То самое слово

Когда Эванжелина проснулась, Рис все еще сидел у костра, поджав ноги, в точно такой же позе, как и несколько часов назад. Лес бесшумно дышал, убаюканный спокойствием ночи. Полная луна окутала каждый лист серебрящейся пеленой, и в ее свете чародей выглядел не больным, но невыносимо усталым, сломанным и не подлежащим...починке. Эванжелина и сама, должно быть, выглядела так же. Этот месяц многому научил путников, но он же забрал самое дорогое, что у них было - надежду. Хотя бы на то, что жизнь еще можно начать заново. Правильно. Вместе. - Рис, - девушка хотела окликнуть его, но получилось очень несчастно, почти жалко, так тихо, что он даже не услышал. А может, не захотел услышать. Посох на его коленях светился ровным голубоватым светом, и такая бессмысленная трата магической энергии встревожила бывшую храмовницу сильнее даже, чем опущенный вид возлюбленного, - Что происходит? Рис дернулся, и посох, скатившись с коленей, погас. Глаза чародея обратились к Эванжелине, прожигая девушку насквозь. Огонь, треща паленьями, внимал его тихим словам. - Я общался с духами. Пытался подтвердить версию. - Какую? - Ты была права. Коула здесь нет. Он ушел и не вернется. Эванжелина откинула одеяло и придвинулась к возлюбленному вплотную, но не касаясь его. Вблизи Рис казался еще бледнее, почти так как же, как во время болезни, а глаза его горели странным огнем. И еще Эванжелине не нравился этот тон - спокойный, слишком спокойный для тех слов, что он говорил. - Ты была права, а я ошибался, - его взгляд, глядящий сквозь девушку, метнулся к костру, будто в нем была сила, которую можно вобрать глазами. - Он не мог просто простить меня...после того, что я сделал. - Но ты ничего не делал, Рис. Эванжелине было холодно. Внутри. От этого взгляда, от этого тона. С Рисом явно творилось что-то страшное, и он даже не пытался это скрыть. - Вот именно. Ничего не делал. А должен был. Эванжелина...я схожу с ума. Девушка не выдержала, отвернулась к костру. Сходит с ума? Возможно. Только люди от чего-то называют это другим словом. - Я вижу его везде, понимаешь? Во сне, наяву, в чужих лицах...Тень, да я же чуть демону не продался, лишь бы узнать о нем хоть что-то! Чародей вздохнул и обхватил себя руками, тоскливо глядя на летящие огненные искры. Понимал, наверное, что если бы не ошибка демона, он сам был бы уже одной из этих искр, одной из сожжённых гневом душ. Но Рис никогда не злился на Коула. Мальчишка для него - все. Не то что Эванжелина. С ее чувствами можно было не считаться. - Он всегда...здесь, - дрожащий палец ткнулся куда-то в бледный висок, - Как будто следит за мной из темноты. Если бы было так...я бы все ему сказал, Эванжелина. - Знаю, что сказал бы, - бывшая храмовница осторожно протянула руку, готовясь к тому, что ее оттолкнут, но вместо этого Рис сам потянулся к ней, обхватил за талию и уткнулся в плечо. Эванжелина могла бы сейчас заплакать, сказать, как сильно любит его и что всегда будет рядом, заменит ему глупого мальчишку. Возможно, сейчас бы, когда Рис в таком состоянии, это даже сработало...но Эванжелина была никудышной возлюбленной. - Он никогда не хотел, чтобы тебе было больно. Если я и знаю что-то о духе...Коуле, так это то, что ты всегда был для него на первом месте, - сказала она, чувствуя, как слова застревают в горле. Подавиться бы ими и больше никогда не видеть этого грустного, полного отчаянной надежды лица. - Ты помнишь его? Правда, помнишь? - Конечно, я помню, - Эванжелина коснулась темных волос мага и щекой прислонилась к его макушке. Лишь бы не видеть лица. Иначе она не сможет говорить, - Он твой друг. И ты его. - А...