***
Александра Уординг обожала своё полное имя. Такие имена не давали кому попало. Такие имена выбивались в камне на постаментах памятников. Такие имена въедались чёрной краской в хрустящие листы книжек по истории, которые Александра готова была проглатывать стопками. Такие имена утверждались в сознании каждого человека, когда тот ещё ребёнком, сидя тёмными вечерами в ногах самого старого представителя семейства, впитывал давние истории о храбрых воинах и находчивых полководцах, о грозных драконах и кошмарных гастах, о соседних мирах и Далёких землях, о постоянной грызне Добра и Зла. К сожалению, последние несколько веков Зло упорно побеждало. Однако это нисколько не мешало любимым чадам на следующий же день носиться по свободным, живым просторам, начинавшимся сразу за оградой, потрясать в воздухе грубым деревянным мечом (бывшая ножка от ненужного табурета) и вопить что есть мочи: «Я великий Герой-с-громким-именем! Сгинь навеки, чудище!» — и тыкать мечом в соседскую свинью. Александра мечтала, что когда-нибудь дети будут так же выкрикивать её имя. Окружение этих мечтаний не разделяло. «Алекс — она и на том свете Алекс, нахрен воздух на лишние звуки переводить? На тебе свёрток, туда и обратно…» Ладно, думала девушка. Просто Алекс — это всё равно лучше, чем «Алекс, твою мать» или «эй, рыжая, рыжая-бесстыжая». И точно лучше, чем «Уординг, едрить тебя промеж ушей!»… Едрить было за что. Алекс не хотела, честно-честно, просто натура у неё была такая, ввязываться во всякое. Не в то время, не в том месте… разве могла она это предсказать? Предсказывать всякую дребедень — это к её двоюродному братцу. Вот у кого неплохо получалось. Его звали Стивен. Просто Стив, как он сам настаивал. Он жил один, вдали от остальных, и путь к его дому не был близок, но расстояния никогда не пугали девушку. Со Стивом она чувствовала себя спокойнее и увереннее. Наверное, дело было в том, что из семейства их осталось лишь двое; а когда вас двое против всего мира, стоит держаться вместе. Родители Стива (дядя Льюис и тётя Софи, Алекс иногда вспоминала их) погибли в море несколько лет назад. Через два года завалило в шахте Ричарда — Ричи — Уординга, отца Алекс. А мать девушка сама для себя окрестила «пропавшей без вести». Бекки Уординг, в девичестве Монтгомери, после смерти супруга даже не пыталась разыгрывать роль безутешной вдовы. На следующий же день после того, как Александре стукнуло шестнадцать, мать выдала ей бумаги на дом, ключи от сундуков и прочую подобную ересь, чмокнула в щёку, потрепала по макушке, а потом запрыгнула на лошадь к какому-то проезжему островитянину и растворилась в закате. Алекс долго стояла на крыльце, уперев руки в боки и провожая Бекки задумчивым взглядом, и в итоге плюнула и пошла отдирать кроличий помёт от стенок загона. По матери она не скучала. Это должно было случиться. В каждом Монтгомери спала могучая тяга к странствиям, готовая проснуться и выбраться из своей берлоги, как только наступит подходящее время. Другое дело, что её обычно намеренно усыпляли, — но Бекки, наоборот, наконец-то решила дать ей волю. Александра от подобного не страдала. Её любовь к приключениям досталась ей от Ричи, а приключения — не путешествия, и скитаний по всяким далёким ебеням по умолчанию не требуют. …впрочем, ей почти всё досталось от Ричи. Рыжие волосы, зелёные глаза, веснушки везде, где только можно, непостоянный и неунывающий характер… …она скучала по папе. Ричард Уординг не был самым примерным супругом, часто заворачивал в таверну на углу, глазел на тамошних разносчиц, пропадал где-нибудь у товарищей и