***
Стив медленно попятился, не сводя глаз с лежащего на земле тела. На очередном шаге ноги парня упёрлись в нечто мягкое, и он, потеряв равновесие, неуклюже завалился на землю. В рюкзаке что-то громко лязгнуло. Сердце пропустило удар. Паника росла. Сонг, об которого и запнулся Стив, отряхнулся и лёгкой трусцой подбежал к бессознательному Хиробрину. — Отошёл! Быстро! Отош-шёл! — парень тихо прошипел вслед псу, но тот его то ли не услышал, то ли не захотел слушаться. — Сонг! — Стив попытался позвать громче, но голос вдруг сел, и получилось ещё невнятней, чем в предыдущий раз. Собака тем временем намотала круг возле тела, ткнулась носом Хиробрину в волосы, в плечо, в бок, попробовала потянуть за рукав. Мужчина не очнулся. «Ловушка. Точно ловушка», — упорно билась мысль в голове Стива. Нужно было срочно встать, сгрести в охапку Сонга и уносить ноги, пока не поздно. В этот момент пришло понимание: «Но если это ловушка, то уже поздно. Он знает, что ты здесь». Однако что ему ещё оставалось делать, кроме как бежать? Стив знал, что в схватке ему не выстоять, а переговоры Хиробрин вести наверняка не станет. Парень попробовал подняться. Получилось не с первого раза, так как на него накатило то странное паралитическое состояние, которое ощущаешь при сильном страхе: когда очень стремишься что-то сделать и в то же время никак на это не решаешься. Приняв в конце концов вертикальное положение, Стив протянул руку в сторону Сонга, привлекая внимание питомца. — Уходим. Скорее. Пёс поднял голову и поначалу даже пошёл за хозяином, но вернулся к Хиробрину, снова потянул того за рукав и выразительно глянул на Стива. Молодой человек недоумённо нахмурил брови. Сонг ещё раз схватил зубами куртку белоглазого, слегка дёрнул, обернулся и тихонько заскулил. — Это же ловушка, твою мать, тупой ты… Реплику Стив не закончил. Во взгляде, который пёс послал в его сторону, смешалось и огорчение, и недовольство, и усталость, а самое главное — сомнение в умственных способностях своего хозяина. Парень никогда не думал, что собаки умеют смотреть так. И понял, что тупой здесь не Сонг. Тупой здесь он сам. На кой ляд бессмертному всемогущему существу такие ловушки? Если бы Хиробрину понадобилось, он бы просто пришёл и убил Стива. Если бы Хиробрину понадобилось, он бы придумал капкан гораздо изощрённее. Неужели что-то случилось?.. Сонг беспокойно бегал взад-вперёд около бессознательного мужчины. Стив сделал пару нетвёрдых шагов по направлению к телу. — Что с ним? Вопрос парень задал скорее самому себе, чтобы успокоиться, так как сердце до сих пор гулко стучало, пытаясь вырваться из груди. Собака отбежала в сторону и легла, словно старалась не мешать. Стив неуверенно потянулся к бледному запястью, дабы прощупать пульс, хотя и не был уверен, есть ли он у Хиробрина вообще. Когда пальцы коснулись чужой руки, молодой человек тут же нервно их отдёрнул, однако пересилил себя, глубоко вдохнул и ещё раз притронулся к тому же месту. В этот момент Стив понял, как сильно его трясло. Дрожь мешала что-либо почувствовать. — Чёрт… Он медленно протянул руку к шее мужчины, так как там найти пульс было легче. Тут-то он и заметил нечто необычное. Горло белоглазого было в странных красных пятнах, будто… «…будто его кто-то схватил, — понял Стив. — Что это за тварь, которая даже этого, который вроде как бессмертный, смогла уложить?» С одной стороны, парню захотелось одобряюще пожать твари руку, лапу, клешню или что там у неё. С другой стороны, он осознавал, что если она бродит где-то рядом, то ему наверняка пиздец. Стив оглянулся, удостоверился, что кругом тихо, и невесомо прикоснулся пальцами к артерии на шее Хиробрина. Под кожей ощущалось лёгкое биение. «Всё-таки жив». Молодой человек спешно поднялся и, поманив за собой Сонга, прошептал: — Идём. Живой. Сам встанет. Пёс поднялся, но не последовал за хозяином, а остановился около Хиробрина и впился в Стива неотрывным взглядом, опять начав скулить. У парня перехватило дыхание, когда он понял, чего собака добивалась. — Ты ебанулся?! ЭТО я с собой не возьму! — как оказалось, кричать можно было и шёпотом. Скулёж Сонга приобрёл вопросительный оттенок. — Эта гнида чуть не сожгла мой дом и меня вместе с ним! Какого гаста я должен снова подвергать себя опасности? Не знаю, как ты, а я точно не суицидник. Давай, хватит хернёй маяться, пошли! Скорее! Сонг не сдвинулся. — Ну и ладно. Отлично. Хочешь остаться с ним — оставайся. Да хоть насовсем, мне посрать! Стив сделал вид, что уходит, но через несколько метров не выдержал, обернулся и сказал уже куда спокойнее: — Сонг, в чём дело? Что в нём такое, что ты хочешь ему помочь? Ты не понимаешь, что он опасен? Он точно убьёт нас обоих, если увидит. А мне ещё есть, для чего… Он хотел сказать «жить», но осёкся. В самом деле, для чего? Для того, чтобы до самой старости бегать по своему замкнутому кругу? Тому самому, который «шахта-дом-сон-шахта»? Не он ли накануне просил всех, вплоть до волшебной лунной пони, дать ему какой-нибудь знак, чтобы он мог всё изменить? Неужели опять не хватит решимости, м? «Трус, — сказал он себе. — Ты трус. Вот этот знак, лежит прямо перед тобой. Тебя пугает возможная смерть? Да ты и так помрёшь, только в одном случае в ближайшие сутки, а в другом — через тридцать лет бессмысленного существования. А оно — именно то, чего на самом деле надо бояться». Ноги уже несли его обратно к бездвижной фигуре. «Кто может заявить, что помог в беде, чёрт его дери, Хиробрину? Это тебе не оцелота с дерева снимать. Подобного не делал ни твой отец, ни твой