дети Казекаге двигались в тишине, перепрыгивая с ветку на ветку и удаляясь от места «битвы», лишь иногда обмениваясь короткими репликами. Так продолжалось до тех пор пока чаша терпения не переполнилась. Наконец Канкуро не выдержал. Забежав чуть вперед, он перегородил брату дорогу, заставляя остановиться всю команду. — Твой песок нас закрыл. Почему? — спросил Канкуро, убедившись, что добился своего. Нужно было поставить все точки над «i». — Потому, что на то была моя воля, — заявил Гаара с таким видом, словно это было давным-давно решено, и он просто не видел причины с кем-то делиться своими соображениями. Ни один мускул не дрогнул на его лице, которое продолжало казаться фарфоровой маской, лишенной всяких эмоций. Он говорил спокойно, уверенно, словно не допускал даже мысли, что ему могут возразить. — Да? — иронично заметил старший брат. — Неужели? — Наруто мне показал одну вещь: чтобы стать сильнее надо сражаться не только за себя, но и за тех, кто тебе дорог, — холодно объяснил джинчурики. — Да? — такого поворота Канкуро не ожидал. Вид Гаары, который за несколько минут сказал слов больше, чем он обычно говорит за неделю, вызвал у старшего брата почти животный ужас. — Ближе вас у меня никого нет, поэтому логично защищать вас, — закончил свою речь Самовлюбленный Демон. — Да? — потрясенно протянул Канкуро, который до сих пор не мог поверить в свое счастье и не знал радоваться ли ему или ещё нет. Его немного заело. Джинчурики медленно повернулся к сестре, которая в это время взвешивала в руке веер и прицеливалась к кое-кому очень надоедливому и тормознутому. Но заметив обращенное к себе внимание, Темари тут же передумала перевоспитывать Канкуро. Как-то сразу пропадает желание по-дружески подтрунивать над братом, когда рядом находится ещё один младший родственник, которому это может не понравиться. К тому же состояние Гаары вызывало опасение. За ночь черты лица его обострились, глаза впали, а веки еще сильнее потемнели. Бескровные губы сжались в узкую прямую линию, делая паузу, прежде чем произнести: — Темари, что с ним? — Хм, да ничего страшного. С ним такое частенько бывает. Мы просто не ожидали, что ты так быстро изменишь свою точку зрения… о нас, — пожала плечами девушка, будто это её никаким образом не касалось. — У меня было достаточно времени, — холодно констатировал факт Гаара, привычно скрещивая руки на груди. — Один день? — прохрипел Канкуро, выныривая из прострации и рискуя вызвать на себя гнев Песчаного Демона. В горле у него пересохло, говорить было трудно, однако тормоза самосохранения снесло напрочь, а страх перед младшим братом на некоторое время отошел на задний план. — Один день и думаешь, что ТЫ стал лучше?! — День и ночь, — поправил Гаара, игнорируя обращенный к себе сарказм. Похоже, он уже смирился с тем, что надо будет подавлять желание кого-нибудь прихлопнуть по нескольку раз за день. Не ему осуждать иррациональность окружающих, ведь он сам когда-то желал смерти каждому встречному. Теперь он не мог позволить эмоциям взять верх над рассудком. Гаара оставался таким же безэмоциональным и сухим, как пустыня. Изменился не он сам, изменилось его отношение к людям, да и то к избранным. Но чтобы стать лучше по-настоящему, ему понадобятся годы кропотливой работы над собой. А пока… А пока он мог сказать истину, которую заметил уже давно, хоть и не сознавался о ней раньше. — Песок никогда не причинит вам зла. Мои угрозы были пусты. В вас течет родная кровь. На этом джинчурики ясно показал, что разговор был завершен. Почему-то в момент признания вид у Темари был немного торжественный и очень хитрый, будто бы подтвердилась давняя догадка. Её губы изогнулись в улыбке от таких мыслей. Она в тот момент походила на Яшамару и немного на мать. У них тоже был взгляд полный надежды и чего-то ещё. Гаара до сих пор не понимал, что это такое и что обозначает подобное выражение лица. Весь остаток пути прошел в многозначительной тишине. Каждый из троицы думал о своем, но объединяла их одна общая мысль — теперь жизнь будет не такой, какой была раньше.