лениво огрызался на упрёки жены. Зато в дочери он души не чаял. «Что бы ни случилось, солнышко, продолжай улыбаться. Держи голову выше, плечи шире, ни о чём не жалей и будь храброй. Ты у меня такая сильная, намного сильнее, чем тебе кажется. Главное — улыбайся…» Алекс знала, что Ричи не хотел бы, чтобы она мариновалась в тоске и цепляла на себя то сложное, скорбное выражение, которое рано или поздно тугой маской нарастало на лице каждого первого встречного. Алекс и не могла. Она быстро от всего отходила; отошла в итоге и от своей потери. Иногда уныние всё же всплывало из тёмных глубин, и тогда приходилось себя заставлять. Заставлять радоваться мелочам, злиться на пустяки, дурачиться понарошку, бросаться напролом… «Не тускней, солнце». С каждым днём получалось всё легче и легче. Как там поётся? Нет, она точно пошла в отца. Привет, я Гранд Оптимист! [1] Громкость — поднять, уголки губ — поднять! Ударим по трудностям ослепительной улыбкой! Незрелая? Несерьёзная? Что же, она не будет ни перед кем оправдываться. Все справляются с этой жизнью своими собственными методами. А если метод работает, то он — не глупый.***
…с нездоровым блеском в глазах, белая, как мел, она улыбалась ему. Нервный оскал, которым куда больше обманывают себя самого, чем противника. Попытка вжиться в образ типичного бесшабашного героя-авантюриста, нагло смеющегося в лицо смертельной опасности. Не самая безупречная попытка — тремор выдавал рыжую с потрохами — но, безусловно, похвальная. Хиробрин в последний момент сдержался от аплодисментов. Немой сцены не вышло, потому что где-то под забором продолжал шипеть Стивен, которого знатно приложило по только-только зажившему затылку. Рыжая, не моргая и не отводя взгляда, нащупала створку и скользнула обратно по ту сторону изгороди. Ворота захлопнулись. Хиро тяжело вздохнул и произнёс: — С другой стороны, не придётся ничего от неё скрывать. — Я бы всё равно предпочёл, чтобы ваша встреча состоялась при более удачных обстоятельствах, — мрачно процедил Стив, поднимаясь с четверенек на колени. — Со мной не может быть удачных обстоятельств, — мужчина пожал плечами. — Да и как ты себе это представляешь? Сидит она, значит, в гостиной, мы заходим, и ты ей говоришь: «Знакомься, это Хиробрин, он теперь здесь живёт»? Стивен прыснул, но тут же скривился от нахлынувшей боли. — Ты как? — Меня слишком часто били по голове за последнюю неделю, — парень криво усмехнулся. — Ты и так слегка пришибленный, поэтому не думаю, что тебе это чем-либо навредит, — заметил Хиро, протягивая Стивену руку. Тот удивлённо-возмущённо глянул в ответ, пробормотав: «Ну спасибо, блин», — но помощь принял. Ещё какое-то время они стояли, думая, кому первым следует отпустить чужую ладонь. Ворота распахнулись. — ЗА БРАТА И ДВОР… — Положи мотыгу. — Алекс, я всё могу объяснить! Уординг, которая уже успела сменить мертвенную бледность на сердитый румянец, гордо возвышалась в проходе, занеся над головой своё верное оружие. За неимением лучших вариантов роль «верного оружия» досталась ближайшей мотыге. Впрочем, железный наконечник сверкал на солнце достаточно грозно, чтобы Хиробрин начал просчитывать возможные пути то ли атаки, то ли отступления — тут уж как получится. А учитывая ещё и то, как яростно рыжая сверлила его своими изумрудными зенками, путям отступления стоило уделить даже большее внимание. Срочно уделить. Вот прямо сейчас. Он резко толкнул Стивена и сам отпрянул назад, как раз вовремя, потому что в следующий момент острый металлический кончик свистнул прямо у Хиробрина перед носом. Алекс по инерции повело вбок, она