дед, ни твой прадед, ни один из твоих предков, возможно, ни один из людей. А ты сделаешь. Вот она, твоя особенность. Её ведь ты искал?» Сонг, увидев, что хозяин возвращается, вскочил и взбудоражено заметался из стороны в сторону. — Учти, солнце вот-вот зайдёт, поэтому идти будем как можно быстрее. И если нас найдут мобы, то я использую эту тушу в качестве щита, и мне плевать, что он там по этому поводу думает. Пёс, звонко и радостно гавкнув, вскочил на задние лапы, пытаясь лизнуть Стива. — Да тихо ты, мать твою за ногу! Дай рюкзак сниму, у меня там где-то брезент был… Жизнь вдали от цивилизации приучила Стива таскать с собой всё, что может пригодиться в случае непредвиденных обстоятельств, и эта привычка в который раз оказалась полезной. Кусок крепкой брезентовой ткани спасал молодого человека от непогоды, служил в качестве мешка, когда в рюкзаке не хватало места, а его зелёная окраска позволяла при надобности спрятаться где-нибудь в кустах. Теперь же брезенту предстояло стать транспортным средством. Тащить Хиробрина на себе Стив опасался. Да и неудобно это было: препятствовал тяжёлый рюкзак. Поэтому парень расстелил на земле плотную ткань и переложил (предварительно содрогнувшись) на неё упорно валяющееся в отключке тело. Потом, подумав, взял верёвку, из которой ранее собирался сделать поводок, и крепко привязал мужчину к брезенту для страховки. — Выдвигаемся. Молодой человек глянул на солнечный диск, уже скрывающийся за горизонтом, быстро накинул рюкзак на плечи, схватил рукой край брезента с «пассажиром» и чётким шагом двинулся в сторону дома. Сонг побежал следом.***
Стив шёл быстро, насколько это было возможно, когда тащишь за собой ношу, по весу равную тебе или даже тяжелее. Парень периодически оглядывался, чтобы проверить состояние той самой ноши, но Хиробрин не приходил в сознание. В голове крутилось назойливое: «Ты понимаешь, что ты делаешь?», и Стив отвечал ему несколько обречённым: «Ну, назад пути уже нет». По крайней мере, одно радовало. Сонг в кои-то веки затих и послушно рысил рядом, хотя это было странно, так как раньше пёс никогда не был настолько серьёзным. Последнюю пару сотен метров пришлось преодолевать, когда солнце окончательно скрылось. Стив ожидал, что в любой момент ему в спину может прилететь стрела, но всё, к счастью, обошлось. Парень открыл высокие ворота, впустил Сонга и втащил брезент во двор. Рюкзак был брошен прямо у крыльца. Стив поднялся по ступенькам и открыл дверь. Потом спустился обратно, осторожно развязал верёвки (странно, но руки уже не дрожали), поднял Хиробрина на ноги, закинул его руку себе на плечи и, крепко придерживая, втащил наверх. «Ещё раз. Ты понимаешь, что ты делаешь?» «Кажется, нет».***
«Гость» был определён на диван. Стив с тяжелым вздохом рухнул в рядом стоящее кресло, закрыл лицо руками и глухо промычал что-то, что содержало отчётливые нотки сожаления и было подозрительно похоже на «придурок, ёб твою мать, боже, какой придурок». Он вспомнил, как ругал себя прошлой ночью. «Кого ты ещё домой притащишь? Крипера? Дракона Края? Может быть, Хиробрина?..» Как в воду глядел. Стив ещё чуть-чуть посидел, уставившись в никуда, после чего резко встал, выбежал во двор, схватил рюкзак и перенёс его в прихожую. Из арки, ведущей на кухню, вышел Сонг, равнодушно посмотрел на хозяина, отвернулся и проследовал в гостиную, где стоял тот самый диван с Хиробрином. Пёс улёгся на полу рядом с ним, явно собираясь спать. «И что эта собака в нём нашла?» Стиву тоже хотелось бы лечь и заснуть, но он не мог себе это позволить. Нужно было находиться в состоянии бодрствования, если этот очнётся, дабы иметь хоть какой-то контроль над ситуацией. Парень подумал, чем себя занять, чтобы не отключиться, и расположился за кухонным столом с книгой, которую не мог добить уже месяца два из-за нехватки времени. Первый час Стив напряжённо оборачивался на каждый шорох, но потом перестал. Само напряжение никуда не делось, просто к нему прибавилась сильная усталость. Глаза начинали слипаться, и книжные строчки плыли. Смысл их терялся. Стив на минуту прикрыл глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. На стене размеренно тикали часы. Он не заметил, как уснул.***
Пробуждение было резким. Стив вынырнул из сна, как из-под толщи воды: с силой и глубоким вдохом. Нечёткие иллюзорные образы убежали куда-то в глубь сознания, и реальность начала принимать ровные черты. Солнце встало недавно, но уже успело разгореться, и его острые лучи больно полоснули Стиву по глазам. Он инстинктивно закрылся рукой, тут же поморщившись от ноющей боли, пробиравшей вплоть до кости. Молодой человек ещё не до конца пришёл в себя, но уже почувствовал, что что-то было не так. Когда его сознание немного прояснилось, Стив понял, что, судя по всему, уснул за кухонным столом, и теперь из-за неудобной позы ломило всё тело. Он на ощупь дотянулся до занавески и задёрнул её, чтобы не светило в глаза, а потом, прижав ладони к вискам, попытался вспомнить, каким ветром его вместо привычной мягкой кровати занесло на кухню. Перед ним лежала раскрытая книга. Парень предположил, что, скорее всего, читал перед тем, как заснуть, но прочитанное совершенно вылетело у него из головы. Вместо этого там клубились обрывистые отголоски сна: туманное лицо матери, луна над степью, какая-то смуглая черноволосая девушка и другие люди, которых он уже и не помнил… Один из образов особенно зацепил его своей абсурдностью. Стив ухватился за него, силясь вызвать в памяти как можно больше деталей. Парень не был уверен, но ему