То самое слово

Эванжелина уложила Риса у костра, укрыла одеялом, а сама села рядом на землю, чувствуя, что все равно ничего не может сделать. Отчаяние подобралось тихо, незаметно, и накрыло с головой, забрав возможность дышать и желание существовать. Рис был слишком слаб. Лихорадка пожирала его тело, как порождение тьмы мертвую плоть, и вот он уже перестал стонать от боли, потому что больше не мог стонать. Только веки подрагивали, будто чародей пытался открыть глаза. Эванжелина была уверена, что если он умрет, то она умрет вместе с ним. Она уже почти умерла. Тогда-то и появился он. Тонкий силуэт промелькнул меж темными стволами, и поднявшийся ветер заставил языки пламени на мгновение взметнуться вверх, к ночному небу. Почуяв присутствие постороннего, Эванжелина, прижимая руку к ворчащему от голода животу, другой потянулась за мечом, готовясь сражаться с таинственным врагом до тех пор, пока не упадет замертво. Лучше уж умереть так, прикрывая своим телом Риса, чем в пути свалиться от голода и лириумной ломки. - Выходи. Я тебя вижу, - просипела Эванжелина, вглядываясь в темноту и готовясь столкнуться с чем угодно, от заблудшего гарлока до шпиона храмовников, но вместо них ей навстречу вышла тонкая, дрожащая фигура, больше похожая на мальчишку-оборванца, чем на таинственного, жестокого убийцу, преследующего спутников уже не первый день. Мальчишка. Он вышел из тени, осторожно приблизился к напряженной, прищурившейся девушке, аккуратно положил рядом с ней две перебитые заячьи тушки, присел на корточки, опираясь длинными пальцами о землю и заглянул ей в глаза, робко, смущенно... с надеждой. Мальчишка? Лжец! Глядя на него, на то, как он двигается, как неуверенно мнет край грязной рваной рубахи, как искоса поглядывает на Риса, лежащего у костра, Эванжелина все вспомнила. Она вспомнила все. И Белый Шпиль, и убийства, и Бездну, и Тень, и то, как ее возлюбленного подло обманул демон, притворившись другом - мальчишкой - нуждающимся в помощи. Рис не мог отказать ему. Он бы сейчас не смог. Он никогда, Тень его побери, не сможет! - Зачем ты пришел? - прошипела Эванжелина, и с мрачным удовлетворением заметила, что дух вздрогнул от ее неприязненного тона. - Помощь? - его голос, хриплый, по-видимому, от долгого молчания, звучал скорее вопросительно, - Рису нужна помощь? - Уж точно не от тебя. Проваливай в Тень и оставь нас в покое, - девушка положила меч так, чтобы его острие указывало прямо в сердце мальчишки, - Ну, чего застыл? - Рис, - его тонкие, как прутья, пальцы вцепились в пожухлую траву, острые черты исказились, будто от боли, - Рис... Несмотря на острую неприязнь, Эванжелина на секунду ощутила прилив сочувствия. Когда он в последний раз нормально общался с людьми? Когда смотрел кому-то в глаза, зная, что его видят? Сколько слов он забыл, позволив памяти отсечь все ненужное, все, что не наполняло его жизнь смыслом и желанием идти дальше, не дарящим ему силы продолжать этот одинокий путь? Что дает тебе силы, дух? Не имя ли того, кто открыл тебе мир и вызволил из Тени? Не его ли ты шепчешь ночами, одиноко свернувшись на холодной промозглой земле? Ты слишком желаешь его. - Рис спит, - отрезала Эванжелина, когда две бледные руки, похожие на длиннолапых пауков, потянулись к ее возлюбленному, - Он болен. Не смей будить его. - Я могу помочь… - Ты уже достаточно помог, - острие меча взметнулось вверх, оказавшись в опасной близости к тоскливо глядящим глазам, - Мы здесь из-за тебя. - Не так. - Очень даже так! - Создатель, как же Эванжелина ненавидела этого мальчишку, одним своим существованием испортившего всю жизнь ее Рису! Одной мыслью о себе умудряющегося портить ему жизнь и после своего исчезновения! От чего ее чародей так тосклив и задумчив весь месяц? От чего его организм так ослаб, что стал неспособен справляться с обычной лихорадкой? Действительно, от чего? От чего?! - Я была слепа, поверив тебе. Мы все были слепы. Но теперь я знаю правду и не позволю завладеть им. - Я только… - Мне известно, что ты помогал, убил тех разбойников, оставил деньги и сделал много, наверное, других вещей, чтобы облегчить жизнь на...