неловко запуталась в ногах, еле-еле удержалась от позорного падения мордой в землю и теперь стояла, согнувшаяся и злобно пыхтящая сквозь сжатые зубы. Стояла в очень удачной позиции, поэтому дело оставалось за малым. Хиробрин развёл руками: — Не получилось в первый раз — попробуй во второй. И Александра бессовестно повелась. Зарычав, аки волчица, она взмахнула оружием и бросилась в новую атаку. Это сражение вполне могло бы завершиться победой девушки — если бы у неё был нормальный опыт сражений. И техника боя. И оружие. И план. И если бы она крепче сжимала кулак. Хиро легко перехватил рукоятку. Секунда, и мотыга задорной вертушкой улетела в кусты. Алекс неверяще уставилась на собственные пальцы, силясь понять, как её так быстро и незаметно обезоружили. Потом она медленно перевела взгляд на противника. Меж её рыжих бровей пролегла хмурая складка, и Хиробрину показалось, что он даже расслышал тихое поскрипывание заедающих шестерёнок у девушки в голове. — До неё начинает доходить, что что-то здесь не так, — сообщил он Стиву, который тихо наблюдал за представлением в сторонке. Парень с лёгкой неуверенностью кивнул в ответ, и, будто бы по некоему мысленному договору, они оба терпеливо замолчали, ожидая, пока до рыжей дойдёт совсем. Уординг, старательно корчившая напряжённую рожу, смотрела то вперёд, то вбок, то в другой бок, то в землю, то в никуда. В конце концов, так и не придя ни к какому завершённому выводу, она молча повернулась с явным намерением свалить. — Алекс? — окликнул её Стив. — Погоди, дай я всё объясню… Александра, уже занёсшая ногу, дабы уйти, вдруг подняла вверх указательный палец. «Нет, это ты погоди». А потом она повернулась обратно и со всей дури заехала Хиробрину по лицу. Эффект неожиданности был у неё в крови.***
— Значит, так, — постановил Стив. — Это — наш стол переговоров! Он выдвинул пресловутый стол на середину кухни. Ножки издали мерзкий дребезжащий скрип, и Алекс и Хиро дружно скривились — первая вещь, которую они сделали дружно за всё время своего недолгого знакомства. Хиробрин стоял в углу кухни, небрежно прислонясь к рабочим тумбам, и прижимал к скуле смоченную холодной водой тряпку. Синяк рос и наливался бордовым тряпке вопреки. Александра умостилась на стуле в противоположном конце комнаты, скрестив перед собой руки и зыркая на оппонента из-под растрёпанной чёлки. Стивен предусмотрительно старался вклиниться между этими двумя. — И мы сейчас садимся за него, как разумные цивилизованные лю… — Стив покосился на мужчину в углу, -…кхм, существа, не пытаясь выбить друг другу зубы, выцарапать глаза, выломать пальцы или совершить прочие действия насильственного характера. Он, — парень показал на Хиро, — объясняет тебе, — вторая рука уткнулась в Алекс, — сложившуюся ситуацию, я рассказываю, какова в этой ситуации лично моя роль. А ты, — он направил на девушку обе руки, — всё молча, внимательно выслушиваешь, и только после этого начинаешь задавать вопросы. Всё понятно? — Ёбаный рот… — раздалось со стороны зла. — Хм? — Стив обернулся. — Поверить не могу… — Хиробрин морщился, ощупывая синяк. — Ей бы бежать отсюда поскорее, пока я ещё слишком охуел, чтобы что-либо предпринимать. — Она не уйдёт, пока не пообещает, что ничего никому не расскажет, — твёрдо заявил парень. Сзади него отодвинули стул. — Э, куда бля?! У Алекс было своё мнение на этот счёт. Неизвестно, какое мнение на этот счёт было у Сонга — и было ли оно вообще — но отговорить Александру от бегства пёс сумел мгновенно. Она об него навернулась. Хиробрин, побеждённый, но не сломленный, продолжал оккупировать угол, излучая