казалось, что у него был сон, что он нашёл в лесу Хиробрина и притащил его к себе домой. Нотче, приснится же такое. И откуда только его мозг берёт подобную дрянь? Стив откинулся на спинку стула. Тихо хрустнула плотная ткань дорожной куртки. Молодой человек удивился тому факту, что он не только задремал за столом, но даже куртку не потрудился снять. Что вообще вчера было?.. Ему срочно надо было освежиться. Проветриться. Выйти на улицу, воздухом подышать. Парень встал, шипя сквозь зубы из-за ощущений в затёкших конечностях. Слегка кренясь из стороны в сторону и потирая глаза, он вышел в прихожую и уже потянулся к дверной ручке, но заметил боковым зрением что-то в гостиной. Что-то, чего раньше не было. Стив неуверенно повернулся и застыл. Увиденное взбодрило получше прогулки. Не, нихрена. Не приснилось. На диване, отвернувшись от Стива, невозмутимо сидел Хиробрин. Вокруг ничего не горело, ничего не было взорвано, не было разрушено, и вообще всё находилось на своих законных местах. Но менее жутко от этого не стало. А ещё он гладил Сонга. Хиробрин, кажется, делал вид, что не замечает парня, хотя Стив понимал, что уже давно выдал своё присутствие неосторожными звуками. На всякий случай он всё же попытался слиться с арочным порталом. Те решимость и желание действовать, которые ещё вечером успешно толкнули его на один из самых храбрых и идиотских поступков за всю историю человечества, за ночь бесследно рассосались. Он не знал, как поступить в такой ситуации, как и не знал, что его ожидает. Неизвестность пугала. Зачем, зачем он это сделал?! От волнения тошнило.***
Пробуждение было странным. Хиробрин, очнувшись, ещё какое-то время лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам и ощущениям. Спиной он чувствовал, что находился на чём-то мягком, но упругом, и что-то шерстяное было подложено ему под голову. Сбоку раздавалось тихое сопение, вероятно, исходившее от животного. Несмотря на давящую тяжесть в голове, память мужчины была ясной, и он понимал, что совершенно точно находится не у себя в крепости, куда ему — благодаря стараниям одной крысы — путь заказан. Тогда возникал вопрос: где он? Насколько Хиробрин помнил, телепортацией его выбросило где-то в районе леса или, по крайней мере, большой группы деревьев. Правда, мужчину в тот момент неплохо ослепило, но он был уверен, что успел заметить древесные стволы. Теперь же, судя по относительной тишине и тёплому, мягкому воздуху, его явно кто-то нашёл и перенёс в помещение. Вариант с человеческим домом был довольно сомнительным. За долгие десятилетия противостояния между ним и людьми последние успели выучить его лицо во всех чертах, что приводило к тому, что любой человек, наткнувшийся на него, либо сбежал бы, либо всадил бы в него меч. Единственными, кто строил жилища, схожие с людскими, были ведьмы, но Хиробрин не ощущал того тяжелого болотно-пряного запаха, которым были пропитаны их хижины. Что же, кажется, самое время было открыть глаза. Окружающая обстановка всё же стала для мужчины неожиданностью. Обилие дерева, незамысловатая мебель, большое окно, за которым виднелся залитый солнцем двор, — всё говорило о том, что дом, вопреки ожиданиям Хиробрина, действительно принадлежал человеку. «Человеку без инстинкта самосохранения. Либо чересчур сентиментальному, — он ещё раз обвёл взглядом комнату. — Как тут всё прибрано. Неужели женщина?..» В этом случае ситуация более-менее прояснялась. Хиробрин давно заметил то, что от женского пола шло меньше агрессии, зато больше заявлений вроде «он просто непонятый!» или «ему не хватает любви!». Некоторые сильно храбрые дамы, считая себя особенными, пытались выйти с ним на контакт с целью понять и полюбить, но мужчину это не сильно интересовало, поэтому дамы испепелялись на месте как раздражающий фактор. Особенные, не особенные, девушки, не девушки — для него никогда не было большой разницы. А насчёт данной ситуации: скорее всего, некая особа наткнулась на него, и чувство сострадания пересилило чувство страха. Поэтому она, наплевав на собственную безопасность, решила проявить заботу и «помочь ближнему». Во всяком случае, этот вариант смотрелся правдоподобно. На самом деле, как бы сильно Хиробрин не ненавидел людей, ему сейчас не помешала бы помощь. Любая. Дело было дрянь. Следовало отнестись к человеку, нашедшему его, хотя бы чуть-чуть более уважительно, чем обычно, если ему действительно придётся — как ни прискорбно было это признавать — просить о помощи. Хиробрин осторожно сел, отметив про себя, что лежал на диване, а шерстяная ткань под головой была свёрнутым вязаным пледом. Мужчина попытался спустить ноги на пол, но тут же вступил во что-то большое и мягкое и дёрнулся от неожиданности. Он глянул вниз. Рядом с диваном, чуть похрапывая, валялась собака. Или это был приручённый волк?.. А, гаст его знает, они все на одну морду. Животное приоткрыло один глаз и поглядело на Хиробрина, после чего взбодрилось и радостно засопело, высунув язык. Собаки — это хорошо. Собаки не умеют предавать, в отличие от некоторых. При воспоминании о Зенебе в груди что-то противно заныло. Мужчина никому не доверял так, как Страннику. Относился к нему как к равному, а тот… можно сказать, ударил в спину. Пригрел змею. Хиробрин тяжело вздохнул и, дабы успокоиться, мягко почесал пса за ухом. Тот завилял хвостом и охотно ткнулся мордой ему в руку. Губы невольно тронула лёгкая усмешка. Собаки определённо лучше людей. Хотя и человек, у которого есть такая счастливая собака, должен быть лучше большинства своих сородичей. И Хиробрину всё ещё упорно казалось, что здесь живёт женщина. Из соседней комнаты послышались шорохи и лёгкий стук. Видимо, там и был хозяин дома. Или хозяйка. В любом случае, Хиробрин не сильно стремился пойти и посмотреть. Если уж эта человеческая особь его сюда притащила, пусть сама первой к нему и идёт. Действительно, вскоре раздались нетвёрдые шаги. Боковым зрением мужчина заметил, что в арочном проёме остановилась чья-то фигура. «Ну же, что ты мне скажешь?»***