ему. Но даже...стоять, - меч несильно, но ощутимо ткнулся мальчишке под ребра, когда тот вновь подался к Рису, - Даже это не оправдывает тебя перед тем, что ты делал. Все маги потеряли дом из-за тебя. Много людей погибло из-за тебя. И Рис тоже болен теперь из-за тебя. - Неправда. Ты говоришь эти слова, но в них нет веры. Положила мне записку в кошель, написала, чтоб я уходил, что не нужен...Ты так хочешь...обидеть меня? Говоря неправду? Эванжелина почувствовала, что губы ее невольно складываются в презрительную, ядовитую ухмылку. Что стало с той доброй девочкой-храмовницей, мечтающей защищать родину и приносить добро? "Выросла. Она поняла, что иногда желания и сердца, полного любви, недостаточно. Иногда нужно бороться за свое счастье. Сделай ему больно, Эванжелина, ведь он делает больно тебе даже тогда, когда ты его не помнишь". - Посмотри мне в глаза, дух, - девушка дождалась, когда он взглянет на нее и произнесла медленно, четко, разделяя слова, - Все ли, что я сказала - неправда? Разглядев в ее глазах ответ, он отпрянул и съежился на земле, закрыв лицо руками. Острые плечи бесшумно вздрагивали, пока дух изображал...да, изображал отчаяние. Надо было бы убить его прямо здесь. Хватит с них игр. Он следовал за ними слишком долго, чтобы получить одного-единственного мага. Этот дух чересчур заигрался, должно быть, не догадываясь, что уже получил все, что хотел. - Рис...Рис... - его игра была достаточно правдоподобна, но Эванжелину с рождения учили не верить созданиям Тени. Он жесток. Он хочет добиться своего. И на пути у него стоит только оголодавшая, полуживая Эванжелина. Издав тихий стон, девушка опустила руку с мечом, и прижала пальцы к виску. Чужеродная сила давила на ее череп изнутри, во рту пересохло, и никакое количество эля в мире не могло бы утолить эту жажду. Наверное, она тоже умрет вот-вот. Только перед этим, разумеется, отправит наглого демона к праотцам. - Боль. Голод. Синее неба, слаще меда...желанней мести, - мальчишка оторвался от самобичевания и взглянул на Эванжелину удивительно ясными, понимающими глазами, - Почему проще умереть? - Иди к черту, - буркнула бывшая храмовница, уже обеими руками сжимая голову и утыкаясь в колени лицом. Ее разрывало, яд заполнял вены, разъедая тело изнутри, а на губах вспухли алыми бутонами пузырьки крови. Можно ли побороть то, с чем жил всю жизнь? Существуют ли те, кто воспротивился правилам? Станет ли Эванжелина одной из них? Нет, она слишком слаба. Она умрет здесь. Лучше уж от голода. Нет. Сражаясь. Нет. Спасая себя от неминуемого безумия. Рука девушки скользнула по земле, ища меч, но вместо знакомой рукояти ладонь наткнулась на тонкие, ломкие пальцы. Несмотря на злость, презрение и двойную, невыносимую ненависть(к нему и теперь уже к себе) девушка вцепилась в эту холодную руку, зубами прихватив собственное запястье. Она не закричит. Она не разбудит Риса в последнем его, возможно, живом сне. - Не могу забрать. Не это, - надломленный голос звучал издалека, из другого мира, где нет места боли, вгрызающейся в тело, - Вот. Тем уже не нужно. Рука исчезла, но на ее месте появилось что-то легкое, хрупкое и до мурашек знакомое. Сжав пальцы, даже сквозь стекло бывшая храмовница почувствовала тепло...