в сторону Алекс детское мстительное удовольствие. Его тряпка перекочевала к девушке, на лбу которой после столкновения с полом набухала здоровая шишка. Уординг, водружённая обратно на своё место, стреляла в ответ лучами концентрированной ненависти. Стивен, находившийся на пересечении этих эманаций, ожесточённо тёр пальцами виски в попытках отсрочить неминуемый приступ мигрени. — Так, — выдохнул он наконец и метнулся к двери кухни. Зазвенели проворачиваемые в замке ключи. — Пока мы не придём к согласию, из этой комнаты не выйдет никто. Алекс, двинься от окна к гастовой матери! Рыжая в полуприседе подобралась к столу, таща стул за собой. Второй стул, запущенный уверенной рукой, через всё помещение проехал к Хиробрину. Третий принадлежал Стиву. Парень переставил его ближе к выходу, чтобы удобнее было ловить Алекс, если она вдруг решит вынести дверь с разбега. Четвёртым подпёрли оконные створки. Стивен скомандовал: — Садитесь! — Я постою, — ответили ему из угла, отправляя второй стул обратно. — Я и так сижу, — пробухтела Алекс. — Л…ладно, — Стив нервно передёрнул плечами и опустился сам. — Давайте уже. Для начала нормальное знакомство. Итак. Алекс, это — Хиробрин, но ты его и так знаешь. Хиробрин, это — моя кузина, Александра Уординг, можно просто Алекс… — Предпочитаю «Александра», — девушка задрала подбородок. Хиро отмахнулся: — Уординг так Уординг, мне-то какая разница. Алекс обиженно надулась, повернувшись к окну. Четвёртый стул на подоконнике смотрелся, мягко говоря, необычно, но дело своё делал. Пока она его оттуда снимет… — Короче, — Стив обвёл присутствующих внимательным взглядом, — ситуация складывается очень сложная. И то, что он в человеческом обличье сейчас обретается на моей кухне, — лишь часть этой ситуации. Скажем так, лучше он в качестве зла проверенного и хорошо знакомого, чем зло неизвестное, которое над нами всеми сейчас нависает. В общем, началось это всё…***
— Вопросы? Алекс подвисла. Стив и Хиробрин переглянулись и, кивнув друг другу, снова мысленно договорились дать ей время. — Так, — в конце концов, сказала она. — Ещё раз. Эндеры, пока никто не видел, свергли сначала своего хмыря, а потом этого хмыря, потому что им так сказал какой-то третий хмырь, который ещё большая паскуда, чем вот этот, и пользуется какими-то запрещёнными приёмами с ебанутым названием. Этого хмыря занесло к тебе, и ты решил помочь ему ввергнуться обратно, потому что ты, блядь, поехавший, а ещё ты каким-то образом выбил с него обещание, что он прекратит пиздиться с людьми, потому что ты, блядь, дважды поехавший, и на самом деле это люди плохие, а мобы хорошие, если не считать эндеров, и теперь у тебя дома Хиробрин, а у него проблемы, и у нас у всех проблемы, особенно у меня и у тебя… — Ни черта не разобрал из этого потока сознания, но что-то мне подсказывает, что суть она уловила, — вполголоса заметил Хиро. — Да дичь это, грёбаная дичь! — воскликнула Алекс, судорожно трепля пальцами рыжую чёлку. — Такое только в книжках бывает! Хуже, в фанфиках! — Книжки не на пустом месте основаны, — ненавязчиво заметил Стив. Он отвлёкся от девушки, позволяя ей прийти в себя, и переключил внимание на Хиробрина: — Что теперь? — Нужно время. — Сколько? Хиро поморщился: — Без понятия. В этом и заключается главная проблема. Я должен успеть восстановиться до того, как Странники заявят о себе. — Я могу чем-то помочь? — Мне не нужно от тебя ничего, кроме убежища. Не заморачивайся. — Легко тебе говорить, — невесело усмехнулся Стив. — Да тут что ни новость, то очередной приступ тревоги. А если ты не успеешь? Ведущий, конечно, о