Стив, наконец-то собравшись с силами, решил, что для начала стоит хотя бы поздороваться, а там уже как пойдёт. Парень выпрямился, набрал побольше воздуха в грудь… и поперхнулся. Хиробрин терпеливо дождался, пока тот откашляется, и только потом, не поворачивая головы, произнёс: — Это было очень информативно. Стив удивился спокойному тону. Он осознавал, что первое впечатление он произвёл крайне неудачно, но всё же сумел выдавить сиплое: — Доброе утро. — Не сильно-то оно и доброе. «Особенно для меня», — подумал Хиробрин, но озвучивать уже не стал. А ещё его застало врасплох то, что его ожидания по поводу половой принадлежности человека не оправдались, и он, совершенно не задумываясь, спросил: — Так какого ты пола? Вопрос чуть не заставил Стива подавиться воздухом во второй раз. — Эм-м… всегда мужского был?.. — прозвучало неуверенно, будто парень сам сомневался, кто он на самом деле. Но Хиробрин, кажется, не обратил внимания. И всё ещё не поворачивался в сторону Стива. — Почему-то думал, что здесь живёт женщина, — сказал он скорее самому себе, чем собеседнику. — Слишком уж тут чисто. — Почему, если чисто, то сразу баба? — выпалил было Стив, но резко заглох. Он терпеть не мог язвительные комментарии по поводу своей аккуратности, но сегодня ему, пожалуй, стоило заткнуться. Удивительно, но в тоне Хиробрина послышалось одобрение. — Резонно. А чистоплотность — хорошая черта, между прочим. Стив был обескуражен относительным дружелюбием. Нет, это, конечно, было просто превосходно, но совершенно неправильно! Он-то готовился к худшему, а эта ситуация очень смахивала на… лучшую. К лучшему Стив не готовился. Раздалось короткое подвывание, и парень наконец-то обратил внимание на Сонга, который всё это время лежал у ног Хиробрина. Мужчина склонился и слегка почесал у собаки под подбородком. Стив решил, что, раз всё так удачно складывается, то стоит быть посмелее. — Не трогай его! — У тебя монополия на эту собаку? — последовал вопрос. — Чт… Э-э… — И вообще, ты интересовался мнением самой собаки? Посмотри, она очень даже хочет, чтобы её трогали. Действительно, Сонг всем своим видом выражал глубокое удовольствие и чуть ли не растекался в большую мохнатую лужу. И Стив немного успокоился, хотя всё ещё был напряжён. И цеплялся за арочный портал. Для уверенности. Парень сделал глубокий вдох, потом глубокий выдох, и уже совершенно ровным голосом сказал: — Эта собака сама не знает, чего хочет. Хиробрин насмешливо хмыкнул, и Стив вдруг осознал всю исключительность этого момента. Вот он, самым будничным образом болтает с существом, которое наводило страх ещё на современников его прадеда. Как вам, а?.. Его мысль была прервана очередным вопросом. — А чего хочешь ты? — М? — до Стива не сразу дошло. — Ты наткнулся на главного врага человечества в уязвимом положении. Вместо того чтобы попытаться его убить или сбежать подальше, ты притащил его домой, и мало того, что на диван уложил, так ещё и подушечку бережно подсунул. А теперь ты стоишь, заикаешься и обнимаешься с арочным косяком, будто вы лет десять женаты. Какова твоя цель? Зачем ты это сделал? Стив мгновенно отцепился от арки и неуверенно сложил руки за спиной. — Я… Н-ну, вообще-то, я теперь сам не совсем понимаю, зачем. Острых ощущений не хватало, наверное?.. Я сначала хотел уйти, но всё-таки не ушёл. Просто потому, что давно уже хотелось сделать что-то особенное, и я подумал, что убежать может каждый, а рискнуть и помочь смогут только единицы… Ну и, вот… рискнул. После нескольких мгновений тишины прозвучало задумчивое: — Хм. Ещё один «особенный». Так на что же ты надеялся? — На самом деле… не знаю. Мне казалось, что ты меня сразу прибьёшь, как очнёшься. И Хиробрин рассмеялся. Стив стоял в недоумении, борясь с заново накатившей нерешительностью. — Это самый оригинальный способ суицида, с которым я когда-либо встречался! Притащить меня к себе домой и просто подождать! Вот уж действительно уникум, мать твою. Как там тебя зовут? — С… Стивен. Стив сам не понял, почему назвал своё полное имя. Вероятно, он подсознательно хотел показать, что Хиробрин ему далеко не друг. — Ну что же, Стивен. Предположим, я пока не собираюсь тебя убивать. Что делать будешь? — Понятия не имею. Я не рассчитывал зайти так далеко. Хиробрин издал ещё один низкий смешок. — В таком случае, у меня будет к тебе предложение. Стив подался вперёд. Кажется, его жизненный путь сейчас определённо круто повернёт… …хотя чёрт с ним, с этим путём. Повернулся Хиробрин. Их взгляды встретились. Стив мог с лёгкостью забыть много про что: сказывалась постоянная загруженность работой. Но одной из тех вещей, которые он точно помнил, было то, что Хиробрин обладал довольно яркой отличительной чертой. В буквальном смысле яркой. Светящейся. Особенно в темноте. Белоснежные глаза. Ещё с детства каждому человеку было известно: увидел две мерцающих белых точки — молись. Молись, что после смерти попадёшь в хорошее место. У того, кто сидел перед ним, глаза были насыщенного синего цвета. И спросил Стивен Монтгомери, достойный сын достойных родителей: — Твою ж налево, ты что, подсветку выключил? И молвил Хиробрин, Хозяин ночных тварей, Палач человечества: — Поломалась, блять, подсветка.***