да, конечно, мой друг, - руки Риса смяли ее рубашку, - Прости меня, Эванжелина. "Коул был здесь. Ты встречался с ним лицом к лицу. Он исцелил тебя. А затем я прогнала его, потому что ты заслужил большее, нежели вечное бегство от того, кем он является на самом деле". - За что? - За то, что у нас не получилось. - Ничего, - девушка усмехнулась, но глаза ее жгло солью, - Я еще после Адриан должна была понять...знаешь, по крайней мере, я жива. Чародей отстранился и посмотрел на нее. Нет, не так. Он посмотрел на нее, прямо в глаза, по-настоящему. Впервые за все их путешествие Рис видел перед собой девушку, которая так сильно была в него влюблена, и впервые он смотрел на эту любовь, принимая, а не отталкивая. - Ты замечательная. Правда. Мне очень повезло, что ты выдержала меня и не бросила на полпути, - его слова вызывали в сердце какую-то тягучую, пронзительную, но приятную боль, - Я бы, наверное, попался тем разбойникам...или сдох от голода...или бы был одним из тех магов, что погибли в Белом Шпиле. Но ты спасла меня, Эванжелина. "Большинство из этого сделал Коул". - Спасибо за все. Спасибо. Честно. Светлые глаза казались почти прозрачными в лунном свете. - Ты...как будто прощаешься? - вдруг осознала девушка, и тут же сама ужаснулась, - Нет! - У меня нет выбора, - он продолжал смотреть на нее, будто не сомневаясь, что она поймет, - Пока я здесь, а он там, мне не будет покоя. Я должен найти его, Эванжелина. Помочь...или просто быть рядом. Всегда. - Не смей! - горечь переполнила девушку и выплеснулась на лицо потоком слез, - Рис, ты сильный маг, но ты не можешь! - Я могу. К чему теперь сдерживаться? Медиум выглядел так, будто все уже решил. - А если он стал демоном?! - Плевать. - Если не узнает тебя? Рис, ну, пожалуйста, - Эванжелина вцепилась в его рубашку, смяла жесткую ткань, представляя, как жалко она, бывший рыцарь-капитан храмовников, сейчас, должно быть, выглядит, - Не оставляй меня! Не ходи туда один! - Я не могу, - Рис обнял плачущую девушку, прижал к груди, и на мгновение они стали похожи на нормальных мужчину и женщину, чьи отношения не омрачены вмешательством духом Сострадания, - Ты сделала бы так же. - Твоя мать... - Не упоминай...мою мать, - Рис окаменел, голос его стал жестким, как сталь, как само его отношение к пожилой магичке, - Винн тоже была не безгрешна. В отличие от нее я никого не впускал в свое тело. Но дух, что жил в ней, не раз спасал нам жизнь. - Но она не была в него... - Остановись, - чародей чмокнул Эванжелину в лоб, и девушке почудилось, что на месте прикосновения губ к коже разгорелось пламя, а потом сразу - холод. Он никогда раньше ее не целовал, - Утром мы будем у границы. Там ты можешь начать новую жизнь. А я...уйду. Рис вскоре уснул, а Эванжелина уткнулась лицом в ладони, готовясь прорыдать всю ночь. Вот они и подошли к черте, где решалась их судьба, и Рис без раздумий выбрал не ее дорогу. Не то чтобы девушка на что-то сильно надеялась...но как-то это нечестно. Нечестно! Как же жесток бывает Создатель, раз позволяет существовать такому разрушительному, ужасному союзу таких непохожих созданий! И при этом оставить Эванжелину за бортом! Теперь Рис идет на смерть ради какого-то духа...мальчишки! Существа, которое, похоже, само не осознает, кем является, что испытывает и что испытывают к нему. Нелепость! Глупость! - Осознание...