услышала песнь. Ее соперник грустно, исподлобья смотрел, как Эванжелина жадно глотает синюю, вязкую субстанцию, сияя глазами так, будто в мире нет ничего прекраснее этого. И на самом деле нет. Ужасно, омерзительно, стыдно это осознавать, но за одну порцию лириума Эванжелина уже была готова убить кого угодно. Убивать не пришлось. Зато она показала слабость перед врагом, а это много, много хуже. - Песня...от головы к сердцу...больно и хорошо. - Прочь из моей головы, - Эванжелина прижала руку с пузырьком к лицу и закрыла глаза. Нет, зря она поддалась. Он так пытается увлечь ее, соблазнить, чтобы она потеряла бдительность и забыла, кем он является на самом деле. Не выйдет. Ему нужен ее Рис. Он хочет пожрать его, превратить в одержимого, такого же уродливого и безвольного, как тот фермер в погребе. До самого Риса, сопереживающего, заботливого, отчаянно бегущего от боли, ему нет дела и никогда не было. Но сейчас, освободившись от ломки и посмотрев на мир иначе, не через призму болезненной жажды, девушка увидела то, чего не замечала раньше. Грязь на бледном лице. Глубокие царапины на руках, будто он пробирался через острые ветви, не жалея себя. Колючки, застрявшие в светлых немытых прядях. Две заячьи тушки со сломанными шеями, в зубах у одной застрял темный кусок ягоды. Если он хотел давить на жалость, то не должен был показывать то, что способен охотиться. Если он пришел с даром(подкупом, он же знает, как они голодны!) можно было принять более приемлемый вид. Глупый, непоследовательный демон. Он слишком хорошо изображал мальчику. - Не ложь. Не подкуп. Помощь. - Ага, так я тебе и поверила. Почему ты не можешь просто уйти? Вернуться в Тень и забыть нас? - Я...не могу. Рис. Хочу помочь. Честное слово, Эванжелина убила бы его прямо сейчас, но именно в этот момент Рис рывком перевернулся на бок, издав нечленораздельный, полный боли звук. Девушка и дух одновременно потянулись к нему и одновременно, посмотрев друг на друга, отпрянули. Одно желание на двоих. Не известно уже, у кого сильнее. Почему Эванжелине так больно? - Ты ведь можешь забрать его и оттуда, - прошептала девушка, глядя в до невозможности грустные(настоящий человек не может испытывать такой грусти - его бы разорвало) глаза, - Почему просто не дашь ему умереть? - Нет! - дух выпучил свои грустные глаза, и светлая голова мотнулась туда-сюда. В голосе(ненастоящем, вымышленном голосе!) мелькнули истеричные нотки, - Нет! Ты умрешь! Я... тоже умру! Но не Рис! Только не Рис! Не надо! Рис слишком хороший для...для… "Для смерти", - мысленно закончила за ним Эванжелина и вздрогнула. Ей ли не знать, как много хороших людей погибло на войне и вне ее? Их костьми выложена эта дорога, их крики доносятся в утреннем ветре, а пролитая кровь пылает в мареве заката. Жизнь несправедлива. Но в одном с этим странным духом Эванжелина была согласна. Пускай они оба умрут. Рис должен жить. - Я умею...забирать, - сказал дух, наверное, увидев перемены в ее лице, - Плохое. Из головы. Из памяти. Из тела. Пожалуйста? - Ладно, - сдалась девушка, но, заметив сверкнувшие глаза, предостерегающе подняла меч, - Но если мне хоть что-то не понравится… Они переместились к Рису, и дух под внимательным, цепким взглядом Эванжелины присел рядом с ним на колени, у головы. Маг что-то шептал в полубреду, не открывая глаз, лицо его было еще бледнее, чем раньше, и дыхание вырывалось с жуткими, свистящими хрипами. Лихорадка уже сожгла его дотла, осталась лишь оболочка, испытывающая, по-видимому, адскую боль, и Эванжелине было невыносимо смотреть на это. Зацепило и духа. Он хотел коснуться Риса, но тонкие руки неуверенно замерли в дюйме от его лица и задрожали, как ветви на ветру. Сомнений не оставалось. Он испугался. - Давай уже, он же умирает, - поторопила мальчишку Эванжелина, - Делай, что ты там умеешь. То, как талантливо дух притворялся, сводило с ума. - Там...