своих планах на человечество открыто не заявлял, но что-то мне подсказывает, что ничего хорошего ждать не придётся… — А я, блядь, трижды поехавшая, потому что в этом участвую, — перебила его Алекс, а потом звонко хлопнула ладонью по столу и сказала: — Заявлял. Этот хрен на палке обо всём заявлял. — Что?! — вскинулся Стивен. Хиробрин, изучающе вглядываясь в девушку, подошёл к столу и тяжело опёрся о его поверхность руками. — Откуда, Уординг? — спросил он. — Откуда ты можешь об этом знать? — По долгу службы. — Какому ещё долгу? Мне казалось, вы оба шахтёры. — Я подхалтуриваю в шахте, когда есть время. Прибавка к основному заработку. Так-то я… — …«принеси-подай» в городском совете, — бросил Стив. — Эй! Алекс недовольно пхнула брата локтем и ответила сама: — Младший помощник и курьер. — Верный кофеносец, — парень опять не удержался. — Отважный бумагопереписчик. — Да даже и если! — огрызнулась Алекс. — Знаешь, почему хорошо быть бумагопереписчиком? Потому что, какой бы важной ни была бумага, ни один из тех толстых лбов, сидящих в правлении, сам её переписывать не станет. У них для этого есть специальный человек. И человек этот — я. И пять дней назад я лично переписывала послание из Столицы, в котором было сказано, что господину Первому Министру пришёл ни разу не подозрительный ультиматум из Края. Я этот хренов ультиматум слово в слово помню, потому что делала пятнадцать сраных копий, и половину из них развозила в ночь по ближайшим деревням, потому что конечно же, кого ещё послать, кроме той рыжей… — Какой ультиматум? — наклонился к ней Хиробрин. — «Мы — Новый порядок. Либо вы с Нами, либо вы против Нас. Даём вам время. Разошлите наши слова по своим селениям». Он устало провёл рукой по лицу и выплюнул раздражённое: — Побери вас всех Иссушитель… Монтгомери, открой эту гастову дверь, или я её выломаю к хренам собачьим! Стив подскочил, путаясь в многочисленных ключах. Хиро сердито барабанил пальцами по дверному косяку, пока механизм замка не щёлкнул, и мужчина вывалился из комнаты, в которой ему в одно мгновение стало тесно. — «Пока не придём к согласию, не выйдет никто», — передразнила Алекс. — Один пункт провалился. Что дальше на повестке дня, умник? — Ты согласна молчать обо всём этом? — повернулся к ней Стивен. — Ясен пень. Успокойся. Я дурашливая, но не дура, — заверила она. Парень прошёл назад к своему месту и свалился на стул. Он беспокойно перебирал ключи и хмурился, а затем спросил: — И что считают в совете? С ними или против них? — Кто как, — рыжая пожала плечами. — Но большинство склоняются, что с ними. Не хотят зарабатывать себе ещё одного врага. Нам-то ясно, что с этим мы теперь в одной лодке тыркаемся, а остальные понятия не имеют. Подождём, что скажут другие поселения. Твою мать, это ж сколько мне теперь мотаться надо будет… — И про паука ты мне, конечно же, наплела с хренов чанк [2], потому что именно в ту ночь ты и ездила, а утром пыталась отоспаться, я верно понимаю? — Ну, а что ещё мне делать было? Расписывать тебе, почему я, рискуя помереть, ползу куда-то по темноте — это долго, нудно и вообще нельзя, об этом пока могут знать только члены совета, да и ты волноваться начнёшь. А пытаться составить письмо так, чтобы у тебя не возникло вопросов, — это думать надо, потому что вопросы у тебя возникают постоянно. Вот меня и осенило в итоге: чтобы ты за меня не беспокоился, возьму самую дебильную отмазку, чтобы ты на меня злился. И сработало ведь! — Алекс, довольная собой, откинулась на спинку стула. — Хотя за каньон уже я на тебя злюсь. Зачем мне каньон, который наполовину