сложно. Чужие эмоции проще. Как разделенные песком ручьи. Свои - поток. Эванжелина отвела руки от лица, медленно подняла голову, и с глубокой, пробужденной заново ненавистью посмотрела на мальчишку, сидящего перед ней. И промолчала. - Рис уходит? - Коул склонил голову на бок, и неровные грязные пряди бросили тень на бледное лицо. Ночь постепенно шла на спад. Эванжелина молчала. Она пыталась увидеть в глазах мальчишки проблеск хитроумного замысла, или злорадство, или, на худой конец, хоть что-то, за что можно зацепиться, но там было только искреннее недоумение и уже заданный вслух вопрос. - В Тень? Почему его так сложно ненавидеть, глядя в глаза? - Я могу помочь? Она сдалась, выдохнув со злобой: - Это и был твой план? Мальчишка широко распахнул глаза, дернувшись, как от удара: - План? И бывшая храмовница поняла, почему попросила стереть ее воспоминания о той ночи, когда одним прикосновением дух, ни секунды не сомневаясь, забрал боль Риса. Возможно ли такое? Еще месяц назад Эванжелина бы сказала - вряд ли, но теперь она сомневалась во всем, кроме одного. Все ее чувства, вся ее любовь просто меркли по сравнению с тем, что эти двое испытывают друг к другу. Она увидела это тогда, в кратком взгляде перед тем, как все разрушить, она видит это и сейчас. Коул обнял колени руками и положил на них острый подбородок, глядя на Эванжелину доверчиво-доверчиво, как щенок, преданно ждущий ласки. Он не знал о ее ненависти, о том, как сильно она хочет никогда его не встречать, а даже если знал - не мог понять. Он был из другого мира, и Рис, чертов медиум, тоже уже почти принадлежал ему. Миру, то есть. Коулу он принадлежал с самого начала. - Старая боль. Свежая рана. Страх одиночества. Сомнение? Почему не сказала ему? - Как раз здесь я не сомневалась, - Эванжелина встряхнула головой, будто это могло помочь вытряхнуть из нее ковыряющегося там духа, - Он не должен знать, что ты здесь. - Рис, - каждый раз он произносил это имя так, будто брал в руки хрупкую реликвию, - Хочет знать. Он боится. Уходить. Секунда, лишь секунда размышлений, но перед глазами Эванжелины пронеслось все их путешествие, все сказанные и несказанные слова, все, что произошло с ними и то, что было раньше: Белый Шпиль, убийства, восстание магов, Адриан, Винн, Фарамонд, все уместилось в одно мгновение, и вот уже девушка, поражаясь тому, как долго ей пришлось идти к этому простому решению, говорит: - Люди много чего хотят, но часто это не то, что есть на самом деле, - Эванжелина не сомневалась, к этой потрясающей идее ее привел сам Создатель, - Знаешь, чего Рис хочет на самом деле? Коул резко подался вперед, встав на четвереньки, и его остроскулое лицо оказалось так близко к девушке, что та торопливо отстранилась. Хочет. Он слишком хочет. "Твоя сущность позволяет тебе проникнуть в мысли...но не в сердце. Потому что ты не человек. И я использую это. Прости, Рис". - Он хочет успокоиться, Коул, - чародей спал, и никто не мог помешать ей, - Перестать искать тебя. Думаешь, он идет в Тень за тобой? - За мной? - Он не собирается возвращаться. Рис хочет умереть там, дух. Только так он избежит боли. Прошла не одна минута прежде, чем мальчишка осознал ее слова. Эванжелина терпеливо ждала, пока светлые глаза наполнятся ужасом. Коул не мог сопоставить все, что ему было известно, потому что он не человек. Поэтому она безбожно врет теперь, усиленно думая о том, что так помогает возлюбленному и зная, что Коул не умеет заглядывать глубже поверхностных мыслей. - Конечно, ты можешь разбудить его прямо сейчас. Давай, я не буду тебя останавливать, - ненавидела ли она мальчишку-духа перед собой? Конечно, нет...