У Хиробрина не водилось привычки запоминать человеческие лица. Он не видел в этом никакого смысла. Для него прихлопнуть человека и прихлопнуть комара было практически одним и тем же, а рассматривать перед умерщвлением каждое насекомое — занятие глупое и бесполезное. Но на каждое правило найдётся своё исключение. Парня, стоявшего сейчас перед ним, Хиробрин помнил.***
На аккуратную людскую постройку в отдалении от цивилизации местный повелитель тьмы наткнулся совершенно случайно несколько месяцев назад, в один прекрасный солнечный… …не, к чёрту. Так себе выдался день. С утра парочка скелетов надумала решить свои разногласия поединком, который был устроен незамедлительно и прямо в главном зале крепости. Стрела, пущенная в одного из оппонентов, звонко просвистела в паре миллиметров от черепа и угодила в мимо пробегавшего крипера. Тот, в свою очередь, зашипел и самоуничтожился (не столько от урона, сколько от испуга), попутно распидорасив в мелкую крошку приличный участок полированного диоритного пола, поэтому Хиробрину пришлось долго, громко и в красочных выражениях пояснять провинившимся, что он думает о них, об их поведении, об этом происшествии, и что кому куда он засунет и провернёт пятнадцать раз против часовой стрелки, если подобное ещё раз повторится. Мужчина прошёлся бы и по их матерям, и по их личной жизни, и по музыкальным предпочтениям, но его прервал внезапно появившийся незнакомый эндермен, который сухим тоном пробасил, что в старых шахтах в двадцати тысячах блоках к югу наметилось нехилое побоище между местными мобами и шахтёрами, и мобы запрашивают поддержку. Мужчина устало махнул рукой, пробурчал, чтоб к его возвращению в главном зале всё блестело, и отправился разгребать замес покрупнее. По прибытии выяснилось, что люди решили продолжить копать шахту, заброшенную по неизвестной причине ещё несколько десятков лет назад, но её уже успели обжить мобы, которые не собирались покидать насиженное место. Схватка началась практически мгновенно, и обе стороны успели основательно друг друга потрепать. Ситуацию усложняло то, что монстры не могли точно определить даже свою численность, что уж говорить про численность врага. Хиробрин выхватил из толпы пару Странников Края и приказал тем спрятаться недалеко от входа в шахту, никого не атаковать и следить, удастся ли кому-то сбежать и в какую сторону пойдут спасшиеся люди. Сам мужчина несколько грёбаных часов, методично уничтожая человеческих особей, проверял и перепроверял все ответвления и близлежащие пустоты, чтобы убедиться, что в шахтах чисто. У него оставались сомнения по поводу того, что некоторые люди могли всё ещё скрываться где-то под землёй, но дальше тратить на них время он не хотел. Как моль — сколько ни трави, какую-нибудь гниду обязательно пропустишь. Рассудив, что пару выживших мобы сами в состоянии добить, Хиробрин перенёсся ко входу. Рядом тут же возник эндермен, сообщив, что три человека вышли из шахт час назад и направились вдоль вагонеточных путей, — на этом моменте Странник указал длинным острым когтем на ржавые рельсы, потерявшиеся под густой травой. На конце рельс ждал небольшой тусклый городишко, каких было по миру как собак нерезаных. Хиробрин одним сильным телепортационным толчком оказался на самом высоком здании, которое смог приметить, ухватился за острый шпиль и внимательно огляделся. На центральной площади города поднималось какое-то оживление, вокруг небольшой группы людей постепенно собиралась толпа, и в воздухе нарастал пёстрый галдёж голосов. Наложив на себя невидимость, белоглазый спустился вниз, чтобы поближе рассмотреть виновников суматохи. Судя по их одежде и снаряжению, то были те самые сбежавшие шахтёры, которые в данный момент увлечённо крыли бранью монстров в целом и Хиробрина в частности. «Идиоты со своими идиотскими двойными стандартами. Когда вы вторгаетесь в чужой дом, вы считаете, что так и надо, а когда я уничтожаю ваши жилища, вы кричите, что я чудовище». — Он убил Дарвилла, он убил Ренату! — Он убил мою канарейку! [1] «Канарейку жаль. Но что поделать, она оказалась не в то время не в том месте». — МЫ ЭТОГО НЕ ЗАСЛУЖИЛИ! «О Небо, что за кретины. Сказать им, что ли?..» — Вообще-то заслужили. Голос Хиробрина был ровным и спокойным, но при этом достаточно громким, чтобы перебить собой весь остальной гам. Люди дружно обернулись на него. Невидимость к этому времени уже спала, поэтому в следующий момент люди так же дружно ужаснулись и подались назад, сшибив с ног задние ряды. — Видите ли, в чём дело… Объяснить ему так и не дали. Грянул выстрел, и мужчина почувствовал резкий точечный удар в плечо [2]. Ну надо же. Эти имбецилы в него стреляли. И что они, спрашивается, пытались этим добиться? — Хотя перед кем я тут распинаюсь, блядь?.. — тихо выдохнул Хиробрин сквозь сжатые зубы и чуть заметно дёрнул рукой. Низ здания, с которого белоглазый осматривался пару минут назад, с оглушительным грохотом взорвался, и вслед ему, подобно карточному домику, обрушились остальные этажи. Небо поглотила волна пыли. Время до заката ушло на тщательное очищение территории от людей и от того, что они успели настроить. Тела были сожжены, руины, оставшиеся от зданий, заменены на блоки воздуха, а ямы от взрывов заполнены землёй. Хотя такие усилия совсем не требовались, ибо вид выжженных развалин производил бы куда большее впечатление, чем пустая равнина, Хиробрину нужно было занять себя