обшмонали? — Алекс… я ожидал большей честности от своего друга и родственника, — скривился Стив. — Не наполовину, вообще-то, на треть самое большее. И не шмонали мы его особо, не за этим шли. — Нихрена себе сходили, я скажу. Пиздец, погоди, — Алекс округлила глаза в изумлении, — так этот тебе на полном серьёзе жизнь спас, выходит?! Едрить меня промеж ушей… Стив возвёл глаза к небу и обречённо простонал: — Не напоминай, пожалуйста. Мне бы сначала привыкнуть к тому, что с ним, оказывается, нормально уживаться можно. Да ты и сама прекрасно видишь, что нам про него говорили — и каким он оказался на самом деле. — И каким же, м? — Алекс подалась вперёд. — Иногда я забываю о том, что он не человек. И в такие моменты… он начинает мне нравиться куда больше всех остальных людей. И меня это пугает. Алекс неотрывно уставилась в точку перед собой. — Жёваный крот, — сказала она. — Я читала слишком много дешёвых романов, чтобы понимать, к чему это всё идёт. — Уординг! В дверном проёме с шумом и грохотом возник Хиробрин собственной персоной. — А?! Что? — вздрогнула девушка. — Я… я… я вообще про другое! — Уординг, что ты хочешь за своё содействие? Александра застопорилась: — В смысле? — Ты мне сведения из города, я тебе взамен, что пожелаешь. Стивен подскочил с места и, нависая у сестры над ухом, быстро-быстро зашептал: — Алекс, соглашайся! И проси что-нибудь нормальное! — Да ты… — пихнула его рыжая. — Сама решу, отстань. Я согласна! — выкрикнула она. Хиробрин кивнул. — Отлично, какая твоя цена? — Э-э… — …что-нибудь серьёзное, Алекс! — Без тебя знаю! За кого ты меня вообще принимаешь? — возмутилась девушка. — Значит так, я хочу… — Алекс, никаких лошадок. — О, точно! — глаза Алекс засверкали. — Хочу крутой меч. — Алекс, нет! — И лошадку. Белую. Стивен взвыл. — Наконец-то, хоть у кого-то в этом доме нормальные требования, — облегчённо выдохнул Хиро.***
— И ты правда собираешься выдать ей лошадку? — Мгм. Белую, — отозвался мужчина, не поднимая головы от своих записей. — И меч?! — Мгм. Самый крутой, — Хиро скомкал уже десятый лист бумаги, исписанный сверху донизу неизвестными символами. — Тебе нельзя этого делать! Это же опасно! — Это меч. Меч должен быть опасным. Лошадь, в принципе, тоже… — Да она с ним обращаться нормально не умеет! — Вот и научится. — А что, если она порежется? — Будет для неё хорошим уроком [3]. Они сидели на втором ярусе библиотеки. По оконному стеклу мелкой дробью отбивался лёгкий ночной дождь, и, когда разговор утихал, единственными звуками в помещении оставались этот ненавязчивый стук и шорох бумаги под угольным карандашом. Хиробрин что-то упорно составлял, планировал, вычерчивал с самого вечера, но незнакомые символы мешали Стивену понять, что именно. Его распирало от любопытства, однако лезть с вопросами он не решался, поэтому скромно устроился рядом в качестве наблюдателя. Хиробрин всё равно, кажется, не был против. Внезапно он спросил: — Как давно не видно мобов? — Мм… последние две ночи. Ты тоже заметил? — Я обязан замечать подобные вещи. И что с патрулями? — Усиленная бдительность, — ответил парень. — Люди хотят быть наготове, если что-то случится. Все в ожидании. — В ожидании чего? — Хиробрин всё-таки оторвался от своих заметок. Стив неуверенно повёл плечами и признался: — Не знаю. Просто нехорошее предчувствие… у меня, во всяком случае. Словно напряжение в воздухе перед грозой. Что-то должно случиться. Что-то ещё. Что-то, что заденет абсолютно всех. Хиро вцепился пальцами в край стола. — С тобой точно ничего не случится, — сказал он Стиву. — Почему? — они встретились взглядами. — Я обещаю.