теперь нет. Но она любила Риса, а ради этого... - Только это будет не жизнь. Ты обречешь Риса на вечные скитания. Помнишь, как он хотел, чтобы все увидели тебя? Думаешь, он остановится когда-нибудь? Поэтому я не сказала ему, что ты здесь. Коул молчал. - Конечно, ты можешь отправиться за ним в Тень и позволить себя найти, - продолжала Эванжелина, глядя лишь на свои руки. Какие же грязные. Найдут ли они когда-нибудь спокойное место, где можно помыться? - И некоторое время он будет счастлив. Но что потом? Какие варианты? Коул молчал. - Их мало, и лучший из них - его смерть. А ты ведь не хочешь, чтобы Рис умер? Ты скорее умрешь сам. Коул молчал. - Ты мог бы даже уйти, - подводя итог, произнесла девушка, - Раствориться и никогда больше не появляться в его жизни, надеясь, что он забудет. Она наконец подняла взгляд. Мальчишка не смотрел на нее. Его несчастные глаза сверлили спину чародея, будто дух надеялся, что он сейчас проснется и все решит. Однако их возлюбленный слишком устал. - Но это же Рис. Он не забудет. Никогда. Ты это знаешь, поэтому пришел сейчас. "Он уже понял". - Ты не заставишь его так страдать. Ты слишком человечен для этого...Коул. Мальчик осел на землю, закрыл голову руками и всхлипнул так горестно, что даже у порождения тьмы защемило бы его прогнившее сердце. Эванжелина хотела сказать что-то еще, что-нибудь, что окончательно убедило бы его в правильности такого решения, но вдруг почувствовала, что не может. В горле першило. Глаза застилала полупрозрачная пелена, и не сразу Эванжелина поняла, что это слезы. Да, за месяц она ожесточилась, но в душе все равно осталась собой, той впечатлительной юной девушкой, которая верила, что в любой, даже самой ужасной ситуации она сможет спасти всех. А сейчас...она не могла. - Ты же умеешь забирать плохое, - прошептала она срывающимся голосом, и Коул передернулся, поднял заплаканное лицо и вытащил из ее сознания главную мысль, превратив в безмолвный вопрос, читающийся в грустных глазах: "Я - плохое?" Они подошли к черте, где решалась их судьба. И сейчас Эванжелина сама выбирала путь для каждого из них. - Помоги ему. "Ты же этого всегда хотел". Мгновенно Коул оказался возле спящего Риса, сел на землю с боку от него. Эванжелина видела, что мальчишку бьет озноб, ее саму трясло, как в лихорадке, и невыносимо было смотреть на мирно сопящего чародея, даже не осознающего, что происходит в этот момент. Дух замер, словно боясь обжечься, но все же коснулся лба Риса своими длинными пальцами, и тут же скрючился пополам, будто это принесло ему невыносимую боль. - Не могу... - прошептал дух. - Можешь! - прошипела Эванжелина. Ночь выцветала, как чернила на пергаменте. Вот уже показались просветы в небе, будто дыры в темном полотне. Коул придвинулся ближе к Рису, коснулся темных волос, мирно вздымающейся груди, грустно улыбнулся. Он больше не смотрел на Эванжелину, и в этот раз девушка решила не мешать. Эти секунды принадлежали им двоим в последний раз. У Коула есть право попрощаться. - Ни в том, ни в этом мире нет человека лучше тебя, - он закрыл глаза, и улыбка стала еще грустнее. В мальчишеском голосе промелькнуло нечто иное, сознательное, потустороннее, но не такое страшное, как у одержимых...взрослое. Коул - мальчишка в последний раз касался своего чародея. Коул - дух прощался тоже, и Эванжелина не была уверена, кто из них двоих страдает больше, - Прости меня. Я отдал бы тебе его, если б мог. Эванжелина знала, о ком он говорит. О Коуле. Мальчишке, погибшем в темницах Белого Шпиля, том, кто вглядывался сейчас в лицо Риса, будто пытаясь запомнить его черты. Дух извинялся за него, и за то, что они не одно, и за то, что приходится прощаться. Им обоим. - Ты никогда не знал Призрака Шпиля. Он не следовал за тобой, а ты не пытался ему помочь. Он не был твоим другом, твоим...