чем-то, чтобы избавиться от накопившегося за день раздражения. Мужчина притоптал ногой почву в знак того, что с человеческой гнилью здесь было покончено. Возвращаться в крепость не было ни малейшего желания. Там его наверняка уже поджидала накопившаяся за день куча жалоб, обязанностей, прочего дерьма, а ему необходимо было хотя бы немного развеяться, прежде чем приступать к ним. Хиробрин не чувствовал физического изнеможения, но психологическая усталость всё равно имела место. Была у него знакомая ведьма, к которой он давно собирался заглянуть насчёт пары любопытных вопросов, внятный ответ на которые мог дать только ведьмовской народец. К тому же, можно было ожидать от хозяйки кружку какого-нибудь успокаивающего травяного варева и разговор по душам, которые сейчас не помешали бы белоглазому. Ведьмы вообще при желании любое существо могли поднять на ноги и привести в чувство. Кроме людей, естественно, но те сами виноваты. Хиробрин телепортировался к дверям старой замшелой хижины и уже занёс руку, дабы постучать, но замер. Изнутри доносились отчаянные, неистовые вопли. Мужчина, не теряя ни секунды, толкнул дверь, оказавшуюся, к счастью, открытой, и переступил порог. — ЧТО ЗДЕСЬ… происходит?.. Хозяйка хижины в замученной сгорбленной позе сидела за грубым столом, приложив руку ко лбу. Ведьма глянула на Хиробрина из-под тяжёлых век и страдальческим тоном произнесла, указав свободной рукой вниз: — Племянница приехала. Внизу, уткнувшись мордой в пол, в истерическом визге заходилось какое-то мелкое существо, молотящее тощими кулачками по полу. Длинные космы, которые оно, видимо, не удосужилось заплести, разметались по земле и медленно, но уверенно впитывали в себя грязь и сырость. Мужчина кивнул головой в вопросительном жесте. — Прислали на обучение, а она ничего делать не хочет, — ответила ведьма. Белоглазый фыркнул и громко, отчётливо, чтобы чадо услышало, произнёс: — Да ремня ей надо! Чадо заглохло и медленно подняло лицо с пола. Хиробрин ожидал чего угодно: ужаса, ступора, повиновения, но не того, что последовало на самом деле. — ПУСЕЧКА! Детище взлетело с пола и повисло на мужчине, намертво ухватившись конечностями за одежду и завизжав снова, на этот раз с одичалым восторгом. — Какая я тебе… блять… пусечка! — прохрипел Хиробрин, размахивая руками в попытках удержаться на вертикальном положении. Ведьма вскочила со стула и поспешила прийти на помощь, но Хиробрин уже сам, изловчившись, поймал дитятко за шкирняк и сильным рывком оторвал от себя. Однако то, словно клещ, вцепилось ему в руку и выдало сочетание слов, заставившее мужчину инстинктивно отшатнуться: — Будешь моим парнем?! Раздался звонкий шлепок, и исчадие осело на землю, держась за затылок. Хиробрин отряхнул о штаны ладонь, которой только что отвесил очень воспитательную затрещину, поправил помятую куртку и рявкнул: — НЕТ! — Ну почему-у-у? — Да потому что кто ты такая и нахер ты мне вообще впёрлась?! Ты хоть помнишь, сколько тебе лет?! Ребёнок женского пола гордо вскинул голову, шмыгнул носом и изрёк: — Это ты сейчас так говоришь, потому что видишь во мне всего лишь девочку, не стоящую твоего внимания! Но когда я вырасту и стану самой прекрасной и могущественной ведьмой во всём мире, ты горько пожалеешь о том, что сказал мне сегодня! Ты сам приползёшь просить моей руки, попомни мои слова! Хиробрин сделал пару шагов назад. И ещё пару. — Я… наверное, позже зайду. И я не шучу про ремень. Сделай доброе дело, выбей из неё эту дурь прежде, чем она передастся её детям, — сказал белоглазый, продолжая пятиться. Вслед ему раздалось: — НАШИМ ДЕТЯМ! — Ну нахер. — Ты мне всегда нравился! Хиробрин резко развернулся и телепортировался. Отдых накрылся из-за какой-то малолетней дуры. Был бы на её месте человеческий ребёнок, он бы давно горел в огне. Нога с гулким плеском угодила в водный поток. Точнее, это был оросительный канал, и одной ногой белоглазый стоял в нём, а другой — в чьём-то огороде. Да что же, блять, за день такой сегодня. Хиробрин не отрицал — координаты для переноса он выбрал наугад, но чтобы из всех возможных мест приземлиться именно в человеческую грядку, нужно обладать какой-то особой удачей. Мужчина вышел на сухое место, щелчком пальцев высушил сапог и осмотрелся. Посадки, расположенные в виде длинного узкого прямоугольника, были окружены низким булыжным забором и одной стороной примыкали к стене крупного двухэтажного дома. Огород был частью довольно обширного двора, по периметру которого шла ещё одна изгородь, но гораздо выше — примерно три метра. Хиробрин, очевидно, сам же себя закинул в ещё одно человеческое поселение, которое тоже не мешало бы снести, но заниматься этим прямо сейчас мужчине было, мягко говоря, западло. Следовало осмотреться, оценить ситуацию и вернуться позже, когда будет подходящий настрой. Белоглазый перенёсся на крышу. И обомлел. Дом в гордом одиночестве стоял на холме над степью, и тот, кто подбирал для него место, явно знал толк в отменных пейзажах. Закатные лучи падали на степную траву, чуть волнующуюся под лёгким ветром, так, что казалось, будто внизу переливается море жидкого золота. Над кромкой горизонта багряными глыбами высились горы, и по их вершинам растекался заходящий солнечный диск. Сквозь красноватые и тёмно-лиловые тучи просвечивало небо, переходящее из светло-рыжего в голубое, постепенно темнеющее и, наконец, над самой головой превращающееся в сине-фиолетовую ночную пелену, на которой виднелись первые искры звёзд. А самое главное — кругом не было ни души. Только вдалеке были заметны