страшно. Пусто. Змея прогрызла дыру...змею впустили, - тонкие пальцы содрогнулись, как живое существо, через которое пропустили заряд, - Каждый день с болью...его нет...не хочу...видеть...слышать...нет, отдаться змее...почему? Почему, Рис? Почему? Почему? - Не тряси его! - взвилась Эванжелина, когда дух вцепился в плечи чародея, дрожа, - Я не шучу, еще раз… - Почему?! - из глаз его брызнули слезы. Дух зажмурился, вытирая их свободной рукой, а второй продолжая сжимать плечо Риса, - Почему? - Сам не знаешь? Ты же чувствуешь его, разве нет?! Вот и исправляй то, что натворил! Сейчас же! Видимо, они кричали так громко, что их услышали даже без пяти минут мертвецы. Веки Риса дрогнули, и он открыл глаза, уставившись прямо на духа, все еще цепляющегося за его плечо. - Коул? Мальчишка отпрянул, съежился и будто выцвел, сливаясь с окружающим миром. Эванжелина тоже не была готова к его пробуждению. Но еще меньше она была готова к этому взгляду, что предназначался духу, и лишь ему. Ей - никогда. Всегда только ему. - Не может быть...как ты...ты здесь? Ох! - Рис попытался встать, но боль согнула его пополам и вырвала из груди раздирающий горло всхрип. Эванжелина хотела предупредить возлюбленного, чтобы тот не пытался встать, но поняла, что ее уже не существует. Не для него. Теперь только он. - Ты...настоящий? - Рис с трудом встал на колени и, шатаясь, протянул руку к духу, но тот, несмотря на сильнейшее желание, читающееся в его глазах, остался на месте, даже слегка подался назад, - Коул...я так скучал… - Рис не хотел жить, - в тонком, надломленном голосе звучало осуждение, - Забрал боль...Рис жив...но не хотел! - Прости меня! - никогда, никогда, никогда он не смотрел так на Эванжелину, никогда так не просил прощения, никогда она не была так важна ему, как этот мальчишка-дух, этот… Коул. Коул, который месяц шел за ними, но из-за стыда и страха явился только сейчас. Коул, который сделал все, чтобы они добрались до сюда. Коул, который из всех знакомых Эванжелины меньше всего походит на жестокого, бесчувственного духа. Коул, который точно так же смотрит на Риса, как тот смотрит на него. Коул, который едва сдерживается, чтобы не прильнуть сейчас к своему чародею, расплакаться на его руках и забыть обо всем, что стоит между ними. Который одним своим присутствием может вытащить Риса из лап смерти, ведь единственное, что теперь нужно некогда могучему, самовлюбленному, Первому чародею Круга - это чертов Коул рядом. - Только не уходи, пожалуйста, - Рис протянул руки к своему жалкому, забитому мальчишке и повторил с отчаянной мольбой, - Не снова. Не оставляй меня одного. Коул был напуган тем, что ему открылось. Рис...кажется, почти счастлив. А Эванжелина? Эванжелина просто больше не могла этого выносить. - Рис! - мальчишка взвизгнул и закрыл рот руками, когда его драгоценный маг ухнул вниз, как кукла, оглушенный ударом навершия по затылку. Эванжелина предупреждающе выставила меч, заставив Коула, доставшего уже свой кинжал, убрать его обратно. - Ты исправил то, что натворил. А теперь уходи, пока он не очнулся. Без тебя ему будет лучше. Он знал это, потому и ушел. Но перед этим выполнил последнюю просьбу Эванжелины, которая просто не могла смириться с тем, что из них троих неприкаянным, жаждущим овладеть душой мага духом оказалась она сама.