никем. Возможно, его никогда не существовало. Дух не выдержал, съежился и заплакал тоже, вжавшись в одеяло, укрывающее Риса. Эванжелину переполняло сострадание, а само Сострадание, беззвучно глотая воздух, давясь сдерживаемыми рыданиями, уничтожало себя из памяти того, ради кого было готово вечно быть нескладным грязным мальчишкой. Только все они, похоже, забыли, как сильна эта связь. Рис ощущал Коула даже на расстоянии, а уж так близко тем более не мог не почувствовать. - Какого... - что увидел чародей, открыв глаза? Коула, рыдающего у него на груди, Эванжелину, стоящую в стороне и вытирающую слезы? Даже дурак бы понял, что здесь что-то не так, а Рис дураком не был, - Что происходит? Коул-мальчишка дернулся, чтобы сбежать, но Коул-дух обхватил чародея за шею и заставил смотреть в блестящие от слез глаза: - Забудь. - Ты снишься мне? - Рис, не сопротивляйся. - Сопро...ты с ума сошел? Нет! Коул, нет! Не делай этого! Не смей! - Так будет лучше, Рис. - Ну уж нет, - прорычал чародей, хватая мальчишку за плечи, - Никогда. "Ладно, это все равно должно было произойти", - подумала Эванжелина, глядя, как Рис прижимает к себе своего Коула, целуя его бледные, дрожащие губы. На глазах у девушки дух и человек вновь соединились в одно, полностью растворившись в чародее перед ними, в его прикосновениях, в его отчаянной злости, в болезненной нежности, в бесконечной преданности, отдавая ему ровно столько же и ни каплей меньше. Белый Шпиль. Убийства. Рис. Винн. Дух. Фарамонд. Все это было неважно. Все меркло по сравнению с тем, что происходило прямо сейчас, на глазах у Эванжелины, и девушка знала - этого она не забудет никогда. Даже если забудет все остальное. Коул отстранился, прижимаясь лбом к лбу Риса, улыбнулся, а чародей улыбнулся в ответ. Все было хорошо. Все могло закончиться прямо сейчас. Только Рис не видел, как пересеклись их взгляды. Рис не знал, что поцелуй, который был для него надеждой, для существа перед ним был прощаньем. - Мы научились дарить покой не только через смерть, - впервые Коул улыбался по-настоящему, искренне, и улыбка эта, как и весь он принадлежали только темнобородому мужчине с голубыми, светящимися любовью глазами, - Ты наш покой, чародей Рис. Эванжелина бросилась к ним в тот момент, когда Коул исчез. Она не представляла, сработало ли, и что теперь будет делать Рис. Не представляла даже, что теперь будет с ними. Одно она знала точно. Коул не вернется. Маг так и остался сидеть на земле, руки его застыли в воздухе, в той же позе, будто он до сих пор обнимал кого-то, и в глазах медленно гасло пламя. Эванжелина присела на корточки, заглянув ему в лицо. На вид маг остался прежним, только эти глаза, полные невысказанной любви, глядели в никуда, и руки продолжали разгонять воздух, словно пытались зацепиться за то, чего уже нет. Его пробудила стайка утренних, взметнувшихся к небу птиц. Рис вздрогнул, посмотрел на них, на розовеющий восход и перевел взгляд на Эванжелину. Эти глаза были уже другими, и девушка знала, что больше никогда не увидит того взгляда. Ну и пусть. - Я говорил, что в Ферелдене сейчас хорошо? Все возятся с последствиями Мора. До нас никому не будет дела. Мы могли бы даже пожениться, - выпалил Рис, и девушка, облегчённо вздохнув, протянула его к себе, целуя, стирая с любимых губ последние следы существования духа Сострадания и мальчишки Коула, двух существ, любивших его так сильно, что смогли отпустить. И теперь они свободны. Впервые за прошедший месяц Эванжелина подумала, что из нее вполне может получиться хорошая возлюбленная.