несколько селений, но до них было никак не меньше часа ходьбы. Хиробрин счёл это необычным, так как люди всегда стремились прижаться друг к другу, ставя свои жилища если не вплотную, то хотя бы поближе к остальным. Здесь же на километры расстилалась чистая равнина, на которой единственными признаками цивилизации были дорога, аккуратная искусственная лесопосадка и вот этот дом, на крыше которого белоглазый расположился. Мужчина решил немного повременить с бросанием файрболами. Место было очень уж умиротворяющее, и рушить его прямо сейчас вместо того, чтобы посидеть в долгожданных тишине и спокойствии, было бы неразумно. Кроме того, в Хиробрине проснулось старое-доброе любопытство. Хотелось взглянуть на человеческих существ, осмелившихся поселиться здесь, так как, чтобы жить в подобном отдалении, нужно было обладать немалыми стойкостью, трудолюбием и отвагой. Нужно было самостоятельно защищаться от мобов, самостоятельно обеспечивать себя всеми ресурсами, самостоятельно следить за домом и прилежащей к нему территорией, и прочее, и прочее… И не ждать от кого-либо помощи. Кому, как не ему самому, было об этом знать. А ещё хозяева данной постройки, видимо, не горели желанием общаться с представителями своего вида, раз сами себя подобным образом изолировали. И в этом Хиробрин их тоже вполне понимал. Владелец дома выскочил из лесопосадки через несколько минут. То был молодой парень, в плане внешности ничем не примечательный, явно старше двадцати, но не дотягивающий до тридцати. Самый типичный человек. Хиробрин даже остался слегка разочарован — он, по правде говоря, ждал кого-то более интересного. Парень забежал во двор, таща с собой большой рюкзак, и скрылся в доме, не заметив под чарами невидимости постороннего. Через пару минут раздался громкий скрип слева. Человек отворил громоздкие двери пристроенного к дому сарая, осторожно подпёр их, чтобы не закрылись, и начал загонять туда свиней, которые до этого безмятежно лежали в небольшом загоне. Кое-как запинав внутрь последнего хряка, он закрыл двери изнутри, а через минуту уже выбежал из жилого дома, сжимая в руке металлическую сапку. Парень педантично собрал урожай с пары картофельных грядок, высадил на пустые места часть корнеплодов и снова исчез в помещении. После этого он появился ещё раз, запер ворота во двор, обошёл участок, поджёг фонари, опять вернулся внутрь, и Хиробрин услышал, как щёлкнул замок на входной двери. Внутри залаяла собака. Белоглазый не мог не признать, что наблюдение за подобной бытовой суматохой его, к удивлению, успокаивало. Солнце скрылось. Пора было возвращаться к работе, тем более что к мужчине пришло нормальное расположение духа. Для начала следовало, конечно, снести эту постройку (человеческая, как-никак), но… не было особого стремления. Хиробрин помнил, как сам давным-давно пытался выживать вот точно так же, один на один с природой, ещё до того, как… …в общем, этот конкретный дом и этот конкретный человек стали напоминанием о далёком прошлом. И Хиробрин подумал, что здание, по сути, никуда не денется. Он может избавиться от него в любой другой день. Чуть позже. Как возникнет желание. Хиробрин не продлевал жизнь человеку, нет. Он продлевал жизнь памяти. Абсолютно разные вещи, так ведь?.. На следующий день желания тоже не возникло. И через день, и через неделю. Вид с крыши был всё таким же великолепным, а мелкая суета хозяина дома действовала всё так же умиротворяюще. Самое то после многочисленных выматывающих сражений с другими людьми. Иногда мы находим удовольствие в самых странных вещах. Сам человек, на удивление, хоть и был довольно жалким существом, вызывал меньше раздражения, чем остальные представители его вида. В парне не было такой жадности, какая была присуща его сородичам, — он брал ровно столько, сколько надо было ему, чтобы выжить; он был спокоен, последователен и осторожен. Хиробрин, при всей своей нелюбви к роду человеческому, не мог это не одобрить. Потом белоглазый — сугубо из интереса и желания как-то развеять одолевавшую его скуку — стал следить за парнем, когда тот отправлялся куда-либо по своим незначительным людским делам. Мужчина даже позволял себе некоторые незрелые шутки: призывал туман и оставлял парня там блуждать (дезориентированный человек — забавный человек), опутывал его дом паутиной (человек два дня потратил на поиски мнимого паука), закладывал его шахту камнем (человек долго спорил по этому поводу с какой-то рыжей бабой), наконец, перехватывал контроль над сознанием куриц и заставлял их за ним гоняться (человек обладал обширным словарным запасом в плане нецензурной брани). Через месяц Хиробрин вспомнил, что, вообще-то, собирался его убить. Возникла дилемма. С одной стороны, этот человек был интересен и более порядочен, чем большинство его сородичей, и Хиробрин невольно подмечал мелкие черты сходства между самим собой и тем парнем. В какой-то степени белоглазый к нему привязался. С другой стороны, в какой-то степени белоглазый к нему привязался. Недопустимая вещь по отношению к людям, с которыми Хиробрин находился в состоянии постоянной вражды. Это шло наперекор его собственным принципам. И от человека, и от его места обитания давно пора было избавиться. Но оба позыва — убить и сохранить жизнь — были в равной степени сильны. В таких случаях выбор решения обычно предоставляют судьбе. Подбрасывают монетку, например. Хиробрин всегда был сторонником радикальных методов, поэтому вариант с монеткой ему не подходил. Подбросить огненную сферу — самое то. Пламя лизало дощатый пол, разрастаясь и свирепея. Ночные тени, потревоженные им, беспокойно дрожали на стенах, и маленькая прихожая постепенно заполнялась густым тяжёлым дымом. Мужчина перенёсся к воротам, наблюдая за тем, как огонь настойчиво захватывал первый этаж. Будь что будет. Если человек выживет — так тому и быть. Если умрёт… так тому и быть. Внутри залаяла собака. «Животное, наверное, надо было выпустить. А, гаст подери, поздно!» Полыхала вся нижняя часть дома. Хиробрин мог поклясться, что алое зарево среди ночи было прекрасно видно даже из соседних поселений. Видимо, человеку всё же было не жить. Внезапно раздался звук сработавших поршней, и Хиробрин увидел, как из-под входной двери хлынул поток воды. Парень, заходясь в удушающем кашле, ошалело выскочил наружу и застыл, встретившись взглядом с белоглазым. «Вот как, значит. Ну что же, живи». Хиробрин легко повернулся, взмахнув полами плаща, и исчез. Больше он не приближался к человеку. Что было, то прошло.***
Не прошло. Чтобы из всех возможных людей его нашёл именно этот человек, нужно обладать какой-то особой удачей. Хотя, признавал Хиробрин, это был довольно… неплохой вариант. По крайней мере, эту человеческую особь можно было потерпеть. Чёрт, эту человеческую особь он мог без отвращения попросить о содействии. Ему требовалось подобие укрытия, штаба на то время, пока он ищет способ вернуть себе силы, и этот дом вполне подходил. Нужно только договориться с человеком. — Твою ж налево, ты что, подсветку выключил? — Поломалась, блять, подсветка. Стив недоумённо оглядел его. — Что-то случилось? Это как-то связано с тем, что ты валялся в отключке посреди леса? — спросил он. — Соображаешь, — ухмыльнулся Хиробрин. — Скажем так, кое-что действительно произошло, и в данный момент я нахожусь в несколько… затруднительном положении. — И в чём же это положение заключается? — парень вопросительно изогнул бровь. — Как бы тебе объяснить… — Хиробрин пытался подобрать такие слова, которые показали бы, что, несмотря на случившееся, человеком он всё же не является. — В результате непредвиденных обстоятельств я почти сравнялся с людьми в физическом плане. Я уверен, что это обратимо, но… — Стой-стой-стой! — перебил его Стив. — То есть, ты хочешь сказать, что прое…терял где-то свои силы и теперь мало чем отличаешься от человека? Если вообще отличаешься? — Нет, это не совсем то, что я хотел сказать… — А что тогда? Хиробрин попробовал найти ответ, но понял, что Стивен на самом деле абсолютно верно обрисовал ситуацию. — Ладно, хорошо, признаю. Твоя формулировка была грубой, но довольно точной. В любом случае, как я уже сказал, это наверняка обратимо, но мне понадобится некоторое содействие. Я буду благодарен, если ты согласишься его оказать… Что в этом забавного?! Стив скрестил руки на груди и, склонив голову, зашёлся ехидным шипящим смехом. — Всё! Абсолютно всё! Кажется, карма и на тебе наконец-то сработала. Много же ей времени для этого понадобилось, — парень сделал пару шагов по направлению к Хиробрину. — Забавно то, как ты, веками издеваясь над людьми, сам оказался в человеческой шкуре. Забавно то, как ты теперь просишь человека о помощи. А знаешь, что самое забавное? То, что я могу легко и просто сказать тебе «нет», и мне ничего за это не будет. Стивен стоял практически вплотную. «Слишком близко, человек. Соблюдай дистанцию». — Не понимаю, с чего бы мне тебе помогать, — продолжил парень. — Так тебе и надо. — Много же ты о себе возомнил, — огрызнулся Хиробрин. — Почувствовал себя со мной на равных? Вынужден огорчить, нарвёшься — будут последствия. Человеческое тело слабое, а в этой комнате находятся, по меньшей мере, три десятка предметов, которые при должном применении могут привести к твоей смерти. — А теперь и к твоей тоже, — сказал Стив. — Теоретически. — Замечательно. Стив развернулся и вышел в прихожую. Чёрт. Тот ещё гад, оказывается. А с виду и не скажешь. Всё-таки нужно было его прикончить. Из прихожей снова раздался голос Стива. — Хотя зачем я тебя сюда тащил? Ну, предположим, соглашусь я тебе помочь. Что от меня требуется? «Мелкое жалкое заносчивое существо». — На данный момент я не могу вернуться к себе, поэтому мне нужно некое временное пристанище. Твой дом подходит. — А что мне за это будет?.. «Надо же, этот сукин сын пытается перехватить контроль над ситуацией». Хиробрин проследовал за Стивеном. — Правильный вопрос: что тебе за это не будет. Так уж и быть, я не буду тебя убивать. Парень хмыкнул. — Мелковато. Тогда точно можешь не надеяться на моё содействие. Хиробрин сложил руки на груди и вцепился ими в ткань куртки. Иначе он вцепился бы человеку в глотку. — Мелковато?! Я говорю тебе, что оставлю тебя в покое. Я не буду трогать ни тебя, ни твоё жилище. Будешь спокойно существовать и умрёшь своей смертью. — Нет-нет. Недостаточно. Хиробрин тяжело вздохнул. — Что ты хочешь, человек? Богатство? Власть? Знания? Стивен отрицательно помотал головой. — Нет. Всё не то. — Так что тебе надо? — Отстань от всех нас. От всех людей. Дай нам мирную жизнь. У Хиробрина спёрло дыхание. «Это слишком». — Нет. Я не собираюсь этого делать. — Как хочешь, — Стив пожал плечами. — Возможно, мне просто стоит найти кого-то более сговорчивого, чем ты. Стальное лезвие со свистом разрезало воздух. Острый кончик меча остановился в паре сантиметров от груди Хиробрина, ровно над тем местом, где билось сердце. Заметка на будущее — не вести споры рядом с оружейной стойкой. — А возможно, мне просто стоит самому избавить от тебя человечество. Ну, знаешь, раз уж ты так удачно оказался смертным.